И дряхлый октябрь позади 1 страница

ВВЕДЕНИЕ, ОНО ЖЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Лиц, политически озабоченных, автор почтительнейше просит эту главу не читать. Поскольку в гордыне своей тщится не «реабилитировать» кого-то или «ниспровергнуть», а провести беспристрастное, насколько удастся, историческое расследование. «Насколько удастся» — потому что автор тоже живой человек и не свободен от симпатии с антипатиями.

Сразу оговорюсь: влезать в дискуссию по поводу выноса либо невыноса Ленина из Мавзолея не собираюсь. По причине брезгливого пренебрежения к таковой. Ну совершенно нам больше нечего делать, кроме как ломать копья на сей счет! Ну заняться нам больше нечем! Ну нет у нас других забот! Как будто хоть от одной малюсенькой проблемы избавимся, закопав Ильича согласно его пресловутому завещанию, которого ни одна живая душа в глаза не видела, кстати...

Итак... Все дискуссии и споры вокруг Октября, если подойти к ним с позиции строгого анализа, вертятся вокруг четырех главных вопросов, которые не столь уж трудно вычленить:

1. Как там обстояло с иностранными деньгами на революцию?

2. Кто из соратников Ильича работал на Охранное отделение?

3. Какую роль в крахе Российской империи играли евреи и масоны?

4. Была ли альтернатива большевикам?

В таком порядке и станем рассматривать...

МАНИ, МАНИ, МАНИ...

Особо впечатлительным и буйным защитникам дела и тела Ленина, похоже, придется признать: были иностранные денежки, были... Главным образом германские. Чересчур уж неопровержимы улики.

Вот только лично я сформулирую свои впечатления от исторической неопровержимости этого факта кратко: ну и что? Как выражается мой грубый знакомый: «Ну и х..ли?»

В самом деле, ну и что? Вы мне лучше продемонстрируйте хотя бы одного-единственного революционного вождя за последние сто лет, который н е б р а л бы денег у какой-нибудь иностранной державы. Разве что молодой Фидель Кастро, его экспедиция на шхуне «Гранма» — как раз из тех безнадежных предприятий, что бывают затеяны исключительно от лютого безденежья (однако, как ни странно, порой удаются).

Брали все. У кого только удавалось. Взяли бы у самого черта, окажись он поблизости, ибо мораль революционеров всех времен и народов насквозь утилитарна: нравственно то, что идет на пользу революции, всего и дел... Безнравственно, легко понять, то, что революции мешает заполыхать успешно.

Этот нехитрый тезис почему-то всегда и везде в истории сопровождался столь же нехитрым правилом, ставшим прямо-таки нерушимым законом природы: тот, кто давал деньги, в девяти случаях из десяти не только не получал от этого никакой выгоды, но вдобавок приобретал нешуточные хлопоты...

Ирландские революционеры в начале века существовали, если откровенно, на полном пансионе Германии (не из симпатий к кайзеру, а оттого, что деньги удобнее всего вымогать у того, кто является конкурентом и врагом силы, против которой ты борешься...). Немцы вбухали кучу денег и оружия в господ вроде де Валера. Чем же все это кончилось?

Ирландские революционеры (те, кого англичане не повесили) создали-таки независимое государство, а кое-кто и занял в нем неплохие посты. Никто не поминает недобрым словом славных отцов-основателей за их шашни с тевтонами, наоборот, ставят им памятники. Что до немцев... Немцы от своих ухлопанных на ирландцев немалых денежек не получили выгоды ни на копейку — ни в Первую мировую, ни во Вторую мировую, ни вообще. Спрашивается, кто же кого использовал?

Аналогичная картина — в Польше. Пилсудский создавал свои легионы при немаленькой немецкой помощи (злословят, брал даже деньги у японцев). Однако ни малейшей выгоды немцы от такого вложения капитала не получили. Вместо силовых акций на территории Российской империи Пилсудский предпочитал тратить полученные деньги на создание своих структур. Потом, когда настал подходящий момент, эта хорошо вооруженные «структуры» в одночасье окружили и разоружили немецкие части на польской территории и велели скорым шагом убираться нах фатерланд. Пилсудский получил осуществление своей мечты, независимое польское государство, а немцы, как и в случае с Ирландией, — шиш с маслом.

Немцы передали генералу Франко уйму военной техники, денег, амуниции, помогали войсками. Чем все кончилось? Тем, что Франко преспокойно укреплял государство, отделавшись от нывших что-то насчет боевого братства тевтонов посылкой на Восточный фронт одной-единственной дивизии. Снова наши туповатые колбасники оказались в полном проигрыше. Невозможно отделаться от впечатления, что их использовал в качестве дойной коровы всяк, кому не лень. Именно так впоследствии африканские царьки, приколов к набедренным повязкам значки с портретом Ленина и выучившись произносить без запинки слово «социализм», выжимали немалые денежки из дорогого Леонида Ильича...

По большому счету, Ленин поступил с немцами гениальнейше. Кинул их так, как не кидали «сумрачный тевтонский гений» ни ирландцы, ни поляки, ни испанцы, ни индийцы с их Субха Чандра Босом. Все длиннющие составы с мясом, салом и яйцами, сколько их ни ушло в Германию с оккупированных по Брестскому миру территорий, стали мимолетнейшей выгодой — скорее уж, призраком выгоды — перед тем, что произошло в самой Германии: революция, устроенная не без чуткого ленинского влияния, крах монархии, проигрыш в Первой мировой. Только не надо говорить, что Ленину просто повезло. Слишком хорошо спланированным получилось везение, прямо-таки по Анчарову: парашютисты обрушились на вражеские позиции и устроили там хорошо налаженный хаос.

Безусловно, именно такой поворот событий Ленин и предвидел — а вот те, кто отсчитывал ему полновесные золотые рейхсмарки, и в ночном кошмаре предвидеть не могли подобных последствий... Следовательно, тратить хотя бы минимальное время на обличение козней немецкого генерального штаба — занятие неблагодарное и абсолютно ненужное. Пустая трата сил.

Вопрос следует ставить гораздо шире, глубже, копать в другом совершенно месте. Как бы ни претило это «национальной гордости великороссов». И сформулируем мы этот вопрос так: можно ли, даже затратив приличные деньги в золотом исчислении, сокрушить з д о р о в у ю страну?

Весь опыт человечества отвечает — ни за что на свете! Нигде и никогда подобные замыслы не удавались в отношении стран и режимов, обладавших достаточной дозой здоровья и сопротивляемости. Внешнее революционное воздействие кончается успехом лишь в том случае, когда противостоящий ему режим уже исчерпал внутренние ресурсы, не пользуется поддержкой большинства населения, безнадежно прогнил...

А потому пресловутые «немецкие денежки» — проблема из третьестепенных, и их наличие ничего не решало, ничего не меняло, никоим образом не могло перевесить чашу весов на сторону большевиков. Такова суровая истина, нравится это кому-то или нет...

«...ИМЕНА АГЕНТОВ НЕ ДОВЕРЕНЫ БУМАГЕ»

В какой бы стране ни происходило дело, едва речь заходит о взаимоотношениях подпольщиков и тайной полиции, ситуацию следует охарактеризовать словами Бабеля: «Никто не знает, где кончается Беня и где начинается полиция». Всегда и везде подполье было профильтровано агентами полиции настолько, что это дало Г.К. Честертону возможность для написания великолепного романа «Человек, который был Четвергом», где в один прекрасный день выясняется, что вся верхушка некоего условного тайного общества состоит из полицейских чинов...

В России это правило работало столь же блестяще. Настолько, что в некоторых случаях просто невозможно распутать сложнейшие переплетения, связывающие разномастных революционеров и органы политического сыска. До сих пор нельзя внести полную ясность в историю с убийством Столыпина — то есть выяснить, насколько стремление левых устранить премьера совпадало с точно таким же желанием людей из высших придворных кругов отделаться от «выскочки» и «Бонапарта»... До сих пор почти невозможно установить потаенные пружины и побуждения чинов охранного отделения в случае с Азефом, который с их прямого попустительства организовал множество терактов, — то ли его руками кто-то из сановников втихую убирал врагов и конкурентов, то ли считалось, что высокое положение агента искупает весь причиненный им империи вред, то ли все вместе...

Первое, полное впечатление, играло гораздо большую роль, нежели второе. Достаточно вспомнить историю жандармского подполковника Судейкина и его «подопечного», провокатора Дегаева. Подполковник задумал прямо-таки фантастическую провокацию в масштабах империи. Посредством своего агента в среде революционеров Дегаева полностью контролировать всю деятельность революционеров, по мере надобности «снимая урожай», а кроме того... руками революционеров убирать своих конкурентов из высших сановников. Планы у Судейкина были грандиознейшие...

«Он думал поручить Дегаеву под своей рукой сформировать отряд террористов, совершенно законспирированный от тайной полиции; сам же хотел затем к чему-нибудь придраться и выйти в отставку... устроить фактическое покушение на свою жизнь, причем должен был получить рану и выйти в отставку по болезни. Немедленно по удалении Судейкина Дегаев должен был начать решительные действия: убить графа Толстого (министра внутренних дел — А. Б.), великого князя Владимира и совершить еще несколько более мелких террористических актов... ужас должен был охватить царя, необходимость Судейкина должна была стать очевидной, и к нему обязательно должны были обратиться, как к единственному спасителю. И тут Судейкин мог запросить что душе угодно...»

Практически те же мечты, как установлено историками, питал и В.К. Плеве, в то время — директор департамента полиции. Известно, что граф Толстой паниче­ски боялся быть убитым — и угрозу видел как раз в Плеве...

Наполеоновские планы Судейкина закончились крахом — его самого как-то очень уж кстати убили революционеры во главе с жаждавшим реабилитации Дегаевым. Вполне возможно, высшие сановники империи были не такими простаками, какими их считал Судейкин, и вовремя приняли свои контрмеры — в конце концов, не один Судейкин занимался политическим сыском и располагал агентурой в кругах революционеров...

Плеве, правда, достиг своей цели — пусть и без убийства шефа. Занял кресло министра внутренних дел двадцать лет спустя после истории с Судейкиным — но опять-таки погиб от руки террористов, направлявшихся... Азефом. Разобраться, где кончалась полиция и начинались революционеры, в таких условиях прямо-таки невозможно*.

По сохранившимся документам Охранного отделения (при том, что огромная их часть погибла) историки выводят заключение: в конспиративных кружках и партиях всех политических направлений «секретных сотрудников» насчитывалось от 50 до 75 процентов от всех участников...

А потому не редкостью были прямо-таки анекдотические ситуации вроде той, когда охранка получила д в а донесения от разных лиц о встрече в 1914 г. видного ленинца «товарища Георгия» и не менее видного социал-демократа «примиренческого» направления «товарища Маракушева». Оба провели долгий, серьезный разговор о возможной в будущем совместной работе, о созыве общепартийной конференции и др. Подробнейшее изложение их беседы очень быстро попало в охранку, как я уже говорил, в двух разных донесениях... [86]

Юмор здесь в том, что секретными сотрудниками охранки были и «товарищ Георгий», и «товарищ Маракушев». Разумеется, каждый из них не подозревал о службе собеседника на ниве доносительства — и оба накатали подробнейшие отчеты...

Не менее курьезный случай связан и со Всероссийской конференцией партии социал-демократов, созванной по инициативе Ленина в 1912 г. Помог ее провести департамент полиции — по своим соображениям заинтересованный в том, чтобы туда попали исключительно представители большевистского толка. «Ленинцам» не чинилось никаких препятствий, зато представителей всех других фракций арестовывали подряд. Наконец, не менее шести агентов охранки участвовали в этой самой конференции. А выдвинутый в Государственную думу и успешно туда попавший делегат большевиков Роман Малиновский был по совместительству и агентом охранки...

Не зря во время Февральской революции «возмущенный народ» отчего-то первым делом бросился поджигать здания Московского и Петроградского охранных отделений — хотя, если рассудить логично, подавляющее большинство простого народа понятия не имело, по каким адресам пребывают эти конторы без вывесок. Однако и оставшихся документов достаточно для самых пикантных открытий... Так, выяснилось, что в Советах рабочих депутатов, сыгравших огромную роль в февральском перевороте, насчитывалось более тридцати осведомителей охранки. Один из них был даже председателем одного из Советов, трое — товарищами (т. е. заместителями) председателя, двое — редакторами «Известий» народных депутатов, один — председателем Союза деревообделочников. Секретным сотрудником оказался Николаев-Ассинский, член комиссии по... ревизии Красноярского охранного отделения!

Несколько лет назад одно из весьма демократических изданий попыталось изобличить в работе на охранку И. В. Сталина. Увы, автор разрекламированной фальшивки совершенно не знал истории — общая беда наших интеллигентов. Был напечатан фотоснимок с машинописного сообщения начальника одного из губернских охранных отделений другому, где сообщалось: «К вам выехал провокатор Джугашвили». В погоне за максимальным эффектом тот, кто состряпал эту «липу», не дал себе труда озаботиться изучением принятых некогда в охранном отделении правил секретного делопроизводства...

Фраза о «провокаторе Джугашвили», которого надлежит встретить и привлечь к работе, правдоподобна точно так, как депеша из берлинской штаб-квартиры гестапо своей мадридской, скажем, резидентуре, имеющая такой вид: «К вам выехал нацистский шпион, примите и создайте условия для работы»...

Завербованные охранкой или жандармерией агенты именовались в секретной переписке исключительно «секретными сотрудниками» или просто «сотрудниками». Сплошь и рядом их настоящую фамилию знал только работавший с агентом офицер. Существовало, кроме того, особое циркулярное указание: «Сотруднику для конспирации обязательно дается кличка, непохожая на его фамилию, отчество и присущие ему качества, под этой кличкой-псевдонимом он и регистрируется по запискам и агентуре».

Более того: кличка подбиралась так, чтобы посторонний, по какой-то случайности узнав ее, не мог провести никаких аналогий не только с фамилией, но и полом, национальностью, вероисповеданием, внешним обликом, характерными приметами. Мужчина мог зваться «Пелагея» или «Зина», женщина — «Сидорыч», врач — «Мужиком» и т. д. Будь вышепроцитированная бумага и в самом деле о Сталине, она, вероятнее всего, выглядела бы иначе: «К вам выехал секретный сотрудник Блондин». А то и — «Блондинка».

В с е х имен тех, кто работал на охранку, будучи прилежным членом партии большевиков, мы не узнаем уже никогда. Начальник Петербургского охранного отделения генерал Герасимов вспоминал в своих написанных в эмиграции мемуарах, что со многими своими агентами в среде большевиков поддерживал отношения лично, не внося их имена в какие бы то ни было документы и не докладывая о них в Департамент полиции (именно в архиве Департамента, несмотря на гибель московских и петербургских бумаг, и сохранились имена агентов). Герасимов рассказывал еще, что, уходя из Охранного отделения, он предложил наиболее ценным из своих агентов выбор: либо они переходят на связь к его преемнику, либо оставляют службу в охранке. Многие выбрали последнее — эти-то имена и останутся тайной навсегда...

Что до моего личного мнения, я уверен: на охранку работал каждый второй большевик, не считая каждого первого. Вряд ли Сталин исказил положение дел, во время пресловутых процессов обвиняя «старых большевиков» в работе на охранку. Ну, а если вдруг выяснится, что в числе секретных сотрудников были и Иосиф Виссарионович, и Владимир Ильич, лично я особого удивления не испытаю...

Потому что речь вновь зайдет о революционной морали, рассмотренной в предыдущем разделе. Революционеры всех мастей и оттенков не только готовы были брать деньги у самого черта — но и сотрудничать ради успеха дела с самим чертом. Дело Азефа это великолепно доказывает. Известны высказывания Ленина о том, что неизвестно еще толком, кто получает больше выгоды в случае работы одного из подпольщиков на охранку — охранка или данная революционная организация...

От этого высказывания нетрудно перебросить мостик к «делу Малиновского», опять-таки во многом оставшемуся загадкой. Член ЦК партии большевиков и депутат Государственной думы Роман Малиновский, покинувший в свое время страну, отчего-то моментально вернулся в Россию, едва услышав о революции, — и в 1917 г. был большевиками расстрелян.

И возникают серьезные вопросы. Почему Малиновский держался столь беспечно? И почему его расстреляли с такой торопливостью — во времена, когда о «красном терроре», собственно, еще не заходило речи? В последующие годы, когда террор набрал вовсе уж жуткие обороты, разоблаченных агентов охранки тем не менее проводили через довольно долгие судебные процессы — и частенько им удавалось избежать «стенки»... Полное впечатление, что Малиновскому просто-напросто торопились заткнуть рот. То ли он знал об агентуре в рядах большевиков с л и ш к о м много, то ли его отношения с охранкой были гораздо сложнее, чем принято думать (не исключено, что все делалось с молчаливого одобрения Ильича), то ли кому-то, стремившемуся скрыть с в о ю службу в охранке, с перепугу подумалось, что Малиновский может знать и о нем...

История эта имеет и свою оборотную сторону. Те самые хитромудрые переплетения меж охранкой и подпольем иногда приводили к тому, что помощь в выявлении «секретных сотрудников» оказывали... довольно высокопоставленные чины МВД. Вроде бывшего директора Департамента полиции Лопухина, который по непонятным до сих пор мотивам вдруг выдал знаменитому «охотнику за провокаторами» Бурцеву многих агентов охранки в революционном движении, в том числе и Азефа. Так же поступили высокопоставленные чиновники Охранного отделения Меньшиков и Бакай...

С именем Лопухина связана еще одна предельно загадочная история. После кровавых событий 9 января 1905 г. боевая организация эсеров вынесла смертный приговор великому князю Сергею Александровичу, генерал-губернатору Москвы, и боевики стали готовить покушение. Через осведомителей это стало известно Охранному отделению, и оно попросило у директора Департамента полиции Лопухина выделить тридцать тысяч рублей для организации усиленной охраны великого князя.

Лопухин... отказал! С предельно странной формулировкой: по его глубокому убеждению, террористы «не посмели бы напасть на члена императорской фамилии». Как будто император Александр II, погибший от бомбы террористов, был частным лицом...

Деньги так и не были выделены. Великий князь был убит.

Предательство? Или просто та самая глупость, что хуже любого предательства? Что двигало Лопухиным, сегодня уже не прояснить...

И, наконец, можно вернуться к «делу Малиновского». Его провал — прямое следствие опять-таки весьма непонятного поведения В.Ф. Джунковского. Будучи товарищем министра внутренних дел, Джунковский приказал Департаменту полиции разорвать всякие отношения с Малиновским, а его самого заставил сложить с себя полномочия члена Государственной думы и выехать за границу.

Для одного из высших полицейских чинов — чистоплюйство неслыханное, практически не имеющее аналогов в мировой практике. Чтобы отказаться от услуг не рядового агента — сексота, ставшего членом ЦК партии большевиков — заместитель министра внутренних дел должен быть либо полнейшим идиотом, либо...

Мне удалось отыскать лишь один-единственный подобный пример — когда в 1929 г. государственный секретарь США Стимсон велел закрыть так называемый «Черный кабинет» — отдел дешифровки иностранных дипломатических шифров — произнеся при этом историческую фразу: «Джентльмены не читают переписку друг друга». Иначе как идиотством назвать это нельзя — государственный чиновник и разведчик, увы, как раз обязаны не быть порой джентльменами...

Между прочим, Джунковский после Октября не просто уцелел — стал консультантом Дзержинского в создании ВЧК (нравится это кому-то или нет, но, вопреки установившимся штампам, ЧК создавалась с использованием услуг массы подобных «консультантов»), мало того, Джунковский благополучно прожил в СССР до 1936 г., ничуть не прячась — пока до него не дотянулась длинная рука Сталина...

А посему возникает вопрос: что лежало в основе столь странных поступков Джунковского* — доведенное до абсурда чистоплюйство или какие-то связи с большевиками еще до революции? Похоже, не только «партия власти» засылала своих агентов к подпольщикам, но и обратный процесс имел место. Очень уж странны и внезапно накатывавшее на высоких чинов полиции чистоплюйство, и та легкость, с которой иные чиновники охранки, люди в своей системе не последние, вдруг бросались к тем, за кем совсем недавно наблюдали, и выкладывали все, что только знали... Впрочем, иногда не менее странно вели себя и «несгибаемые» террористы, внезапно отпуская на все четыре стороны полностью изобличенных провокаторов — и Азефа, и других. Положительно, разобраться в этом переплетении нельзя...

(Кстати, само спокойное житье-бытье Джунковского в СССР аж до 1936 г. косвенным образом доказывает, что Сталин его ничуть не опасался, иначе пристукнул бы раньше...)

А в общем, как и в случае с иностранным золотом, работа того или иного большевистского деятеля на охранку, реальная или только подозреваемая — дело десятое. Суть совсем не в том. Подобные третьестепенные детали представляют, конечно, интерес для любителей разоблачений и сенсаций, но не способны помочь в решении о с н о в о п о л а г а ю щ е г о вопроса: какие силы вызвали к жизни Октябрьский переворот? Была ли альтернатива?

И потому не стоит ломать копья, дискутируя с пеной у рта, кто работал на охранку, а кто нет — не в том дело, совсем не в том...

ОКТЯБРЬ ДО ОКТЯБРЯ?

Отечественная историография, увы, почти не уделила внимания «нетрадиционным», если можно так выразиться, попыткам государственного переворота в царствование Николая II. Меж тем вопрос этот интереснейший...

Я имею в виду не два замысла покушения на царя в конце 1916 г. — в первом случае знаменитый авиатор капитан Костенко замышлял (задолго до Гастелло) врезаться на своем аэроплане в царский автомобиль; во втором — некая группа офицеров открыла Керенскому свой план сбросить бомбы на автомобиль царя во время посещения им переднего края. Оба этих замысла, учитывая несовершенство тогдашних аэропланов и тогдашних авиабомб, отдают самой дешевой ковбойщиной и наверняка окончились бы позорнейшей конфузией.

В истории отмечены случаи не в пример любопытнее... Крайне интересен один из эпизодов полузабытых мемуаров видного большевика Гусева-Драбкина. Согласно его воспоминаниям, в апреле 1905 г. в петербургском ресторане «Контан» состоялась весьма странная встреча — за одним столом оказались представители социал-демократов, эсеров, освобожденцев и... гвардейского офицерства. Последних возглавлял некий Мстиславский-Масловский. Он и рассказал господам революционерам, что представляет тайную организацию гвардейских офицеров «Лига красного орла», цель которой — свержение императора и установление конституции. План офицеров существовал в двух вариантах. По первому, когда на Пасху войска поведут в церковь на молебен (естественно, без оружия), заговорщики захватят в казармах их оружие и арестуют царя. Согласно второму варианту, предполагалось объявить в столичном гарнизоне, что Николай II желает объявить конституцию, но некие противники такого шага захватили его в Гатчине в плен. Под предлогом освобождения обожаемого монарха следовало поднять войска, арестовать всех, кто мог оказать сопротивление, в том числе, конечно, и самого Николая, которого якобы и «освобождали»...

Эти задумки обсуждались вполне серьезно. Не сошлись в главном — планах на будущее. Гвардейцы предлагали после захвата царя созвать по старинной традиции Земский собор, их оппоненты горой стояли за Учредительное собрание. Так и разошлись ни с чем. Очень похоже, эта встреча не имела никаких последствий ни для кого из ее участников.

Вообще-то, и эти замыслы — авантюра чистейшей воды, если вспомнить, сколь многочисленной была охрана Николая («Собственный его императорского величества конвой», куда входили сводный пехотный полк, рота дворцовых гренадер, четыре сотни лейб-казаков; 300 агентов охранной службы из команды полковника жандармов Спиридовича; 300 охранников дворцового коменданта Войекова; несколько сотен охранников дворцовой полиции генерала Герарди; особый железнодорожный полк). Однако само по себе существование заговорщиков из среды гвардейского (!) офицерства крайне любопытно. К сожалению, более никаких сведений об этой «Лиге красного орла» отыскать не удалось — и вряд ли Гусев-Драбкин выдумал всю эту историю...

Не менее любопытный эпизод встречается в мемуарах знаменитого графа Игнатьева — военного дипломата в Париже, впоследствии перешедшего к большевикам и передавшего в СССР огромные деньги с парижских счетов. Некоторые историки предполагают, что граф в свое время был вульгарно завербован ЧК, но речь не об этом... [74]

Отец Игнатьева Алексей Павлович в свое время занимал довольно высокие посты в Российской империи, побывав и товарищем министра внутренних дел, и генерал-губернатором, носил звание генерал-адъютанта, до самой гибели был членом государственного совета, имел обширные связи при дворе, вообще «в обществе». После русско-японской войны граф-отец неожиданно признался графу-сыну, что, сознавая ничтожество Николая, всерьез намеревается «пойти в Царское с военной силой и потребовать реформ».

Реформы эти не имели ничего общего с либерализмом — наоборот, Игнатьев-старший был ярым монархистом и мечтал всего-навсего заменить Николая «сильным царем», способным укрепить пошатнувшуюся монархию. Спасение он видел в возрождении «старинных русских форм управления», с не ограниченной ничем самодержавной властью царя и губернаторами, в своей деятельности зависимыми исключительно от монарха.

Дело, похоже, зашло довольно далеко. Игнатьев-старший даже показал сыну составленный им список будущего кабинета министров и рассказал о некоторых деталях — граф всерьез рассчитывал на воинские части, с командирами и офицерами которых был давно знаком и пользовался у них авторитетом: вторую гвардейскую дивизию, кавалергардов, гусар, кирасир, казаков.

Неизвестно в точности, о каких именно частях идет речь — в Российской армии было много различных гусарских, кирасирских, казачьих полков. Неизвестно также, насколько все это было серьезно, что здесь от мечтаний и фантазий, что — от реального заговора, втянувшего в свою орбиту даже гвардейцев. Как бы там ни было, сведения о планах доморощенного Бонапарта, похоже, дошли до российских секретных служб... В декабре 1906 г., когда Игнатьев-старший участвовал в дворянских выборах в Твери, местная полиция, сославшись потом на приказ свыше, вдруг отозвала с постов охранявших графа полицейских. Ближе к вечеру в буфет вошел некий террорист и в упор выпустил в Игнатьева всю обойму.

Террориста задержали — оказалось, член боевой дружины эсеров. Все было закамуфлировано под очередной теракт революционеров против «царского сатрапа» — но вдова Игнатьева сразу же заявила, что убийство организовано свыше, и отправила царю довольно дерзкую телеграмму, недвусмысленно намекавшую на причастность Николая к убийству. Сам Николай на похороны Игнатьева не приехал — хотя по своему положению в обществе и послужному списку граф вполне заслуживал такой чести.

И в этом случае какой-либо дополнительной информации отыскать не удалось. Подозреваю, были и другие попытки совершить «верхушечный переворот» и заменить ничтожного Николая более дельным самодержцем — но мы о них ничего не знаем. Потому что не осталось ни свидетелей, ни письменных воспоминаний.

ЕСЛИ В КРАНЕ НЕТ ВОДЫ...

Разумеется, никак нельзя пройти мимо давних попыток приписать Октябрьский переворот* козням либо жидов, либо масонов, либо тех и других вместе, объединенных под пресловутым ярлыком жидомасоны. Прежде всего потому, что эти взгляды, как бы к ним ни относился нормальный человек, все же занимают известное место в политической и общественной жизни, посему требуют не механического отрицания, а анализа.

Итак, масоны... Дело в том, что понятие это весьма сложно и обширно — хотя его по невежеству то и дело втискивают в крайне примитивные схемы...

Безусловно, в многовековой истории мирового масонства были самые разнообразные течения — от резко антихристианских, представлявших собой неприкрытую духовную заразу (не зря в католической церкви до сих пор не отменена папская булла 1763 г., прямо предписывающая отлучать от церкви членов масонских лож), до своеобразных игр взрослых людей, абсолютно безобидных и напоминавших скорее балы-маскарады.

С чем я категорически не могу согласиться — так это со сказками о вездесущести и всемогущести масонства. Сказки эти более подходят для романов в мягких обложках наподобие французского цикла о Фантомасе, который ухитряется неведомо каким образом возводить под Парижем целые подземные города (а в известной экранизации — и вовсе тайком засовывает в башню старинного замка огромную ракету). Оставим это фантастам. В реальности было удивительно мало «всеохватывающих» и «глобальных» заговоров. Прежде всего оттого, что на земном шаре чересчур уж много государств, наций, банков, промышленных корпораций и секретных служб, а это подразумевает столь обширный разброс интересов и их многообразие, что никакой «суперглобальный заговор» просто не может возникнуть. Когда во второй половине XVIII в. в Баварии и в самом деле завелись масоны-иллюминаты (несомненные революционеры, некоторые идеи коих прямо-таки предвосхищали и марксизм, и ленинизм), секретные службы королевства Бавария быстренько выловили почти всех, провели через судебный процесс (многотомные материалы которого тогда же были изданы) — и после этого всякий след масонов в баварских землях простыл. И не было там впоследствии никаких особо жутких революций — так, бунтишки...

Дата добавления: 2015-08-10