Нора не могла перестать улыбаться. Она сделала глоток белого вина и поставила бокал на стол. Вино было таким прекрасным, что хотелось выпить одним залпом, но они были в Восьмом круге и новый бармен, которого Кингсли нанял, и в самом деле ввел в обиход правило - не больше двух напитков. Конечно, она и Сорен еще будут играть поздно ночью, так что даже лучше, если она останется трезвой и собранной. Сорен вел себя странно весь вечер. Он и Кингсли продолжали шептаться друг с другом тайком ото всех. То, что они не включили ее в разговор, было на них совершенно не похоже. Но она верила Сорену. Он скажет ей, что происходит, когда наступит время. Он посмотрел на нее через всю комнату, и Нора улыбнулась. Он не улыбнулся в ответ.
После нескольких минут Сорен подошел к ней. Она стояла возле бара в VIP секции и смотрела вниз на танцующую толпу. На заднем плане бушевала музыка, и тела двигались в ее ритме. Сатерлин обожала играть на самом дне бездны Круга. Править... подчиняться... не имело значения. Делать это на глазах у публики было настолько же унизительным, как и первобытно-возбуждающим. На дне она испытала свои самые сильные муки, но и самые сильные оргазмы. Хотя сегодня это все казалось ей другим миром - чуждым, странным, далеким.
- Ты сегодня тихая, малышка, - сказал Сорен, подходя к ней и целуя в лоб.
- Я в порядке, сэр. В последнее время мои мысли далеко блуждали.
- Они блуждали и в Кентукки?
Нора внимательно посмотрела на него.
- Кентукки? Нет, это…
- Элеонор. - Сорен приложил к ее губам палец. - Скажи мне правду или не говори ничего вообще.
Она кивнула, и он убрал руку.
- Да, - призналась она. - Иногда они бродят в Кентукки. Но всегда возвращаются сюда, к тебе.
- Я знаю, что они возвращаются. Но будучи так далеко от меня этим летом... ты должна знать, что мое сердце тоже кое-кто затронул.
Сердце Норы ухнуло вниз.
- Эта репортерша оказалась еще более горячей штучкой, чем было нужно.
- Умной и страдающей.
- Как раз в твоем вкусе. Я рада, что она не, ну ты понимаешь, не подобралась к тебе еще ближе, чем смогла. Или к нам. Какое-то время я волновалась, что она выяснит, какие мы на самом деле. Все могло пойти совсем плохо. Но я вот думаю, что зато ты не стал бы епископом, не так ли?
- Тот факт, что одна репортерша рылась в моем прошлом, не сделало меня епископом, - сказал Сорен, в его глазах сверкнула смешинка. Блеск рассказал ей все.
- Ах ты, сукин сын, - простонала Нора. - Так это ты послал к ней анонимный донос, да?
- На самом деле, Кингсли. Несмотря на то, что это была моя идея. Я понимал, если комитет узнает, что за каждым моим шагом следит цепкая прилипчивая репортерша, то они не пойдут на такой риск и не сделают меня епископом, а еще не предадут огласке мое пожертвование в епархию.
- Ты просто лживая бессовестная задница, настоящий Макиавелли. Обожаю тебя.
Нора расхохоталась. Следовало догадаться. Нужно было понять, что присутствие Сюзанны в их жизни было идеей Сорена с самого начала.
- В мою защиту, - сказал Сорен без единого намека на стыд или раскаяние, - мы выбрали ее, потому что я знал, что могу ей помочь.
- Да, ты просто святой. Святой Сорен Ублюдок, Покровитель Манипуляции.
Она не могла удержаться от смеха. Он действительно сделает все, чтобы защитить их, чтобы защитить ее.
- Я все еще в ожидании окончательного утверждения по поводу моей канонизации.
Нора поднялась на цыпочки и поцеловала его.
- Можешь открыть письмо сейчас, - сказал Сорен прямо ей в губы.
- Письмо? Ах, письмо.
Нора помнила, в какое бешенство привел ее Сорен в начале лета. Она сопротивлялась искушению открыть это письмо в течение нескольких недель. Сатерлин выхватила сумку из-за барной стойки и стала копаться в ней. Вытащив конверт, она вскрыла его и прочла слова, написанные элегантным почерком Сорена.
Вы приглашены на официальную церемонию принятия ошейника Микаэлем Димиром от Гриффина Фиске.
У Норы отвисла челюсть. Она посмотрела на Сорена и стиснула в руке приглашение.
- Ты знал? - Глаза Норы полезли на лоб.
- Конечно, я знал, - сказал Сорен. - Я знал Гриффина в течение многих лет. Я духовник Микаэля. Я знал, что они влюбятся друг в друга. Я знал, что это будет хорошая возможность исправиться для Гриффина. Я рад за Микаэля. Ему нужен кто-то такой же открытый и безумный в своей привязанности, как Гриффин.
- Так ты приказал Гриффину держаться подальше от Микаэля, потому что...?
- Мы ценим больше всего то, за что должны заплатить самую высокую цену. Я не хочу, чтобы Гриффин принимал Микаэля как должное. Хотя и не думаю, что он на это способен.
Нора посмотрела на приглашение, прежде чем порвать его на куски и подбросить в воздухе как конфетти.
- Я люблю тебя, ты ужасающе умный человек.
Нора обняла Сорена, как она думала, быстрым и игривым объятием. Но Сорен притянул ее к себе и крепко прижал. Так сильно, что это почти испугало ее. Он зарылся лицом в ее волосы и вдохнул.
- Сорен? Что случилось? - прошептала она. - Ты был напряжен всю ночь.
Рука Сорена покоилась на ее шее. Нора почувствовала что-то, услышала щелчок, и ее белый ошейник остался в руках Сорена. Сатерлин посмотрела вниз, на ошейник, и снова вверх на Сорена.
- Сэр?
Руки Норы онемели. Ее сердце забилось.
- Я люблю тебя, - сказал он. - Я люблю тебя достаточно, чтобы снять этот груз с тебя на некоторое время. Я люблю тебя, чтобы отдать тебе это взамен.
Он сунул руку в карман и протянул ей ключ с белой лентой на нем вместо брелка. Белая лента... Ключ к белой комнате. Она встретила Микаэля в этой комнате в прошлом году и забрала его девственность. Сорен отдал ей этот ключ со словами «Он все еще девственник... Ты можешь закрыть глаза и притвориться, что это...»
- Сорен?
- Ты вернулась ко мне после нескольких лет, что мы были врозь. И мне было так хорошо, что я забыл задать самый важный вопрос: почему? Зачем ты пришла ко мне? И ко мне ли ты пришла? Или сбежала от кого-то еще?
- Ты знаешь, я была…
- Я видел твою книгу. Видел посвящение.
Нора закрыла глаза. Она надеялась, что Сорен не заметит, что впервые она посвятила книгу кому-то другому, а не ему.
- Большие воды..., - сказал Сорен. - Ты все еще любишь его.
Слезинка скатилась по щеке Норы. Она не могла отрицать, но и не хотела признавать это.
- Я слишком сильно люблю тебя, чтобы держать против твоей воли, - сказал Сорен.
Нора посмотрела на него.
- Даже если против моей воли это то, что я хочу?
- Даже тогда. - Ключ казался теплым в ее ладони. Она смотрела на него и думала. - Иди. Ты знаешь, чего хочешь.
Пальцы Норы обернулись вокруг ключа, сердце забилось от надежды. Но она успокоила его. Нет... она не могла поверить... или могла?
- Я вернусь, - пообещала она. - Я всегда буду возвращаться к тебе.
- Я знаю, - сказал он с холодным, спокойным высокомерием. - Если бы я не верил в это, то не позволил бы уйти.
- Поверь в это. Это правда. - Она сделала шаг назад. Потом еще. - Всегда.
- Элеонор, если в твоем темном сердце есть хоть капля милосердия, когда ты покинешь нас сейчас, то ты пойдешь, а не побежишь.
Она улыбнулась ему, улыбкой, которая сказала все, что она хотела сказать, хотя слов для этого не было.
- Я никогда не сбегу от тебя, помнишь? Но я всегда буду бежать обратно.
Нора больше не могла поцеловать его или прикоснуться. Если бы она это сделала, то не смогла бы остановиться. А ей было нужно, она должна была уйти, повидаться с тем, кто ждал ее за дверью белой комнаты.
Повернувшись, она с мучительной медлительностью подошла к двери в задней части бара. Нора открыла дверь и шагнула через порог, закрыв за собой.
Оставшись в одиночестве, Нора остановилась и посмотрела вниз на свои ноги. На ней были высокие каблуки. Она всегда носила их в клубе. Сорен предпочитал их сапогам, которые обтягивали ее ноги, когда она была Госпожой. Высокие каблуки были скромнее. Как у леди. В туфельках можно было делать все. Разве что не бегать, и Нора знала, что это и было настоящей причиной, почему Сорен заставлял ее их носить.
Она скинула туфли и оставила их в коридоре. Нора не пошла, не поползла, даже не полетела.
Она побежала. Она неслась по коридору так, будто все гончие ада грозили укусить ее за пятки. Она побежала так, будто сам Господь Бог приказал ей. Как будто ее жизнь зависела от этого, и в тот момент она могла бы поклясться, что так оно и было.
Она не знала, почему побежала. Она не знала, кто или что ждало ее в белой комнате. Она лишь знала, что должна попасть туда так быстро, как только могла, и кто бы это ни был, он стоил этого.
Руки Норы так тряслись, когда она, наконец, добралась до двери в Белом зале, что она едва смогла вставить ключ в замок. Но когда все же получилось, и дверь распахнулась, Сатерлин остановилась. Она остановилась, потому что…он был прямо перед ней. Бессмысленно, непонятно.
- Уесли..., - выдохнула Нора, не в силах сделать еще один шаг.
Но ей и не пришлось, он подскочил на ноги и подбежал к ней, держа Нору в своих руках, а она держала его в своих, и Сатерлин знала, что больше никогда не убежит от него. От него никогда. Не от ее Уесли.
- Нора... я скучал... так скучал...
Сатерлин отстранилась, чтобы посмотреть на парня. Ее Уесли - мальчишески красивое лицо, те же большие карие глаза, которые смотрели на нее так, будто он никогда не видел ничего подобного в жизни.
Нора взяла его лицо в ладони, по-прежнему не в состоянии поверить, что это был он, ее Уес, прямо перед ней.
- Боже, тебе нужно подстричься.
Дата добавления: 2015-08-20; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 25 | | | Первым из цветков представилась ему Роза. |