Комсомольская правда, 29.4.1989 г.

В «Комсомольской правде» был опубликован материал «Армия не сдается» (27.9.1987 г.) - о трагиче­ской судьбе 2-й Ударной армии Волховского фронта. Сот­ни писем, приходящие в штаб «Снежного десанта» Казанского университета, говорят о том, что тема эта не закры­та...

...Все эти письма объединяет чувство боли за тех, кто после героической смерти на поле сражения оказался оклеветанным и до сих пор лежит непогребенным в волховских лесах и болотах. И лишь одно письмо резко отличается от всех.

«Когда точно и в какой точ­но газете напечатано сообщение Совинформбюро о действиях 2-й Ударной армии? (Вы ссылаетесь на такой доку­мент). И почему ваша реабилитация начинается 45 лет спустя? Вы ссылаетесь на участника этой армии, писа­теля Геродника. Но ведь есть сегодня и писатели, считаю­щие, что кашу Победу уже можно не считать Победой! А тех, кто верховно руково­дил вооруженной борьбой со­ветского народа, исторгнуть из нашей истории или заклей­мить позором навечно! Это ли не сегодняшнее предательство!

В августе 1941 г. в районе Чудова нам в наступлении стреляли в затылок предате­ли-власовцы. Почему это «невозможно было долгие годы сказать правду о 2-й Ударной армии?» - как вы пишете. Вы, видите ли, идете «своей правдой», а не «киношной и не книжной». Это почему же у вас своя правда»? Ведь книжная правда писалась самими участниками Великой Отечественной - и почему это к такой подлинной правде у вас такое пренебрежение? Вы со «своей правдой» хотите вбить клин лжи.

И почему, по-вашему, «армия не сдается»? Ведь сдава­лись же нам целые немецкие армии.

…Сегодня таких сотня писак, топчущих прекрасные 30-е и 40-е годы, историческое имя гиганта-руководителя нашей эпохи Иосифа Виссарионовича Сталина, благо все сегодня разрешено. Роете в окопах медальончики. Останки, конечно, должны быть захоронены. Предатели так драпали, что им на остан­ки своих бойцов было наплевать.

Прежде чем сообщать что-либо о 2-й Ударной армии, нужно не копаться в земле, а тщательно изучить наши и немецкие документы. А так вы скоро и предателей возве­дете в героев, как сегодня стараются антисоветчиков различного ранга возвести в «невинно пострадавших».

У меня брат был партий­ным работником и тоже сидел в 1937 г., исключался из партии в 1943 г., но в 1946-м был восстановлен. И тут же, в 1936 г., тетка была пристрелена кулаками. Трудное то было время. И как видите, я не злопыхаю.

А. ХАМАРИТОВА, участник освободительного похода в Польшу (1939 г.) и Великой Отечественной войны, бывший комсомольский работник. г.Ленинград».

Такое вот письмо. Но отве­чать надо.

Текст сообщения Совинформбюро опубли­кован не только во всех цент­ральных и фронтовых газетах 30 июня 1942 г., но и в «Советской России» за 12 августа 1987 г.

Власовцев в августе 1941 г. быть не могло уже потому, что сам Власов в это время ко­мандовал советским корпусом под Киевом, а позднее 20-й армией под Москвой.

Но вот о чем хочется сказать особо.

Для рассерженного автора нет никакой разницы между 2-й Ударной и армиями вермахта. «Те же сдавались, по­чему бы и нашим не поступить также?» И даже погибших бойцов, чьи останки мы находим до сих пор в волховских болотах, она называет не иначе, как предателями. Выходит, те три тысячи бойцов, останки которых поисковики нашли и захоронили под Мясным Бором, - власовцы? Почему же они лежат в пилотках со звездочками, с красноармей­скими книжками, с советскими наградами? И кто - эти власовцы? - перемолол десяток вражеских дивизий, оставшихся лежать здесь же, под березовыми крестами? Кто принял на себя удар, приготовленный блоки­рованному Ленинграду?

Можно не верить нам, два­дцатилетним членам экспеди­ции «Долина», организован­ной Новгородским обкомом комсомола действительно лишь много лет после войны. Но есть же очевидцы боев. С ними, с сотнями ветеранов, в подобном тоне не имеет права говорить никто. Каждое письмо ветеранов 2-й Ударной Вол­ховского фронта - историче­ское свидетельство.

«Я пережил все ужасы и тяготы этих боев, - пишет С. Сковородни из Омска, - я выстрадал всю подлость и дрязги, ложь и неправду. Мы были в самом пекле «Доли­ны смерти»: замерзали, голо­дали, умирали на снегу. Сражались полгода в кольце, а когда получили приказ - пошли на прорыл через огненный коридор. Позднее даже на встречах ветеранов нашей 46-й стрелковой дивизии нахо­дились врали, которые доказывали, что до Победы в 1945 г. дошла с боями не та дивизия и не та 2-я Ударная, что воевали под Мясным Бором. Тогда откуда у них были наши знамена, обагренные кровью в январе-июне 1942 г.? Если все сдались, кто вынес эти знамена из кольца?»

«Передайте бойцам вашего отряда благодарность от мое­го имени, случайно уцелевше­го и не оказавшегося на глу­бине леденящих новгородских болот», - обращается П. Бержанский из г.Грозного. - Ваша газета напомнила мне моих боевых друзей Свинина, Борисова, Ильина, Никифорова, подвиг командира 641-го стрел­кового полка 165-й стрелковой дивизии Кузьмы Устиновича Господурова, вызвавшего в критическую минуту боя в Долине смерти огонь «катюш» на себя...»

Своими воспоминаниями, своей болью поделились вете­раны армии И. Беликов из Ставрополья, М. Коротков из Москвы, 3. Сеитов из Алма-Аты, А. Зенин из Ростова-на-Дону и многие дру­гие.

Сегодня положение измени­лось коренным образом. Правда о 2-й Ударной армии ста­ла объектом пристального внимания не только истори­ков, но и центральных орга­нов печати, телевидения, ра­дио. Любительский фильм о наших первых походах, о том, как мы нелегально хорони­ли останки советских солдат 45 лет спустя после их гибели, стал сенсацией междуна­родного фестиваля УНИКА-88 в Загребе. Экспедиции «Доли­на» стали постоянными, не­плохо оснащенными, много­численными. При ЦК ВЛКСМ создан Координационный со­вет, который помогает вести поиск и захоронение останков советских воинов не только в Новгородской, но и в других областях.

Да-да, в том-то и заключа­ется суть проблемы, что по­добных «Долин смерти» в стра­не десятки. Читатели «Комсо­молки» назвали нам их в сво­их письмах.

Ветеран войны, москвич П. Белоусов расска­зал о тяжелых боях, которые вели в окружении воины 173-й стрелковой дивизии на ка­лужской земле. Многие из них, как пишет ветеран, оста­лись лежать непогребенными в районе ст. Чипляево.

Т. Слободянюк из Магнито­горска вспоминает, как много безымянных солдат просто прикапывали на обочине до­роги у станции Хутор-Михайловский Сумской области.

А житель Южно-Курилъска В. Евдокимов с болью сообщает о том, что на месте братской могилы 149 совет­ских воинов в поселке Парти­заны в Крыму он недавно уви­дел свиноферму. Спрашивал у жителей - как такое могло случиться, оказывается, что никто и не помнит уже про ту братскую могилу.

Стоит ли удивляться, что таких забытых могил в стра­не сотни? Все эти годы нас больше интересовало созда­ние грандиозных мемориалов, а не содержание солдатских захоронений. Эти факты лишний раз сви­детельствуют о том, что у нас по-настоящему контролем за содержанием могил, а тем бо­лее за поиском и захоронением останков солдат не занимается ни одна общественная или государственная органи­зация. (Хотя формально их несколько.)

В наши дни многое меняет­ся, а том числе наше пред­ставление о войне, о памяти, о долге. Но даже сегодня не­многие знают о таком факте. В бундестаге ФРГ до сих пор существует специальная ко­миссия, которая наблюдает за состоянием могил немецких солдат, в том числе и захват­чиков, имеющихся в других странах. Мы сократили даже специальные отделы по захо­ронениям в военкоматах. Ог­ромную, кропотливую работу по установлению имен погиб­ших, содержанию могил пере­ложили на отделы культуры райисполкомов. Казалось бы, ничего зазорного, но именно это решение практически лик­видировало единый ответственный орган, к которому можно было бы обратиться за помощью, с которого можно было бы спросить.

А если бы в те же волховские болота не приезжали со всех концов страны студенты, учащиеся, молодые рабочие - десятки тысяч солдат так и остались бы не погребенными? Когда такие же экспедиции будут организованы в других областях страны? Не отдельные единичные, а комплексные, такие, как в Калужской и Мурманской областях, где наконец начали выполнять свой прямой долг военкома­ты, общество охраны памятников истории и культуры, представители местных органов власти.

И еще одна больная тема, которую поднимают многие авторы писем. До каких пор у нас будет существовать дву­смысленная формулировка «пропал без вести». Много об этом написано, приходилось высказываться по этому пово­ду и мне. В обществе давно сформировалось четкое мне­ние: не пропавшие, а павшие. Но архивы Министерства обороны упорно не желают вни­мать убедительным доводам.

«В статье 256 Гражданско­го процессуального кодекса четко сказано, что объявле­ние человека умершим - это не только моральная, но и юридическая норма. Без этого вдовы не могут считаться вдо­вами, родственники - не мо­гут получить пенсии и льго­ты, - напоминает ветеран из г.Ленинск А. Семикин. - Известно: если в месте постоянного жительства граж­данина не имеется сведении о месте его пребывания в те­чение трех лет, он может быть объявлен умершим. Тем более это касается тех, кто ушел на фронт. И возбуждать вопрос об этом перед судом - святой долг военных комис­сариатов, военно-учетных сто­лов и местных органов вла­сти. Надо ли говорить, как это важно? Почему же и 44 года спустя после Победы у нас тысячи «пропавших бес вести»? Объявление ушедших на фронт граждан погибши­ми, а не пропавшими - это не только моральная, но и юридическая обязанность на­званных официальных учреждений».

Так не пора ли от многочисленных выступлений и за­явлений о долге перед павши­ми перейти к реальному делу? Не пора ли сбор и захоронение останков солдат объ­явить задачей государственной важности и добиться наконец, чтобы павшие не счи­тались «пропавшими»? Какие еще нужны доказательства?

Дата добавления: 2015-07-20