Тони Айомми. Железный Человек. 19 Sabbath, Zeppelin и Purple

Джон Бонэм и Роберт Плант (Robert Plant) родились в Бирмингеме. Мы с Биллом, когда являлись частью The Rest, часто выступали вместе с Бонэмом. Он был в одной команде, мы в другой, но выступали мы в одних и тех же клубах. А Гизер знал Роберта Планта в те дни лучше, чем я. Как-то мы с Гизером натолкнулись в магазине на Джона и Роберта. Они сказали: “У нас новая группа, вместе с Джимми Пейджем.”

“О, круто!”

Лично с Джимми Пейджем мы не были знакомы, но знали его по The Yardbirds, так что мы были рады за них.

Когда я впервые услышал дебютный альбом Led Zeppelin, то подумал, что он очень хорош. Их тяжесть шла от мощной игры Бонэма на ударной установке. Пейдж выдавал классные риффы, но у него не было тяжёлого звука; его звучание было своеобразным. И в комбинации это звучало превосходно. У нас, однако, был другой подход; это был рифф, тяжело звучащая гитара. Там, где Zeppelin, опирались на громоподобные барабаны, у нас была стена звука из жирной гитары и баса.

Билл Уорд как-то сказал, что в то время мы решили превзойти по тяжести Zeppelin. Я этого не помню, но могло быть и так. Так и вы бы сделали в те дни. Но в действительности не было никакого великого противостояния между Sabbath и Zeppelin. И мы, и они из Бирмингема, мы были из одной банды, если хотите. так что мы всегда желали им всего наилучшего, и, я уверен, они нам тоже.

Сейчас все свободно общаются с людьми из других групп, но тогда так не было. Мы общались с ребятами из Led Zeppelin, потому что приятельствовали с Бонэмом и Плантом. Всегда был какой-то напряг между командами из Лондона и из Бирмингема, из Мидландса (Midlands). Лондонские музыканты всегда считали, что их группы лучше, чем наши. Они смотрели свысока на людей из Мидландса, а мы в свою очередь считали лондонцев снобами. По этой причине было много элементов соревновательности, и группы пытались уделать друг друга. Были Zeppelin, Sabbath и Purple, но соперничество было только с Deep Purple, во всяком случае чуть позже точно, когда “Paranoid” попал в чарты, а у них вышел сингл “Black Night”. Это было тогда, когда оба коллектива взбирались по хит-парадам, тогда мы ощущали настоящее противостояние.

Мы настолько были дружны с Led Zeppelin, что они даже хотели перетащить нас на их лейбл “Swansong”. Не знаю, почему этого так и не произошло. Может, мы не смогли аннулировать сделки с “Warner” и “Phonogram”, так как они подписали нас на веки вечные. Мы с радостью согласились бы и на то, чтобы нашим менеджером стал Питер Грант (Peter Grant), но это было невозможно. Думаю, он занимался только Led Zeppelin, а позже, конечно, и Bad Company, подписанных “Swansong”. Раньше было немного менеджеров, работавших с большим количеством команд. Был один менеджер на группу. У нас был Патрик Михан, и он болше ни кем не занимался, по крайней мере вначале.
Ребята из Led Zeppelin приходили к нам во время записи “Sabbath Bloody Sabbath”, и мы поджемовали вместе. Бонэм хотел сыграть одну из наших песен, думаю, это была “Sabra Cadabra”, но мы сказали: “Не, мы наши песни уже отыграли. Давайте просто устроим джем и поиграем что-то ещё.”

Не знаю, остались ли какие-то плёнки. Это было бы нечто особенное: Black Zeppelin. Только раз или два мы играли совместно. Джон был всегда готов поджемовать с нами в ранние годы, но Биллу всегда не нравилась идея, что Джон будет играть на его установке. Это была его любовь и гордость, а Бонэм всегда ломал ему что-нибудь.

“О, Билл, дай поиграть на них..”

“Не, сломаешь что-нибудь.”

“Ну дай попробовать, Билл.”

“Ни фига!”

Они были сумасшедшими, серьёзно.

Мы до сих пор дружим с Zeppelin, даже не смотря на то, что Бонэм сильно обидел Ронни, когда пришёл к нам на шоу в “Hammersmith Odeon” в мае 1980-го. Джон был за сценой, веселился, попивал Гиннесс, надираясь всё больше и больше, пока продолжалось шоу. Мы сошли со сцены, и он ляпнул: ”У этого чувака потрясный голос для грёбаного полурослика!”

Естественно, Ронни услышал. Бонэм на самом-то деле комплимент хотел сделать, но вышло наоборот. Ронни повернулся к Джону и выпалил: “Сраный ты пиздобол!”
Дело чуть не до драки дошло. Это была бы неравная схватка, так как Джон был довольно хулиганистым челом. Так что я попросил его: “Слушай, прекрати, пожалуйста.”

Он начал: “Да что с ним такое?!”

“Ну, ему не очень нравятся подобные эпитеты. Просто возвращайся в отель, позже увидимся. Сейчас не слишком подходящее время.”

Он шёл, но чёрт меня раздери, всё могло окончиться куда хуже.

Дружим и с Пейджи. Пару лет назад ему захотелось посмотреть на наше выступление в “Fields of Rock” в Голландии, и он полетел с нами. Мы потусовались, он посмотрел на концерт, мы вместе посмотрели на Rammstein и улетели обратно. С тех пор мы много раз виделись в различных ситуациях.

20 И это вот Америка?

Наш первый альбом определённое время подержался в американских чартах, на, даже несмотря на это, мы там не бывали. А после выхода “Paranoid”, наконец-то съездили. Одной из глупейших вещей, какие мы когда-либо делали, было то, что мы взяли с собой нашу аппаратуру. Мы взяли аппарат Laney, колонки Laney, но у нас не было дорожных кейсов для всего этого, так что усилители и кабинеты изрядно побились при погрузке и разгрузке. Мы прилетели в Нью-Йорк, и наши ожидания были заоблачными: “Это происходит на самом деле, ох, до чего круто, поверить не могу!”

Но первый наш концерт состоялся в крохотном задрипанном клубе под названием “Ungano’s” на 70-й Западной улице в Манхэттене. Предполагалось что это будет “Место-Где-Играют”, наподобие “Marquee”, если вы приехали в Лондон, но больше мы так не думали после того, как увидели, что это была за дыра жопенская. Подозреваю, что нас туда запрягли, так как надеялись, что придут агенты и люди из звукозаписывающих компаний.

Наш роуди, Люк, не даже представлял себе, что в Америке по другому электросети устроены, так что, когда он включил аппаратуру, всё повзрывалось.

“О, чёрт побери, что мы теперь делать будем?”

Это был хаос, но вскоре удалось заставить всё заново заработать. У нас было два вечера в этом клубе, и я подумал, ну, приехали! И это вот Америка? Какое разочарование. Но в третий вечер мы играли в “Fillmore East”, и это была фантастика. Адский ад! Мониторы... какая разница! В первый раз мы реально слышали друг друга на сцене, в первый раз я мог расслышать, что там на самом деле поёт Оззи. Это было потрясающе, и после этого мы не оглядываемся назад.

В “Fillmore’е” мы выступали вместе с Родом Стюартом (Rod Stewart) и The Faces. Мы отыграли отлично, а Род Стюарт вышел и был практически согнан со сцены гулом неодобрения. Мы дали два концерта с ним, и то же самое случилось на второй день. Парень был весьма недоволен. Но именно тогда мы поняли, что уделываем их...
Американцы, мы действительно пришлись им по душе!

Мы, которые ещё не были там известны, некоторые вообще думали, что Black Sabbath - это чёрная группа. Но это продолжалось недолго, вскоре они поняли, что мы не совсем соул-группа. Тур шёл по восходящей, мы смогли потусоваться и посмотреть на другие команды, например, на James Gang. Мы выступили в “Fillmore West” в Сан-Франциско с ними, и Джо Уолш (Joe Walsh) курил там эту чёртову ангельскую пыль. Прямо перед концертом Гизер сказал: “Сделаю-ка я одну затяжку этой штуки.”

И Оззи за компанию. Они решили, что косячок раскуривают. Гизер рассказывал, что у него галлюцинации прямо на сцене начались, и это его напугало до смерти. В большинстве своем половину чёртова времени мы были не в себе. Но я в этом слишком деятельного участия не принимал. Я, конечно, не святой, но я считал, что более благоразумно стараться сохранять свою голову ясной. До определённой степени.

Дата добавления: 2015-08-02