Глава 9. – Все! Больше не могу, – я повалилась на упавший ствол дерева и захныкала.

BPOV.

– Все! Больше не могу, – я повалилась на упавший ствол дерева и захныкала.

Будь проклят Эдвард Каллен! Как только я согласилась на этот долбаный поход, к его долбаной распрекрасной полянке, которая, опять же по его долбаному и до жопы авторитетному мнению, должна привести меня в щенячий восторг?.. Надо было просто убить его за наглые подколки о кислородном голодании, которое привело к озеленению моего лица. Нет же. Я позволила увезти меня черти куда и последние двадцать минут тащилась в хвосте, спотыкаясь о кочки и коряги.

– Прекрати ныть, Свон, – проговорил Эдвард немного раздраженно. Мне стало стыдно. Я действительно притомила его своим скулежом, но черт, он сам нарвался. Решил выгулять – расплачивайся, шеф.

– Дай сигарету, – я протянула руку, но паскудник только шлепнул меня по пальцам.

– В баре дымом надышишься, – обрубил Каллен. – Здесь такой воздух! Даже мне курить не хочется.

Эдвард несколько раз глубоко вдохнул, демонстрируя на лице выражение абсолютного блаженства. Я только глаза закатила. Придурошный...

– Давай, тонконожка, поднимай свой аппетитный зад. Всего ничего осталось, – скомандовал он.

– Нет, – я продолжала капризничать. – Мне и тут хорошо.

– Брось, Свон. Я еще и рюкзак несу – и не жалуюсь. Пошли.

– Давай я понесу рюкзак, а ты понесешь меня.

Каллен рассмеялся, стянул с плеч багаж и развернулся спиной, присев на корточки.

– Ну залезай.

– Ох, Эдвард, я же пошутила.

– А я нет, запрыгивай, немощная.

Я немного потопталась... Да и хрен с ним со всем! Нахлобучив рюкзак с едой и пледом на спину, я взобралась Эдварду на закорки. Он немного попрыгал, пристраивая меня поудобней, и твердой походкой пошагал вперед.

– Держись крепче, обезьянка, – хохотнул он.

Уже через минуту мне стало стыдно. Я начала канючить, чтобы он меня отпустил. Но Каллен игнорировал все просьбы, продолжая тащить меня на место пикника.

– Ох, ты ж мать моя, – выдохнула я еле слышно, когда, наконец, деревья расступились и мы оказались на самой красивой поляне на свете. Какие только цветы здесь не росли: сиреневые, желтые, белые. Где-то неподалеку журчал ручеек. Солнце стояло высоко, озаряя поляну ярким светом.

– Я же говорил, – самодовольно оскалился Эдвард, опустив меня на землю.

Словно завороженная, я вбирала неброскую красоту трав, диких цветов, теплых солнечных лучей. А потом, как полная дура, начала скакать по поляне, подставляя лицо теплым солнечным лучам. Боже, он прав, это волшебное место. Каллен посмеивался, расстилая плед, вынимая еду и колу. Запыхавшись окончательно, я упала на плед рядом с Эдвардом.

– Здесь действительно здорово. Как ты нашел это место? – прочавкала я с набитым ртом. Прогулка нагнала на меня зверский аппетит. Я похвалила себя за мысль запастись бутербродами вместо чипсов-орешков, на которых настаивал Каллен.

– Это не я. Эмметт с Джаспером – любители пешего туризма. Они нашли поляну. Мы раньше часто сюда мотались, – проговорил Эдвард.

– Раньше? А сейчас?

– Ну, здесь прикольно только летом. В прошлом году Джас женился, засел дома. Эмметт тоже обленился. А одному не очень весело бороздить леса штата Вашингтон, – Каллен отхлебнул колы и вальяжно развалился.

– И тут очень удачно подвернулась я...

Эдвард хмыкнул, но уже через минуту нахмурился.

– Что не так? – спросила я, разгладив пальцем сосредоточенные морщинки у него на переносице.

– Мне все еще не нравится твоя работа...

– А мне все еще непонятно, почему она должна тебе нравиться, – вспылила я и, одернув руку, повернулась к нему спиной. – Думаешь, я сама в восторге от фартука, подносов и тарелок?

– Не знаю. Похоже, что да, – бесцветный голос, лишенный эмоций. За четыре месяца общения с Эдвардом Калленом я уяснила, что это явный признак раздражения. Иногда он бывал жутко упрямым, почти невыносимым.

– Ну да, конечно, я три года пахала в колледже, чтобы обслуживать сельский контингент в единственном на деревне баре.

– Но ведь твоя подруга ковыряется в тачках при том же образовании.

– Но ведь я не Розали. У меня была приличная работа, Эдвард. Были перспективы. Просто сейчас я зарабатываю, как могу.

– Я уже говорил, я могу... – начал он опять навяливать мне свою дотацию.

– Нет, Каллен. Не суй мне в нос свои бабки, – понесло меня. Господи, как же бесит эта опека! Мы ведь даже не трахаемся, а он пытается сделать меня содержанкой.

Эдвард надулся и замолчал. Я нервно вытянула травинку и сунула ее в рот, пожевывая сочный кончик.

– А если подвернется другая работа? Нормальная. Ты бросишь это дерьмо? – проговорил Эдвард после двух минут напряженного молчания.

– Да, – просто сказала я.

– Знаешь, я всегда мечтал о секретарше... – начал он игриво.

– Мечтай дальше, – захихикала я, сменив гнев на милость.

Эдвард погладил меня по руке. Я развернулась и улеглась ему на грудь, так что кончик травинки щекотал его лицо. Каллен блаженно улыбнулся, заложил руки за голову и прикрыл глаза. Его лицо разгладилось, и мне показалось, что он задремал. Я молча смотрела на него, радуясь, что Эдвард не видит моей глупой улыбки, которую у меня не было сил спрятать. Наконец мне надоело просто глазеть, и я начала хулиганить. Кончик травинки стал обрисовывать контуры его лица. Эдвард смешно сморщился, когда я добралась до носа. Провела по губам – облизнулся. Уголок рта пополз вверх, медленно проявляя мою любимую кривую ухмылку по-калленовски.

– Щекотно? – поддразнила его я, продолжая свою игру, обрисовывая контур густых бровей.

– Неа...

– А чего улыбаешься?

– Вспомнил кое-что...

– Что-то смешное?

– Не совсем, но приятное...

– Ммм, я заинтригована. Выкладывай.

Эдвард медленно разлепил веки. У меня случился мини-инфаркт от пронзительного взгляда нефритовых глаз, которые стали еще ярче на солнце и зеленее среди травы.

– Ты мне снилась...

Полноценный инфаркт... Вызовите скорую, шеф! Я сейчас скончаюсь от ментального оргазма...

– Расскажи... – прохрипела я, проклиная голос, который выдавал мое возбужденное волнение.

Эдвард привстал и, прижавшись теплыми губами к моим, забрал травинку. Я опять чуть не застонала, когда он начал посасывать кончик, который недавно был у меня во рту. Лукавый взгляд из-под пушистых, густых ресниц буквально гипнотизировал. Я едва не вошла в транс, как факирова змея, что качается под монотонную мелодию дудочки.

– Ты была на мне вот так, – сильные руки приподняли меня и усадили верхом. Эдвард вынул травинку изо рта и начал рисовать ею на моем лице. – Я целовал тебя здесь, – он прошелся по моим щекам. – И вот тут... – травинка очертила контур моих губ, которые я тут же облизала.

– А потом ниже, – я задрожала от легких прикосновений к шее, проклиная все на свете. Боже, почему это не его губы?

– И дальше, – Эдвард повел линию вниз в вырез моей майки, наткнулся на ткань. Я не без удовольствия отметила, как его кадык дернулся, потому что он сглотнул.

– И еще дальше...

Я прикрыла глаза и неровно задышала, практически чувствуя поцелуи на своей груди. Сладкая дрожь прошлась по телу. Даже через майку я почувствовала, как травинка щекочет кончики моих сосков, которые уже торчали от возбуждения.

– Знаешь, это чертовски несправедливо, – вдруг проговорил Эдвард, прекратив меня дразнить.

– Что именно, малыш? – я открыла глаза и слегка поерзала, чтобы его член еще более несправедливо впечатался через джинсы в мою промежность.

– Ты видела меня без майки, а я тебя – нет, – выпалил он на одном дыхании.

– Ох, – я не могла подобрать слов...

– Серьезно, малышка, – он опять гаденько ухмыльнулся. – Это не дело.

– А ничего, что ты трогал меня под майкой? – очень вовремя припомнила я.

– Ммм, – протянул Эдвард. – Давай я дам тебе меня потрогать, а ты мне – посмотреть.

– Каллен, – выдохнула возмущенно я. – Я наглее тебя мужиков не встречала.

– И не встретишь. Я уникален, крошка, – промурлыкал он самодовольно. – Давай! Тебе же хочется, я знаю.

Блять! Мне хотелось. Вот поганец, мысли он что ли читает? Или я уже настолько промокла от этих бесстыжих препираний, что он чувствует?

– Я не могу. Я стесняюсь, – мои руки непроизвольно взлетели к щекам в тщетной попытке скрыть румянец.

– Брось, Белла. Тут только я.

– Меня именно это и смущает.

– Кажется, тебя это еще и заводит, – он шевельнул бедрами подо мной. Мой звонкий стон весьма красноречиво подтвердил его опасения. – Точно заводит.

– Закрой глаза, – потребовала я, сдавшись. Ну пусть посмотрит. Может, демонстрация моей груди наконец выдавит из него заветные два слова.

Эдвард нарочито крепко зажмурился, снова лег, закинув руки за голову. Я быстро стащила топ, отбросила в сторону.

– Можно открывать? – поинтересовался он.

– Подожди...

Я осторожно нырнула руками ему под майку. Его кадык опять дернулся, что, очевидно, означало одобрение. Я медленно скользила раскрытыми ладонями по крепкому прессу вверх. Губы Эдварда сжались в тонкую линию. Пройдясь круговыми движениями по груди, покрытой редкими волосками, я добралась до плоских сосков.

– Открывай, – шепнула я, чуть наклонившись.

С минуту он пожирал мою грудь голодными глазами, то нервно сглатывая, то облизывая губы.

– Продолжай, – его красивые ладони накрыли мои через ткань майки.

Осмелев от такого поощрения и горящего взгляда, который буквально прожигал кожу, я начала, едва касаясь, поглаживать его торс, водя большими пальцами по затвердевшим соскам. Эдвард неуклюже приподнялся, пытаясь удержать меня на себе. Я почувствовала, как его возбуждение еще крепче вжалось в меня. Мы синхронно простонали. Мои пальцы задвигались увереннее и быстрее. Эдвард, едва касаясь, провел рукой мне по спине вдоль позвоночника. Острая стрела наслаждения заставила меня прогнуться и вскрикнуть.

– Бог мой, Белла... Ты ослепительна, – пробормотал он и тут же впился поцелуем мне в губы.

Где были мои мозги, когда я запретила поцелуи с языком? Вреда от этого больше, чем пользы. Эдвард быстро научился сводить меня с ума одними губами. Его поцелуи были такими же горячими и возбуждающими. Мы притворялись, что именно сплетение языков несет сексуальный подтекст. Херня! Вся наша договоренность – херня! Все эта сраная игра в дружбу – херня! Трахни меня! Здесь! Сейчас! Хочу тебя! – вопила я про себя, целуя его в ответ. Нет, тогда мне придется рассказать. А он никогда не должен узнать. Никто не должен. Сэма и Роуз вполне хватит. А Смит старший уже никому не расскажет.

– Еще, малышка, еще, – застонал Эдвард мне в губы, подаваясь вперед к моим прикосновениям своим торсом. – Так здорово... приятно...

Все мысли вылетели из головы. Я пощипывала и растирала, царапала ногтями и нежно гладила. Эдвард оторвался от моего рта и просто смотрел, как я выгибаюсь от прикосновений его пальцев к моей спине. Напряжение просто стучало у меня в голове бешеным пульсом. Будь все проклято! Почему я не могу кончить от этого? Что за невыносимое наказание?

– Все! Хватит! – взвизгнула я, скатившись с него на плед, натягивая майку дрожащими руками.

– Белла... – Эдвард протянул руку, но я отшатнулась.

– Не трогай меня сейчас, – сказала я резко.

– Детка, я.... – Эдвард сник и тут же запихал руку в волосы.

– Нормально. Я в порядке. Просто дай мне минутку. Пожалуйста... – последнее слово я жалостливо проскулила, спрятав лицо в ладонях.

Минутки хватило, только чтобы вернуть разум из области паха на его законное место. Каллен никогда не трахнет меня. Он, видимо, выработал иммунитет ко всем разрешенным физическим контактам. Он красавчик, а я тряпка, размазня, неудачница.

– Господи, как ты это выносишь? – пробормотала я, все еще не смея взглянуть на Эдварда.

– Не без труда, – тихо ответил он.

– Есть какой-то фокус?

– Ну, последние пару минут я пытаюсь умножить в уме три тысячи пятьсот семьдесят восемь на двадцать три...

– Как? – у меня не укладывалось в голове даже примерное представление об этом процессе.

– Столбиком, – хохотнул Каллен.

Я не выдержала и рассмеялась. Слава богу, что Эдвард забавный. Был бы он чуть серьезней, нам пришлось бы туго. Прохихикавшись, я глотнула колы, чувствуя себя немного спокойнее. Каллен протянул руку, и я передала ему бутылку. Он выглядел чертовски уравновешенно. И только бугор в районе ширинки выдавал его возбуждение. Мне стало стыдно.

– Тебе ведь больно потом, да? – спросила я.

– Нет.

– Врешь. Это физиология.

– Не вру. Ну, может, почти не вру. Наверно, это плохо, но я практически привык к... хм... приподнятому настроению, когда ты рядом, – невесело хмыкнул Эдвард.

– Значит, привык ко мне... – паршиво-то как. Перепрыгнув ванильно трахательный период, мы сразу окунулись в привычку. Замечательно.

– Не к тебе, Белла. К тебе очень сложно привыкнуть. Но я привык, что на все твои выкрутасы мой организм стабильно реагирует... ну ты поняла...

– Не очень...

– Свон, ты меня с ума свести хочешь? Смени тему. Мы же можем просто поболтать...

Я накручивала волосы на палец, пытаясь найти нейтральную тему, но на ум пришло только одно.

– Расскажи мне о своей жене, – выпалила я, прежде чем взвесила все за и против. Меня давно грызло любопытство. Почему бы не спросить его сейчас?

***

EPOV.

– Расскажи мне о своей жене, – выпалила Белла.

– Ох, отлично, малыш, – заржал я. – Пять баллов. У меня все упало.

– Больная тема? - она осторожно придвинулась ко мне, собираясь прилечь рядом. – Можно?

– Всегда, – я притянул Беллу себе на грудь, стянул резинку с ее волос, утопив ладонь в шелковых локонах.

– Если не хочешь... – начала она.

– Ох, Белла, просто это долгая история, – я понимал, что этот разговор давно зрел в ее голове, да и в моей тоже. Но я действительно боялся ее реакции, так как вышел из брака далеко не красавчиком.

– А мы куда-то торопимся? Когда вы поженились? – настаивала она, и я сдался.

– Нам было по двадцать лет... – начал я.

– Оу, школьная любовь? – наивная маленькая девочка.

– Нет, малыш, не школьная, и не любовь. Я мотался по Канаде и встретил ее в баре. Мы напились, переспали, а утром она рассказала, что давно хотела бы перебраться в Штаты. Только вот загвоздка с гражданством...

– Боже, Каллен, только не говори, что ты женился на случайной знакомой из альтруистических побуждений, – офигела Белла.

– Нет. У меня были свои причины. Я хотел выбесить родителей.

– Зачем?

– Не знаю. Меня поздно накрыло прелестями переходного возраста. Отец настаивал, чтобы я шел в медицинский. Я послал его к черту и сразу после выпускного сел в машину и уехал, – меня слегка передернуло от воспоминаний. Никогда не забуду, как мама плакала мне в трубку, умоляя вернуться. Но тогда я хотел всем что-то доказать. Родителям, себе, миру. Зачем?

– Ооо, ты такой засранец... – протянула Белла.

– Именно, – ухмыльнулся я. – Год мотался по стране, а потом и до Канады доехал.

– Стесняюсь спросить – на какие бабки? Ты работал?

– Неа, я гордо пользовался родительскими кредитками. До сих пор не понимаю, почему они их не закрыли. Наверно, тогда я бы быстро поумнел. Короче, мне надоело бесцельно таскаться по континенту, я привез Таню домой и поставил родителей перед фактом – мы женимся.

– Значит, Таня, – выдохнула Белла.

– Таня Денали. Насколько я знаю, она вернула девичью фамилию после развода.

– Как отреагировали мама и папа?

– Да никак, – я пожал плечами. – Закатили вечеринку по всем правилам. Худший день в моей жизни. Я все надеялся, что мама начнет меня отговаривать, а она просто улыбалась и кивала на каждую мою тупость. Отец вообще игнорировал.

– Умыли они тебя, – хмыкнула Белла.

– Точно. Но я все равно был чертовски собой доволен. Особенно когда поступил в академию и в Итон одновременно.

– А Таня? – опять встряла Белла.

– Она тоже училась и работала где-то в Нью-Йорке. Мы только созванивались иногда. И так два года. Я закончил академию и универ одновременно, мне сразу предложили должность в прокуратуре. Я купил квартиру в Чикаго, поговорил с отцом. Оказывается, он давно смирился с моим кривым мозгом. Даже гордился мной, – я почувствовал, как Белла прижалась ко мне теснее, словно говоря, что тоже мной гордится. Какая же она милая... иногда.

– Вы с Таней так и жили раздельно?

– Нет. Мой приятель по Итону открыл практику и нуждался в толковом помощнике. Я знал, что у нее не ладилось в Нью-Йорке, поэтому сразу предложил попробовать. Конечно, она остановилась у меня, мы опять переспали. Она получила должность и осталась со мной, – я замолчал, вспоминая год тихой семейной жизни. Черт, я ведь тогда думал, что у нас получится...

– Вот ты хренов благодетель! Она должна была молиться на тебя, – возмутилась Белла.

– Нам обоим было удобно. Не более, – вступился я за бывшую жену.

– Слушай, ну она получила гражданство, работу, жилье и... – Белла осеклась, но все-таки договорила: –... и тебя. Чертовски везучая сучка.

– Ты сейчас мое эго в десны поцеловала, – я не смог сдержать смеха.

– Вы нормально жили? В смысле, как семья или в свободных отношениях? – продолжала допрашивать Белла.

– Хм... Мы никогда не говорили об этом. Но я не думаю, что у нее были интрижки. Таня пропадала на работе. Уже через полгода она стала партнером в фирме. А я... Я слишком ленивый, чтобы искать развлечений на стороне. Какой смысл, если дома меня ждала жена...

– Каллен, ты святой.

– Я бросил ее, Белла. Оказывается, все это время моя жена любила меня. А я просто трахался с приятной девчонкой, – меня перекосило от воспоминаний. Таня сжимает меня в крепких объятьях, умоляя не уезжать, не бросать ее. «Я люблю тебя, Эдвард. Пожалуйста, не делай этого с нами». А нас не было. Была она и я. А я – эгоистичный засранец.

– Ты звал ее с собой?

– Да... Знаешь, я даже не расстроился толком, когда она отказалась ехать. Скорее, удивился...

– Почему?

– Мой отец мотался по стране, а мама всегда была с ним. Никогда я не слышал от нее возмущений по этому поводу, хотя мы переезжали чуть ли не каждый год. Только когда я пошел в школу, она ультимативно потребовала осесть на одном месте.

– Твой отец согласился? – Белла смотрела на меня так заинтересовано. Неужели мое нытье еще не вогнало ее в сон?

– Почти мгновенно. С того дня мой папа стал ярым подкаблучником, – я тупо захихикал, припоминая все маленькие семейные битвы, из которых мама стабильно выходила победительницей.

– Поэтому ты думал, что Таня поедет с тобой без пререканий? – вернула меня из веселья Белла.

– Ага. Давай, детка, брось все, и погнали, – стебался я сам над собой. Шутка не прошла.

Белла опять притихла, а потом вдруг резко села, проговорив:

– Я бы поехала...

– В Форкс? – хохотнул я.

– Да хоть в Йемен, – выпалила она страстно. – Знаешь, моя мама тоже бросила отца. Она не могла жить здесь. Ее тянуло куда-то все время.

– Малыш, не надо проводить параллели, – я погладил ее по спине, чувствуя звенящую напряженность больной темы.

– Тут только одна параллель, Эдвард. Ты не любил Таню. Мама не любила отца. Привязанность, уважение, привычка – все отходит на второй план перед желанием быть счастливым. Мама тоже переживала. И я... Я уехала точно так же, как она. Я видела, как папе больно, но не могла иначе, - ее хрупкие плечики затряслись от еле сдерживаемых рыданий.

– Иди сюда, – я притянул Беллу к себе. Она расслабилась и позволила себе заплакать.

Я зарылся носом в ее волосы, успокаивая, уверяя, что это все прошло, и не стоит переживать. И снова я почувствовал, что мы слишком похожи. Убегая от людей, которые нас любили, мы искали покой. Находили, но все равно жили с чувством вины, в ответе за тех, кто нас любит.

– Знаешь, почему Смит забрал у нас дом? – вдруг сказала Белла, вытирая слезы.

Я покачал головой.

– Он наказывал нас. Считал, что Чарли погиб, потому что нас не было с ним. Ему не для кого было жить... – новые ручейки потекли по щекам.

– С чего ты взяла?

– Он написал об этом в письме. Поверенный отдал его мне на оглашении завещания. Господи, я даже благодарна Эмметту, что он меня встряхнул тогда. Иначе... я не знаю... Мне жить не хотелось.

– Не смей! – яростный рык вырвался из моего горла. Я заставил ее посмотреть мне в глаза. – Не смей так говорить! Твой отец был копом. Он делал свою работу. Это не твоя вина. Ничья. Только того ублюдка, что решил обчистить магазин.

Белла опять заплакала, но теперь уже от облегчения, выплескивая боль потери, а не чувство вины. Мы крепко сжимали друг друга, словно пытались согреться. Мы так похожи... Слишком похожи. Нам слишком хорошо вместе. Боже, я с ума сойду, когда она уедет! Восемь месяцев, шеф. А дальше? Не знаю... Не хочу знать.

Только когда солнце начало клониться к горизонту, Белла проговорила, прервав уютное молчанье:

– Поехали домой.

– Сначала на мне, а потом на машине? – не сдержался я.

– Я дойду. А то набалуюсь – будешь возить меня на себе до бара, – отлично, моя вредная девчонка вернулась.

Мы свернули плед и, взявшись за руки, пошагали к шоссе. Воспоминания о баре опять засвербили у меня в мозгу. Нужно найти Белле приличную работу. И чтобы она получала от нее удовольствие. Может быть, это будет еще один повод остаться в Форксе. Еще один? А первый – это я? Хм... Да. Жаль, что меня ей будет мало. Жаль, что я не могу дать ей достаточно...

Дата добавления: 2015-08-10