Богдан подобрался. — Слушаю, Мокий Ниловнч, — сказал он.

— Слушаю, Мокий Ниловнч, — сказал он.

— Долго языком молоть не стану. Незачем это, да и не в характере... Материалы посмотришь у себя, не так их много, и поручаю я тебе это скорей для разгона после долгого простоя. Это не Аслашв какой-нибудь, тут все люди утонченные, трепетные, и ни к каким активным действиям не склонные. А может, и неспособные к оным по роду основных занятий своих. И ты человек душевный, тебе с этой публикой как раз будет с руки разбираться. Безопасно. Спокойно. Но...

¹ Великий муж (дафу) - так спокон веку называлась в Китае должность начальника Цензората.

— Да не томите, Раби Нилыч! — не выдержал Богдан.

— Газет ты там, на Соловках, естественно, не читывал, в сеть не хаживал...

— Телевизор не сматривал, — в тон начальнику добавил Богдан.

— Не так давно, седмицу назад... буквально в один день вышли два романа литературных. Оба на одну тему. Про Крякутного и его отказ от исследований, из-за коего мы в столь беспомощном положении летом-то пред розовыми пиявицами очутились...

— Так уж и про Крякутного?

— Ну, произведения-то художественные, там фамилии все заменены, но понять. И самое смешное, что по фактам и сюжету все один к одному, только продолжение выдуманное в одном произведении — будто Крякутной герой, мол, святой праведник, а в другом — будто он чуть ли не изменник государственный.

— Пресвятая Богородица...

— И теперь писатели, авторы сих произведений, друг дружке в вороты халатов вцепляются и обвиняют один другого в так называемом плагиате. Надо разобраться, Богдан. Тонко так, уважительно... как ты умеешь.

— Понятно... — с ощутимой толикой уныния протянул Богдан.

— Однако ж тут еще одна закавыка, — поморщившись, проговорил Раби Нилыч. — Писали-то они, факты не с кустов собирая. Седмицы через две-три после того, как отъехал ты поститься, в некоторых средствах всенародного оповещения крохи сведений о деле Игоревичей проскользнули. Конкретно ничего, и повода начинать разбирательство о разглашении секретов не возникло ни малейшего... но само по себе непонятно: где-то ж утечка все-таки произошла! И тут, разбираясь с плагиатом, не худо бы заодно принюхаться, откуда вообще звон пошел. И, что характерно, Богдан — оба писателя знают, похоже, больше, чем в печати было. Оба. То есть они все это так подают, что, мол, тут творческий их домысел — но домысел-то у обоих одинаковый — и они сызнова ругаться начинают: “Ты у меня украл!” — “Нет, ты у меня украл!”... А сам-то домысел в точку попадает. У обоих равно. Понимаешь?

— Понимаю, — после некоторой заминки проговорил Богдан уже куда более заинтересованно. Пальцем поправил очки. — Еще как понимаю...

— И что ты понимаешь? — тоже помедлив, негромко спросил Раби Нилыч.

— Не исключено, что кто-то из опиявленных на полное подчинение, из тех, что в розыске до сих пор, мог к кому-то постороннему случайно во власть попасть... и уж в полном-то подчинении он ничего скрыть был не в силах. Рассказал всю свою судьбу. А там пошло-поехало. Стало быть, проследив цепочку, мы на несчастных, кои все еще без лекарской помощи маются, выйдем наконец.

— Правильно мыслишь, Богдан, — сказал Великий муж. — Но... больше тебе ничего не приходит в голову?

Богдан покусал губу, а потом упавшим голосом ответил:

— Приходит.

— Вот то-то, — глухо проговорил Мокий Нилович.

Дата добавления: 2015-07-20