Глава 50

— А ведь это может сработать, — произнес Крендлер в сипящую темноту, туда, где лежал Мейсон. — Еще десять лет назад подобное было невозможно, теперь же она может прогонять списки покупателей через компьютер с такой же скоростью, как дерьмо валится из гуся, — закончил он, поерзав на диване под ярким, льющимся с потолка светом.

На фоне аквариума Крендлер видел силуэт Марго. Он уже привык сквернословить в ее присутствии, и ему это очень нравилось. Крендлер был готов держать пари, что Марго мечтает иметь хер. Ему давно хотелось произнести это слово в присутствии Марго, и он наконец придумал, как это можно сделать.

— Именно таким образом ей удалось вычленить перспективные области и установить склонности Лектера. Теперь она, возможно, может даже сказать, в какую сторону Ганнибал Лектер укладывает свой хер.

— Что же, Марго, на этой высокой ноте, пожалуй, можно пригласить сюда доктора Демлинга.

Доктор ждал вызова в игровой комнате среди гигантских мягких игрушек. Мейсон видел на мониторе, как Демлинг изучает плюшевую мошонку большого жирафа. Он взирал на нее столь же почтительно, как семейство Виггертов на яйца Давида. На экране доктор казался значительно меньше игрушек, словно он специально ужался для того, чтобы пролезть в чьи-то детские годы, столь отличные от его собственного детства.

В комнате Мейсона под ярким светом в отведенном для гостей пространстве доктор оказался сухоньким человечком, очень чистеньким, но слегка облезлым, с зачесом, прикрывающим лысый череп, и ключом на цепочке для часов. Ключ говорил о том, что доктор окончил университет по медицинской части и имел при этом среднюю успеваемость. Демлинг уселся за журнальным столиком напротив Крендлера — создавалось впечатление, что он очень хорошо знаком с этой комнатой.

Столик украшала ваза с фруктами и орехами. На обращенной к психологу стороне яблока виднелась червоточина. Демлинг протянул сухонькую ручку и развернул фрукт так, чтобы не видеть дырку. Он из-под очков следил за тем, как Марго, захватив пару орехов, вернулась на свое место у аквариума. Лицо психолога при этом выражало изумление, граничащее с идиотизмом.

— Доктор Демлинг — декан факультета психологии Университета Бейлора и профессор кафедры, основанной Вергерами, — сказал Мейсон Крендлеру. — Я спросил его мнение о том, что может быть общего между доктором Лектером и агентом ФБР Клэрис Старлинг, Прошу вас, доктор…

Демлинг выдвинулся чуть вперед с таким видом, будто сидел в суде на свидетельском месте, и обратил взор в темноту, туда, где находился Мейсон, словно тот был присяжным. Крендлер сразу увидел в нем дружественного обвинению судебного эксперта, услуги которого стоят не менее двух тысяч долларов в день.

— Мистер Вергер, естественно, осведомлен о моей квалификации. Не желаете ли вы услышать о ней? — поинтересовался Демлинг.

— Нет, — ответил Крендлер.

— Я изучил заметки женщины по фамилии Старлинг, сделанные ею после бесед с Ганнибалом Лектером. Я также ознакомился с его письмами к ней и полученными от вас сведениями о ее прошлом, — начал профессор.

Услышав это, Крендлер недовольно скривился, однако Мейсон его успокоил.

— Доктор Демлинг дал подписку о неразглашении, — сказал он.

— Вначале немного о прошлом… — Доктор Демлинг сверился со своими записями и продолжил:

— Мы знаем, что доктор Ганнибал Лектер родился в Литве. Его отец был графом, род восходит к десятому веку, а мать — итальянкой благородных кровей из семейства Висконти. Во время отступления немцев из России несколько их танков оказались у графского поместья вблизи Вильнюса. Они обстреляли поместье, убив обоих родителей и почти всех слуг. Дети после этого исчезли. Их было двое — Ганнибал и его сестра. Что стало с сестрой, нам неизвестно. Самое главное в этой истории то, что Ганнибал Лектер является сиротой, как и Клэрис Старлинг.

— А я вам что говорил! — с нетерпением в голосе произнес Мейсон.

— Да, но какие выводы вы из этого сделали? — поинтересовался доктор Демлинг. — Я этим вовсе не хочу сказать, мистер Вергер, что между двумя сиротами обязательно возникает чувство взаимной симпатии. Речь идет не о симпатии. Слово «сим-патия» здесь неуместно. И чувство жалости в этом случае тоже оставлено в пыли истекать кровью. Слушайте меня внимательно. Просто общий опыт сиротства позволяет доктору Лектеру лучше понять Клэрис Старлинг и в конечном счете осуществлять над ней контроль. Суть дела именно в этом. В контроле.

Особа по фамилии Старлинг провела детство в разного рода учреждениях и, насколько следует из представленных вами материалов, не имела устойчивых отношений с каким-либо мужчиной. Сейчас она проживает с одной из своих сокурсниц — молодой женщиной афроамериканского происхождения.

— Это смахивает на секс, — заметил Крендлер. Психиатр даже не удостоил Крендлера взглядом — его мнение отметалось с ходу.

— Никогда нельзя сказать с уверенностью, по какой причине один человек делит кров с другим, — произнес профессор.

— Тайна сия велика есть, говорит Библия, — вмешался Мейсон.

— Старлинг выглядит весьма аппетитно, если вы любите хлеб из чистой пшеницы, — высказалась Марго.

— Думаю, что если здесь и имеется влечение, то оно исходит от Лектера, а не от нее. Вы же ее видели. Она всего лишь приятная на взгляд холодная рыба, — сказал Крендлер.

— Неужели Старлинг действительно холодная рыба, мистер Крендлер? — спросила Марго, и в ее голосе можно было уловить легкую насмешку.

— Не думаешь ли ты, Марго, что она лесбиянка? — спросил Мейсон.

— Откуда, черт побери, мне это знать? Кем бы она ни была, она никому не позволяет совать нос в свои дела. По крайней мере у меня сложилось такое впечатление. Она человек крутой, у нее лицо игрока в покер, но с тем, что она холодна как рыба, я никогда не соглашусь. Мы говорили недолго, но именно к такому выводу я пришла. Это произошло еще до того, Мейсон, как тебе понадобилась моя помощь. Ты тогда прогнал меня из комнаты. Помнишь? Нет, нет, она вовсе не похожа на холодную рыбу. Девушке с внешностью Старлинг просто надо казаться ледяной, чтобы сохранить дистанцию с теми раздолбаями, которые за ней постоянно волочатся.

Крендлер ощутил, что Марго задержала на нем взгляд дольше, чем того требовали обстоятельства, хотя сам он видел лишь ее силуэт.

Какие странные голоса звучат в этой палате. Осторожная канцелярщина Крендлера, педантичный скрип Демлинга, глубокий, резонирующий тембр Мейсона с ущербными взрывными звуками и ускользающими шипящими и грубый, низкий, тяжелый, как прокатная лошадь, и несколько враждебный голос Марго. И все это звучало на фоне вздохов машины, снабжающей Мейсона кислородом.

— У меня есть кое-какие соображения относительно ее личной жизни, в основе которых лежит ее очевидная, связанная с отцом мания, — продолжал Демлинг. — Позвольте мне кратко изложить свои мысли. У нас имеются три документа доктора Лектера, имеющие отношение к Клэрис Старлинг. Два письма и один рисунок. Рисунок есть не что иное, как часы-распятие, спроектированные им во время пребывания в психиатрической лечебнице. — Доктор Демлинг бросил взгляд на экран и распорядился:

— Слайд, пожалуйста.

Находящийся где-то Корделл вывел на высоко поставленный монитор удивительный рисунок. В оригинале это был рисунок углем на пергаменте, используемом для упаковки мяса. Экземпляр Мейсона был копией на чертежной бумаге, и рисунок имел тот синюшный цвет, который бывает только на кровоподтеках.

— Он пытался это запатентовать, — сказал доктор Демлинг. — Как вы можете видеть, здесь изображен Христос, распятый на циферблате часов. Руки его движутся по кругу, показывая время, точно так, как движутся руки Микки Мауса на часах с изображением последнего. Рисунок интересен тем, что вместо традиционного лица Спасителя мы видим на нем лицо Клэрис Старлинг. Он рисовал ее во время допросов. Сравните рисунок с фотографией женщины. Его зовут Корделл, не так ли? Корделл, покажите нам, пожалуйста, фото.

Сомнений не оставалось, у Иисуса была голова Старлинг.

— Еще одна аномалия рисунка состоит в том, что гвозди, крепящие Христа к кресту, вбиты не в ладони, а в запястья.

— Но это же реалистично, — вмешался Мейсон. — К кресту необходимо прибивать только через запястья и использовать при этом деревянные шайбы большого диаметра. В противном случае гвозди в руке разбалтываются и распятый срывается. Эти знания достались мне и Иди Амину ценой многих проб и ошибок. Дело было на Пасху в Уганде. Мы хотели воспроизвести все событие как можно точнее. Наш Спаситель на самом деле был пригвожден к кресту через запястья. Все имеющиеся изображения распятия не соответствуют истине. А причина ошибки кроется в не правильном переводе с древнееврейского на латынь.

— Благодарю за пояснение, — не очень искренне произнес доктор Демлинг. — Распятие, вне всякого сомнения, являет собой подвергшийся уничтожению объект преклонения. Обратите внимание на то, что рука, образующая минутную стрелку, показывает на шесть, стыдливо прикрывая наружные половые органы. Другая изображающая стрелку рука обращена на девять часов или на начало десятого. Девять, совершенно очевидно, должно указывать на то время, когда, как традиционно считается, и был распят Христос.

— Но если поставить рядом шесть и девять, то мы получим 69, что, как известно, символизирует нетрадиционное оральное совокупление, широко распространенное в некоторых слоях общества, — не удержалась Марго.

В ответ на неодобрительный взгляд доктора Марго раздавила в ладони пару орехов, и скорлупа посыпалась на пол.

— Теперь обратим взгляд на письма доктора Лектера к Клэрис Старлинг. Корделл, не могли бы вы их нам продемонстрировать? — Доктор Демлинг извлек из кармана лазерную указку и продолжил:

— Обратите внимание на почерк. Перед вами образец скоростной каллиграфии, выполненной чернилами, автоматической ручкой с пером типа «рондо». Шрифт настолько однороден, что напоминает типографскую печать. Подобного типа каллиграфическое письмо использовалось в средние века для воспроизведения папских булл. Шрифт очень красив, но одновременно и вычурно однообразен. В манере письма доктора явно отсутствует какая-либо спонтанность. Все тщательно спланировано. Ганнибал Лектер пишет вскоре после побега, в ходе которого убил пять человек. Попытаемся обратиться к тексту.

Ну как, Старлинг, ягнята теперь молчат?

Вы знаете, что должны дать мне ответ на этот вопрос, я хотел бы его от вас получить. Объявление в национальном издании «Таймс» или «Интернэшнл геральд трибюн» в первый день любого месяца меня вполне удовлетворит.

Еще лучше, если вы дадите его в «Чайна мейл».

Я не удивлюсь, если ответ будет и «да» и «нет». На некоторое время ягнята замолчат. Но вы, Клэрис, судите себя с тем же милосердием, которое дарили чаши весов правосудия в подземелье Триба, и вам вновь и вновь придется делать все, чтобы заслужить благословенное молчание. И все только потому, что вами движет страдание, вы видите страдание и страдание не кончается. Во веки веков.

Яне намерен посетить вас, Старлинг, ибо мир более интересен, пока вы в нем существуете. Однако я прошу и вас оказать мне любезность…

Доктор Демлинг поправил на носу соскользнувшие очки, откашлялся и продолжил:

— Перед нами классический пример того, что я в своих научных трудах называю «авункулизмом»[39]— появление термина нашло широкое отражение в профессиональной литературе, где его именуют «авункулизмом Демлинга». Нельзя исключать, что это понятие найдет свое место в очередном издании «Диагностического и статистического справочника». Для непосвященных термин можно определить следующим образом: авункулизм есть не что иное, как стремление предстать мудрым и внимательным ментором, преследуя при этом достижение личных целей.

Изучив материалы по делу, я пришел к выводу, что упоминание о криках ягнят относится к событию, имевшему место в детские годы Клэрис Старлинг. Речь идет о массовом забое ягнят на ранчо в Монтане, где воспитывалась мисс Старлинг, — продолжал профессор Демлинг своим сухим голосом.

— Клэрис Старлинг делилась с Лектером информацией, — вмешался Крендлер. — Он располагал некоторыми сведениями о серийном убийце по кличке Буффало Билл.

— Второе письмо, написанное семью годами позже, на первый взгляд представляется обычным посланием с выражением сочувствия и поддержки, — сказал Демлинг. — Он посмеивается над ней, упоминая ее родителей, которых эта женщина, видимо, боготворила. Ганнибал Лектер называет ее отца «ночным сторожем», а мать — «горничной». Однако затем он одаривает их великолепными качествами, которые дочь в них могла видеть, и обращает эти качества на то, чтобы оправдать ее провалы в служебной карьере. Это есть не что иное, как попытка снискать ее расположение и таким образом установить над ней контроль.

Я думаю, что рассматриваемая нами женщина по имени Клэрис Старлинг имела прочную привязанность к своему отцу, или его «образу», что мешало ей легко вступать в сексуальные отношения с мужчинами и привело к переносу «образа» на доктора Ганнибала Лектера, чем он, в своей извращенности, тотчас не преминул воспользоваться. Во втором письме он призывает ее вступить с ним в контакт путем опубликования персонального объявления под кодовым именем.

Бог мой, неужели он никогда не закончит? Зуд нетерпения был для Мейсона особенно невыносим, так как он не имел возможности даже сменить позу.

— Прекрасно, профессор, — наконец не выдержал паралитик. — Марго, приоткрой, пожалуйста, окно. У меня, доктор Демлинг, появился новый источник информации о докторе Лектере. Этот человек знает как Старлинг, так и Лектера, он видел их вместе и провел рядом с Лектером времени больше, чем кто-либо другой. Я хочу, чтобы вы с ним побеседовали.

Крендлер слегка поежился, увидев, как поворачивается дело, и начал испытывать легкую тошноту.

Дата добавления: 2015-08-10