|
Читайте также: |
— От... А знае кто, как у нашего Алешки о прошлом годе вышло...— донеслось до него. Баг оглянулся. Рядом, за столом побольше, степенно расположились пятеро бородатых мужчин — трое в синих, кое-где заплатанных ватниках и двое в поношенных халатах на вате; все как на подбор основательные, почти квадратные, они неторопливо уминали все ту же жареную рыбу, ломали заскорузлыми, грубыми пальцами хлеб и запивали трапезу чем-то из высоких глиняных кружек. Сразу было видно: почтенные селяне, не понаслышке знающие, как растет гаолян и откуда берется молоко.— Он мне сам сказывал, без омману!..— Вытирая лопатообразной ладонью жирные губы, говорил один.
— Окстись, Емеля, сколь разов слушать, как лешак его по лесу водил, — отмахнулся другой и потянулся за очередной рыбиной. У Бага тихонько заурчало в животе. — Знамо дело, на то лесу хозяин даден, чтобы порядок соблюсти. А Алешка — известный дикуясник. Вот и привязывается к нему лихоманка по делам евонным.
— Алешка, он такой... — Емеля потянул из кармана ватника кисет с табаком. — Но тут дело нешутейное — про опояску дело! От...
— А что Алешка учудил с опояской? — заинтересовался третий, приложившись к кружке и утирая усы. — Сказывай.
— Учудил, как есть учудил! — Емеля любовно свернул себе потрясающую самокрутку и чиркнул огромной спичкой. — Алешка кажный год у бабки Степаниды наговор на скотину брал, пять лянов — и живи без хлопот. И шло, сталть, все у него справно: коровы пасутся, а сам Алешка ветер в штабеля закладывав по сторонам поплевыват. От... А заговор тот на опояске. Как вертаться зачнет, так поправит опояску, затянет туже—и коровы, что и не видать, где пасутся, как милые тут как тут. А по этому году... — Емеля со вкусом затянулся своею самокруткою, — Алешка передумал идти к бабке Степаниде. Восхотел пять лянов уберечь. Решил, сталть, и так сойдет.
Прислужник поставил перед Багом блюдо с ошеломляющей порцией изумительно пахнувшей жареной рыбы, жареную же картошку, посыпанную сверху укропом, — в отдельной тарелке, и еще в одной — груду соленых огурцов и маринованного чеснока. И убежал за чайником.
“Однако!” — устрашился принятых в Кеми норм питания Баг, но вслух ничего не сказал и вооружился палочками.
— От... — продолжал между тем за соседним столом Емеля.— Раз погнал, сталть, Алешка стадо на верхний луг, а сам приляг в тени да и засни. Сморило его. Просыпается: а коров и нету! Луг есть, деревья есть, а коров — нету! Куда бечь, что делать? Хватился Алешка за опояску и ну затягивать. Раз затянул — нейдут коровы. Малость пожди, другорядь тяни — нейдут. Он пуще тянет — ничего. Поди ж ты! Алешка, сталть, думат: видно, зря я деньгов-то пожадничал, новую опояску не взял, а эта вовсе негодна стала. А коров не иначе полевик попутал. От... Хвать Алешка моциклет да припусти к бабке Степаниде с поклоном, мол, прости дурня! С пол-ли проедь — глядь, а ему встречь коровы шуруют как шальные, что твои кони! От... Сталть, пока парень спал, животина далеко разбежись. А как зачал Алешка опояску теребить, коровы давай назад бечь. А он про то не знат, пуще опояску тягат. Скотина ровно ополоумевши была стала. От ить как быват!
— Ибо сказано: “Служите Господу Богу вашему, и Он благословит хлеб твой и воду твою!” — раздался тут звонкий голос.
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 55 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Рядом со зданием вокзала торчал врытый в землю, потемневший от времени и непогоды деревянный столб, к которому были приколочены доски-указатели. | | | Названный Михаиле Юрьевичем споро сорвал легкую шапку с копны русых волос и ответно поклонился им. |