Похвала Златоуста покаянию царя Давида

История грехопадения Давида для того написана, чтобы ты не на падение его взирал, но удивлялся его востанию (возрождению); чтобы ты знал, как после падения должно тебе самому воставать. Как врачи описывают самые трудные болезни в книгах и научают других способу врачевания, дабы они, узнав труднейшие болезни, удобнее могли преодолеть слабейшие, так точно и Бог сделал явными самые великие грехи для того, чтобы те, которые впадают в малые грехи, могли удобно исправлять их. Ибо если могли быть очищены большие грехи, то тем более меньшие. Итак, рассмотрим, как оный блаженный муж изнемог, и как он востал в скором времени. Он учинил прелюбодеяние и убийство. Я не стыжусь громогласно возвещать об этом. Ибо ежели Дух Святый не почел постыдным изложить всю эту историю, то тем более нам не должно скрывать оную. Те, которые скрывают ее, весьма помрачают добродетель оного мужа. И, как умалчивающие о сражении его с Голиафом лишают его немалых венцов, так точно поступают и те, которые оставляют без внимания оное повествование. Не кажутся ли странными слова эти? Но подождите немного и вы узнаете, что это сказано нами справедливо. Итак, что же мне присоединить? Добродетель мужа. Это увеличивает и вину его, ибо неравно осуждается все во всех. Сильнии бо, — говорит Писание, — сильно истязани будут, и ведевый волю господина своего, и не... сотворив по воли его биен будет много (Лк. 12; 47). Поэтому иерей, впадающий в одинаковые грехи с подчиненными себе, не одинаковым с ними подвергается наказаниям, но гораздо более тяжким. Может быть, вы, видя что вина возрастает, трепещете и устрашаетесь. Но я столь уверен в праведнике, что простираюсь еще далее. Ибо чем более увеличу вину, тем более в состоянии буду восхвалить Давида. Но можно ли, спросят, сказать что-либо более этого? Можно. Злодеяние его состояло не в одном только убийстве, ибо не простой человек учинил это, но пророк, убил не обидевшего, но обиженного; ибо этот был уже обижен во время того несчастья, когда была похищена жена у него. Видите ли, как я не пощадил праведника, и как без всякого послабления рассказал его проступки? Несмотря, однако же, на это, я так надеюсь защитить его, что желал бы, чтобы здесь находились все, издевающиеся над ним, дабы мне совершенно заградить их уста. Они говорят, что Давид учинил убийство и прелюбодеяние. А я не только то же говорю, но и доказал, что самое убийство его было вдвойне тяжко. Не одно и то же значит, когда отваживается на таковые преступления человек, удостоившийся Духа Святого, столь облагодетельствованный, толикое имеющий дерзновение, в таком возрасте, и когда то же самое делает тот, кто лишен всего этого. Впрочем, доблестный оный муж достоин величайшего удивления и потому, что он, пав в самую глубину зла, не упал духом, не отчаялся, и не остался ниц лежащим, получив от диавола столь опасную рану, но скоро, даже тотчас, с великой силой нанес ему опаснейшую рану, нежели какую получил. Как если бы во время сражения и в строю какой-либо варвар вонзил копье в сердце мужественного воина или, оставив в груди его стрелу, присоединил бы к прежней другую опаснейшую рану, и если бы получивший эти тяжкие раны, обливаясь кровью, проворно встал и, пустив копье в своего врага, тотчас бы поверг его на землю мертвым; так и здесь, чем большую представишь рану, тем более удивительной покажешь душу уязвленного; потому что он, несмотря на эту тяжкую рану, имел силу встать среди строя и повергнуть того, которым был поражен. Сколь это важно, очень знают те, которые впадают в тяжкие грехи. Ибо не столько тогда открывается мужественная и твердая душа, когда кто-либо, идя прямо, пробегает путь; сколько тогда, когда кто-либо после многих побед претерпевает великую потерю и опять может вступить на прежние пути. Таков был блаженный Давид. После бесчисленных трудов и подвигов, претерпев ужасное поражение, он принялся за прежние труды и опять собрал богатство, больше прежнего. Если стояние достойно удивления, то каких венцов достоин тот, кто после падения не лежит, но встает и совершает великие дела? Много было для Давида побуждений к отчаянию: во-первых, великость греха; во-вторых, то, что он претерпел все это не в начале жизни, когда больше надежды, но в конце; в-третьих, то, что он претерпел все это уже по собрании великого богатства. Ибо немало у него было тогда сокровищ, каковы суть те, кои приобрел он в первом возрасте, будучи пастырем: в сражении с Голиафом, в мудром обращении с Саулом. Ибо Давид показывал Евангельское великодушие, когда, тысячекратно имев в руках врага, всегда щадил его, и лучше пожелал лишиться отечества, свободы и самой жизни, нежели умертвить того, который несправедливо строил ему козни. Немало также он имел добродетелей после принятия царства. Все это и вместе худое мнение народа и лишение столь блистательной славы производило немалое смущение. Ибо не столько украшала его порфира, сколько покрывало стыдом пятно этого греха. Вам известно, сколь тяжко бывает тому, грехи которого разглашаются, и сколь великое мужество требуется от него, дабы, после всеобщего обвинения, и после того, как много находится свидетелей его преступлений, не упасть духом. Но оный доблестный муж, извлекший из души своей все эти стрелы, столько после сего просиял, так отмыл пятно, так очистился, что и по смерти заглаждал грехи своих потомков. И что сказал Бог об Аврааме, то же говорит и о Давиде, — даже о нем гораздо более. Ибо о патриархе говорит: Я вспомнил завет Свой, иже ко Аврааму (Исх. 2; 24). А здесь не о завете говорит, — о чем же? И защищу град сей... Давида ради раба Моего (4 Цар. 19; 34). И по благоволению к нему не попустил лишиться царства Соломону, столь тяжко согрешившему. И столь велика была слава Давида что Петр, после столь многих лет, произнося к Иудеям речь, так говорит: «достоит рещи с дерзновением к вам о патриарсе Давиде, яко и умре и погребен бысть» (Деян. 2; 29). И Христос, беседуя с Иудеями, показывает, что он после греха удостоился толикого Духа, что и опять сподобился пророчествовать о Его Божестве. И сим заграждая уста их, Спаситель говорил: «како убо Давид Духом Господа Его нарицает, глаголя: рече Господь Господеви Моему: седи одесную Мене?» (Мф. 22; 43).

И что совершилось над Моисеем, то и над Давидом. Ибо, как Бог, против воли Моисея, по великой Своей любви к этому праведнику, наказал Мариам за обиду брата, так скоро отомстил и за Давида, оскорбленного сыном, хотя Давид и не желал. И этого достаточно, и даже более чего другого достаточно для того, чтобы явить добродетель этого мужа. Ибо, когда Бог утверждает, тогда не нужно более исследовать. Если же хотите подробно знать мудрость Давида, то, прочитав историю его после греха, можете увидеть его упование на Бога, любовь, возрастание в добродетели и тщание до последнего издыхания. Поэтому, имея такие примеры, будем бодрствовать и остерегаться от падения. Если же и случится нам пасть, то не будем лежать. Я не для того упомянул о преступлениях Давида, чтобы повергнуть вас в беспечность, но для того, чтобы больше произвести опасения. Ибо если этот праведник, несколько вознерадев, подвергся таковым страданиям и получил таковые раны, то чего не потерпим мы, каждодневно предающиеся беспечности? Итак, познав его падение, не предавайся нерадению, но представь, сколько совершил он и после того, сколько пролил слез, сколь великое являл раскаяние, день и ночь испуская источники слез и омывая ими постель, и сверх того облекаясь во вретище. Если же для него потребно было толикое обращение, то как можем спастись мы, не имеющие сокрушения, после стольких преступлений? Ибо кто имеет великие добродетели, тот удобнее ими может покрыть грехи. А не имеющий добродетели, откуда бы ни был поражен стрелой, получает смертельный ущар. Итак, дабы этого не случилось, вооружим себя добрыми делами, и, если учиним какое-либо преступление, будем очищать себя, дабы, проведя настоящую жизнь во славу Божию, удостоиться нам наслаждения и в будущей жизни, которую все мы да сподобимся получить благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

(Беседы Иоанна Златоуста на Евангелие от Матфея, беседа 26)

Дата добавления: 2015-08-10