Идея андрогинизма как подлинно человеческий идеал в творчестве Н. А. Бердяева.

В наши дни тотальной переоценки всех ценностей и радикальнейшего переосмысления всех смыслов происходит проблематизация не только подлинно человеческой экзистенции, но и самого человека. Человек как субъект и центр мироздания, внимающий ему и ответственный всему сущему, сам становится проблемой, и «человеческое» в своем неудержимом порыве к небесным высотам «сверхчеловеческого» оказывается в опаснейшей близости к бездне «бесчеловеческого». Две бездны – бездна совершенства и бездна падения, и между ними, словно в Бермудском треугольнике, теряется, исчезает человек. В наши дни это становится очевидным с предельной ясностью и остротой. Тем не менее, проблема проблематизации человека, его сущности, его бытия была одной из основополагающих практически на всем протяжении развития философской мысли, и уже на рубеже 19-20 в.в. многие русские философы с мучительной напряженностью искали константы и перспективы подлинно человеческого в человеке. И обращаясь к философской мысли того периода невозможно обойти своим вниманием и не остановиться на творчестве Н.А.Бердяева, который главным предметом своего философского интереса с самого начала избрал именно человека, его путь в этом мире, его духовную и историческую судьбу. Было написано множество статей, и многие исследователи не раз обращались к этим направлениям творчества великого мыслителя, однако до сих пор существует одна сторона в творчестве Бердяева, которой практически не уделялось внимания, актуальность и значимость которой сам мыслитель однако неоднократно подчеркивал. Это философия любви Бердяева, его учение об Эросе.

Еще в начале прошлого столетия Бердяев писал: «Существенно для нашей эпохи властное чувствование центральности проблемы пола и глубокая потребность осознания половой стихии. Пол как бы выявляется, из тайного становится явным. (…) В сексуальности человека узнаются метафизические корни его существа. Пол есть точка пересечения двух миров в организме человека. В этой точке пола скрыта тайна бытия»[1]. И в то же время, немного позже Бердяев констатировал: «Отношение к полу настолько странно и настолько не походит на все остальное, что наводит на мысль об особенной связи пола с падением человека. Пол есть как бы печать падшести человека, утери целостности человеческой природы»[2]. Приведенных цитат вполне достаточно, чтобы увидеть двойственность и антиномичность в отношении к проблеме пола, а с другой стороны, важность и первостепенность этой проблемы.

Что есть пол в человеке? Каково его отношение к личности? Как взаимосвязаны творчество и пол? Эти и многие другие проблемы, связанные с половой полярностью человеческого существа предельно остро поставил Бердяев, и решения, которые он дает здесь весьма и весьма интересны. Все то, что так или иначе делал Бердяев, все его философское творчество, содержание его многочисленных работ, его личная заинтересованность – все это так или иначе вращается вокруг трех базисных и основополагающих тем – это темы личности, свободы и творчества. Эти три фундаментальных измерения константно присутствуют у Бердяева, и мысль его всегда имеет свое движение в тесной взаимоувязанности с ними. Это его излюбленные, его больные темы, он живет ими. «Всю жизнь Бердяев страстно размышлял о свободной личности, перенявшей у Бога дело творчества»[3] - написал о Бердяеве один из современных исследователей его философии, и, действительно, трудно не согласиться с этим определением. Соответственно, идеал Бердяева – свободная, творческая личность. Вот тот предел, к которому надлежит стремиться каждому, кто желает достичь «подлинно человеческого» и стать человеком в подлинном смысле этого слова. Так и вопрос о поле, весьма важный и болезненный для себя, Бердяев неминуемо соотносит с этими краеугольными для своего философского эссеизма точками – с идеалом свободной и творческой личности.

Что есть пол? - вопрошает Бердяев. Что есть любовь? Традиционное учение о поле, традиционное и общепризнанное представление о любви не устраивали, да и не могли устраивать русского мыслителя – в них он видел рабство и приспособленчество к принуждающей и сокрушающей личность власти родовой необходимости. «Он всегда шел наперекор, греб против течения. Считал себя выразителем «восстания личности против рода»»[4]. Личное для Бердяева превыше всего. Философское мировоззрение Бердяева отмечено печатью самого радикального персонализма и антропоцентризма; человек, поставивший свободу превыше Бога, а человеческое творчество наравне с Ним, не мог и не хотел мириться с пониманием смысла и цели человеческой жизни как простого продолжения рода – возобновления цепи бессмысленных рождений рождающего пола. Пол и род для Бердяева отнюдь не синонимы. Род лишь одно из возможных, частных проявлений пола - проявление, доминирующее в рамках нашей действительности, но от этого совершенно не являющееся общеобязательным на все времена. Феномен же любви, по мнению Бердяева, вовсе не известен людям родового сознания, да и не нужен им. «О поле говорят, но странно забывают о любви. Ибо поистине половая любовь не вмещается ни в категорию семьи, ни в категорию аскетизма, ни в категорию разврата. (…) Любовь – вне человеческого рода и выходит из сознания рода человеческого. Любовь не нужна роду человеческому, перспективе его продолжения и устроения. Она остается где-то в стороне»[5]. Для Бердяева любовь есть творческое задание человеческой личности. Только через любовь возможно самораскрытие человека как свободной и творческой личности. Любовь требует жертвы и отказа от всего привычного и обыденного – отказа, в том числе, и от привычной родовой формы организации человеческой жизнедеятельности - семьи, что может выглядеть не только как смелая философская идея, но как идея, не далеко стоящая от безумия по причине своей радикальности и заставляющая усомниться в здравомыслии ее автора. Однако Бердяев в этом непреклонен.

«Семья по своей сущности всегда была и будет позитивистическим мирским институтом благоустройства, биологическим и социологическим упорядочением жизни рода. (…) В основе семьи лежит падший пол, непреодоленный дифференцированный акт половой жизни, утеря цельности пола, т.е. целомудрия. Семья религиозно, морально и социально оправдывает грешную, падшую половую жизнь деторождением и для деторождения и возникает»[6]. Бердяев безжалостно отвергает и отрицает все связанное с консервативным родовым сознанием в области пола и любви, утверждает необходимость «нового полового соединения не в стихии рода, а в Духе»[7], что означает совершенно новое откровение о человеке, о его возможностях, о его предназначении и о смысле его бытия. Здесь Бердяев непримирим: «Тайна любви, тайна брачная – в Духе, в эпохе творчества, в религии творчества. Таинство брачной любви есть откровение о человеке, откровение творческое. Таинство брака не есть семья, не есть натуральное таинство рождения и продолжения рода, таинство брака есть таинство соединения в любви»[8]. «Не в роде, не в сексуальном акте совершается соединение любви, творящее иную, новую жизнь, вечную жизнь лица. (…) Любовь приобщает к космической мировой иерархии, космически соединяет в андрогиническом образе тех, кто были разорваны в порядке природном. Любовь есть путь, через который каждый раскрывает в себе человека-андрогина»[9]. Бердяев в своих поисках приходит к древней орфической и библейской интуиции о первоначально андрогинной природе человека, однако понимает ее и интерпретирует несколько иначе, признавая всю сложность и неоднозначность этой идеи: «Через половую любовь осуществляется полнота человека в каждой половине. Соединение полов – четырехчленно, а не двучленно, оно всегда есть сложное соединение мужского начала одного с женским началом другого и женского начала этого с мужским началом того. Таинственная жизнь андрогина осуществляется не в одном двуполом существе, а в четырехчленном соединении двух существ»[10].

Можно долго спорить о том, было ли что-то позитивное в приобщении русской философии к еврейской мистике и оккультизму, или эта прививка оказалась роковой для всего исторического развития русской философской мысли, однако отрицать наличие этих влияний на русских философов сейчас уже не представляется возможным. Бердяев считал идею андрогинизма очень важной, пожалуй, самой важной в контексте философской антропологии, и хотя его понимание этой идеи находилось под сильнейшим влиянием оккультных авторов и каббалистической традиции, в итоге он приходит к совершенно оригинальной и самобытной ее интерпретации, что стало возможным не в последнюю очередь благодаря присутствию христианских констант в сознании выдающегося русского мыслителя. «Любовь половая преодолевает греховное распадение мужского и женского в нездешнем соединении двух. Любовь христианская преодолевает греховное распадение всех существ мира, всех частей мира в нездешнем соединении всех. Падение и распадение человека было связано с полом. С полом связано и окончательное воссоединение»[11].

Бердяев со вниманием относится к многовековому опыту христианских авторов в осмыслении проблемы пола, однако он не согласен с христианством в его основной интенции, осуществляемой в направлении искупления и послушания; Бердяев считает, что необходимо новое творческое откровение человека и творческий ответ человека Богу, динамическое самораскрытие человеческого духа, в то время, как в нынешнем церковном сознание доминирует лишь духовная статика и отрицательное аскетическое преодоление последствий греха. Бердяев не останавливается на оправдании творчества, он категорически настаивает на том, что возможно и необходимо оправдание творчеством, которое он считает конечной целью и смыслом человеческой экзистенции; и именно таким творчеством может и должна быть подлинная любовь: «…любовь есть путь восхождения падшего человека к богоподию. В эротике есть искупление полового греха человека, искупление, осуществленное и переходящее в творчество. Грех падшего пола побеждается отрицательно через аскетизм и творчески-положительно через любовь»[12]. Только любовь есть путь совершенного раскрытия и самореализации творческой и свободной личности. Подлинная любовь, соединенная с ценностями свободы и творчества не может порабощать, она освобождает человека для нового творения в Духе. Любовь как свободная творческая деятельность есть ответ человека Богу. Только посредством любви человек способен осуществить и достичь в себе полноту бытия, вернуть себе утерянный в грехопадении образ Божий, и вновь стать целостным и богоподобным первочеловеком – андрогином – соединяющим в себе как мужское, так и женское, две полярные, предвечные, космические категории, заложенные Творцом в основе мироздания. Подлинно человеческое до сих пор остается идеалом человечества и ждет своего раскрытия, считает Бердяев. Весьма важно подчеркнуть, что Бердяев считает это раскрытие делом христианской Церкви, без которой и вне которой оно не может быть окончательно реализовано. «Беспомощность христианства перед современной трагедией человека коренится именно в нераскрытости христианской антропологии. Новая христологическая антропология должна открыть тайну о творческом призвании человека и тем дать высший религиозный смысл творческим порывам человека»[13] - писал по этому поводу Бердяев. Нам остается только надеяться, что проблема поиска подлинно человеческого в человеке, как и воплощение тех решений этой проблемы, которые предлагал в своих трудах выдающийся русский мыслитель Н.А. Бердяев, будут с должным вниманием восприняты в современной философской антропологии, потому как они действительно стоят того, о чем совершенно однозначно свидетельствует бедственное положение подлинно человеческих идеалов в контексте эмпирического «сейчас» нашей действительности.

Литература

1. Бердяев Н. А. Самопознание (опыт философской автобиографии). – М.: Междунар. отношения, 1990. – 336 стр.

2. Бердяев Н. А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека / Н.А.Бердяев. – М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков: «Фолио», 2004. – 678, [10] с.

3. Бердяев Н. Эрос и личность: Философия пола и любви. – СПб.: Издательский Дом «Азбука-классика», 2006. - 224 с.

4. Бердяев Н.А. Философия свободы / Сост., вступ. ст. и коммент. В.В. Шкоды; Худож.- оформитель Б.Ф.Бублик. – Харьков: Фолио; М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. – 736с. – (Вершины человеческой мысли).

5. Русский Эрос, или философия любви в России/ Сост. и авт. вступ. ст. В.П.Шестаков; Коммент. А.Н.Богословского. – М.: Прогресс, 1991. – 448с.: ил.

[1] Бердяев Н. А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека / Н.А.Бердяев. – М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков: «Фолио», 2004. – с.161-162.

[2] Бердяев Н. Эрос и личность: Философия пола и любви. – СПб.: Издательский Дом «Азбука-классика», 2006. - с.177.

[3] Бердяев Н.А. Философия свободы / Сост., вступ. ст. и коммент. В.В. Шкоды; Худож.- оформитель Б.Ф.Бублик. – Харьков: Фолио; М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. – с. 3.

[4] Там же: с. 6.

[5] Бердяев Н. А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека / Н.А.Бердяев. – М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков: «Фолио», 2004. – с.182-184.

[6] Там же: с.184-185.

[7] Там же: с.185.

[8] Там же: с.188.

9 Там же: с.190.

[10] Там же: с.192.

[11] Там же: с.197.

[12] Там же: с.197.

[13] Там же: с. 86.

Дата добавления: 2015-07-20