Причины злокачественной агрессии

К формам злокачественной агрессии (деструктивно-сти) в рассматриваемой теории отнесены садизм и некрофилия. Традиционно было принято считать эти феномены Психическими аномалиями. Э. Фромм показал, что их детерминанты коренятся не в биологической природе, а в ЭЙрактере человека.

Понятию характера и экзистенциальных потребностей в концепции деструктивности отводится одно из главных

мест. С их помощью психоаналитик доказывает социальную сущность садизма и некрофилии. По Фромму деструктив-ность — результат взаимодействия различных социальных условий и экзистенциальных потребностей человека.

Экзистенциальными исследователь называет потребности, которые необходимо удовлетворить для обеспечения душевного благополучия человека: "Экзистенциальный конфликт человека создает определенные психические потребности, которые у всех людей одинаковы. Каждый человек вынужден преодолевать свой страх, свою изолированность в мире, свою беспомощность и заброшенность и искать новые формы связи с миром, в котором он хочет обрести безопасность и покой. Я определяю эти психические потребности как "экзистенциальные", так как их причины кроются в условиях человеческого существования. Они свойственны всем людям, и их удовлетворение необходимо для сохранения душевного здоровья, так же как удовлетворение естественных потребностей необходимо для поддержания физического здоровья человека".¹

На основе экзистенциальных потребностей возникают

страсти и характер человека как совокупность этих страстей: "Каждая из экзистенциальных потребностей может быть удовлетворена разными способами. Эти различия в каждом случае зависят от общественного положения. Различные способы удовлетворения экзистенциальных потребностей проявляются в таких страстях, как любовь, нежность, стремление к справедливости, независимости и правде, в ненависти, садизме, мазохизме, деструктивности, нарциссизме. Я называю их страстями, укоренившимися в характере, или просто человеческими страстями, поскольку они в совокупности составляют характер человека (личность).- Характер — это относительно постоянная система всех неинстинктивных влечений (стремлений и интересов), которые связывают человека с социальным и природным миром".² Инстинкты, биологические влечения и экзистенциальные потребности общие у всех людей, а вот характер у разных людей различен: у одних людей доминируют одни страсти, а у других другие. Причина этого в том, что формирование людей происходит в различных условиях: "Способы и средства формирования характера (личности) в значительной мере коренятся в культуре. Через родителей общество погружает ребенка в мир своих ценностей, обычаев, традиций и норм".³ Помимо родителей, суще

ствуют и иные проводники и механизмы социализации: воспитатели, сверстники и взрослые наставники, образцы для подражания, непосредственный опыт.

Определенные условия формирования человека и его бытия могут оказаться причиной того, что в его личности начинают доминировать такие страсти, как садизм или некрофилия. Одни качества личности могут способствовать формированию других, совместимых с ними. Страсти обычно существуют не отдельно, они органично сочетаются в форме своеобразного комплекса. Комплекс деструктивных страстей (садомазохизма, жадности, зависти, нарциссизма) Э. Фромм называет синдромом ненависти к жизни.

Сущностью садизма является "жажда власти, абсолютной и неограниченной власти над живым существом, будь то животное, ребенок, мужчина или женщина. Заставить кого-либо испытать боль или унижение, когда этот кто-то не имеет возможности защищаться, — это проявление абсолютного господства".' До Фромма садизм и мазохизм было принято рассматривать как феномены сексуальных аномалий. Ученый приходит к выводу: "Садизм (и мазохизм) как сексуальные извращения представляют собой только малую долю той огромной сферы, где эти явления никак не связаны с сексом. Несексуальное садистское поведение проявляется в том, чтобы найти беспомощное и беззащитное существо (человека или животное) и доставить ему физические страдания вплоть до лишения его жизни".²

Некрофилия — любовь к мертвому. Помимо сексуальной некрофилии (сексуальные контакты с трупом), Э. Фромм выделяет несексуальную форму этого феномена. "Некрофилию в характерологическом смысле этого слова можно определить как страстное влечение ко всему мертвому, больному, гнилостному, разлагающемуся; одновременно это страстное желание превратить все живое в неживое, страсть к разрушению ради разрушения; а также исключительный интерес ко всему чисто механическому (небиологическому). Плюс к тому это страсть к насильственному разрыву естественных биологических связей".³

Антропологический анализ различных общественных систем не оставил у ученого сомнений в том, что характер человека — это субъективное отражение культуры социума. В жизнеутверждающем социуме нет садистов и некро-филов, их продуцирует культура деструктивного социума.

Современные общественные системы, по мнению Э. Фромма, деструктивны. Он считает, что человечество соскользнуло с оптимального пути развития в IV—III тысячелетии до н. э., когда развитие средств производства позволило сделать "открытие", что человека можно использовать в хозяйстве как орудие труда (его можно обратить в раба и эксплуатировать). Прогресс привел к развитию вредных для жизни черт характера. "Чтобы обеспечить себе свободное время для создания культурных ценностей: для занятий наукой, философией и искусствами, человек вынужден был держать рабов, вести войны и завоевывать чужие территории. Чтобы достигнуть высоких результатов в известных областях (особенно в интеллектуальной деятельности, науках и искусствах), он должен был создать такие условия, которые калечили его самого, ибо препятствовали его совершенствованию в других областях (прежде всего в эмоциональной сфере)".'

Одной из экзистенциальных потребностей является потребность в возбуждении. И. М. Сеченов еще в прошлом веке доказал, что нервная система обладает потребностью в действии, т. е. должна иметь определенный минимум возбуждения. Удовлетворение этой потребности может произойти при помощи простых и сложных стимулов,

Сложные стимулы никогда не вызывают чувства пресыщения, их никогда не может быть слишком много. Такие стимулы дает творчество. Однако для создания сложных стимулов человек должен приложить много усилий: научиться концентрироваться, ограничивать себя в иных областях. Чтобы основная масса людей могла продуцировать такие стимулы, требуется определенный тип культуры (не обязательно высокого уровня — первобытные охотники создавали такие стимулы).

Современная цивилизация не способна в массовом порядке продуцировать творческие стимулы, и человечество идет по пути наименьшего сопротивления: "Оказывается, у человека гораздо более сильное возбуждение (волнение) вызывают гнев, бешенство, жестокость или жажда разрушения, чем любовь, творчество или другой какой-то продуктивный интерес. Оказывается, что первый вид волнения не требует от человека никаких усилий: ни терпения, ни дисциплины, ни критического мышления, ни самоограничения; для этого не надо учиться, концентрировать внимание, бороться со своими сомнительными желаниями, отказываться от своего нарциссизма. Людей с низким духовным уровнем всегда выручают "простые раздражители"; они всегда в изобилии: о войнах и

катастрофах, пожарах, преступлениях можно прочитать в газетах, увидеть их на экране или услышать о них по радио. Можно и себе самому создать аналогичные "раздражители":

ведь всегда найдется причина кого-то ненавидеть, кем-то управлять, а кому-то вредить".' Самое драматичное, что, игнорируя возможные негативные последствия, именно на эти стимулы человека нацеливает и общество: "Современное индустриальное общество ориентировано почти исключительно на такого рода "простые стимулы": секс, накопительство, садизм, нарциссизм, деструктивность".²

У человека есть две реальные возможности:

— полностью развернуть свои способности и превратиться в творца;

— остановиться в своем развитии и превратиться в порочное существо.

Преступника можно считать экзистенциальным отступником — человеком, которому не удалось стать тем, кем он мог бы стать в соответствии со своими экзистенциальными потребностями. Отдельным личностям удается полностью развернуть свои способности и в современном обществе, однако для искоренения деструктивности необходимо, чтобы все члены общества были включены в творческий процесс. Лишь обществу, где такое развитие станет нормой, удастся избавиться от преступности. "Садизм — один из возможных ответов на вопрос, как стать человеком (если нет других способов самореализации)".³ Ощущение абсолютной власти над другим существом, чувство своего могущества по отношению к этому существу создает иллюзию удовлетворения неутоленных экзистенциальных потребностей. Садизм есть превращение немощи в иллюзию всемогущества.

Садизм произрастает из самой сущности эксплуататорского общества: "Власть, с помощью которой одна группа притесняет и эксплуатирует другую группу, часто формирует у эксплуатируемых садистские наклонности (хотя есть много индивидуальных исключений). И поэтому, вероятно, садизм (за исключением особых случаев) может исчезнуть лишь тогда, когда будет устранена возможность господства одного класса над другим, одной группы над другой".⁴

Положение в социуме очень тесно коррелирует с ситуацией в семье. По мнению Э. Фромма, социальный климат, способствующий развитию деструктивности в обществе, по очень многим критериям напоминает атмосферу в семьях,

которая продуцирует аномалии психики. "Если ребенок не получает положительных стимулов, если ничто не будит его, если он живет в безрадостной атмосфере черствости и душевной глухоты, то ребенок внутренне "замерзает". Ведь нет ничего, где бы он мог оставить свой след; нет никого, кто бы ему ответил на вопрос или хотя бы выслушал его. И тогда в его душе поселяется чувство отчаяния и полного бессилия".' Такая ситуация, по мнению Э. Фромма, является одной из главных причин, которая способствует развитию садизма как на индивидуальном, так и на общественном уровне. Возможно, эта теория поможет понять истоки появления в 90-х гг. так называемого поколения отмороженных в нашем обществе.

Развитию некрофилии способствует господство в обществе принципа вещизма: "Вещи господствуют над человеком; "иметь" господствует над "быть", обладание над бытием, мертвое — над живым".² Интересен проведенный психоаналитиком анализ трансформации накопительства в садизм и некрофилию. По данным психоаналитиков, гипертрофированной страсти к накопительству нередко (хоть и не всегда) сопутствует садизм. Дело в том, что страсть к накопительству имеет тенденцию трансформироваться во враждебность к окружающим (даже самым близким людям). Этот феномен раскрыл А. С. Пушкин в "Скупом рыцаре". Отсюда и ростки садизма на древе стяжательства. "Но даже садисты все-таки способны к сосуществованию: они стремятся властвовать над другими людьми, но не уничтожать их. Следующая ступень враждебности, нарциссизма и

человеконенавистничества — это уже некрофилия. У не-крофила одна цель — превратить все живое в неживую материю; он стремится разрушить все и вся, включая самого себя; его врагом является сама жизнь".³ По мнению Э. Фромма, рыночная экономика, где все сущее (не только вещи, но и сам человек, его знания, мнения и даже улыбка) превращается в предмет купли-продажи, продуцирует деструктивный континуум: нормальный накопительский характер — садистский характер — некрофильский характер.

Обожествление техники — также один из истоков некрофилии. И хотя современных технократов интересуют не трупы, однако они отворачивают свой интерес от жизни, от людей, от природы. Идеал живого человека заменяется идеалом робота: "Мир живой природы превратился в мир "безжизненный": люди стали "нелюдями", вместо белого света

мы видим "тот свет, вместо живого мира — мертвый мир. Но только теперь символами мертвечины становятся не зловонные трупы и не экскременты — в этой роли отныне выступают блещущие чистотой автоматы... Безжизненный мир тотальной автоматизации — всего лишь другая форма проявления мира запустения и мертвечины".' Человечество становится заложником научно-технической революции, которая исподволь превращается в глобальный процесс трансформации живого в мертвое: "Многие из современных явлений, по поводу которых мы возмущаемся, — преступность, наркомания, упадок культуры и духовности, утрата нравственных ориентиров — все это находится в тесной связи с ростом притягательности всякой мерзости и мертвечины".²

Общество без деструктивности: утопия или реальность? Начиная исследование деструктивности, Э. Фромм продекларировал в качестве главной задачи поиск путей избавления человечества от этого порока. Этой задаче был подчинен и метод ученого: "Достаточно провести серьезное исследование нашей социальной системы, чтобы сделать вывод о причинах роста деструктивности в обществе и предсказать средства ее снижения. Инстинктивистская теория избавляет нас от нелегкой задачи такого глубокого анализа. Она успокаивает нас и заявляет, что даже если все мы должны погибнуть, то мы по меньшей мере можем утешить себя тем, что судьба наша обусловлена самой "природой" человека и что все идет именно так, как должно было идти".³

Исследователь очерчивает два направления совершенствования общества:

I. Создание условий снижения оборонительной агрессии.

II. Поиск путей к недеструктивному обществу.

Дата добавления: 2015-08-10