Краткий пересказ

Вообще-то, написанного текста гораздо больше, но в целях экономии в первую очередь вашего внимания, я постараюсь привести только особенно значимые моменты.

После вышеописанных событий мы переносимся в Рим (город, конечно, выбран не случайно, как в оправдание к некоторым поворотам сюжета).

В первый раз мы знакомимся с главным героем (не с тем, который был описан выше) в студенческом городке, где он коротает время под сенью дерева в ожидании условленной встречи с другом. Вообще-то он тоже является студентом этого университета, но на лекциях фактически не появляется, т.к. предпочитает несколько иной образ жизни. Думается мне, что крайне некорректно будет возводить его в степень рефлексирующего Печорина или хандрящего Онегина. Наш архетип иной. Это человек избалованный своим интеллектом и эрудированностью, той лёгкостью, с которой ему даётся всякое знание, любое дело. Как следствие, он абсолютно не трудолюбив, безответственен, бесцелен. Таких принято называть «раздолбаями». Трикстер ли он? Возможно. Джокер? Локи? Дионис? Однозначно! Он кутила и балагур. Вы, вероятно, встречали таких людей и в жизни. Они очаровательны, если, конечно, не приближаться к ним слишком близко. Образ банален. И у таких образов всегда должна быть какая-то драма, внутренний неразрешимый конфликт. Все литературу в школе проходили? Классика. В чём обычно у таких героев драма? Они бессмысленны, потому что хаотичны, безвекторны. Причём, бессмысленны как для окружающих, так и для самих себя. Но они двигают земные плиты, если имеют мотивацию и цель.

Круглосуточное ощущение оставленности, брошенности. Восприятие самого себя как лишней детали. Чувство острой необходимости в чём-то; неполноценности, недоразвитости. Недостачи, недолюбви, недоправды, недосчастья. Бесчисленный бисер сбегающих по венам «недо».

Недокто-то.

Когда-то я работал на свадьбе нефтяника, конечно же, за баром, там был очень дорогой тамада (это относится к сюжету). Так вот данный эвент-ведущий провёл очень, по моему мнению, оригинальный… эм… ритуал? Свечи, музыка, все дела. Он заставил молодых написать друг другу по письму, в котором они должны были рассказать о своих чувствах, переживаниях в данный момент и прочих милых соплях по поводу «этого знаменательного дня!». Потом забрал письма и, не читая, засунул их в бутылку из-под шампанского, заткнул пробку и сверху её ещё свечкой залил. А затем пафосно произнёс: «Вы не имеете права вскрывать сию капсулу времени, сквозь которое пройдут ваши чувства! Укажите мне на человека, с кем вы точно не потеряете связь через 10 лет! Я отдам ему бутыль на хранение. А он вернёт её вам в день десятилетней годовщины вашего брака! Тогда прочтёте!» бла-бла-бла. Отдали сыну жениха.

Мне показалось это достаточно интересным, чтобы вставить в сюжет.

Итак, день, в котором мы впервые застаём нашего героя – десятилетняя годовщина свадьбы его старшей сестры. И наш герой носит бремя этой злосчастной бутылки. Брак сестры, мягко говоря, не ладится, и тем ответственнее дело. Вот откроют, прочтут, может, это как-то быт оживит, вдохнёт свежий воздух в отношения…

Герой дожидается своего друга детства, чтобы забрать ключи от подвала, в котором 10 лет тайно пылилась бутылка. Достать её оттуда, вручить и снять с себя груз той единственной ответственности, которую на него, раздолбая, когда-либо возлагали.

Ну и, собственно, пока они обмениваются ключами, идут от университета на стоянку, происходит разговор (текст попробую порезать).

– Ты ненормальный. На дворе двадцать первый век! – *главный герой* показал куда-то в сторону.

– Я ненормальный? Ой, да кто бы говорил! В отличие от некоторых, меня никогда не водили по психологам.

– Так, вот давай только не начинай, ладно? Мне было всего шесть.

– Тебе было целых шесть! – Марко сделал особое ударение на последних словах, – А ты верил в невидимых друзей!

– У большинства детей есть невидимые друзья. Я, кстати, читал про это не так давно. У некоторых сопляков это протекает тускло и неинтересно, а я был гениальным ребёнком! Творческая личность! Почти поэт! Да я полноценный образ создал в своём воображении! Это талант, между прочим. Хотя, что ты можешь знать о таланте, экономист…

Марко хмыкнул и отмахнулся:

– И как в твоей голове умещается столько бреда? На вид такая маленькая. Наверное, им там напополам с опилками очень - очень тесно…

Однако предположение молодого человека, казалось, не произвело на его друга ровно никакого впечатления. Тот сосредоточенно рыскал глазами и явно принюхивался к чему-то:

– Чувствуешь?

– Что? – Марко тоже непроизвольно стал часто втягивать носом.

– Тухлым чем-то воняет… – *гл.герой* вплотную приблизился к приятелю, – А! Это от твоих шуток так прёт! Всё нормально.

И заржал.

<…>

Тем временем молодые люди покинули территорию университета, пересекли оживлённый проспект и повернули в сторону автобусной остановки.

– Я думал, ты меня подбросишь, и мы поедем на машине, – *гл.герой* вопросительно посмотрел на друга.

Тот кивнул.

– Почти всё так, но с небольшой поправочкой: на машине поеду я, а ты отправишься на автобусе.

– И почему это? – *гл.герой* резко затормозил и деловито сложил на груди руки.

– Дай-ка подумать, – Марко потёр пальцами подбородок, изображая сосредоточенное размышление, – наверное, потому, что я зарёкся пускать тебя в свою машину, бесстыжее ты животное!

– С каких это пор, интересно узнать?

– С тех самых, когда ты мне всё переднее сидение заблевал! Вот и катайся теперь на общественном транспорте. А с меня хватит.

– Чувак, я был безбожно пьян, – *гл.герой* цыкнул и задумался, чем бы задобрить упрямца, – поверь, трезвый я бы так никогда не поступил. Веришь?

– Верю, – согласился Марко, – ещё бы ты так трезвым себя вёл!

– Ну, вот видишь! Я очаровашка, – и детский, наимилейший взгляд.

– Да-да. Так что давай, малыш, топай-ка ты на останову, – Марко толкнул приятеля в нужную сторону, – вообще, будь благодарен, что я тебя столь любезно провожаю.

*Гл.герой* не сопротивлялся. Да, сегодня его друг ещё помнит обиду. Но завтра… или послезавтра… ну или послепослезавтра он точно сломается.

Через несколько минут молодые люди уже были на месте.

<…>

Тем временем к остановке подъехал автобус.

– Ладно, дурень, езжай, – Марко протянул *гл.герою* ладонь для рукопожатия и примирительно улыбнулся.

– Ну, бывай, – кивнул тот и крепко стиснул приятелю руку.

Потом подтянул на плече ремень сумки, крутанул на пальце связку ключей и влетел в транспорт буквально за мгновение до того, как двери закрылись.

Марко постоял ещё несколько секунд, задумчиво наблюдая за удаляющимся автобусом, и, наконец, направился к своей машине.

На душе его было почему-то очень неспокойно.

«Может, стоило его подвезти?..» – заевшей пластинкой крутился в голове тревожный вопрос.

Автобус шёл тихо, плавно. За окном монотонно мельтешили фонарные столбы, рекламные щиты, магазинчики, бары и прочая неодушевлённая толчея большого города. Неумолимо клонило в сон.

«Не спать. Не спать. Не спать…» – твердил *гл.герою* внутренний голос, но веки будто свинцом налились. Измученный жарой и предшествующей разгульной ночью организм отказывался сопротивляться так внезапно навалившейся усталости

Перед глазами уже вовсю зацвели фрагменты какого-то сна. Но, несмотря на это, *гл.герой* прекрасно слышал и ощущал происходящее вокруг.

Вот приятный женский голос сообщил о предстоящей остановке. Через пару секунд качнуло в сторону – затормозили. Кто-то рядом встал со своего места. Его тут же сменило неприятно липкое тело другого пассажира. Судя по запаху парфюма, это была женщина. Лет пятидесяти. *Гл.герою* она очень не понравилась. Предыдущий сосед пах приятнее.

Натужно вздохнули двери. Качнуло в другую сторону – поехали дальше.

Перед глазами возникли смутно знакомые и вместе с тем совершенно неизвестные *гл.герою* черты. Странно встрепенулось сердце от какого-то немыслимого чувства. Внизу живота, как на морской берег, одна за другой накатывали волны дрожи. Лёгкие защекотало. Кончики пальцев вдруг замёрзли.

«Ты скоро?» – спросил образ, будто бы чем-то обеспокоенный.

*Гл.герой* хотел было ему ответить, но зарождающуюся мысль бесцеремонно перебила барабанная дробь и следом – гитарное соло.

– Алло.

– Ты скоро? – на том конце говорили с ноткой нервозности.

Молодой человек потёр подушечками пальцев глаза, подтянулся на сиденье и посмотрел в окно, пытаясь сообразить, где находится. В голосе говорящего он узнал свою старшую сестру, Софию.

– Эм, да… уже почти.

– Почти – это где?

– Ну… через полчаса буду. Или минут через сорок… Час – край в любом случае. Так что вот… Начинайте без меня.

– Уже начали, – обречённо вздохнула женщина, – скажи мне, брат, неужели даже на такое событие, как юбилей моей свадьбы, ты не можешь прийти вовремя? – и не дождавшись ответа, повелевающее отрезала. – Давай быстрее.

– Так точно, мой командир, – отчеканил парень и, сбросив звонок, метнулся к дверям автобуса.

«Проехал… Ловить попутку, ждать обратного автобуса или бежать? – взвешивал все «за» и «против» он, выскакивая из транспорта. Взгляд выхватил название улицы на торце близлежащего дома. – Два квартала… Добегу быстрее…»

<…>

Он бежал. Бежал, как почти никогда в жизни.

Кожа покрылась липкой испариной. Чёрная борцовка не показывала образовавшихся влажных пятен, но мерзко прилипала к спине и пояснице. Перекинутая через плечо сумка натирала лямкой кожу и настырно била по бедру, словно маленькой ребёнок, пытающий обратить на себя внимание.

А ещё эти чёртовы сланцы…

«Какой дьявол меня дёрнул сегодня надеть именно сланцы?» – злился на себя молодой человек.

Неудобная обувь сильно мешала бегу, то и дело намереваясь слететь с пальцев.

Парень ежеминутно доставал из глубокого кармана бриджей мобильник и сверял время. Опаздывать в такой день!

«Ещё немного, – думал он, – забежать на старую квартиру, разорить секретное место, забрать бутылку с записками и наконец-то, спустя столько лет вручить её супругам, сняв с себя бремя бессмысленной ответственности…»

<…>

«Скоро. Я скоро» – крутилось в голове.

А дыхание сбивалось к чёртовой бабушке. Да ещё и эти проклятые сланцы…

Впереди его ждал перекрёсток. А там уж рукой подать.

Светофор мигнул зелёным, поэтому *гл.герой* поднапрягся и ускорил бег.

Лихо перепрыгнув стрит-борд, он рванул через дорогу. Как вдруг почувствовал неладное – ступню и пальцы обжигал горячий асфальт.

*Гл.герой* тут же затормозил, оглянувшись в поисках потерянной вещи.

– Чёрт бы тебя побрал, – рыскал он взглядом вокруг себя, – ни раньше, ни позже… Вот ты где!

Злополучный сланец лежал метрах в четырёх ближе к обочине. Не задумываясь, парень метнулся за ним.

Через пару секунд он был снова обут. Секундой раньше светофор показал красный.

Воздух вспорол резкий сигнал автомобиля. Надрывный скрип тормозов. Визг шин… и запах жжёного сцепления.

Похолодевшее нутро и разряд тока по оголившимся нервам. Широко распахнутые глаза. Сердце пропустило удар.

– Идиот, смотри куда прёшь! – зарычал *гл.герой*, еле успев отпрыгнуть подальше в сторону от отчаянно тормозившей машины.

– Сам ты… – удар.

Глухой и оглушительный одновременно. И всё вверх дном.

Внутри что-то сломалось. Хрустнуло. Лопнуло. Битое стекло. Запоздалый скрип тормозов встречного автомобиля.

Секунда полёта.

Асфальт. Горячо и больно. Следующая машина тоже не успевает затормозить и уже тащит под колёсами.

Дорога, словно наждачная бумага, кусками стаскивает с мяса кожу.

Стоп-стоп-стоп!!!

С неплотно сомкнутых губ свисает ярко-багровая нить слюны. Лёгкие неумолимо наполняются кровью.

Ободранная кожа на лице, страшные, загрязнённые раны на руках и спине.

Дыхание быстро меняет качество. От сипяще-хриплого к надрывному, булькающему.

Судорожно, некрасиво, неподконтрольно, в неестественной позе бьётся тело, наводя ужас на случайных зрителей.

– Я его не заметил! Откуда он выпрыгнул? Мама миа…

«Ды-шать…»

– Господи, помоги… – взмолилась какая-то женщина.

*Гл.герой* открыл рот и судорожно дёрнулся, пытаясь глотнуть хоть сколько-нибудь воздуха. Вместо этого изо рта выплеснулась кровавая жижа.

«Ды-шать…»

Меж тёмных бровей разгладилась болезненная складка.

Глаза не закрылись, но перестали смотреть.

Тело замерло.

Будто выдохнуло…

Ну, собственно, вот. Смерть главного героя в первой же главе, а вторую писать не буду (отличная идея, кстати, для многих современных книг). Но в нашем случае это, конечно же, только завязка. 9 страниц… завязка, блин.

Оглушительно тихо. Как будто контузия. Дикий звон в ушах от этой нестерпимой тишины.

Мелкой рябью задрожали ресницы.

Тело будто в асфальт закатано. Но не больно. Ничего.

Нарастающий шум. Вздох.

Глаза молодого человека распахнулись, зрачки мгновенно среагировали на солнечный свет, сжавшись в крапину. *Гл.герой* болезненно сощурился, пытаясь принять сидячее положение.

– Давай, братишка, поднимайся, – сильная рука подхватила парня и подняла на ноги, – как себя чувствуешь? – кто-то принялся отряхивать его от дорожной пыли.

Нет, главный герой не выжил. Он мёртв. Все эти штуки про отделения души от тела вы сто раз видели в фильмах. Тут всё банально. Данный кусок текста я привёл, чтобы указать на момент знакомства с ещё одним героем, зовут его Макс, и он проводник душ в загробный мир. Но ничего страшного и мистического в Максе нет. По моим задумкам он своего рода герой-дублёр. Дублёр Марко, друга детства. Макс станет именно тем персонажем, который будет вводить как главного героя, так и читателя в детали организации небесной канцелярии.

Главный герой умер, его никто не видит, не слышит, не ощущает. По странному внутреннему порыву он рванул в машину скорой помощи, в которую уже совсем не торопясь, грузили его накрытое трупным мешком тело.

Макс следует за своим подопечным, происходят диалоги, в которых поясняется, что рая и ада нет, что устроено всё иначе, что скоро всё закончится, потому что если гл.герой поступит на службу, то забудет свою земную жизнь в течение нескольких часов.

Службу? Это старая как мир песня о незаконченных делах, контракте заради шанса их завершения и только после этого – перерождение, реинкарнация. Можете сюда приплести карму с Колесом Сансары, но прежде приведу последний кусок написанного художественного текста. В нём наш главный герой в последний раз увидится со своей семьёй.

Действие происходит в морге, и, если честно, когда я это писал, меня бил озноб. Очень вредно проживать каждую мелочь вместе со своими героями…

Так прошло ещё около пяти минут.

А потом где-то вдали послышались голоса и торопливые приближающиеся шаги. Молодые люди как по команде встрепенулись и поднялись на ноги. Макс отступил в угол, *гл.герой* же остался стоять возле камеры со своим телом, во все глаза наблюдая за входной дверью.

– Мам… – сипло, как при удушье.

Сомнений не было: наконец-то приехали родители погибшего. По пробкам, через весь город, но всё же добрались.

– Я хочу попросить вас быть морально готовыми к тому, что ждёт там, – мужской голос звучал из-за массивной двери очень глухо, еле различимо. Ему что-то ответили, и, секунду спустя, дверь распахнулась.

В помещение вошли пятеро. Первым переступил порог коренастый мужичок в круглых очках на самом кончике носа и глубокими залысинами на лбу. Он единственный был одет в больничную форму – очевидно, работник морга.

Остальные четверо нерешительно следовали за ним.

Рослый смуглый и изрядно поседевший мужчина лет шестидесяти крепко держал под руку маленькую пухлую женщину с красиво уложенными кольцами кудрей. Следом вошла ещё одна пара – такая же маленькая и красивая женщина, только много моложе первой, и невысокий совсем блёклый мужчина в пиджаке и при галстуке.

Майк без тени сомнения определил родителей и сестру *гл.героя*. Об отношении же последнего мужчины к этой семье можно было судить только по обручальному кольцу на пальце – муж сестры.

Мужичок в очках тяжело посмотрел на присутствующих, затем глубоко вздохнул и, открыв камеру *гл.героя*, потянул на себя. Камера была похожа на огромный выдвижной ящик офисного стола, только вытянутый по форме гроба. Наружу выползли полупрозрачные клубы холода, моментально растворяющиеся в тепле помещения.

Тело *гл.героя* было всё так же покрыто материей, но врач, казалось, не собирался её открывать. Он внимательно смотрел на семью поверх очков, будто ожидая условного сигнала.

Сам *гл.герой* замер за его спиной, не в силах отвести затравленного взгляда от собственного тела. В распахнутых глазах угадывалась неконтролируемая нервозность.

Воздух в помещении будто загустел. Максу вдруг стало очень холодно.

Все ждали.

– Готовы? – неуместно громким и уверенным голосом спросил врач.

Ответом ему был лишь неопределённый кивок матери, которая крепче стиснула локоть мужа.

Макс видел, как *гл.герой* вдохнул глубже и сильнее сжал кулаки.

Врач широким жестом откинул ткань, обнажая холодное, серовато-бледное тело до груди, и сделал шаг назад. Взглядам открылась поистине леденящая кровь картина. Мёртвое лицо *гл.героя* было словно поделено пополам. По одной части точно угадывались черты молодого человека. И, несмотря на синюшную кожу, почерневшие круги под глазами, ввалившиеся щеки и бескровные потрескавшиеся губы с тонкой кромкой морозного инея, не узнать в этом человеке двадцатипятилетнего *аж по имени и фамилии* было невозможно. А вот вторая половина представляла собой одно сплошное бесформенное месиво из шкуры и мяса. От плеча до макушки кожа была содрана – нет, почти снята чулком. Волосы были вырваны, проглядывали сточенные косточки скул... Это гротесковое сочетание фарша и обычного человеческого лица заставляло стынуть в жилах кровь.

Первой всхлипнула сестра. Она тут же отвернулась и уткнулась в грудь мужу. Худенькие пальцы отчаянно сжали лацканы его пиджака, словно силясь оторвать их. Мужчина крепко прижал к себе супругу, обнимая её за плечи, и болезненно отвёл взгляд от изуродованного лица *гл.героя*.

Мать низко завыла, протягивая к телу сына дрожащие руки.

– Мальчик мой… мальчик мой! – голос её был нечеловеческим; сродни животному, хриплый, сдавленный, протяжный, бесслёзный вой.

Содрогаясь всем телом, она опустилась на колени и, достав из-под ткани ледяную руку своего мёртвого ребёнка, обхватила её ладонями. Её глаза были страшно и широко распахнуты, рот кривился, прорывались крики. Это выглядело крайне некрасиво, даже уродливо, жалко и безысходно.

– Сын мой… *по имени*… мальчик мой… – лицо женщины было сухо, она не плакала, а просто истошно вопила, еле заметно раскачиваясь вперёд и назад.

– Мам… – то ли позвал, то ли спросил молодой человек, – Не надо, мам…

Но женщина только приложила мёртвую ладонь к губам в крепком поцелуе и почти зарычала.

– Сын мой… как же ты… мальчик мой…

Сестра зарыдала в голос:

– Страшно, *по имени*… Брат, как страшно…

Отец *гл.героя* поднял убитую горем женщину с колен и попытался отвести в сторону, но та отчаянно забрыкалась и снова припала губами к сыну, на этот раз к лицу, к нестерпимо холодной щеке. Пальцы путались в заиндевевших тёмных прядях волос. И, самое ужасное, – она прикасалась к той, другой половине лица, пачкая руки в застывшей, но всё ещё мажущей крови.

– Мам, прекрати… не надо, что ты делаешь… Мамочка, мама, не трогай… прости дурака… мама! – *гл.герой* весь будто уменьшился до возраста шестилетнего ребёнка, в распахнутых чёрных глазах стояли слёзы, он дрожал всем телом, – Мам… Софи, прекрати истерить! – и расплакался, оседая на пол.

Надрывно всхлипывая, он прижал к груди колени и, уткнулся в них носом.

Словно почувствовав это, мать тоже, наконец, сорвалась на рёв.

<…>

Сердце Макса гулко билось.

– Хэй, парень, поднимайся, – белобрысый подошёл к своему подопечному и, как тогда, на месте аварии, потянул *гл.героя* за локоть.

Тот на удивление не сопротивлялся и действительно встал, шмыгая носом и ожесточённо растирая по лицу слёзы.

– Пойдём отсюда, ладно? Мы правда очень опаздываем, да и ни к чему здесь больше оставаться. Всё, что нужно, ты уже увидел… – очень аккуратно Макс стал подталкивать молодого человека к выходу.

*Гл.герой* как-то рассеяно хлопал влажными ресницами, слипшимися в острые иголочки, послушно шагая в указываемом ему направлении, но вдруг снова оглянулся.

– Я скоро их забуду?.. – горько, очень горько.

– Скоро, – Майк взял подопечного за руку, готовясь к телепортации.

– Хорошо… Фу, у тебя ладони потные!

– Блин, ты нормальный, нет?!

Выдохнули. Больше текста не будет. Хотя он есть. Но он только мой. Дальше мы двинемся уже по отработанной схеме – ваши герои, ваши сюжетные перипетии, а я лишь отмечаю основные моменты, на которые стоит обратить внимание.

Чтобы никого не вырвало, я даже того парня в балахоне из первого отрывка сделаю женщиной. Хотя едва ли среди тех, кто читает мои стихи, найдутся слабонервные.

Итак, вспомним первый отрывок. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: главная героиня состоит на службе у небесной канцелярии (я, кстати, так и не нашёл никакого другого названия для этого загробного места, поэтому пусть будет просто Канцелярия). Вот… И находится наша главная героиня на этой службе уже давно. Возможно, прям чертовски давно. И судя по тому, что она не рядовые души забирает, как тот же Макс, например, а прямо таки трясёт кармические долги с весомых людей. То есть помимо всего прочего, героиня стоит на какой-то высокой ступени Канцелярской иерархии.

Главный герой – рядовая, ничем не примечательная душа, с горстью мелких грешков. Он подписывает контракт на три года, за которые сможет почистить карму, закончить своё последнее земное дело, а после – переродиться в более комфортных для приближения к мокше условиях.

Ладно, чтоб было понятнее для тех, кто не в теме. Википедия!

«Санса́ра или самса́ра — круговорот рождения и смерти в мирах, ограниченных кармой, одно из основных понятий в индийской философии: душа, тонущая в «океане сансары», стремится к освобождению (мокше) и избавлению от результатов своих прошлых действий (кармы), которые являются частью «сети сансары».

Сансара — одно из центральных понятий в индийских религиях —индуизме, буддизме, джайнизме и сикхизме. Каждая из этих религиозных традиций даёт свои интерпретации понятия сансары. В большинстве традиций и философских школ, сансара рассматривается как неблагоприятное положение, из которого необходимо выйти.

<…>

В индуизме, причиной пребывания души (дживы) в мире сансары считается авидья (невежество), которое проявляется в незнании индивидом своей истинной природы, своего истинного «Я» и отождествлении себя с бренным материальным телом и иллюзорным миром майи. Подобное отождествление держит дживу в оковах чувственных наслаждений, заставляя её перевоплощаться и принимать всё новые и новые тела в круговороте сансары.

<…>

Положение, в котором оказывается живое существо в этой жизненной иерархии, зависит от качеств, приобретённых в прошлых воплощениях и является плодами кармы, которые индивид вынужден пожинать.

<…>

Существует несколько вариантов объяснения работы кармических реакций в цикле сансары. Согласно некоторым из них, душа (джива) после оставления грубого материального тела переносится тонким телом на небесные или адские планеты или планы бытия (локи) и пребывает там до тех пор, пока не пожнёт определённую часть плодов своей хорошей или плохой кармы. После этого джива рождается заново и оказывается в определённом теле и при определённых обстоятельствах, которые являются результатом остатка её кармы. Теоретически, это делает возможным памятование о прошлой жизни (джатисмара) — способность, которой часто обладают великие святые и которая может быть развита посредством определённых духовных практик».

Этой краткой сводки вполне должно хватить для понимания общей концепции Канцелярии. Ошибочно будет предполагать, что я взял тут такой отринул христианство, ислам, иудаизм и принялся проповедовать индуизм. Нет, от него тоже в сюжете мало, что останется. Одна только концепция Сансары, пожалуй.

Иными словами, главный герой является «дживой», которая после смерти он очутилась в определённом «локе», дабы очистить «карму» и переродиться в условиях с меньшей концентрацией «авидьи», а значит – ближе к «мокше». Всё понятно?

Что герой должен делать по условиям Контракта? Провожать умерших к Вратам перерождения (конечно же эти Врата стоят посреди бескрайнего поля паучьих лилий).

Все ли люди подписывают такой Контракт? Нет, только те, чьё незаконченное дело имеет особую важность для человечества (типа эффекта бабочки: принесёт он эту бутылку – наладятся отношения – сестра с мужем решатся на ещё одного ребёнка – а этот ребёнок вырастет и станет… ну вы поняли). Остальные души просто перерождаются, крутятся в Колесе Сансары без задержек. Не все незаконченные дела действительно важны с общечеловеческой точки зрения.

Вроде, всё просто.

Контракт вступает в силу, Макс является таким же дживой, только он уже два с лишним года оттрубил на своём посту, и теперь обучает себе замену – главного героя.

В «локе» главный герой знакомится с ещё множеством проводников разного плана: проводники детей, проводники простых людей, проводники душ, умерших насильственной смертью и т.д.

Но всех больше его занимает проводник крупных кармических должников, т.е. жнец. Почему жнец? Потому что она (мы договорились, что это она) единственная, кто вступает с людьми в личный контакт до их смерти и единственная, кто сама становится причиной этой смерти.

Остальные проводники просто молча дожидаются минуты «икс», как это делал Макс, поглядывая на часы и стоя у места аварии, которая вот-вот должна была случиться.

Также герой находит общий язык с совершенно чокнутой компанией постоянных проводников душ, умерших от насильственной смерти. Эти ребята встречают главного героя буквально как родного.

Почему он постоянные проводники? Потому что не являются контрактниками, работают на добровольческих началах и никогда не перерождаются. Допустим, их будет четверо (не знаю, как Всадников Апокалипсиса, например). И они будут наглухо отбитыми психами, ибо какими ещё должны быть люди, лицезреющие жестокие убийства несколько вечностей к ряду.

Эти гаврики периодически подстёбывают главного героя за его продолжительные взгляды в сторону жнеца. Они же рассказывают ему о том, что жнец тоже постоянный проводник, но с каких времён – никто не знает, потому что, когда они пришли, жнец уже работала.

В общем, гл.герой учится, исполняет условия контракта под надзором Макса, а на досуге отрывается с «всадниками».

Долго ли коротко ли, срок службы Макса заканчивается. И вся эта весёлая сумасшедшая компания провожает его к Вратам перерождения. Слёзы, сопли, обнимашки, обещания встретиться в следующих жизнях. Главный герой перестаёт быть учеником и становится полноценным и самостоятельным проводником.

За время обучения, благодаря своему пытливому уму и любознательному носу, герой узнаёт о некоторых тонкостях Канцелярии.

Например, он узнаёт о том, что череда жизней напоминает не колесо, а скорее лестницу, в которой каждая ступень уже существует и в достаточно чётких рамках, а вся разница заключается только в тех, кто по этой лестнице поднимается или спускается. Что я имею в виду?

В Канцелярии трудится довольно много постоянных работников, большинство из которых не провожают души, а занимаются поддержанием «Вселенского софта», а также обеспечивают бесперебойную работу «общечеловеческого Дао» во имя достижения «общечеловеческой мокши». Логично, что это должны быть своего рода «бодхисаттвы» - существа, достигшие просветления, но отказавшиеся выходить из Сансары, чтобы помочь другим душам достигнуть просветления.

То есть.

Все судьбы (сценарии) уже прописаны – элемент фатализма. Души реинкарнируются с одной ступени на другую (из одного сценария жизни в другой) в зависимости от ухудшения или улучшения состояния своей кармы.

И наш главный герой тоже находится на N-ой ступени к просветлению, равно как и все остальные, кто подписал контракт из-за незаконченных дел. У них один сценарий жизни.

Возможно, после того, как он с «четвёркой апокалипсиса» провожают Макса к Вратам, герой предложит совершить противозаконный налёт на архивы и выяснить сценарий новой судьбы Макса. В конце концов, гл.героя должен ожидать тот же сценарий по истечению срока его службы! Оправданное любопытство. Ребята благословляют героя на этот шаг, но отказываются.

«А когда речь уже пойдёт о любовной линии? Всё мы поняли про мироустройство, суть где?» - спросите вы.

Герой и героиня, как я уже говорил, не общаются, а каждый раз, когда их где-то случайно пересекает, жнец пышет злобой, презрительно фыркает и демонстративно выказывает брезгливость. «Всадники» ржут, герой негодует и переживает в себе странный интерес к этой особе, необоснованное притяжение и прочие прелести неясной интуиции. Более того, он почти уверен во взаимности, но объяснить свою уверенность не может.

Вся тягомотина длится довольно долго (вот уже и Макса спровадили на землю), как вдруг случается какое-нибудь ЧП. Скажем, пропадает один из «всадников».

Канцелярия на ушах, ибо быть такого не может. На поиски бросаются все возможные силы. Жнец, другие «всадники» и, конечно же, наш главный герой – одни из первых в рядах добровольцев.

Возможно, организуются поисковые группы, которые работают по очереди (ибо ЧП – это ЧП, конечно, а основную работу никто не отменял).

Ну и естественно, жнеца и нашего главного героя рано или поздно ставят в одну смену, где он барышню доканывает/очаровывает/налаживает контакт.

Дальше можно развивать сюжет как детективную историю с любовной линией, где вся амурная преблуда разворачивается на фоне поисков горе-проводника. Или можно «всадника» быстренько найти и поставить чувство главных героев в центр действия – неважно.

Важно то, что конфетно-букетного периода не получается. Почему?

Допустим, кто-нибудь из такого же «вечного» окружения жнеца хватает главного героя за грудки и требует держаться от неё подальше. Ну и проговаривается, что «хватит её мучить», или «ещё раз ты её обидишь» или что-то в таком духе.

Возможно герой сам докапывается до скептических взглядов кого-нибудь из «всадников».

Или он вытряхивает правду из жнеца, заколебавшись от её «хочу – хотя нет, не хочу», «буду – хотя нет, не буду».

В общем, правду он должен узнать…

Где-то немногим позже сотворения мира, закрутилась в Сансаре куча душ. Кто-то из них был поумнее и быстрее всех достиг просветления. Посмотрел он на всю эту котовасию сверху и подумал, что одному ему будет тут просветлённым скучно, надо помочь бедолагам достигнуть его уровня, а заодно собрать вокруг себя компанию. И стал вот этой вот «бодхисаттвой», прописав кратчайший путь к мокше самой ближайшей к этому левлу душе. Так появились верхние ступени лестницы. Сели они уже вдвоём и стали прописывать кратчайший путь к мокше следующей ближайшей душе… и т.д. Так появился «общечеловеческий Дао».

Но не все, кто достигал мокши оставались в Сансаре, некоторые не были особо самоотверженны и уходили в блаженное небытие. Остальные же альтруисты продолжали работать на Дао, добавляя новые алгоритмы, исправляя баги и т.д.

(Вам не кажется, что я могу свою ветку саентологии щас создать?.. неважно.)

И вот это коллективное сознание просветлённых создали практически идеальную систему судеб, в которой каждая душа так или иначе достигнет мокши, кратчайшими или окольными путями.

В одном из закоулков этой громадной, колоссальной системы скромно ютился сценарий, где люди жили до 25 лет и умирали, оставляя после себя незаконченное дело, а после отправлялись в «лок», работать по контракту, чистить свою карму, завершать важное дело и перескакивать сразу несколько ступеней до мокши (как в настольной игре).

И вот в коком-то дремучем веке попали на эту клетку сансаровой монополии две души. Конечно же, главной героини и главного героя. Полюбили друг друга до невыразимости и пришли такие за ручку к просветлённым бодхисаттвам, дескать «уважаемые дяденьки, а встретимся ли мы после перерождения?» - «нет, не встретитесь, у вас у каждого свой путь» - «а встретимся ли мы после просветления?» - «да вы вообще помнить друг друга не будете уже после окончания этого контракта, что уж там говорить про ещё сто тысяч лет». Почесали затылки влюблённые души и сказали «не хотим перерождаться, хотим вечно работать по контракту и быть вместе». Почесали затылки бодхесаттвы и заради спортивного интереса разрешили им это сделать, так как ещё не тестили свою систему в данном ключе. Поправили немножко общечеловеческий Дао и исключили из него два этих элемента, а таааам… вся система к чертям! Война, чума, голод, мор. Офигели бодхисаттвы с того, что получилось и сделали влюблённые души козлами отпущения. Главную героиню назначили на чёрную работу жнеца за душами кармических должников, и главного героя на не менее чёрную работу проводника душ, умерших от насильственной смерти.

Шли века, бодхесаттвы перебрали систему, запарились, но починили. Как полагается, после разборки и сборки какого-либо агрегата, всегда внезапно остаются лишние детали. Посовещавшись, бодхесаттвы убедили оставшиеся четыре детали, что они добровольно хотят остаться в Канцелярии навечно и сделали всех их помощниками главному герою – проводниками душ, умершим в следствие насильственной смерти.

Шли века, у влюблённых душ закончился конфетно-букетный период, начались ссоры (они ж не просветлённые, а обычные грешники с дырявой кармой). И как-то раз, случилась прям совсем жёсткая ссора и холивар, после которого главный герой проклял тот день, когда он решил разделить с героиней вечность в вонючей Сансаре, а потом пошёл к бодхесаттвам и сказал, дескать, ошибся, дурак, верните меня в Колесо, достигну мокши, свалю в небытие, лишь бы стервы этой больше никогда не знать.

Почесали бодхесаттвы затылки и согласились, потому что систему они свою ещё никогда не тестили с такой точки зрения.

Взяли и реинкарнировали героя. И там опять на земле пыщ-пыщ и ололо.

Герой, ясен-красен, накосячил за время своей службы в Канцелярии так, что вернулся на ту ступень, с которой начал. Почему накасячил? Потому что:

«В индуизме, причиной пребывания души (дживы) в мире сансары считается авидья (невежество), которое проявляется в незнании индивидом своей истинной природы, своего истинного «Я» и отождествлении себя с бренным материальным телом и иллюзорным миром майи. Подобное отождествление держит дживу в оковах чувственных наслаждений, заставляя её перевоплощаться и принимать всё новые и новые тела в круговороте сансары.»

Только тут наоборот, герой знал своё «я» по идее, но решил предаться чувственным наслаждениям и отождествлять себя с материальным телом, тем самым никак не способствуя очищению своей кармы.

Прожил герой свои 25 лет, умер, оставив незаконченное дело, попал обратно в Канцелярию и как заново влюбился в жнеца (заново потому, что уже дважды прошёл через чистку памяти: сначала от смерти к жизни, потом наоборот). Ну, парень он был обаятельный, заново очаровал давнюю возлюбленную, та его упрекнула в прошлом поступке, он попросил прощения, и она простила. Коллеги по насильственным смертям тоже простили. Три года жили они счастливо, к герою через реминисценции начинали возвращаться обрывки прошлой вечной жизни с их прекрасными моментами.

Приходит он такой к бодхесаттвам и говорит, дескать, был не прав, психанул, оставьте меня здесь, жить без жнеца не могу, люблю-умираю. А бодхесаттвы ему в ответ: фиг тебе, а не прежняя служба в Сансаре, с нас, говорят, хватило прошлых последствий твоих перебежек, канай отсюда перерождаться.

Простился он с друзьями, возлюбленной, провожали они его среди поля паучьих лилий, обещали ждать. Вошёл он во врата – а там бац, и опять жизнь с незаконченным делом, потому что не верой и правдой служил и чистил карму по контракту, а ставил на первое место любовь. Так ведь мало того, что переродился в этой же жизни, так ещё и с чувством ополовиненности, лишённости, тотального сиротства, чувством, что не должен здесь находиться.

Сильно подливала масло в этот огонь и своенравность главной героини, которая из благих, но эгоистичных побуждений спускалась к главному герою маленькому, нянчила и укачивала его по ночам. И поскольку дети гораздо ко всему сверхъестественному восприимчивее, то подобные ночные посиделки оставляли отпечаток в его памяти и психике на всю оставшуюся взрослую жизнь. И если в 21 веке считалось, что у ребёнка невидимый друг, потому что он шибко творческая личность, то в Средневековье его объявляли дитём дьявола и гноили в заточении или сжигали на костре.

Короче, и земным жизням главного героя доставалось по первое число. А когда после средневековых событий, жнец перестала спускаться к нему маленькому, то каждая следующая реинкарнация героя стала менее опасной, но совсем бесцельной: без зла, без добра, сплошная тоска и коротание времени в праздности.

Так и зажевало нашего героя в Сансаре.

И стало Колесо порочным кругом: ни назад отступить, ни вперёд продвинуться. И так на протяжении десятков и десятков столетий.

Почесали репу бодхесаттвы, дескать, надо парня доставать оттуда, решение одно – изъять из его судьбы главную героиню. Тем более, что и сама она уже устала от всей этой беспросветной любви, ибо в отличие от главного героя, для которого каждый круг перерождения награждался беспамятством, она-то помнила всё…

А как же её изъять, если зареклись они возвращать кого-то обратно в череду перерождений? Просчитали, в общем, варианты, поняли, что безболезненным для «общечеловеческого Дао» её возвращение не мыслится. Поэтому просто выпустят и её, и его, и четырёх Всадников Апокалипсиса из этой вечности, когда все души мира достигнут мокши. То есть, накануне скончания всех времён.

Почти что Никогда…

мне однажды приснилось поле паучьих лилий,
там со мной расстаётся кто-то, кого не помню,
держит за руку и называет меня по имени,
уговаривая прекратить что-то, мол, "довольно!

все тринадцать жизней – страшная круговертица,
мы не пара, слушай, это пора принять!
я люблю тебя, и, увы, это не изменится,
как любовь – не повод что-нибудь изменять..."

я проснулся резко, средь предрассветной темени,
в горле комом встал навязчивый запах лилий.

я с тех пор ощущаю горечь другого времени.

на моей ладони жизни
тринадцать линий...

Дата добавления: 2015-07-20