Черная хата.

В камеру 304. Это пятиместная хата, небольшая, влажная очень, с хреновым ремонтом, плитка отваливается, шконки старые, - камера довольно убогая, - и самое мерзкое, что сырая очень сильно. И атмосфера в камере была какая-то гнетущая. Может быть, мне так показалось, потому что было начато новое дело, переживал за товарищей. Мне не было ни весело, ни приятно. В камере сидело четыре человека.

Один из них, Владимир, был арестован по делу о неуплате налогов сетью косметических магазинов «Тверская Понты». Выше среднего роста. Очень упитанный, лет сорока, старался выглядеть жизнерадостно, но видно было, что гонял.

К Володе приходили каждую неделю по несколько раз адвокаты и господа из спецслужбы из трех букв и предлагали отдать им его бизнес и выйти на волю. А приходили они к нему, потому все магазины у него были в собственности. Не могли они просто забрать бизнес. Магазины в собственности, значит их нельзя отнять, забрать как-то. Например, если площади простаивают, то арендатор просто расторгает договор, и бизнес на этом заканчивается, а здесь магазины никуда не денутся. Будут хозяина ждать. И клиент знает, что там - магазин, место застолбленное. Это очень большой плюс для владельца бизнеса. А вообще я не очень удивлен, что наше государство работает рейдерскими методами. Не знаю, чем закончилась эта история, отдал - не отдал…

Другой – Олег, молдавский разбойник, грабивший коттеджи на Рублевке. Совсем маленького росту, юркий, как форточник – им-то он поначалу и являлся. Тоже лет сорока.

Паша - разбойник, пухлый, как олимпийский мишка, ушлый и неприятный тип.

И Сурен, вор в законе. Тоже маленького роста, лет пятидесяти, но совсем без здоровья, постоянно на сердце жаловался.

Зашел, поздоровался. Там и так про меня все было известно - кто, чего. С Пашей уже пересекался.

Чувствую, что у меня настроение такое же, как когда только-только арестовали, даже хуже. Потому что тогда, во-первых, меня арестовали одного, а во-вторых, что самое главное, я знал, что за мной никто не поедет. Когда переживаешь за соратников - это на много хуже… Залез на шконарь, лег, уснул.

На следующий день вся камера смотрела Евровидение. Не знаю как так получилось, может какие подсознательные движения, но я просто раздирался от двух внутренних установок: с одной стороны я терпеть не могу Диму Билана и всю его музыку, всю его рожу и вообще все что с ним связано, с другой стороны за Россию выступает. И я понимаю, что я одновременно болею и против Димы Билана и за Россию, но это несовместимая какая-то вещь. Думаю: «Блин! Ну, на хрен! Просто буду смотреть, раз включили. Что делать?!».

Единственное, что меня в то время повеселило, это новости, что кто-то постоянно жжет машины в Москве. Поджигают автомобили по десять штук за ночь. Действует некий «Бутовский пироман». Цели его не ясны, зачем это делает непонятно, но у него уже появляются подражатели в других городах. Караул! Поймать его не могут, он неуловимый. Отряды самообороны организуются. Автолюбители защищают свои машины. Не могло здесь обойтись без кого-нибудь из тех, кого я знаю! Душу греет, конечно, но поймают же дурака! Приедет сюда в гости, потому что дело будет громкое, закроют сто пудов на спецблок. Через несколько лет узнал - этим занимался мой товарищ Максим Гусь. Он за несколько дней до смерти рассказал об этом.

С Суреном как-то интересный разговор вышел. Не то что бы был интересный, он был предсказуемый. Естественно, началось все с того, по какой статье я сижу. Я объяснил, что за статья. Он спросил:

- Почему на кружке руны нарисованы? Что - ССовец, что ли?

- Нет, я не ССовец точно. Я национал-социалист.

- Что это значит?

Я ему начал объяснять. А он говорит:

- А у меня как-то одного друга избили скинхеды в переходе. Он пошел сигарет купить в палатку, а его избили. Это, наверное, твои друзья были.

Я думаю, может и мои, но сейчас об этом говорить не в тему. Я объясняю:

- Да, скинхэды бьют нерусских, действительно. Но они бьют, потому что не видят другой альтернативы выразить свое мнение и повлиять на как-то ситуацию в стране. Много очень преступности, много, много изнасилований, грабежей.

А сам он наркоман, он сидит по 228-ой.

- Да, наркотиков много.

Я объясняю, что если все скинхэды были бы в одной организации, то они не нападали бы толпой в переходах, а занимались бы политическими акциями, были бы дисциплинированными, и всем было бы от этого только лучше. Как-то в таком ключе все объяснил. Смотрю ему совершенно не интересно это слушать - вроде объяснение получено, но вникать особо тяжело. И разговор, естественно, закончился ничем, как всегда.

Через несколько дней Сурена отправили в карцер, потому что он отказывался доклад делать. То есть при проверке отказывался говорить, что в камере «все в порядке». По «воровским традициям» это означает сотрудничество с администрацией, то есть неприемлемо. На «Девятке» все жестко, и если нарушаешь, то сразу уезжаешь в карцер. Один раз не доложил — расписался за нарушение, второй раз — поехал в карцер. Если у тебя есть «карцер», это значит, что у тебя скорее всего не будет никакого УДО. Но для воров и условно-досрочное освобождение неприемлемо - там все хитро.

Дата добавления: 2015-08-10