Эвфемизмы: Устаревшая старость

Наверное, вы заметили, что в нашей стране больше нет старых людей: они исчезли, их вытеснили граждане старшего возраста. Миллионам наших ближних вдруг посчастливилось превратиться в людей зрелых лет и старших взрослых. Холодные, бездушные, продезинфицированные слова. Типично американские. Все это — замалчивание страха перед старостью.

Этот страх легко понять. Он вполне естествен. И он всеобщ: стареть не хочет никто. Никто не хочет умирать. Но мы все стареем. Все умираем. И поскольку это нам не нравится, мы стремимся эту истину как-то задрапировать. Лично я начал это делать, когда разменял пятый десяток. В те дни, глядя в зеркало, я думал: «Э, похоже я становлюсь… старше!» Это звучало помягче, чем «старею». И даже давало надежду, что все продлится немного дольше.

Люди, однако, забыли, что «старше» — это сравнительная степень, и употребляют это слово как качественное прилагательное: «Ему нужна женщина постарше».

«О, правда? А постарше кого? Или постарше, чем была раньше? Серьезное дело».

Люди думают, что стареть плохо, оттого что плохо быть старым. Но знаете что? Быть старым — это нормально; а иногда просто здорово. Да и в любом случае, выбирать не приходится. Вариантов не дано.

Однако вот начинает стареть эта несносная публика, дети бума рождаемости (те, кому в 2005 году от сорока двух до сорока девяти), и она никак не может с этим смириться. Вы не забыли, что именно они, бэби-бумеры, навязали нам бескостный политкорректный лексикон?

И вот, не желая признавать, что стареют, они придумали новый термин, чтобы описывать собственное приближение к могиле. «Средних лет» им несимпатично, и взамен — понимаете, чуваки — вместо — они говорят «предпожилой». Прелестно, а? Предпожилой. Существует такое слово. Вы его не часто слышите, но оно есть. Бумеры заявляют, что если тебе от пятидесяти до шестидесяти пяти, то ты переживаешь предпожилой возраст.

Но я готов спорить, что в 2011 году, когда им перевалит за шестьдесят, именовать себя пожилыми бэби-бумеры не станут. Подозреваю, что они придумают новый способ сбежать от действительности, и я даже готов им в этом помочь. Им стоило бы взять название «предпокойные». Идеальный термин — и точный, и емкий.

Кстати, эти же умники придумали словцо для описания работы, по их мнению, лучше всего подходящей для пенсионеров, которые не хотят просто сидеть дома. Совместимая с возрастом работа. Ну не ужасно ли? Боже, какая тоска, какая тоска.

Итак, подытожим: у нас есть граждане старшего возраста. Нравится мне эта фраза или нет, я уже привык к ней и больше не бешусь, ее слыша. Но есть еще одно описание стариков, с которым я не примирюсь нипочем. Это когда я слышу, что про кого-то говорят: ему, например, три раза по двадцать. Я, конечно, понимаю, что это стеб, но все равно — от такого скальп мерзнет. Умничанье и жеманство. И увертка. Мусорный язык.

Еще: в программе «60 минут» на CBS ведущая Лесли Сталь (р. 1941) — американская тележурналистка), благослови ее Господь, сказала о ком-то, что ему девяносто с чем-то. Ох. Лесли. Прошу, пощади хоть чуток.

И еще один, последний душераздирающий пример на эту тему. По радио Мэтт Драдж (р. 1966) — американский теле-, радио и интернет-журналист) однажды упоминал «возрастных людей». И он не ехидничал. Он сказал: «Вирус Западного Нила особенно опасен для возрастных людей». Бедняга Мэтт. Видать, он гораздо более трехнутый, чем кажется.

Ну, а теперь к смежной теме: для многих таких восьмидесятии девяносто-с-чем-то-летних граждан неприятная реальность состоит в том, что им приходится жить в местах, где бы им жить не хотелось. В домах престарелых. Но как бы покрасивее называть эти заведения, куда мы сбагриваем своих стариков? Когда я был маленьким, в нашем районе стоял такой дом и назывался интернатом для престарелых. На воротах висела медная табличка с этими словами: «интернат для престарелых». Этот дом всегда казался пустым: я ни разу не видел, чтобы туда кто-то входил. Естественно, я также ни разу не видел, чтобы оттуда выходили.

Потом такие места стали называть ДОМАМИ заботы и МЕДИЦИНСКИМИ ЦЕНТРАМИ. Видимо, решили, что кому-то из стариков нужно немного заботы, а кому-то — кое-какое лечение. В наши дни эти учреждения зовутся СОЦИАЛЬНЫМИ ПРИЮТАМИ или ДОМАМИ ДОЛГОВРЕМЕННОГО УХОДА. Отличный экземпляр из нынешнего обескровленного словаря: «дом долговременного ухода».

Хотя, конечно, это название придумано не напрасно: пользуясь им, ты заметно помогаешь старикам, которых пытаешься сплавить, поддаться на твои уговоры и согласиться. Раньше, я помню, старики говорили родне: «Что бы ни случилось, не отдавайте меня в богадельню! Только не в интернат!» Но трудно представить, чтобы кто-то сказал: «Что бы ни случилось, не отдавайте меня в дом долговременного ухода». Так что на самом деле тут фокус. «Да ладно, дед, это ж не интернат. Это долговременка!»

И раз уж мы заговорили про лексикон для старения, расскажу вам один недавний случай, бывший со мной вечером в НьюЙорке. В очереди в «Карнеги-Дели» (знаменитое нью-йоркское кафе-бутербродная) передо мной стоял мужик лет шестидесяти с лишним на вид. Он подал кассиру десятку, но, оказалось, что этого не хватает. Кассир вежливо указал ему, а мужик в ответ: «Прошу прощения, у меня уже старческий маразм». И я подумал: как грустно. Списывать элементарную ошибку на то, что тебе уже за шестьдесят — пусть даже в шутку. Будто кому-нибудь может прийти а голову, что двадцатилетние никогда не обсчитываются. Я рассказываю вам об этом случае, только чтобы показать, как люди, усваивая навязанный язык, сами себе промывают мозги насчет старости.

Я хотел подойти к тому парню и сказать: «Простите, я вот услышал, что вы обозвали себя маразматиком. Хочу спросить: а полгода назад у вас, видимо, был легкий склероз? А если не было, то впасть в маразм вы никак не могли». Хотел я ему это сказать, но подумал: с чего бы ему меня слушать? Сам-то я, в конце концов, еще юный недоумок.

Дата добавления: 2015-08-02