Следующее по пятам

Перечитывая подругу,

монотонность отгонит скуку,

мелких бесов заворожит.

Зеркала все тайны открыли,

образ трещиною оградили,

но душе не укажешь – стой.

Мы ещё натворим чудесных,

непосильных, и тем прелестных,

дел, что прочим ни Боже мой.

Но я знаю, что наша встреча

объявится мадам Предтеча,

и потери объявят срок.

Ну и что, коли риск оправдан?

Как уж сложится, это правда,

и в разлуку на новый срок.

Вот и свечи чадят на темень.

Я опять предваряю время,

по бесстрашному взгляду подруг.

Время мальчиком носит письма,

будоража привычную близость,

сквозняком завлекая весну...

А знаешь, ты была права,

время уносит наносное,

что будоражило вчера,

сегодня расположено к покою.

Как там тебе на небесах,

сквозь дни и лета под ногами?

Их листьями идёшь шурша,

так загляни где мы и память.

Подруга вечная моя,

стезя не может повторяться.

Земная слава – вот беда,

посмертная – не жить, остаться.

Так не живи за нас двоих,

пока я здесь используй время,

и все права мои на то,

чтоб судьбы прочих им владели.

Когда-то мы договорились:

ты ангел мой – секрета нет,

так оцени и утвержденья,

коим и постулаты не удел.

Нет ни одной войны на свете,

чтобы народ не отстрадал

её последствий поколеньям

оставленных для новых драм.

Как нет вины у счастья в колыбели,

так нет её в сознании «народ».

Народ – вечный юнец рождений,

как в колыбели демон тот.

И перезревшие сомненья,

и недозрелые мечты

не обеспечивают мнений,

где нет Божественной красы.

Ты знаешь – ангел, что напрасно

надеждой души окропил.

Я ухожу, уже всё ясно,

быть одиночеством у дел.

***

Голоса и опять голоса

льнут к душе, молоком обволакивают,

но им тоже видны небеса,

говорящие шёпотом вкрадчивым.

Уж не буду об этом писать,

и не стану об этом рассказывать,

как читаются души с листа,

к голосам за спиной оборачиваясь.

Чтобы были в сознанье людей

неподдельные радость и горе,

я отдам осознанье потерь,

птицу счаст-и-я недозволенного.

Сегодня заметил – прячу своё содержание, предпочитая поглощать извне. Выражаю себя, чуть не под дулом обстоятельств, скажем – долга. К юмору перестал прибегать вовсе. Неужели так плохо вокруг, или это со мной нехорошо? Запутался. Распутаюсь и прояснится. Кто бы знал, когда это будет?

Это «Амба».

«Амба» со мной, с вами и правительством

временного участия в нас,

как неизбежного атрибута «Амбы» всеобщей.

Можно продолжать в духе Жванецкого,

но я не он, и слава Богу.

Хоть что-то остаётся, как Бог поставил.

стоятельств, скажем - долга.оглощать извне. оре, я отдам осознанье потерь, птицу счастия недозволенного.

рачиваясь.

Табу

Подлунный вой небо тревожит звуком.

О счастье крик утерянных ключей.

Пространство смешивает соль и муку,

и вслед течёт на красные флажки.

Уже открыта дверь, но этого не видно.

Толпы сметут отжившие табу.

Вой отзвучал, и в тишине проникла

дозволенная вера в идеал.

Ведь так всегда, сначала крест по вере,

потом последователи и народ.

Востребовано, значит ценно,

а если чирей, сам пройдёт.

Дата добавления: 2015-08-10