Судьба хана

Слово "хан" в XII в. в среде кочевников и охотников имело совсем иное звучание, чем сейчас для наших оглушенных цивилизацией ушей. Они в те времена великолепно отличали нюансы терминологии, связанной с характером власти. Например, титул "Хуан ди", который мы передаем весьма неточно как "император", для степняков ассоциировался с чужим влиянием, китайским на востоке и арабским на западе, где посредником между "Небом" и человеком был "халиф" (наместник пророка). Монголы и тюрки предпочитали общаться с "Небом" без начальства.

Термин "царь" (по-китайски - "ван", по-персидски - "шах") был связан с принципом наследования власти от отца к сыну, т.е. был прямым вызовом степному принципу, где дядя считался выше племянника. Власть царя, хотя и светская, рассматривалась как форма насилия над подданными и потому в степи не привилась. Зато хана провозглашало войско. Это не были выборы в смысле демократии XX в.; парламентаризм и коррупция не нашли бы места в военной ставке и окружавших ее аилах. Обычно ханом становился потомок хана, но власть он получал лишь тогда, когда воины поднимали его на войлочной кошме и кликами выражали согласие подчиняться ему во время войны. А в мирное время господствовал обычай, которому покорялся сам хан, как и любой пастух, если он хотел сохранить голову на плечах. Итак, объявив себя ханом, а не царем или императором, Елюй Даши сразу потерял изрядную долю власти и приобрел немалое количество искренних друзей. Но ведь слово "хан" означает "племенной вождь", а в степи племен было много.

Племенная раздробленность была проклятием кочевого мира. Ссоры из-за угодий, угоны скота, похищение женщин, кровная месть - все эти постоянные неприятности меркли перед еще более страшным последствием сепаратизма: неспособностью раздробленных племен организовать сопротивление нашествиям иноплеменников. Так называемые союзы племен были формой нестойкой и недейственной, особенно в условиях войны. Поэтому потребность в сильной власти становилась насущной, как только появлялся сильный враг, а таковым в XII в. оказались чжурчжэни.

В аналогичном положении тюрки VII-VIII вв. умели "заставить головы склониться, а колени согнуться" [†141] ради общего блага. Эта система называлась эль (il) [†142]. Но жестокость системы лишила ее популярности и предрешила ее гибель, и тогда на смену пришла комбинация племенного союза, самоуправлявшегося в течение мирного времени, с сильной властью, предназначенной для ведения войны. Собрание родовичей - курилтай - провозглашало вождя, именовавшегося гурхан, т.е. хан конфедерации племен. Такая ситуация благодаря легализованному взаимоограничению устраивала обе стороны: власть и подчиненных. Елюй Даши был достаточно умен и образован, чтобы понять, что он может сохранить надежду спасти свое отечество, только бросив нерастраченные силы степняков на чжурчжэней, увязших в Китае. Правда, на всякий случай он сохранил и титул императора, но ему не пришлось им воспользоваться, потому что чжурчжэни за время его жизни шли от победы к победе.

Чжурчжэньский полководец, донося своему императору о Елюе Даши, определил его силы в 10 тыс. всадников. Император приказал обождать с наступлением, очевидно потому, что главные чжурчжэньскис силы добивали киданьского императора Янь-си в Северном Китае. Благодаря этой отсрочке Елюй Даши успел договориться с тангутами о совместном контрнаступлении на чжурчженей, имея целью поддержать киданьского императора. Но союзники опоздали: император Янь-си был пленен, и спасать стало некого и нечего.

В 1126 г. силы Даши увеличились - очевидно, за счет киданьских беглецов, примыкавших к нему, чтобы не попасть в подчинение врагу. Китайцы определяли численность его войск уже в 100 тыс. человек, конечно в условном исчислении, с учетом боеспособности киданьских ветеранов. На самом деле их было гораздо меньше и даже при союзе с тангутами недостаточно для продолжения войны с чжурчжэнями. Поэтому Даши попытался завязать переговоры с империей Сун, обещая, что забудет китайское вероломство) если те нападут на чжурчжэней с юга. Тогда он обязался возглавить нападение с северо-запада.

Но чжурчжэни не дремали. Зимой 1125-1126 гг. они сами предприняли наступление на юг. 60 тыс. чжурчжэней осадили столицу Китая - Кайфын. на спасение которого было брошено свыше 200 тыс. лучших китайских войск. В Китае создалось две партии: сторонники войны и "борцы за мир". Последние возобладали и добились отхода чжурчжэней путем выплаты дани и территориальных уступок. Северный Китай был страшно опустошен, но это дало передышку Елюю Даши, успевшему наладить контакт с татарами и уговорить их не продавать чжурчжэням лошадей. Раздраженные чжурчжэни задержали наследника татарского вождя, прибывшего для переговоров, чтобы оказать давление на татар. Этот акт не увеличил популярности чжурчжэней в степи, однако ради спасения своего рода татары согласились быть проводниками чжурчжэньской армии, направленной против Елюя Даши в 1128 г. Армия эта была составлена из киданей, подчинившихся победителю, и командовать ею было поручено принцу из фамилии Елюев. Изоляция Елюя Даши была завершена.

Что ему оставалось делать? Он слишком хорошо знал стойкость и мужество чжурчжэньских войск, беспринципность и авантюризм своих окитаившихся соплеменников, ненадежность тангутов и себялюбие татар. Надежды на успех в бою или оборону крепости не было никакой, и Даши принял единственно правильное решение: он снова ушел на запад. Догнать его чжурчжэни не могли, да и не старались. Он стал для них безопасен и неинтересен. Гораздо выгоднее было завоевать Китай, где разложившаяся правительственная клика охотно жертвовала своим народом чтобы обеспечить себе веселую и безмятежную жизнь в дворцах и парках.

В январе 1127 г. пал Кайфын, и китайский император был взят в плен, а его брат перенес столицу на юг, оставив народ Северного Китая на разграбление противнику [*87]. Военная партия, стоявшая за сопротивление завоевателям, оказалась изолированной и от правительства, и от народа. Вождь ее, знаменитый полководец Ио Фэй, начал свою карьеру разгромом народного восстания около озера Дунтинху (1130-1135) [†143], а затем пал жертвой придворных интриг. Легкость побед и возможности обогащения соблазнили чжурчжэней, но повлекли за собою те же результаты, что и для киданей: китайская культура интеллекта осталась для них чуждой, зато культура порока была усвоена полностью. На пользу это пошло только монголам сто лет спустя. Но вернемся к нашему герою, поскольку мы подошли к нашей теме вплотную.

В 1129 г. Елюй Даши увел из крепости Хотунь тех киданьских воинов, которые остались ему верны. С ним ушло около 40 тыс. всадников, тогда как в минувшем году численность его войска достигла 100 тыс. - конечно, и то и другое в условном исчислении. Очевидно, не все кидани согласились покинуть родину, и многие предпочли подчинение врагу свободе в изгнании.

Достигнув города Бишбалыка [*88] (в Южной Джунгарии)) Даши подсчитал свои силы. К нему примкнули главы семи оседлых областей Притяньшанья, очевидно уйгурских, и вожди восемнадцати племен. Состав последних крайне примечателен. Здесь названы: большие желтые шивэй и тьеле [†144], обитавшие по берегам Амура, а также их соседи: уги [†145] и бигудэ [†146], затем монгольские племена: онгираты, джаджираты, йисуты [†147], нирун [†148], таргутай [†149], тамгалык [†150], меркиты, хушины [†151]; потом уже известные нам цзубу (вероятно, осколок орды, распавшейся за 30 лет перед этим) и тангуты, потому что Елюй Даши не порвал союза с царством Ся. И наконец, четыре племени, по поводу которых ни Виттфогель, ни я не можем дать никаких сведений: пусувынь, хумусы, си-ди и гю-эр-би.

Вот опять пример нашей беспомощности перед источником. Определить племенной состав союзников киданьского царя крайне важно, но информация, пролежавшая в свитке 800 лет, представляет загадку, неразрешимую без помощи специального исторического анализа.

Как ни досадно, оставим без внимания четыре нераскрытых этнонима и посмотрим, что дают нам те, которые удалось отождествить.

Тангуты ясны - это вспомогательный отряд союзного государства Си-Ся; цзубу - сдавшиеся и зачисленные в киданьскис войска татары, причем отмечено, что татары вольные перекинулись на сторону противника, т.е. чжурчжэней.

Четыре племени - желтые шивэй, тьеле, бигудэ и урян-хаи - не кочевники. Очевидно, они, живя бок о бок с чжурчжэнями, сражались с ними и теперь были вынуждены спасаться от преследования, ибо между племенами легла кровь. Гораздо важнее, что семь племенных вождей были чистыми монголами. Надо полагать, что традиционная вражда их с татарами сделала их союзниками киданей, и теперь, когда военная удача улыбнулась их врагам, наиболее скомпрометированные сочли за благо покинуть родные степи. Но почему среди монголов оказался меркитский отряд - этого я не могу объяснить. Да, вероятно, при такой скудости сведений все объяснить просто невозможно. Но все-таки нужно отметить, что не племена целиком, а какие-то их части последовали за неукротимым вождем, потому что те же самые племена, по крайней мере в Монголии, в XIII в. сидели на своих местах. Отсюда можно заключить, что у Елюя Даши было не ополчение племен, а армия добровольцев, что и объясняет ее высокую боеспособность.

Заняв крепость и город Бишбалык, Даши собрал своих командиров и обратился к ним с речью. Он признал поражение своего народа, катастрофическое распадение империи Ляо и рассказал о бегстве последнего императора. Но такое известие не соответствовало истине, так как император сражался, пока не попал в плен. Но Даши, видимо, предпочел утаить эти подробности от вождей собравшихся племен. Затем он объявил о своем намерении продвинуться на запад и сплотить кочевые племена Великой степи для отвоевания родной земли. В ответ на призыв он получил 10 тыс. воинов, прекрасно обученных, вооруженных и снабженных [†152].

Но и здесь кроме друзей нашлись враги. Столкновение с кыргызами на севере показало, что путь в Сибирь закрыт. Попытка напасть на Кашгар повела к полному поражению и обострила отношения с мусульманским населением оазисов Средней Азии. Кидани удержались только в долине реки Имиля и в Семиречье, где приняли участие в распре кангалов и карлуков с ханом города Баласагуна [*89]. Елюй Даши лишил его ханской власти, но оставил в должности "управляющего тюрками".

Этот успех дал Елюю Даши необходимую ему точку опоры. Он ведь был не первым из киданей, попавшим в Среднюю Азию. Долгая и неудачная война выбросила с Дальнего Востока множество людей, отчаявшихся в победе и искавших пристанища у мусульманских князей Мавераннахра. Например, правитель Самарканда имел уже в 1128 г. около 16 тыс. киданьских шатров и использовал эмигрантов как охрану своей восточной границы. Но как только Елюй Даши появился в Баласагуне, эти и другие кидани перебежали к нему, благодаря чему его сила удвоилась. Богатые пастбища Семиречья позволили киданям откормить коней, и военный успех начал склоняться на их сторону. В конце 1129 г. Елюй Даши подчинил себе племя канглы и снова напал на Кашгар и Хотан. Обе крепости были взяты.

А чжурчжэньская армия, посланная для преследования последнего непокоренного киданьского принца, войдя в степи, оказалась бессильной. Тут нужны были кони и проводники, а вожди кочевых племен отказали чжурчжэням в повиновении. Больше того, монголы, объединенные тогда Хабул-ханом, объявили чжурчжэням войну и принудили их вернуться в Маньчжурию, а тангуты ответили чжурчжэньскому императору, что местопребывание Елюя Даши им неизвестно. Поход 1130 г. Был сорван.

В 1131 г. чжурчжэни возобновили наступление на Хотунь, но недостаток провианта и холод заставили их повернуть обратно. Да и нечего им было там делать, так как преследуемый ими полководец был уже далеко на западе, куда не могли дотянуться руки чжурчжэньского императора. Кидани, оставшиеся на Орхоне, конечно, попали в плен. Кроме того, уйгуры из Хэчжоу поймали нескольких киданей и передали их непосредственно чжурчжэням, тем самым лишив ренегата командующего армией карателей последних трофеев [†153]. После стольких неудач он попал под подозрение, что имеет тайные связи с врагом. Бедняге осталось только поднять восстание и поплатиться за него головой (1132 г.).

Этот момент показался Елюю Даши удобным для того, чтобы осуществить свою заветную мечту: освободить свою родину и ее народ.

В 1134 г. он отправил 70 тыс. всадников на восток, через пустыню, чтобы восстановить былую славу Ляо.Но пустыня -барьер для любой армии. Войско киданей потеряв в дороге столько коней и быков, что вернулось с полдороги. Блюй Даши воскликнул: "Небо не благоприятствует мне! Это его воля" [†154] На этом закончилась война на востоке, только для того, чтобы с новой силой разгореться на западной окраине Великой степи.

Дата добавления: 2015-08-02