До свидания, — сказала я и начала спускаться с холма, но на полпути остановилась и обернулась. — Дольф?

Что?

Я ни разу не слышала о таких зомби. Возможно, он, как вампир, встает из могилы. Если команда истребителей и прикрытие, о которых ты говорил, будут дежурить здесь до наступления темноты, то есть надежда, что они увидят, как он встает из могилы, и прикончат его.

Это наверняка?

Нет, но есть такая возможность.

Не знаю, как я объясню необходимость сверхурочной работы, но что-нибудь придумаю.

Я приеду, как только смогу.

Что может быть важнее, чем это? — недовольно спросил Дольф.

Я улыбнулась.

Ничего такого, о чем ты хотел бы услышать.

А ты попробуй.

Я покачала головой. Дольф кивнул:

Ладно. Сегодня вечером, как только ты освободишься.

Как только освобожусь.

Детектив Перри проводил меня до машины. Может быть, из вежливости, а может быть, он просто хотел уйти от corpus delicti.[8] Я не могла его упрекнуть за это.

Как ваша жена, детектив?

Через месяц ждем нашего первенца.

Я улыбнулась ему.

Я не знала. Поздравляю.

Спасибо. — Его лицо затуманилось, между бровей пролегли морщины. — Вы думаете, мы отыщем это существо прежде, чем оно убьет снова?

Надеюсь, — сказала я.

Каковы наши шансы?

Ему нужно утешение или правда? Правда.

Не имею ни малейшего представления.

Я так надеялся, что вы этого не скажете, — проговорил он.

Как и я, детектив. Как и я.

Что может быть важнее, чем прикончить тварь, которая выпотрошила целую семью? Ничего. Абсолютно ничего. Но до полной темноты время еще оставалось, а проблем у меня хватало. Передаст ли Томми мои слова Гейнору? Да. Оставит ли Гейнор их без последствий? Вероятнее всего, нет. Мне нужна была информация. Мне нужно было знать, как далеко он может зайти. Репортер, мне нужен был репортер. Ирвинг Гризволд, на помощь. Ирвинг сидел в одной из тех пастельного цвета каморок, которые заменяют репортерам кабинет. Ни крыши, ни двери, зато есть стены. В Ирвинге — пять футов три дюйма. Уже поэтому он мне нравился. Редко встретишь мужчину в точности моего роста. Вьющиеся каштановые волосы окружали его лысину, как лепестки — серединку цветка. Он ходил в белых рубашках с закатанными по локоть рукавами, галстук повязывал небрежно. Круглолицый и розовощекий, Ирвинг был похож на лысого херувима. И ничуть не напоминал вервольфа, хотя был именно им. Даже ликантропия не спасает от облысения. Никто из его коллег по «Пост-Диспетч» не знал, что Ирвинг — оборотень. Это болезнь, и незаконно подвергать ликантропов дискриминации точно так же, как больных СПИДом, но тем не менее обыватели их притесняют. Возможно, руководство газеты придерживалось широких взглядов, но я разделяла точку зрения Ирвинга. Осторожность никогда не повредит.

Дата добавления: 2015-07-25