Введение.

Кровавыми событиями ознаменовалось начало XVII века в истории Российского государства. Давно зревшие внутри общественного организма противоречия вылились в хаос, продолжавшийся почти два десятка лет. Катализатором, вызвавшим общественное брожение, явилось пресечение правящей династии и последовавшее за этим царствование безвольных государей (таких, как последний из Рюриковичей Фёдор Иванович, боярский царь Василий Шуйский), а то и вовсе самозванца.[1]

Пожалуй, изменить дело к лучшему мог бы Борис Годунов, если бы не народ не видел бы в нём виновника всех невзгод и бед, посыпавшихся как из рога изобилия. Но людская молва, ссылаясь на Божью кару за великий грех Годунова (возможное убийство им законного наследника – царевича Дмитрия), не принимала во внимание последствия политики Ивана Грозного. После смерти Ивана IV в 1584 г. его среднему сыну Фёдору Иоанновичу досталась разоренная Ливонской войной, набегами крымских татар и произволом опричников страна. Одержавший победу в борьбе за влияние на слабовольного правителя, царский шурин Годунов добился значительных успехов в управлении государством. Прекратились массовые казни. С 1589 г. во главе русской православной церкви встал патриарх. Последовали достижения и во внешней политике: были отвоёваны русские земли на Балтийском побережье, захваченные шведами во время Ливонской войны. Набеги крымцев были отражены, безопасность южных рубежей укреплена, города по Нижней Волге и в Сибири отстроены. Вместе с тем крестьяне попадали в ещё большую зависимость от феодалов. В 1592/93 г. был издан закон о запрещении крестьянам покидать своих землевладельцев в Юрьев день, а через пять лет увеличен срок сыска беглых. Усиление крепостной зависимости привело к бунтам и бегству крестьян на окраины, где они пополняли ряды казаков.[2] Но не только усиление гнёта на крестьян породило недовольство Годуновым. Таинственная гибель 15 мая 1591 г. в Угличе царевича Дмитрия стала роковой не только для династии, которая пресеклась, но и для Годунова, на которого в дальнейшем легла тень палача и царя-Ирода.[3]

17 февраля 1598 г. Земский собор избрал Годунова царём. А через несколько лет на государство обрушились несчастья. 1601 и 1602 гг. выдались неурожайными, а в 1603 г. разразился страшный голод. В бедствиях, охвативших страну, люди стали видеть наказание за грехи ‒ ­­за то, что позволили пролиться невинной крови и доверили царство убийце. Народ желал нового правителя, который смог бы оправдать их ожидания. И такой «царь» вскоре нашёлся. Им оказался Григорий Отрепьев, беглый монах Чудова монастыря, выдававший себя за царевича Дмитрия, слухи о чудесном спасении которого уже давно витали в народе.[4] Необходимость воцарения правителя, достойного представлять власть Бога на земле, как казалось народу, будет удовлетворена установлением власти именно «истинного царевича Дмитрия». Но самозванцу не удалось улучшить жизнь народа и укрепить государство. Напротив, он стал, по моему мнению, той искрой, от которой разгорелось многолетнее пламя Смуты. После его убийства последовала вереница новых самозванцев; страна изнутри раздиралась столкновениями различных социальных слоёв под предводительством неизвестных прежде людей, которые в одночасье стали вершителями чужих судеб. К этому добавилось иностранное вторжение, а результатом стало катастрофическое положение Российского царства, стоявшего на краю своей государственности.

Цель данной работы: проследить ход военных действий Смутного времени.

Хронологические рамки исследования. Исследование охватывает период с 1604 г., когда первый самозванец появился на московской границе, по 1612 г. ‒ год освобождения Москвы от польско-литовских интервентов, т.е. практически всё первое десятилетие XVII в.

Источниковая база работы. Примерно в этот период (1601‒1611) Конрад Буссов (1552(53?)‒1617), автор сочинения «Московская хроника»[5], на основе изучения которого пишется данная работа, находился в России, являлся очевидцем и участником крупнейших событий Смуты, о чём накопил значительное количество сведений, ставших основой его труда. Это придаёт ему значение одного из ценнейших источников по истории данного времени.[6]

Конрад Буссов ‒ яркий представитель авантюристов-иностранцев, из которых формировались кадры наёмных солдат многих армий того времени. Его происхождение точно неизвестно: он то ли дворянин, то ли бродячий ландскнехт, а может, и вовсе сын священника. Ясно, что в конце XVI в., занимая пост королевского интенданта в Лифляндии, он находился в тайных отношениях с псковскими воеводами с целью перейти на службу к Б. Годунову, сдав русским Мариенбург. Это соответствует его облику авантюриста.[7]

Приехав в Россию, он стал служилым человеком, продолжая «верно» нести службу при Лжедмитрии I. Несмотря на отрицательное отношение к нему Василия Шуйского, Буссову удалось и при нём остаться в числе служилых немцев. Однако осенью 1606 г., уехав в Калугу, он перешёл на сторону Болотникова. Мотивом этого можно считать опять же стремление использовать движение Болотникова в своих авантюрных планах.[8] После поражения восставших, он прожил в Калуге до 1611г., а затем уехал в Ригу. У него были собственные записи о московской Смуте, сведения о более раннем периоде истории России, а главное ‒ приобретённые лично им наблюдения за годы пребывания в Москве, у Болотникова, Лжедмитрия II.

К марту 1612 г. К. Буссов уже закончил работу над «Московской хроникой», которую так и не смог опубликовать вплоть до своей смерти в 1617 г.[9] Это сочинение ‒ одно из ценнейших среди зарубежных трудов о России конца XVI‒начала XVII вв., единственное, которое содержит описание событий от времени царствования Бориса Годунова до освобождения Москвы народным ополчением.[10] Важно, что автор, находясь в центре происходящего, является и наблюдателем, и участником событий.

Второй источник, на котором базируется исследование, ‒ «История Московской войны» Н. Мархоцкого.[11] Это мемуары польского ротмистра Николая (Миколая) Мархоцкого, которые выделяются из числа разнообразных повествований о Смуте иностранных авторов. Сведения о личности этого автора довольно скудны. Он родился около 1570 г., в Малой Польше, в родовом владении Мархочицы, видимо, в небогатой дворянской семье. С 1608 по 1610 гг. Мархоцкий воевал в армии Лжедмитрия II, сначала под командованием князя Романа Рожинского, затем воевал в полку Александра Зборовского уже на стороне короля Сигизмунда III. В 1612 г. он вернулся на родину и получил должность цехавского старосты. После 1625 г. сведения и его жизни обрываются.

Хронологические рамки мемуаров Мархоцкого ‒ 1602‒1612 гг. Однако основное повествование начинается лишь с 1607 г., предшествовавшие события польский ротмистр описывает кратко. В основу текста, скорее всего, легли дневниковые заметки и документы, сохранённые автором несмотря на трудности военного времени. Окончательный вид записки получили не ранее 1619 г. Это сочинение имеет законченную литературную форму, написано выразительно и живо. К безусловным достоинствам мемуаров стоит отнести стремление Мархоцкого избежать малейших домыслов. Благодаря этому его данные поддаются проверке или уточнению по другим источникам. Сведения о происхождении Лжедмитрия II, о начальном этапе формирования его войска и маршруте следования к Москве уникальны.[12] Особую ценность представляют свидетельства ротмистра как военного человека о битвах, например, с войсками царя Василия Шуйского у р. Ходынки (в 1608 и 1609 гг.) «История» даёт яркое представление о солдате-наёмнике.[13]

Третий источник – «Дневник событий, относящихся к Смутному времени (1603-1613 гг.), известный под именем Истории ложного Димитрия» Иосифа Будилы.[14] На самом деле, в дневнике преобладают события периода Лжедмитрия II и Междуцарствия. В источнике отражен период с 1607 по 1613 гг. Большое значение придаётся делам Будилы, в отличие от более загадочного в этом смысле, Конрада Буссова. Мозырский хорунжий поступил на службу к Лжедмитрию II 2 сентября 1607 года. Письмо Будилы польскому королю датируется 14 января 1613 г., в это время автор источника находился в каменной тюрьме, в Нижнем Новгороде. В этот период (1607-1613) он проявляет себя активным сторонником самозванца и польской шляхты, пытавшейся покорить Московское государство. Поход 14 октября 1607 года по приказу «Тушинского вора» И. Будилы и Меховецкого на Козельск, который удерживался войсками Шуйского, закончился поражением последних: удалось взять много пленных и обоз с имуществом.[15]

Начало карьеры хорунжего Будилы в лагере самозванца ознаменовалось удачей. Но вот завершилась его служба не так триумфально. 27 января 1612 года он прибыл в осаждённую Москву с продовольствием для измученных страшным голодом поляков, остался там для защиты столицы от русских.[16] В сентябре в ответ на письмо Пожарского с предложением сдаться И. Будило и другие гордые поляки ответили, что «ваша измена Владиславу обрушилась на ваши же головы».[17] А уже в начале ноября шляхта просила сохранить им жизни. И. Будило был отправлен в Нижний Новгород, и если бы не просьбы матери Пожарского, его утопили бы. Вместе со своими людьми он был заточён в каменную тюрьму на 19 недель.[18]

Историографический обзор. К теме Смутного времени исследователи обращались не раз. Среди работ можно назвать труд русского историка Н.И. Костомарова (1817–1885) «Смутное время Московского государства в начале XVII столетия, 1604‒1613»,[19] появившийся в 1868 г. В своей исторической монографии автор рассказывает о событиях Смуты, о судьбоносном периоде истории России, большое внимание уделяет национально-освободительной борьбе. Важное место занимает докторская диссертация С. Ф. Платонова (1860‒1933), ставшая вершиной его научной деятельности – «Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI‒XVII вв.»,[20] созданная в 1899 г. Определяя Смуту как нарушение государственного порядка, историк выделяет в ней три периода: династический, социальный, национальный. Платонов видит корни Смуты в политических и социальных противоречиях. Историк крестьянства И.И. Смирнов уделил внимание конкретному вопросу, народному движению, в «Кратком очерке истории восстания Болотникова».[21] Многие работы современного исследователя Р.Г. Скрынникова (1931‒2009) посвящены Смутному времени, например, «Три Лжедмитрия».[22] Центральное место занимает проблема самозванчества и борьбы за власть. В монографии «Смута в России в начале XVII в. Иван Болотников»[23] автор рассматривает роль различных социальных слоёв в народном движении, дает характеристики виднейшим деятелям того периода. Труд «Минин и Пожарский: Хроника Смутного времени»[24] повествует не только о биографии вождей народных ополчений, но воссоздает картину рассматриваемого периода от Лжедмитрия I до подписания Деулинского перемирия.

Структура работы. Моя работа состоит из Введения, четырёх глав, Заключения и Списка использованных источников. Первая глава посвящена рассмотрению борьбы Лжедмитрия I за престол. Во второй главе уделено внимание восстанию Болотникова, нарастанию народного движения, выступлению второго самозванца. В третьей главе рассказывается об активизации боевых действий между Московским государством и Речью Посполитой, войне между этими странами. В четвертой главе речь идёт об организации народных ополчений, их вкладе в освобождение Москвы от интервентов. В заключении подводятся итоги данной работы.

Дата добавления: 2015-07-20