Джеймс снова рассмеялся, но теперь уже так, словно не мог сдержать смеха, и сел с ней рядом.

— Я привык гипнотизировать людей, когда это де­лаю. Мне как-то непривычно, что ты находишься в со­знании.

— Ну, хорошо, если я закричу, можешь меня загипнотизировать, — сказала Поппи, не открывая глаз.

«Расслабься, — твердо сказала она себе. — Неваж­но, больно это или нет, страшно или не очень, ты долж­на с этим справиться. Должна. От этого зависит твоя жизнь».

Сердце у нее билось так сильно, что казалось, все тело содрогается ему в такт.

— Вот здесь, — сказал Джеймс, прикоснувшись хо­лодными пальцами к ее шее, как бы нащупывая пульс.

«Сделай это побыстрее, — молила про себя Поппи. — Давай скорее покончим с этим».

Она почувствовала тепло, когда Джеймс наклонил­ся к ней и нежно взял за плечи. Каждой клеткой она ощу­щала его близость. Затем ее горла коснулось холодное дыхание, и кожу пронзил быстрый — она даже не успе­ла вздрогнуть — двойной укол. Клыки погружались в ее плоть.

«Теперь действительно больно», — подумала она. Она больше не могла держать себя в руках. Ее жизнь оказалась в руках кровопийцы, в руках охотника. Она всего лишь кролик в пасти змеи, мышка в кошачьих ла­пах. Поппи больше не помнила, что Джеймс ее лучший друг, сейчас она чувствовала себя свежим ужином.

Поппи, что ты делаешь? Не сопротивляйся, иначе тебе будет больно.

Джеймс говорил с ней, но его губы не шевелились. Голос звучал у нее в голове.

А я и не сопротивляюсь, ответила про себя Поппи. Просто я готова к тому, что будет больно, вот и все.

Потом она почувствовала жжение в месте укуса. Она ждала, что жжение усилится, но этого не произошло. Оно изменилось. Жар становился даже приятным. Возникло чувство покоя, освобождения... и близости. Она и Джеймс становились ближе друг другу, как две капли воды, стремившиеся навстречу друг другу и наконец сли­вающиеся в одну. Она читала мысли Джеймса, чувство­вала то же, что чувствовал он. Его чувства втекали в нее, струились через нее.

Нежность... забота... тревога... Холодная яростная злоба на ее болезнь. Отчаяние, что не осталось иного пути помочь ей. И желание, страстное желание сделать ее счастливой.

Поппи захлестнула волна нежности, она вдруг по­няла, что ищет его руку, почувствовала, как сплетаются их пальцы.

Джеймс, беззвучно воскликнула Поппи. Ее обраще­ние к нему было исполнено счастья и ласки.

В ответ она почувствовала его удивление и восторг.

Удовольствие нарастало, становилось таким силь­ным, что Поппи дрожала, как в лихорадке.

Как я могла быть такой глупой, думала Поппи. Бо­яться этого. Это не страшно, это... это... правильно.

Она никогда ни с кем не была так близка. Как будто они с Джеймсом были единым целым. Не хищник и жерт­ва, а партнеры в танце. Поппи и Джеймс. Она могла прикоснуться к его душе, могла его чувствовать.

Странно, но он этого испугался.

Не надо, Поппи, пожалуйста! Столько дурных по­ступков... Поппи, я не хочу, чтобы ты это видела...

Дурных, да, подумала Поппи. Дурных, но не страшных и непоправимых. Ты одинок, ты живешь в темном мире. Ты так ужасающе одинок. Тебе ведомо, каково это — не при­надлежать ни одному из миров. Ты не принадлежишь ни­кому, кроме...

Она вдруг увидела себя со стороны. В уме у нее воз­ник образ хрупкой изящной девушки, воздушного эль­фа с изумрудными глазами. С характером тверже зака­ленной стали.

Я совсем не такая, подумала она. Я не высокая и не красивая, как Жаклин или Микаэла...

Поппи показалось, что слова, которые она услыша­ла в ответ, ей вовсе не предназначались. Джеймс просто подумал об этом или вспомнил цитату из какой-то дав­но прочитанной книги.

Девушку любишь не за красоту. Девушку любишь за то, что она напевает мелодию, которую можешь услы­шать только ты.

Поппи впервые в жизни испытала чувство защищен­ности. Так вот как Джеймс думает о ней. Наконец она знает это. Он относится к ней, как к сокровищу, которое нужно защитить любой ценой...

Любой ценой... Неважно, что со мной случится, ду­мал Джеймс.

Поппи старалась проследовать за его мыслью даль­ше, чтобы понять, что он имел в виду, и получила пред­ставление о правилах, нет, о законах, по которым он жил.

Поппи, что за дурная манера лезть в чужие мысли, когда тебя не приглашают.

В этих его словах прозвучало неприкрытое отчаяние.

Поппи прекратила погоню за его мыслями. Она не хотела подглядывать. Она просто хотела помочь...

Я знаю, ответил Джеймс.

Поппи охватило чувство нежности и благодарнос­ти. Она расслабилась и просто наслаждалась единением с ним. Я хочу, чтобы это продолжалось вечно, поду­мала она, и в эту минуту все кончилось. Тепло исчезло, и Джеймс, отстранившись, выпрямился.

Поппи издала протестующий возглас и попыталась притянуть Джеймса к себе. Но он не поддался.

— Нет, мы должны сделать еще кое-что, — прошеп­тал Джеймс, но ничего больше не делал. Он просто об­нимал ее, и его губы касались ее лба. Поппи чувствова­ла умиротворение и спокойствие.

— Ты не сказал мне, что будет так хорошо, — про­бормотала она.

— Я сам не знал, — просто ответил Джеймс, — у меня такого еще не было.

Они тихо сидели обнявшись. Джеймс нежно гладил ее волосы.

«Как странно, — подумала Поппи. — Все осталось прежним, и все изменилось». Как если бы она тонула в океане и вдруг выбралась на твердую почву. Перепол­нявший ее ужас отступил, и она впервые за весь сегод­няшний страшный день была совершенно спокойна за свою жизнь.

Прошла минута-другая, и Джеймс, словно приходя в себя, потряс головой.

— Что еще мы должны сделать? — спросила Поппи.

Вместо ответа Джеймс поднес запястье к губам и сде­лал быстрое движение головой, как будто откусывал нитку. Затем он опустил руку, и Поппи увидела кровь. Она бежала тонким ручейком и была такой красной, что казалась искусственной. Поппи судорожно сглотнула и отрицательно покачала головой.

— Это не страшно, — мягко возразил Джеймс, — и ты должна это сделать. Если в тебе не будет моей крови, ты просто умрешь, как все смертные.

«А я хочу жить, — подумала Поппи. — Значит, чему быть, того не миновать». Закрыв глаза, она позволила Джеймсу наклонить ее голову к своему запястью. Это не было похоже на кровь, по крайней мере на ту кровь, вкус которой она ощущала, когда прикусывала язык или подносила к губам порезанный палец. У крови Джейм­са был странный вкус. Вкус могущества и богатства. «Похоже на какой-то волшебный эликсир», — рассеян­но подумала Поппи. Она снова почувствовала, как ее мысли сливаются с мыслями Джеймса. Опьяненная их близостью, она продолжала пить кровь.

Правильно, тебе нужно много, беззвучно сказал Джеймс, но его слова отозвались в душе Поппи слабее, чем прежде. Вдруг Поппи почувствовала беспокойство. А как же ты?

— Со мной все будет хорошо, — вслух отозвался Джеймс, — я беспокоюсь о тебе: тебе грозит опасность, если ты выпьешь мало крови.

«Что ж, ему лучше знать». Кроме того, Поппи ощу­щала все возрастающую радость по мере того, как в нее вливалась странная, тяжелая жидкость. Она грелась в тепле, которое, казалось, охватывает ее, рождается где-то внутри нее и несет с собой такой покой, такое уми­ротворение...

И вдруг неожиданно их спокойствие было прерва­но, в него ворвался голос, полный негодования и удив­ления:

— Что вы делаете?!

Подняв глаза, Поппи увидела в дверях своего брата Филиппа.

Дата добавления: 2015-07-25