О преданной земле

2007 год оказался богат на круглые даты: 90-летие двух революций — Февральской, либерально-демократической, и Октябрьской, большевистско-коммунистической, 75-летие Украинского Голодомора...

Эти «юбилеи» складываются в единую историческую цепочку, звенья которой прочно соединяют наше прошлое и настоящее. И дело не только в том, что тень нашего прошлого упорно преследует наше настоящее. Но и в том, что наше настоящее с пугающей точностью повторяет трагические этапы нашего прошлого: либерально-демократическая «революция» 1991-го — воздвижение Третьей Хазарии — ползучий геноцид...

В своих работах я не раз приводил мудрые слова известного шведского журналиста, политического обозревателя и блестящего аналитика Айвора Бенсона (1907—1993), которые, как нить Ариадны, указывают нам единственно верный путь из хитросплетенного губительного лабиринта:

«Нам нужно знать правду о том, что случилось, потому что, как ясно пишет об этом Джордж Оруэлл, «кто контролирует настоящее, тот контролирует прошлое, и тот, кто контролирует прошлое, контролирует будущее».

Иными словами, мы не можем даже приблизиться к пониманию того, что сейчас происходит, если мы не знаем, что произошло в прошлом, а если мы не знаем, что происходит сейчас, мы потеряем всякий контроль над тем, что случится с нами в будущем»

(А. Бенсон. «Фактор сионизма. Влияние евреев на историю XX столетия»).

Именно по этому пути — пути восстановления истины о прошлом — нам следует двигаться, чтобы, наконец, осознать, что происходит с нашим настоящим, и восстановить почти утраченный контроль над будущим.

В предыдущей главе, дабы пролить свет на правду о Голодоморе, мы вскрыли истинную подкладку одного из вышеозначенных юбилейных событий — Октябрьской большевистской революции, в результате которой была воздвигнута Вторая Хазария с ее кровавым террором и дикими расправами над порабощенным народом.

Однако не стоит забывать, что захват власти еврейско-большевистским кагалом в свою очередь явился следствием Февральской революции, и в контексте нашего исследования было бы несправедливо обойти вниманием «либерально-демократическую» предтечу Октября 1917-го. Поэтому мы коротко остановимся и на «февральском» революционном юбилее.

К этому нас обязывают как минимум две причины:

1) уже ставшее сегодня традиционным бесстыдное искажениеисторической истины и

2) тождественность развития прошлых и настоящих событий, а также поразительное сходство действующих в них лиц и исполнителей.

Вновь обратимся к свидетельствам еврейского журналиста И.М. Бикермана, взгляд которого из 1923 года достаточно непредвзят, хотя и далеко небесспорен:

«Ответ на вопрос, кто по преимуществу несет ответственность за развал российского государства, в точном смысле слова беспримерный в летописях человечества, зависит, вообще говоря, от того, к какому моменту времени относят само событие. Может ведь легко случиться, что возможный виновник в одном случае может доказать свое alibi в другом.

Итак, 27 февраля или 25 октября оборвана была историческая нить, ткавшаяся целое тысячелетие? Большевистская или добольшевистская революция ниспровергла державу русскую? Кто в еврее видит главного виновника русской беды, тот решает тем самым вопрос в пользу октября, для того большевики — губители России, ибо только через большевиков добираются до еврея, только слишком бросающееся в глаза участие евреев в большевистском бесновании приковывает к нам взоры русского человека и взоры всего мира. Но такое понимание происшедшего идет вразрез с явным смыслом событий, очевидцами которых мы все были.

Не большевики погубили Россию, а явились сами следствием еепогибели. Они устроились в развалинах ее, как всегда находят приют среди развалин бродяги, воры, грабители и убийцы.

До февральского переворота большевистские атаманы, прославившиеся позже на весь мир, были отделены от России двумя фронтами, через которые и птица перелететь не могла. И все эти Ленины, Троцкие, Зиновьевы и Бухарины так и кончили бы дни свои где-нибудь на мансарде в Цюрихе или Берне, если бы в России очень почтенные люди и очень влиятельные группы не делали все, что могли, чтобы стало возможным и даже неизбежным пришествие Нечистого — нечистого плотью, нечистого помыслами, нечистого духом.

Большевистские соблазны все эти: земля — народу, власть — пролетариату, царство советов, — об этом никто не только говорить не смел, но и думать не мог. <...> Пусть, кто хочет, гадает, могла бы ли «бескровная» февральская революция закончиться иначе, чем кровавым владычеством воров, как в старину называли у нас людей, которых ныне именуют большевиками. Ни один честный человек не может не признать, что власть большевизма без предшествовавшей ей революции была бы невозможна.

Февральский переворот был необходимым условием большевистского властвования, но также достаточным условием для развала государства и порабощения страны и народа. <...>

Эту революцию, разлагающую и только разлагающую, долго и планомерно готовили объединенными усилиями «лучшие люди» страны: избранники ее, даже избранные среди избранных. Выборы в Государственную думу производились по очень сложной системе, для того и придуманной, чтобы в высшее законодательное учреждение страны могли попасть только люди надежные, степенные, почтенные. В этом отсеянном, отборном составе не нашлось и двадцати человек, достаточно зрячих и достаточно мужественных, чтобы стать поперек со дня на день нараставшему бунту, тут именно и имевшему свое главное гнездо. <...>

Князь Львов был прав — и это единственное, в чем он прав был, — когда еще в самом начале смуты с гордостью заявил, что русская [февральская] революция — национальная. Именно так. Ее замыслили, подготовили и осуществили те общественные верхи, которые везде и всегда говорят от имени нации, выражают ее нужды, ее алкания, ее духовные устремления. Она была национальной и по духу, по пафосу, одушевлявшему зачинщиков.

<...> Как и почему так случилось, что патриотический порыв превратился в тягчайшее предательство, великое строительство в великую разруху, победа в поражение, обо всем этом говорить не здесь место. Нам достаточно напомнить, что людей, взявшихся в роковые дни истории руководить судьбами народов, судят не по их намерениям, а только по последствиям их усилий и что в данном случае к гибельным последствиям, к крушению государства российского, привели усилия русских, коренных русских людей, а отнюдь не евреев, не инородцев вообще... <... >

Россия начала разлагаться с первого же часа революции, и ничто не могло бы этого разложения приостановить. Все эти «если бы» совершенно ничтожны перед лицом того, что действительно было...

И Керенский, и приказ №1, и весь совдеп — все это только пузыри на поверхности гниющего болота. Раз государство в минуту грознейшей опасности извне было нарочито поднятым бунтом опрокинуто, то все дальнейшее было предопределено. Но народы не умирают, по крайней мере, мгновенно, а государствам свойственна способность регенерации. Процесс возрождения всегда мучителен.

В России же муки так велики, что человеческое воображение их не вмещает, как не можем мы себе представить ни такого страшного греха, для которого они могли бы служить искуплением, ни такого великого блага, которое могло бы их окупить. Большевистское государство, заполнившее собой безгосударственную пустоту, образовавшуюся после революции, совместило в себе начала столь противоположные, что уже одно представление об их совместимости подавляет наше сознание: жгучую остроту мучений с мучительной длительностью, безмерность разрушения с нестерпимой узостью домашнего обихода: жизнь на протяжении двух материков мнется, гнется, ломается с невозмутимым спокойствием и будничной простотой, точно порошок в ступе готовят. И вот около этой дьявольской лаборатории, тут — наш грех, великий грех русского еврейства»

(И.М. Бикерман. «Россия и русское еврейство»/ Сб. «Россия и евреи»),

Итак, 27 февраля или 25 октября была оборвана историческая нить, ткавшаяся целое тысячелетие? Февраль или Октябрь рокового 1917-го взорвал исторический фундамент Великого Государства, столкнув его в бездну «дьявольской лаборатории», в кровавой мясорубке которой были перемолоты десятки миллионов славянских жизней?

В ответе на этот вопросе я безусловно разделяю мнение Бикермана и вслед за ним готов повторить: ни один честный человек не может не признать, что власть большевизма без предшествовавшей ей революции была бы невозможна; что большевики явились следствием государственного разложения, начавшегося с первого же часа революции — Февральской либерально-демократической революции. Невозможно не признать и факт бесспорного участия «лучших людей» страны в чудовищном антинародном преступлении, коим обернулся «либерально-демократический» прорыв по всему государственному фронту Российской Империи.

Но есть моменты, в которых я кардинально расхожусь с мнением вышеупомянутого автора. А именно — в том, что великий грех погубления русского державного исполина явился результатом сугубо внутренней русской инициативы; что замысел, подготовка и осуществление Февраля 1917 года ковались исключительно в недрах русских общественных кругов; что, наконец, по духу своему и по сути своей Февральская революция целиком и полностью была «русской национальной». Нет, в этом смысле ее скорее можно назвать «интернациональной» и отнести к плодам кипучей деятельности все той же дьявольской лаборатории — глобального антихристианского подполья, откуда протянулись смертельные «либеральные» щупальца, сомкнувшиеся на горле Матушки-России.

К этой теме я обращался в своей книге «Еврейский синдром-2». Отрывок из данной работы поможет нам восстановить историческую картину прошлого, без понимания которого, напомню, невозможно осознание нашего настоящего и тем более будущего:

«Невиданная смута, охватившая в начале XX века Русскую Землю, достигла своего апогея свержением власти Помазанника Божия и его зверским убийством. Как показали последующие события, отход православных славян от монархии привел не только к утрате подлинного смысла национальной идеи, но и к полнейшей духовной деградации.

В истории человечества можно найти немало примеров трагических судеб народов, поправших свои традиции и предавших истинные — Высшие — ценности. Но пример православного славянства, ставшего игрушкой в безжалостной Руке [1], пожалуй, самый яркий из них.

Навязанное равнодушие к истине, с которого начинается процесс саморазрушения любого народа, искусственное подавление его национального самосознания и вытеснение духовного начала — вот «три кита», на которых строился захват власти темными силами.

Ведь народом-манкуртом легче управлять: он не способен понять, что с ним происходит, и сопротивляться Злу, обрекшему его на неизбежное падение.

В альтернативной православной цивилизации Рука Абрама видела главное духовное препятствие своему мировому денежному всевластию и сделала все возможное для устранения ее стержня — православной монархии.

После падения Византийского царства (Второго Рима), сокрушенного турецкой ордой, Российская православная монархия стала Третьим Римом — духовным преемником Константинополя, взявшим на себя священную миссию оберегать мир от воцарения Антихриста. И, в отличие от своих западноевропейских родственников, православные монархи более строго относились к христианскому смыслу царского служения. Именно на этом было основано их стремление ограничить еврейское влияние в общественно-политической жизни Православного государства.

В стране, где нормы нравственности и само оправдание самодержавной власти основывались на христианстве, нельзя было признавать равноправной религию, отрицавшую Христа и имевшую черты расовой исключительности. Поэтому политика ограничения, проводимая в отношении евреев, являлась абсолютно обоснованной с точки зрения православных монархов, тем более что речь шла об ограничениях вовсе не по национальному признаку, а исключительно — по религиозному.

Подтверждением этому служит тот факт, что подобные меры не распространялись на евреев, принявших христианство. Кроме того, черты оседлости избежали также еврейские ремесленники, купцы, лица с высшим образованием и члены их семей.

Однако даже черта оседлости, включавшая в себя 15 губерний, не помешала тому, что в конце XIX века в Российской Империи, как и в западных странах, в еврейских руках оказалось большинство банков и печать. Таким образом, существовавшие ограничения не достигали возложенной на них цели, а лишь раздражали евреев, которые в дальнейшем и составили руководящее ядро всех революционных партий.

Еще большее раздражение вызывала православная Россия в глазах международного еврейства: Российская Империя, где в то время находилась самая крупная еврейская диаспора (около 6 миллионов человек), оставалась практически единственным (за исключением небольшой Румынии) государством, в котором существовали ограничения евреев по религиозному признаку. Поэтому именно здесь, при мощнейшей поддержке из-за границы, наиболее обострились проблемы взаимоотношений между еврейством и православным окружением.

Истоки такой взаимной непримиримости кроются, если так можно выразиться, в конфликте двух «мессианизмов», т.е. диаметрально противоположных образах — небесного Мессии-Христа, олицетворяющего духовное начало, и земного Мессии-царя, олицетворяющего материалистический соблазн. Поэтому совершенно естественно, что православный монарх как Помазанник Божий не мог допустить распространения на территории своего государства религии, противостоящей Христу. Это был бы совершенный нонсенс. Но именно эта позиция православной монархии вызвала столь яростную агрессию со стороны международных еврейских кругов.

Дата добавления: 2015-08-02