К вопросу о немецких оборонительных сооружениях в восточном Крыму

(по материалам исследований на высоте 92,7). [*]

Захват плацдарма на восточной оконечности Керченского полуострова в ноябре 1943 г., бои за его удержание и расширение явились прологом последнего этапа борьбы за Крым, закончившейся его полным освобождением в мае 1944-го. При этом ожесточенные бои за Керчь в сознании не только массового читателя, но и многих исследователей связаны лишь с двумя (пусть даже основными) эпизодами – собственно Керченско-Эльтигенской десантной операцией и молниеносным освобождением города 11 апреля 1944 г. В то время как многомесячное противостояние противоборствующих сторон осенью-зимой 1943-1944 гг. как бы выпадает из поля зрения. На наш взгляд, последнее обстоятельство имеет простое объяснение: попытки войск Отдельной Приморской армии захватить Керчь, или, прорвав оборону противника, в обход города выйти на просторы Керченского полуострова и устремиться вглубь Крыма, так и не увенчались успехом, несмотря на предпринятые усилия и многочисленные жертвы.

Что же стало главной причиной многомесячного «топтания» наших войск под Керчью? Однозначного ответа на этот вопрос нет. По крайней мере, в исследованиях и публикациях, посвященных боевым действиям в Крыму, в лучшем случае встречаются лишь краткая хроника и перечисление тактических операций, проведенных в указанный период. Тем не менее, практически в каждой работе можно встретить упоминание о прочных оборонительных рубежах противника, как факторе, значительно осложнявшем решение боевых задач для советских войск.

К сожалению, этими упоминаниями, как правило, дело и заканчивается. Специальных исследований на тему фортификационного строительства на Керченском полуострове до настоящего времени нет. Исключение составляет работа севастопольского историка Д.Ю. Стогния «Германские укрепления в Крыму. 1941-1944», одна из глав которой посвящена данной проблеме. Однако и в ней автор дает лишь общую характеристику оборонительных рубежей в северо-восточной части Керченского полуострова (сосредоточив основное внимание на противодесантной обороне побережья).

Насколько большое значение придавало германское командование совершенствованию оборонительных позиций в Крыму видно из приказов ОКВ от 13 марта и 4 сентября 1943 г., предусматривающих строительство оборонительных сооружений на наиболее угрожаемых участках, в том числе и на Керченском полуострове. Причем, сооружение позиций полевого типа должно было производиться в первую очередь.[1]

В соответствии с утвержденными планами, в северо-восточной части Керченского полуострова была создана полевая оборонительная полоса, эшелонированная в глубину и опиравшаяся на ряд командных высот и населенных пунктов с городом Керчь, расположенных в узкой горловине между Азовским морем и Керченским проливом. Эта полоса имела четыре оборонительных рубежа, первый из которых проходил по линии: 800 м восточнее Рыбпром – западные и юго-восточные скаты высоты 164,5 – западные скаты высоты 95,1 – западные скаты высоты 133,1 – отметка 34,0 – железнодорожная станция Керчь-I – городской стадион. Все рубежи были хорошо подготовлены в инженерно-тактическом отношении и представляли собой развитую сеть различных оборонительных сооружений полевого типа со средними и иногда мощными перекрытиями, соединенных траншеями и ходами сообщений.[2]

Еще более интенсивно велись работы по фортификационному оборудованию побережья (в районе населенных пунктов Еникале, Капканы, Камыш-Бурун, на мысах Ак-Бурну и Такиль). Однако противодесантная оборона побережья, включающая постоянные и долговременные фортификационные сооружения, не оправдала надежд немецкого командования – она была сломлена десантными отрядами практически на всех участках высадки и не смогла ни остановить, ни задержать советские войска. Наступление под Керчью захлебнулось именно на первом рубеже полевой оборонительной полосы, преодолевать которую нашим войскам пришлось ценой неимоверных усилий и жертв.

В предлагаемой ниже работе мы попытались рассмотреть характер немецких оборонительных сооружений полевого типа на примере одного из опорных пунктов, показать особенности и сильные стороны оборонительной позиции, ту роль, которая отводилась каждому подобному опорному пункту в системе немецкой обороны.

При подготовке статьи нами были использованы материалы Центрального архива Министерства обороны РФ, выявленные сотрудниками Керченского музея С.М. Щербаком и Н.К. Шепель в 1970-е – 1990-е гг. Значительное количество архивных материалов было любезно предоставлено автору П.В. Пустыревым – руководителем поискового отряда Центра молодежных программ «Отечество» Московской области.[3] Ряд вопросов, не нашедших отражения в выявленных на настоящий момент архивных документах, позволили уточнить полевые исследования. Последние стали возможными во многом благодаря активному участию лаборанта военно-поисковой экспедиции «Аджимушкай» С.Р. Мамуль, которому мы выражаем особую признательность за помощь в сборе и анализе полевых материалов.

Среди опорных пунктов немецкой обороны наибольший интерес, на наш взгляд, представляет высота 92,7. Прежде всего, это объясняется ее положением на местности и, следовательно, тем значением, которое она играла в системе обороны противника. Немаловажно и то, что в последние годы позиции на высоте 92,7 все активнее раскапываются «черными» поисковиками и некоторое представление о характере оборонительных сооружений можно составить уже в ходе визуальных обследований.

Высота 92,7 расположена примерно в 2 км северо-восточнее с. Бондаренково (ранее – Булганак) и хорошо заметна даже среди характерного гористого рельефа местности (см.: схема 1). С востока перед ней простирается выходящая к берегу Азовского моря, местами заболоченная, большая (так называемая, «Широкая») балка; с севера и юга высота ограничена глубокими балками, разделяющими гряды высот, идущие параллельно друг другу и под небольшим углом к морскому побережью.[4] Благодаря такому обособленному положению, с вершины высоты 92,7 хорошо просматриваются подступы и скаты окружающих высот, даже имеющих бóльшие отметки относительно уровня моря.

Склоны высоты 92,7 в верхней части имеют практически одинаковую крутизну – 23˚-25˚. Но на юго-западном склоне подобная крутизна – 24˚ – сохраняется только на расстоянии до 40 м от вершины, а далее склон переходит в сравнительно плоское плато, удобное для подхода и подъезда автотранспорта. Южный склон гораздо круче – 41˚, и обрывается оползнями, доходящими узким «языком» на юго-западе и широкой полосой на юго-востоке до высотных отметок 79,25 м и 75,92 м (соответственно). Вершина высоты представляет собой плоскую площадку размером примерно 45х20 м.

Согласно данным ЦАМО РФ, опорный пункт противника на высоте 92,7 был оборудован «широко развитой системой траншей и окопов». Так же как и на других высотах, здесь имелось «две линии траншей, соединенных между собой ходами сообщений, причем, первая линия была сплошной, а вторая – с перерывами. К траншеям примыкали землянки, рассчитанные на 2-3 человека, с перекрытием из досок и 0,5 м земли. На западных скатах высоты 92,7 были расположены блиндажи для укрытия живой силы и размещения ротных КП. Эти блиндажи соединялись с траншеями ходами сообщений, идущими по балке между высотами 71,3 и 92,7. Глубина траншей составляла от 0,5 до 2 м. Пулеметы устанавливались на открытых площадках с расчетом ведения фланкирующего и косоприцельного огня. В 50-60 м от переднего края проходили проволочные заграждения, линии рогаток и спиралей Бруно. В районах высот 71,3 и 92,7 были установлены отдельные минные поля».[5]

В настоящее время траншеи на северном, юго-западном и западном склонах хорошо видны - они раскопаны «черными» поисковиками на участках протяженностью от 120 до 180 м, включая некоторые ответвления и примыкающие стрелковые ячейки и ниши, на всю глубину. Судя по состоянию ям и отвалов, грабительские раскопки на высоте активно идут последние 5-7 лет.

Наиболее ранние следы грабительских раскопок отмечены нами на юго-западном склоне (см.: схема 2). Здесь траншея начинается от самой вершины и имеет глубину около 1,7 м (за исключением самого верхнего отрезка, протяженностью 10 м). Такая глубина сохраняется на протяжении 40 м, а с выходом на плато уменьшается до 1,2-1,3 м, увеличиваясь лишь перед блиндажами. Видимо, это объясняется тем, что участок траншеи в кв. 7-З – 3-К прикрыт от огня противника вершиной и гребнем южного склона. На участке 2-К – 1-И траншея вновь становится глубже - до 1,7-2 м. Ответвления от основной траншеи сохраняют профиль аналогичный тому участку, к которому они примыкают. Стрелковые ячейки выкопаны в полный рост (как правило, 1,6-1,65 м), некоторые ниши достигают глубины 2 м.

На участке плато грабителями раскопаны несколько блиндажей, размером примерно 2,5х2 м. Глубину их и характер перекрытия в настоящий момент, по понятным причинам, установить сложно, но в отвалах фиксируется большое количество кусков и обломков перегнивших шпал и бревен. Никаких следов более мощных (бетонных) перекрытий нам обнаружить не удалось,

Траншея на западном склоне имеет глубину 1,7 м в верхней части, но затем мельчает, на отдельных участках до 0,6-0,7 м (что, видимо, объясняется той же причиной, что и изменение профиля на юго-западном склоне), и продолжается несколько сотен метров, прерываясь лишь сравнительно неширокой балкой, в которой были оборудованы запасные позиции – блиндажи, подсобные ямы, хранилища боеприпасов, ходы сообщений.

Аналогичная картина наблюдается и на северном склоне, где глубина траншеи изменяется от 1,65 до 1,3 м. Однако раскопана эта траншея гораздо более небрежно и сделать окончательные выводы о ее глубине на отдельных участках невозможно.

Оборонительные сооружения выкопаны в плотной желтой или коричневой глине, стойкой к атмосферным воздействиям и способной сохранять профиль продолжительное время. Исключение составляет траншея на юго-западном склоне, где грунт содержит большое количество известковых включений (мелкие камни, крошка) и песка, из-за чего стенки окопов во многих местах обрушились.

Все траншеи представляют собой ломаные (зигзагообразные) линии с прямыми отрезками, длина которых не превышает 10 м. Подобное устройство ограничивало радиус разлета осколков от ручных гранат и возможности поражения огнем из стрелкового оружия в условиях ближнего боя при захвате противником отдельных участков траншей. Наличие большого количества ответвлений обеспечивало хорошее маневрирование и сообщение между различными объектами и участками линии обороны.

Сильной стороной оборонительной линии можно считать и расположение траншей и окопов на обратных скатах высоты. Подобные позиции исключают ведение по ним огня из артиллерии, танков и штурмовых орудий прямой наводкой; они хорошо замаскированы и могут быть обнаружены только воздушной разведкой; наступающие, овладев гребнем, оказываются перед неразрушенной и необнаруженной линией обороны, дальнейшие их передвижения происходят на виду у обороняющихся. Наступление на позиции, оборудованные на обратных скатах высот, не может развиваться по заранее разработанному плану и требует неординарных решений. Как показал опыт Великой Отечественной войны, наилучшие результаты при штурме таких позиций дают совместные действия пехоты и танков, но только в случае отсутствия крутых склонов, минных полей и противотанковых заграждений. Немецкие теоретические разработки вообще предусматривали обход с флангов укрепленных участков на обратных скатах высот при невозможности использования танков, так как атаки пехотных подразделений без поддержки танков были сопряжены со значительными потерями.[6] Все это подтвердили бои за высоту 92,7, развернувшиеся зимой 1944 г.

На основании документов ЦАМО РФ, имеющихся в нашем распоряжении, динамику боев в этом районе можно представить следующим образом.

На рубеж: восточные скаты высоты 71,3 – высота 92,7 – высота 133,3 – западные скаты трех курганов – отметка 34,0 – восточная окраина Керчи – наши войска вышли в ходе наступления, предпринятого 11 ноября 1943 г., расширив в результате боя плацдарм до 8 км по фронту и 5 км в глубину.

Дальнейшие попытки прорыва немецкой обороны на этом направлении, предпринятые и в ноябре, и в декабре 1943 г., оказались безуспешными. Тем не менее, командование Отдельной Приморской армии считало бесперспективным нанесение удара на Керчь, справедливо опасаясь завязнуть в «затяжных уличных боях».[7] В случае же прорыва позиций северо-восточнее Керчи открывалась возможность развития успеха в обход города, что, в свою очередь, создавало предпосылки для окружения и полного уничтожения группировки противника в районе Керчи.

Эти обстоятельства определили замысел частной наступательной операции войск Отдельной Приморской армии, проведенной в январе 1944 г., в ходе которой ожесточенные бои развернулись на высотах севернее Булганака. В тех боях высота 92,7 оказалась в полосе действий 2-й гвардейской стрелковой дивизии (см.: схемы 3, 4).

К этому моменту – началу января 1944 г. – противник, оборудовав несколько рубежей обороны,[8] на участке между берегом Азовского моря и Булганаком имел в первой линии 290-й пехотный полк 98-й пехотной дивизии, 123-й пехотный полк, один батальон 121-го пехотного полка 50-й пехотной дивизии, 198-й саперный батальон.[9] На этом участке ему противостояли 11-й гвардейский стрелковый корпус в составе 2-й и 32-й гвардейских стрелковых дивизий и часть 16-го стрелкового корпуса.

Согласно плану операции, удар должен был наноситься на фронте от побережья Азовского моря до высоты 133,3. При этом главным направлением считался правый фланг. Для облегчения прорыва обороны противника в районе мыса Тархан предполагалось высадить два морских десанта.

С первых чисел января активно велась разведка переднего края и системы огня противника, осуществлялась передислокация и замена частей. 3 января, сменив 305-й отдельный батальон морской пехоты 83-й морской стрелковой бригады, 2-я гвардейская стрелковая дивизия заняла двумя полками (6-м и 1-м) исходный рубеж: северо-восточные скаты высоты 71,3 – северо-восточные скаты высоты 92,7 – исключая высоту 125,6, имея по одному батальону от каждого полка во втором эшелоне.[10]

Наступление войск Отдельной Приморской армии началось на рассвете 10 января 1944 г. В 6-40 части 11-го гвардейского стрелкового корпуса после артподготовки перешли в наступление. На участке 2-й гвардейской стрелковой дивизии артподготовка была проведена силами 21-го гвардейского артиллерийского полка, 16-го гвардейского отдельного истребительного противотанкового дивизиона, полковой артиллерией и минометами, приданными и поддерживающими артчастями, и продолжалась около получаса, после чего в атаку пошли подразделения дивизии. 6-й и 1-й гвардейские стрелковые полки наносили удар на высоту 71,3, отдельный гвардейский учебный батальон ввязался в бой за высоту 92,7.

Уже к 8-00 на правом фланге, где упорные бои вели полки дивизии, наметился успех – оборона противника на восточных скатах высоты 71,3 была прорвана, войска овладели ее вершиной и во взаимодействии с десантным отрядом № 1[11] вышли к восточным скатам высоты 95,1. В ходе наступления каждому полку для действий в составе штурмовых групп придавались по два взвода огнеметчиков (по 3-4 огнемета на группу), действиями которых уже в ходе боя за высоты 71,3 и 92,7 были уничтожены ДОТ, ДЗОТ, два штурмовых расчета и 53 солдата и офицера врага.[12] Однако все дальнейшие неоднократные попытки овладеть высотой 95,1 были отбиты сильным ружейно-пулеметным и артминометным огнем противника. Не дало результата и введение в бой на правом фланге двух батальонов 15-го гвардейского стрелкового полка, имевшего первоначально задачу прочно удерживать высоту 71,3, не допуская контратак со стороны высот 95,1 и 92,7.

Учебный батальон дивизии, наносивший удар на высоту 92,7, дошел только до северных скатов, где был остановлен огнем с ее юго-западных скатов и безымянной высоты в 400 м севернее высоты 133,3, и был вынужден залечь на достигнутом рубеже.

Для развития достигнутого успеха в 11-00 из-за правого фланга 2-й гвардейской стрелковой дивизии была введена в бой 32-я гвардейская стрелковая дивизия,[13] которая повела наступление на высоту 115,5. Еще через час после ожесточенных боев части, наступающие с севера и востока на Грязевую пучину – Булганак, прорвали первую линию обороны на всем участке и, захватив ряд господствующих высот, очистили от противника побережье Азовского моря на участке Рыбпром (западнее высоты 88,5) – высота 71,3. Но во второй половине дня наши войска были остановлены сильным пулеметным огнем с высоты 95,1 и фланкирующим пулеметным огнем с высоты 92,7, и к исходу дня так и не сумев существенно продвинуться, продолжали бои за овладение хребтом высоты 95,1.

Столь же безуспешными оказались попытки прорыва, предпринятые и 16-м стрелковым корпусом, действовавшим южнее, части которого после незначительного продвижения были остановлены на северо-западных скатах высоты 133,3.[14] Неоднократные попытки продвинуться далее были отбиты противником, который, перебрасывая с начала дня в район боевых действий резервы и технику из глубины обороны,[15] оказывал активное сопротивление при поддержке до 70 танков и авиации, и контратаковал с направлений Грязевая пучина и высота 92,7.

Действия нашей штурмовой и бомбардировочной авиации оказались малоэффективными из-за активности истребительной авиации противника.

В целом, к исходу дня противник был незначительно потеснен на северном участке, но сохранил господствующие высоты и сильные опорные пункты в центре своего оборонительного рубежа. Согласно донесениям наших частей, в течение 10 января было уничтожено около 2500 солдат и офицеров противника, 36 пулеметов, 19 минометов, 7 орудий, 1 танк, десятки ДЗОТов и блиндажей.[16] Как отмечалось в конце дня, наши потери составили: по 11-му гвардейскому стрелковому корпусу – 74 человека убитыми и 252 ранеными, по 16-му стрелковому корпусу – 400 убитыми и 1116 ранеными.[17] Однако эти цифры вряд ли соответствовали действительности – уже на следующий день в донесении только 2-й гвардейской стрелковой дивизии были обозначены другие цифры – 128 человек убито и 449 ранено.[18]

С приходом ночи бои не утихали – дивизии 11-го гвардейского стрелкового корпуса продолжали попытки овладеть высотами 95,1 и 115,5, но вновь из-за упорного сопротивления противника и сильного огня всех видов успеха так и не достигли. На участке 2-й гвардейской стрелковой дивизии противник трижды контратаковал, силами до роты пехоты при поддержке артиллерии и минометов, но все его контратаки были отражены.

Остаток ночи части 2-й гвардейской стрелковой дивизии приводили личный состав в порядок, пополняли боеприпасы, подтягивали огневые средства, вели разведку огневых точек. Все действия осложнялись тем, что противник в течение ночи освещал местность и подступы к своему переднему краю ракетами и совершал частые артналеты по боевым порядкам наших войск, огневым позициям артиллерии и глубине обороны.[19]

В связи с тем, что в ходе боя 10 января серьезным препятствием для частей, наступающих по гребню высоты 115,5, стал фланговый огонь с высоты 92,7, утро следующего дня началось с попытки овладеть последней. В 6-40 отдельные штурмовые группы 1-го гвардейского стрелкового полка и отдельного гвардейского учебного батальона начали наступление и в результате боя сумели подойти практически вплотную к траншеям противника. Однако в 20 м от них они были остановлены сильным огнем пехотного оружия и забросаны ручными гранатами из первой траншеи.[20] Штурмовые группы отошли, и все дальнейшие попытки возобновить активные действия успеха не имели.

Со своей стороны, в первой половине дня 11 января и немецкие войска попыталось перейти к более активным действиям – в ходе предпринятой контратаки они вернули оставленные накануне высоты 88,5, 136,0, 164,5, и лишь в районе высоты 133,3 их контратаки были отбиты.

В 12-00 после 30-минутной артподготовки возобновили наступление части 11-го гвардейского стрелкового корпуса с задачей: в прежнем составе, при поддержке 1169-го и 331-го артиллерийских, 197-го минометного полков, артиллерийского и минометного артдивизионов 83-й морской стрелковой бригады, 85-го отдельного танкового полка полностью очистить и закрепить за собой рубеж: высота 88,5 – 97,8 – южные скаты высоты 136,0 – 164,5 – 115,5 – юго-западные скаты высоты 95,1, а затем главными силами нанести удар через Грязевую пучину на гору Куликова, гору Высокую. В качестве ближайших задач указывался (среди прочих) и захват высоты 92,7.

Части 2-й стрелковой дивизии перешли в наступление в 12-20. Преодолевая лобовое сопротивление и сильный фланкирующий огонь с двух сторон - высот 92,7 и 115,5, наши войска пытались продвинуться вперед, но успеха так и не достигли. 15-й гвардейский стрелковый полк, находясь под беспрерывным огнем, к 16-40 все еще оставался на прежнем рубеже. 6-й – продвинулся на 100 м и был вынужден залечь. 1-й полк сначала незначительно продвинулся своим правым флангом (2-й батальон), но был приостановлен огнем с направления отметка 84,8. Левофланговые батальоны этого же полка (1-й и 3-й) и отдельный гвардейский учебный батальон боем «территориального успеха не добились» и остались на прежних рубежах.

Лишь после того, как 32-я гвардейская стрелковая дивизия прорвала оборону противника и во взаимодействии с частью сил десантного отряда № 2, действовавшего юго-западнее,[21] овладела высотой 115,5, части 2-й дивизии смогли захватить вершину высоты 95,1. Захват этого опорного пункта, так же как и позиций на высоте 115,5, позволил частям корпуса усилить нажим на правом фланге, ввязавшись в бои за господствующие высоты, оставленные накануне. К исходу дня, ценой потерь и невероятных усилий была вновь отбита у противника высота 164,5.

В целом, несмотря на некоторые успехи, в результате дневного боя нашим частям так и не удалось сломить оборону противника и добиться существенных результатов. Незначительное продвижение на правом фланге по-прежнему не создавало никаких реальных преимуществ для наших войск, а господствующие высоты, отмеченные в конце дня как захваченные, так и не были полностью очищены от врага – борьба за них продолжалась. И хотя в итоговых донесениях вновь отмечался значительный урон, нанесенный противнику – более 1,5 тысяч уничтоженных солдат и офицеров (против наших потерь – 171 человек убит и 767 ранено),[22] его оборона была по-прежнему крепка, а наступающие части стрелковых корпусов быстро выдыхались, теряя силы и уверенность на крутых скатах[23] под плотным огнем всех видов оружия.

Немецкое командование не могло смириться с потерей важных в тактическом отношении позиций, поэтому и ночью 12 января на участке 2-й гвардейской стрелковой дивизии враг контратаковал – силой до роты пехоты при поддержке танка.

В свою очередь и наше командование решило использовать темноту для атаки на высоту, взять которую в дневное время так и не смогли. В 3-00 подразделения 1-го гвардейского стрелкового полка и отдельный гвардейский учебный батальон после 10-минутной артподготовки повели наступление на высоту 92,7, имея прежнюю задачу овладеть ею. Внезапность атаки позволила нашим бойцам на отдельных участках продвинуться на 200-250 м и ворваться в первые траншеи на северо-восточных скатах, навязав противнику гранатный бой.[24] Но закрепить этот успех так и не смогли. Вновь сильным пулеметным, минометным и артиллерийским огнем непосредственно с высоты 92,7 и направления высота 84,8 наступающие были остановлены.

В 9-00 части дивизии возобновили наступление, но 15-й и 6-й гвардейские стрелковые полки, попытавшиеся атаковать позиции на западных скатах высоты 95,1 (о захвате которой было донесено еще вечером предыдущего дня), были встречены сплошной стеной огня и залегли на прежних позициях. А 1-й гвардейский стрелковый полк и отдельный гвардейский учебный батальон, измотанные ночными атаками, не предпринимая попыток штурма, вели сильный огневой бой за высоту 92,7, также не добившись успеха.

Спустя три часа – в 12-00 – наступление возобновили части правого фланга армии. Преодолевая упорное сопротивление противника, они к исходу дня сумели полностью овладеть высотой 164,5. Но на левом фланге атаки из-за сильного огня из районов высота 92,7, Катерлез, Булганак успеха так и не принесли.

Сильно препятствовала попыткам продвижения наших частей артиллерия противника из районов Булганак, Грязевая пучина, Молочная ферма. В течение ночи и дня и его авиация группами по 5-15 самолетов (Ю-87 и Хейнкель-111) систематически бомбила боевые порядки наших частей, штурмовала атакующую пехоту и движущиеся группы.[25]

К этому моменту наступательный порыв бойцов передовых частей стрелковых корпусов Отдельной Приморской армии, видимо, полностью иссяк. Успешная высадка десантов не оказала существенного влияния на развитие событий. И хотя часть «командных» высот совместными усилиями десантных отрядов и гвардейских дивизий 11-го корпуса были захвачены, нанести удар с севера на Грязевую пучину, Булганак и выйти в тыл немцам не удалось. Никаких других вариантов ни командование Отдельной Приморской армии, ни командование корпусов не предложили, и продолжали посылать передовые части штурмовать «в лоб» те высоты, о которых еще 22 декабря 1943 г. в докладе Верховному Главнокомандующему (подписанном Ворошиловым, Штеменко и Петровым) говорилось, что взять их таким образом «очень трудно».[26] Немецкие позиции по-прежнему казались неприступными, использовать танки из-за особенностей рельефа было невозможно, а артиллерия так и не смогла подавить огневые точки противника на обратных скатах.

Впрочем, судя по наличию огневых средств, артиллерия корпуса и не могла выполнить эту задачу. Так, например, во 2-й гвардейской стрелковой дивизии на начало января 1944 г. было: орудий калибра 45 мм – 26, 76 мм – 24, 122 мм – 5; минометов калибра 50 мм – 1, 82 мм – 30, 120 мм – 12.[27] Что составляло 26 единиц на 1 км фронта (с учетом минометов – 49 единиц). Однако огонь с целью подавления огневых точек на закрытых позициях могли вести только орудия калибра 122 мм, 76-мм дивизионные пушки[28] (всего в дивизии не более 15 стволов)[29] и 120-мм минометы (еще 12 единиц). В то время как опыт успешных наступательных операций Красной Армии в 1943 г. показал, что для прорыва укрепленного рубежа необходима плотность артиллерии не менее 50 стволов на 1 км фронта.[30] Восполнить этот недостаток могли и должны были средства усиления из корпусных и армейских резервов, которых было достаточно много.[31] Но эти средства использовались не в полной мере, равномерно распределялись по корпусам, а эффективность их применения значительно снижалась отсутствием качественной авиаразведки[32] и надежной системы корректировки огня.

Поднимать людей в атаки на крутых склонах, под непрерывным кинжальным огнем пулеметов, на местности открытой и простреливаемой со всех сторон становилось все труднее. И хотя задачи для подразделений ставились прежние, а донесения, раз за разом повторяли сообщения о предпринятых штурмах, борьба на многих участках фактически приняла на некоторое время позиционный характер и свелась к огневому противодействию сторон.

В течение 13 января подразделения 2-й гвардейской стрелковой дивизии пытались выполнять поставленные задачи. На правом фланге на протяжении всего дня продолжалась борьба за высоту 95,1, которая к вечеру в результате боя была полностью очищена от противника, и нашим войскам удалось выйти на рубеж 0,5 км северо-восточнее и восточнее Грязевой пучины.[33] На левом фланге дела обстояли хуже. Штурмовать высоту 92,7 больше не пытались (1-й гвардейский стрелковый полк и отдельный гвардейский учебный батальон в течение ночи и дня вели огневой бой с противником), а пулеметный огонь с ее скатов по-прежнему угрожал и наносил урон нашим наступающим частям, действующим южнее и севернее.

Не изменилась ситуация и на следующий день. 1-й гвардейский стрелковый полк, достигший северо-восточных, северных и северо-западных скатов высоты 92,7, так и находился на этом рубеже, имея на правом фланге (600 м северо-западнее высоты) 2-й батальон, на левом (ее восточные и северо-восточные скаты) 1-й батальон, и 3-й батальон на стыке между ними по северным скатам. Южнее – на восточных скатах высоты 92,7 и по балке до северных скатов высоты 125,6 – «прочно удерживал (подчеркнуто мною – В.С.) позиции» отдельный гвардейский учебный батальон.[34]

То, что передовые части «выдохлись» и более не способны к решительным действиям, было очевидно. Видимо, в связи с этим командование Отдельной Приморской армии приняло решение о перегруппировке сил. Это коснулось и подразделений 2-й гвардейской стрелковой дивизии.[35] В ночь с 14 на 15 января 1-й гвардейский стрелковый полк сдал занимаемый участок частям 128-й гвардейской горно-стрелковой дивизии и к 4-00 сменил 6-й гвардейский стрелковый полк, заняв исходное положение для наступления на его боевых порядках.[36]

В 9-30 15 января части 128-й гвардейской горно-стрелковой дивизии перешли в наступление, нанося удар двумя полками (315-м и 327-м) в направлении Грязевая пучина, а двумя ротами (12-й и 3-й) 323-го гвардейского горно-стрелкового полка и одной (2-й) – 319-го – на высоту 92,7.

В атаке роты проявили исключительную стремительность и овладели высотой, уничтожив до роты пехоты противника, 5 пулеметов, разбив 4 ДЗОТа и 9 блиндажей.[37] Успеху боя способствовала артиллерия. По словам всех захваченных на высоте пленных, «… очень сильно ударили по нашим боевым порядкам минометы и артиллерия».[38] Полковая батарея 319-го полка заняла позиции на вершине высоты и, несмотря на сильный минометный огонь противника, расстреливала в упор огневые точки и блиндажи.

Видимо, взятием высоты 92,7 задача, поставленная перед подразделениями 128-й гвардейской горно-стрелковой дивизии, была выполнена. Уже 16 января в боевом распоряжении № 16/ап отмечалось, что «противник (1 ПБ 290 ПП 98 ПД) под ударами наших частей оставил выс. 92,7 и отступает в юго-западном направлении», и для подготовки к развитию преследования необходимо держать в готовности к немедленному выступлению 1367-й стрелковый полк 414-й стрелковой дивизии, головной батальон которого должен был выдвинуться на высоту 92,7 с задачей «закрепить достигнутые 323 гв. ГСП успехи и обеспечить дальнейшее развертывание 414 СД».[39]

С наступлением темноты в ночь на 17 января из этого района был выведен и отдельный гвардейский учебный батальон 2-й гвардейской стрелковой дивизии.

Тем не менее, немецкое командование сделало последнюю отчаянную попытку любой ценой восстановить положение. Всю ночь на подступах к высоте 92,7 наши войска отражали контратаки противника, в ходе которых было уничтожено свыше 200 вражеских солдат и офицеров.[40] Высота осталась в наших руках.

Следы ожесточенных боев 1944 г. хорошо видны на высоте до сих пор. В ходе разведок в отвалах, на дне траншей, брустверах нами было зафиксировано множество стреляных винтовочных и пистолетных (автоматных) гильз, сигнальных патронов, фрагментов боеприпасов, снаряжения и обуви. По словам «черных» поисковиков, на высоте неоднократно находили большое количество оружия и боеприпасов, в том числе: снаряженные пулеметные ленты и ружейные гранаты в ящиках, патроны в пачках, ручные гранаты, снаряды. При такой насыщенности вещевым материалом, видимо, и находки личных вещей, а также других предметов музейного значения были не единичными. Так, только при шурфовке вершины высоты нами была найдена прекрасно сохранившаяся авторучка фирмы «Pelican», а при подготовке отчета и сборе материалов в музей были переданы предметы с граффито: армейские котелки - «Дишкавцов» и «HM Gv…mox V», румынская фляга - «Кво» и самодельная расческа – «…итарян С.А. 1944», происходившие из грабительских раскопов.

Как уже отмечалось выше, грабительские раскопки траншей на высоте выполнены достаточно тщательно, однако на отдельных участках нами отмечены ответвления или ячейки, пропущенные или не раскопанные по каким-то причинам. При раскопке одной из таких ячеек (кв. Ж-8) найдены: полностью сгнившая брезентовая сумка с двадцатью 14,5-мм патронами ПТР, стандартная немецкая банка для масла или жира (правда, довольно редко встречающегося – черного – цвета), котелок, ружейная масленка и большое количество немецких винтовочных гильз (7,92-мм патронов) и патроны к винтовке сист. Мосина (7,62-мм) в пачках. Так что наличие участков, еще не тронутых грабителями, сомнения не вызывает.

Как следует из архивных документов, юго-западные и западные скаты высоты 92,7 были местом ожесточенных контратак немцев, чем объясняется множество стреляных гильз и большое количество поднятых практически на поверхности незахороненных останков (как целых, так и разрозненных) с половинками личных опознавательных знаков (Erkennungsmarke). Однако наличие незахороненных останков немецких солдат может иметь и другое объяснение. В условиях жесткого противостояния, когда немецкие позиции располагались на западных и юго-западных скатах, а воины Отдельной Приморской армии удерживали противоположные – восточные и северо-восточные, плотность огня из всех видов оружия была столь велика, что не оставляла шансов подобрать и захоронить своих павших, не неся при этом новых потерь. Косвенным подтверждением такого предположения можно считать обнаружение на боевых позициях останков немецких солдат, погибших от выстрела снайпера. Возможно, единственное, что могла сделать обороняющаяся сторона, – собрать половинки опознавательных знаков для передачи их в службы учета.

Впрочем, не исключено, что позиции на высоте переходили из рук в руки, а захваченное трофейное оружие активно использовалось в последующих боях. Так, судя по некоторым данным, в верхней части немецкой траншеи на юго-западном склоне (кв. 8 -Ж) было оборудовано пулеметное гнездо, в котором найдено огромное количество патронов, три ящика со снаряженными пулеметными лентами и гильзы, отстрелянные из станкового пулемета сист. Максима; чуть ниже – в ячейке – на самом дне выявлен только немецкий вещевой материал, а поверх него преобладают фрагменты советских боеприпасов и снаряжения (и такая ячейка с «двойным» культурным слоем вовсе не является исключением); на немецких позициях в брустверах, во многих местах, находили останки советских бойцов. Неясно только, к какому периоду относятся следы столь активных боестолкновений – к ноябрю, декабрю 1943 г. или середине января 1944 г., когда высотой полностью овладели подразделения 128-й гвардейской горно-стрелковой дивизии. Архивных материалов, позволяющих ответить на этот вопрос, в нашем распоряжении нет.

Понятно, что в ожесточенных боях за высоту обе стороны несли большие потери. До сих пор все склоны (а, особенно, южный и восточный) буквально усеяны мелкими человеческими костями и их фрагментами. Но, если изъятие в ходе грабительских раскопок останков солдат, погибших в самих траншеях или в непосредственной близости от них, не вызывает сомнения, то большая часть склонов практически не исследована. Отдельные неглубокие шурфы отмечены нами лишь на склоне между западной и юго-западной траншеями (в полосе немецких позиций). На восточном же склоне – там, где проходила линия окопов советских войск, следов раскопок практически нет. Хотя вся площадь (особенно между высотными отметками 65 и 75) покрыта многочисленными воронками, ямами неизвестного происхождения, одиночными ячейками и слабозаметными окопами и ходами сообщений, соединяющими отдельные объекты.

В ходе военно-поисковой экспедиции «Аджимушкай-2003» нами были проведены разведки и шурфовки на небольшом участке примерно в 90-110 м от вершины, где таких ям было особенно много (кв. Е-14), и обнаружены несколько одиночных ячеек и разветвленная траншея, связывающая некоторые из них. В общей сложности раскопаны восемь ям, две из которых оказались участками траншей, две – воронками, образовавшимися от разрывов снарядов, остальные – одиночными ячейками. Вскрытые участки траншей были сравнительно небольшими, однако они позволяли проследить общее направление - вдоль гребня к вершине (до отметки 73,4), от восточного гребня (в районе отметки 70) к юго-западу (с несущественными изгибами) до границы оползня, и на север – вниз по скатам к основанию высоты.

Характерной особенностью всех исследованных ячеек можно считать наличие большого количества боеприпасов: винтовочных и пистолетных патронов калибра 7,62 мм (в основном, россыпью, но иногда в обоймах или в снаряженных дисках к пистолету-пулемету ППШ), фрагментов 26-мм сигнальных патронов советского производства, детонаторов к ручным гранатам и, особенно, гранат разных типов - Ф-1, РГД-33, РГ-42. Что, впрочем, неудивительно, учитывая высокую обеспеченность боеприпасами наших подразделений.[41]

Судя по характеру вещевого материала, а он практически полностью (за исключением единичных предметов, как, например, котелок и бутылка 0,3 л, найденные в одной из ям) представлен различными боеприпасами, обнаруженные позиции использовались сравнительно недолго и, скорее всего, были исходным рубежом, наспех подготовленным советскими бойцами для сосредоточения перед последними штурмами высоты. Правда, в схемах боевых порядков частей и подразделений 2-й гвардейской стрелковой дивизии позиции и 1-го гвардейского стрелкового полка, и отдельного гвардейского учебного батальона обозначены гораздо ниже по склону – примерно в 200-250 м (практически у подошвы высоты).[42] Тем не менее, в пользу подобного предположения свидетельствует не только место расположения, но и характер оборонительных сооружений: ячейки расположены хаотично, без какой-либо системы, они не оборудованы дополнительными нишами, бруствера невыразительные. Складывается впечатление, что для оборудования стрелковых ячеек были углублены примерно до 1,5-1,6 м существовавшие на тот момент воронки. Более того, отдельные воронки даже не углублялись – в двух раскопанных нами ямах разложенные ручные гранаты и детонаторы находились на глубине 0,6-0,5 м. Видимо, позже одиночные ячейки и ямы, находившиеся на одной прямой, были соединены неглубокими траншеями и ходами сообщений, предназначенными обеспечить укрытие и относительную безопасность для бойцов, застигнутых минометно-артиллерийским огнем противника при передвижении. Очевидно, что незначительная глубина траншей, передвигаться по которым можно было только сильно пригнувшись, а также протяженные прямые участки не могли обеспечить необходимых условий для использования этой позиции в целях прочной обороны.

Интересно, что, судя по множеству стреляных гильз (особенно в одиночных ячейках), занимавшие эту позицию бойцы вступали в огневой контакт с противником. Как представляется, последнее могло иметь место только в случае немецких контратак, так как заметное изменение крутизны склона между вершиной высоты, на обратных скатах которой находились немецкие траншеи, и передовой линией наших войск препятствовало ведению прицельного огня из стрелкового оружия по позициям противника.[43] В находящихся в нашем распоряжении документах нет упоминаний о подобных контратаках. Но приближение советских войск на расстояние последнего броска не могло не беспокоить немецкое командование, в распоряжении которого было мало сил,[44] и, возможно, оно предпринимало активные действия, чтобы сбросить наши штурмовые группы со скатов к подножию высоты. Косвенным подтверждением немецких контратак на эти рубежи можно считать находки в ямах и траншеях отдельных 7,92-мм винтовочных гильз и обойм к винтовкам сист. Маузера. Хотя не исключено, что наши пехотинцы отстреливали трофейный боезапас из оружия, захваченного в ходе предыдущих боестолкновений.[45]

То, что плотность огня из всех видов оружия была здесь достаточно высокой, а все подступы к своим позициям немцами хорошо пристреляны и держались под постоянным контролем, мы уже отмечали ранее. Новое подтверждение этому факту было получено при раскопках южного участка траншеи. Здесь среди прочих находок была малая саперная лопатка, пробитая пулеметной очередью, использовавшаяся, видимо, для выявления пулеметных гнезд противника или проверки его бдительности.[46]

Не меньшей интенсивностью отличался минометный огонь, позволявший поражать огневые точки и живую силу противника из укрытия. Можно предположить, что и эффективность его была достаточно высока. Так, на границе оползня, в районе отметки 70,5 (кв. З-13) был найден разбитый станок от 7,62-мм станкового пулемета сист. Максима и две неразорвавшиеся минометные мины, а в 10 м выше по склону – пулеметный щиток – явные следы разбитой огневой позиции советских войск. Осколков и стабилизаторов минометных мин по всему склону встречается огромное количество, отдельные стабилизаторы были найдены нами и в исследованных ячейках.

В целом, исследования на восточных скатах высоты 92,7 позволили обозначить передовые позиции советских войск, бывшие местом сосредоточения сил для последнего броска. Видимо, именно с этих позиций был организован и последний штурм высоты, в ходе которого она была взята подразделениями 128-й гвардейской горно-стрелковой дивизии, сменившей на этом участке 2-ю.

Следы последнего боя за высоту найдены нами и у самой вершины. В районе отметки 84,5 (кв. Е-10) была раскопана яма с боезапасом, в которой обнаружено 7 артиллерийских выстрелов калибра 76 мм и 10 смятых гильз. Огневую позицию полковой артиллерии найти не удалось, но располагалась она, вероятно, еще выше, на самой вершине. Такое положение позволяло вести огонь прямой наводкой по блиндажам и огневым точкам противника на западных скатах высоты, что, в конечном счете, и обеспечило подавление его огневой системы, способствуя успеху штурма.

Правда, ни целых, ни разрозненных останков на выявленных позициях найти не удалось. Что также подтверждало предположение об использовании исследованных траншей и ячеек сравнительно непродолжительное время. Если штурмующие высоту части и несли большие потери, то на других участках, не находящихся в «мертвой» зоне, или ближе к вершине. Естественно, что после того, как высота 92,7 была захвачена, павшие в ходе последнего штурма советские бойцы были собраны и перезахоронены.[47]

Единственные останки, которые удалось найти в воронке на восточных скатах высоты, находились гораздо ниже: примерно в 50 м к востоку, в районе отметки 59,1. Погибший лежал на спине, ногами вниз по склону (см.: схема 5). Руки согнуты в локтях: правое плечо вдоль тела, кисть прижата к груди (в районе мечевидного отростка); левое - перпендикулярно телу, кисть прижата к левой ключице. Правая нога вытянута, стопа развернута наружу; левая – согнута в колене, поджата к животу (стопа рядом с правым коленом). Верхняя часть костяка слегка развернута влево, нижняя – вправо. Лобная, височные, теменные кости черепа разбиты и смещены. Большие берцовые кости обеих ног, и левое бедро сломаны в районе коленных суставов; кости голени правой ноги перебиты выше лодыжки. Между ключицами был найден осколок размером 1,5х2,5 см.

Следов одежды на погибшем не сохранилось, обут он был в американские ботинки. У голени правой ноги найдены две металлические пряжки, справа – в районе таза – четыре снаряженные винтовочные обоймы (патроны 7,62 мм) и граната Ф-1, которые, видимо, были в кармане; под левой ногой – кресало. Справа, у бедра, лежала немецкая складная малая пехотная лопатка (Klappspaten), в 0,3 м над головой, на краю воронки – ручная граната РГД-33, примерно в 1,5 м слева от погибшего – разбитый бинокль.

Судя по положению останков, можно предположить, что боец погиб при взрыве минометной мины (стабилизатор 81-мм мины был найден в воронке рядом с лопаткой) и присыпан в этой же воронке, которая через некоторое время оплыла в результате естественных факторов.

Впрочем, это были не единственные останки, эксгумированные на высоте. При проведении визуальных разведок на границе оврага примерно в 350 м к юго-западу от вершины была зафиксирована землянка или блиндаж, попавшая в зону оползня, в которой найдены останки еще четырех человек.

Останки находились на глубине от 0,2 до 2,2 м, костяки частично разрознены, и, судя по всему, погибшие были небрежно сброшены в землянку (некоторые – головой вниз). Крупные кости были без следов прижизненных повреждений, на одном из черепов обнаружено отверстие – видимо, след от осколочного ранения.

Трое погибших были обуты: один – в сапоги, двое – в ботинки, причем на одном из них были ботинки американского производства с клеймом завода-изготовителя «BFG» «GOODRICH»,[48] еще одна пара сильно поношенных ботинок была найдена рядом с погибшими. Здесь же были найдены две саперные лопатки, бритвенный станок и лезвия в футляре, зажигалка, мельхиоровая столовая ложка, карандаш, два поясных ремня (в том числе, один - из плечевого ремня винтовки сист. Маузера) и два скаточных, - один из которых немецкий, с клеймом «H.KRINI Mciningon». Оружия на останках не было, в верхней части землянки было найдено лишь несколько десятков 7,62-мм винтовочных патронов и ручная граната РГД-33.

В засыпи землянки попадалось довольно много перегнивших щепок и кусков досок, оставшихся от снарядных ящиков. С запада к ней примыкал окоп, в котором была брошена пара немецких ботинок, укупора для гранат М-24, более полутора сотен 7,92-мм винтовочных патронов и немецкая пластмассовая масленка с щелочью.

Учитывая положение костяков и характер вещевого материала, можно допустить, что трупы погибших советских воинов были в санитарных целях сброшены солдатами противника в землянку, перекрытия на которой уже не было, и она к тому моменту по какой-то причине была оставлена. Возможно, это было связано с тем, что позиция, расположенная внизу, потеряла свое значение, после того как подразделения советских войск сумели закрепиться выше - на восточных скатах высоты 92,7, и продвинулись по гряде высот западнее высоты 125,6.

Видимо, подобные санитарные захоронения, так же как и отдельные останки, до сих пор не единичны на высоте, так как целенаправленный поиск по всей ее площади не проводился. При проведении разведок только из грабительских раскопов на ее южных и восточных скатах нами были собраны останки еще пяти советских бойцов – три целых костяка и два разрозненных.

Не вызывает сомнения, что сплошное поквадратное исследование всех скатов высоты 92,7 даст возможность восстановить или подтвердить множество других боевых эпизодов. Но уже сейчас можно сделать некоторые выводы:

- при сооружении опорного пункта на высоте 92,7 немецкие войска не только использовали все достижения военно-инженерной мысли, но и умело приспособились к особенностям местности, рационально используя все выгоды своего положения;

- оценки советской стороны, при определении сложности инженерных сооружений противника, были завышены; эти позиции полевого типа не имели мощных укреплений, их сила заключалась, в продуманной организации системы огня и обеспечении маневренности подразделений и отдельных бойцов, укрытых за обратными скатами высот;

- отсутствие тактического мастерства и нежелание искать нестандартные решения при штурме высоты, приводили к большим потерям со стороны атакующих войск; трудно не согласиться с мнением противника об особенностях «русской тактики»: «постоянное стремление во что бы то ни стало наступать и ограничение инициативы низшего звена командного состава приводило к непрерывным повторениям захлебнувшихся атак и к большим потерям»,[49] в первую очередь это объяснялось неумением многих командиров руководить в сложных условиях и боязнью принимать самостоятельные решения, что оказывало влияние на морально-психологическое состояние штурмовых групп и в конечном итоге приводило к длительным позиционным боям, в ходе которых преимущества также были на стороне обороняющихся.

Невозможность или неумение организовать бой и выполнить поставленные задачи, порождало желание «приукрасить» реальное положение вещей завышенными данными об уроне, нанесенном противнику. Сообщения о потерях немецкой стороны, исчисляемых тысячами в день, явно преувеличены и противоречат не только немецким источникам, но и здравому смыслу.[50]

Нельзя не отметить то, что некоторые немецкие авторы считают оборудование позиций на обратных скатах высот сильной стороной русской обороны. Как пишет Э. Миддельдорф: «Вторая мировая война показала, что повышение эффективности огня всех огневых средств… привело к тому, что расположение оборонительной позиции на переднем скате влечет за собой значительные потери. Русская армия сделала из этого соответствующие выводы еще в довоенное время. Поэтому во время войны русские с особым успехом создавали оборонительные позиции на обратных скатах… Это полностью соответствовало складу русского характера».[51] Подобное замечание можно отнести и к сплошным траншейным позициям. Маршал Советского Союза И.С. Конев в беседе с писателем К.М. Симоновым упоминал, что еще в предвоенные годы, будучи командиром 37-й стрелковой дивизии, на учениях в Белорусском военном округе он «… отказался от принятого тогда метода рыть одиночные ячейки и организовал целый укрепленный район с отрытием траншей и ходов сообщения, возможностью полного маневрирования внутри этого района, не поднимая головы выше уровня земли…»[52]

Остается загадкой, почему в ходе вооруженной борьбы на Керченском полуострове наши войска (а, точнее, командование) столь пренебрежительно относились к достижениям инженерной мысли и в 1941-м, и в 1942-м, и в 1943-1944 гг. По крайней мере, ни в одном из мест многомесячного противостояния войск нет никаких следов подобных оборонительных рубежей советской стороны. В то время как противник, переняв лучшее из нашего опыта ведения войны, сумел обеспечить не только стойкость своих войск, но и эффективное ведение боевых действий малыми силами.

Несмотря на настойчивость и упорство, действия наших войск не только не дали желаемых результатов, но и привели к значительным и неоправданным потерям. Растеряв боевой напор в атаках на высоты севернее Булганака, Отдельная Приморская армия не смогла прорвать немецкую оборону. А плацдарм, захваченный в ходе Керченско-Эльтигенской десантной операции, так и не сыграл решающей роли в борьбе за освобождение Крыма.

Источники, литература, примечания:

[*] Опубликовано - Военно-исторические чтения. На керченском плацдарме. Сборник научных статей. Керчь, 2004. Выпуск 2-й. С. 94-124.

[1] Стогний Д.Ю. Германские укрепления в Крыму. 1941-1944. Севастополь, 1996. С. 7-8.

[2] Там же. С. 26.

[3] Поисковый отряд ЦМП «Отечество» принимал участие в поисковых работах на высоте 92,7 в 2003 г.

[4] Севернее высоты 92,7 – это высоты 71,3, 95,1, 115,5, 164,5, южнее – 154,6, 125,6, 133,3.

[5] См.: Шепель Н.К. Боевые действия Отдельной Приморской армии в январе 1944 г. // Пантикапей–Боспор-Керчь. 26 веков древней столице. Материалы международной конференции // Керчь, 2000. С. 224.

[6] См.: Миддельдорф Э. Русская кампания: тактика и вооружение. СПБ., М., 2000. С. 211-215.

[7] Доклад представителя Ставки и командующего Приморской армией № 1446 Верховному Главнокомандующему плана операции по овладению Керчью. 22 декабря 1943 г. // Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК: Документы и материалы. 1943. М., 1999. Т. 16. С. 323.

[8] Первый рубеж: высота 71,3 – 92,7 – 125,6 – 133,3 – западнее отметки 34,0 – юго-западнее отметки 34,7 – 500 м западнее отметки 12,2; второй: восточные скаты высоты 115,5 – восточные скаты безымянной высоты (1 км юго-восточнее высоты 103,9) – безымянная высота западнее Булганак – район 700 м восточнее Катерлез; третий: отметка 17,3 – 1 км северо-западнее Тархан – безымянные высоты 1,5 км юго-западнее Тархан – восточные скаты высоты 115,4 – высота 62,4 – западная окраина Катерлез – северные отроги отметки 28,1. – Шепель Н.К. Указ. соч. С. 224.

[9] Там же. С. 223.

[10] ЦАМО РФ. Ф. 288. Оп. 9921. Д. 133. Л. 6.

[11] Десантный отряд № 1 (вспомогательный) численностью 734 человека под командованием гв. майора Н.Д. Алексеенко высаживался в 1 км западнее высоты 71,3. Высажено 52 человека. – См.: Шепель Н.К. Указ. соч. С. 226.

[12] ЦАМО РФ. Ф. 288. Оп. 9921. Д. 228. Л. 122.

[13] 32-я гвардейская стрелковая дивизия перешла в наступление двумя полками – 82-м и 85-м. – Там же. Д. 133. Л. 17.

[14] Там же.

[15] Как отмечалось в документах, в течение дня из глубины обороны в направлении Грязевая пучина проследовали 23 танка (15 – из Тархан, 8 – из Катерлез) и до полка пехоты в район Грязевая пучина – 92,7 – Булганак; до 30 транспортных самолетов приземлилось на аэродроме в Катерлезе (Там же. Л. 16.) Судя по немецким источникам, резервы не могли быть столь значительными (см: Венедиктов Л.А. Взгляд из окопа (к вопросу об обеспечении стойкости и упорства войск в боях за Керчь в ноябре 1943 – апреле 1944 гг. // Военно-исторические чтения. Вып. 2. На керченском плацдарме. Керчь, 2004). Косвенно это подтверждается оперативными сводками 2-й гвардейской стрелковой дивизии. Так в оперсводке № 11/ОП за 11.01.1944 г. отмечено движение из Катерлез в район Грязевая пучина трех самоходных установок, 10 танков и двух групп солдат и офицеров противника численностью по 40-50 человек. При этом с передовых позиций – высоты 92,7 – в западном направлении проследовало 15-20 солдат. – ЦАМО РФ. Ф. 1047. Оп. 1. Д. 64. Л. 22.

[16] Общие данные по 11-му и 16-му корпусам.

[17] ЦАМО РФ. Ф. 288. Оп. 9921. Д. 133. Л. 21.

[18] Там же. Ф. 1047. Оп. 1. Д. 64. Л. 22. Как представляется, более реальное представление о потерях наших частей можно получить, если сравнить предварительные данные по 2-й гвардейской стрелковой дивизии – 69 человек убито и 219 ранено - с окончательными. Как видим, предварительные данные занижены практически в 2 раза. Вряд ли 2-я гвардейская стрелковая дивизия была исключением. Да и общее соотношение потерь противоборствующих сторон вызывает вопросы, учитывая то, что наши части безуспешно штурмовали хорошо укрепленные позиции противника.

[19] Там же.

[20] Там же.

[21] Десантный отряд № 2 численностью 2127 человек (из состава 166-го гвардейского стрелкового полка, 143-го отдельного батальона морской пехоты, 9-й отдельной моторазведроты, 5-й парашютной роты ВВС ЧФ, штрафной роты) под командованием гвардии полковника Г.К. Главацкого высаживался в районе Рыбпромысел – 1,5 км восточнее Рыбпромысел. Высажено 1555 человек. – См.: Шепель Н.К. Указ. соч. С. 226.

[22] ЦАМО РФ. Ф. 288. Оп. 9921. Д. 133. Л. 25. Обобщенные данные по двум корпусам.

[23] О крутизне скатов высоты 92,7 уже говорилось выше. При этом нельзя не отметить, что наибольшая крутизна отмечается не у вершины высоты, а в ее средней части и во многих местах составляет более 40º. Аналогичные скаты имеют и другие высоты. Понятно, что скорость передвижения и возможность быстрой атаки пехотных подразделений в этих условиях была весьма ограничена. Бойцы, достигнув вершины, выбивались из сил еще до столкновения с противником. В первый день наступления негативным фактором оказалось и состояние грунта. Как отмечалось в оперативной сводке № 10/ОП штаба 2-й гвардейской стрелковой дивизии за 10.01.1944 г.: «Погода: ветер юго-юго-зап. (порывистый) 6 м.с., кучевыми облаками покрыто все небо. Температура воздуха +8 гр., видимость 10 км. Почва размокла (подчеркнуто мною – В.С.)». – ЦАМО РФ. Ф. 1047. Оп. 1. Д. 64. Л. 20.

[24] ЦАМО РФ. Ф. 1047. Оп. 1. Д. 64. Л. 24.

[25] Там же.

[26] Доклад представителя Ставки и командующего Приморской армией № 1446 Верховному Главнокомандующему. С. 323.

[27] ЦАМО РФ. Ф. 1047. Оп. 1. Д. 30. Л. 19.

[28] См.: Оружие Красной Армии. Минск, 1999. С. 160-181, 198-205

[29] С учетом того, что на схеме боевых порядков 2-й гвардейской стрелковой дивизии на 14.01.1944 г. обозначено 14 орудий полковой артиллерии. – ЦАМО РФ. Ф. 2-й гв. СД. Оп. 1. Д. 74. Л. 11.

[30] См., напр.: История второй мировой войны. 1939-1945. М., 1976. Т. 6. С. 48, 112; Гречко А.А. Битва за Кавказ. М., 1973. С. 358, 362. Как отмечается в «Истории второй мировой войны» (с. 48), плотность артиллерии и минометов в 40-50 единиц на 1 км фронта на участках прорыва считалась минимальной, так как «создавала определенные трудности в организации надежного подавления обороны противника».

[31] Всего на начало января 1944 г. на Керченском полуострове находилось 295 орудий калибра 76 мм (в том числе 187 – дивизионной артиллерии), 82 – калибра 122 мм, 78 – калибра 152 мм и 6 – калибра 203 мм. – ЦАМО РФ. Ф. 288. Оп. 9921. Д. 115. Л. 5.

[32] Добиться господства в воздухе нашей авиации так и не удалось.

[33] ЦАМО РФ. Ф. 288. Оп. 9921. Д. 133. Л. 27.

[34] Там же. Ф. 1047. Оп. 1. Д. 64. Л. 29.

[35] Видимо речь действительно может идти о том, что 2-я гвардейская стрелковая дивизия именно «выдохлась» и потеряла боевой порыв, а не была обескровлена. Та как с учетом того, что на 1.01.1944 г. дивизия насчитывала 5223 человека (ЦАМО РФ. Ф. 1047. Оп. 1. Д. 30. Л. 19), ее потери за период 10-15.01.1944 г. составили 732 человека (164 убитыми и 568 ранеными) или 14%, а всего к этому моменту с начала месяца – 860 человек (191 убит и 669 ранено) или 16,5%.

[36] ЦАМО РФ. Ф. 1047. Оп. 1. Д. 64. Л. 31.

[37] Там же. Ф. 1346. Оп. 1. Д. 33. Л. 21.

[38] Там же. Л. 22.

[39] Там же. Д. 11. Л. 9.

[40] Там же. Д. 33. Л. 28.

[41] Как следует из оперсводки № 011/ОП 2-й гвардейской стрелковой дивизии на 11.01.44 г., обеспеченность боеприпасами составляла: винтовочные патроны – 2,2 боекомплекта, патроны ППШ – 2,4, гранаты разные – 1,1 (ЦАМО РФ. Ф. 1047. Оп. 1. Д. 64. Л. 22об.). В последующих сводках постоянно упоминается, что части «пополнялись боеприпасами».

[42] См.: ЦАМО РФ. Ф. 2-й гв. СД. Оп. 1. Д. 74. ЛЛ. 11, 17.

[43] Можно допустить, что по этой же причине и немцы устраивали огневые точки в 35-50 м от основной линии обороны. Одно из пулеметных гнезд было раскопано черными поисковиками в кв. Ж-10.

[44] Известно, что на этом участке оборонялся 3-й батальон 290-го пехотного полка. Но, видимо, он был не один. В итоговых разведсводках 56-й армии за ноябрь 1943 г. отмечалось, что кроме пехотных частрей перед ее фронтом действовали отряды морской пехоты «Маяк» и «Керчь» (ЦАМО РФ. Ф. 412. Оп. 10284. Д. 29. Л. 6). Точное положение этих отрядов нам неизвестно. Однако в ходе раскопок одной из ям недалеко от вершины была найдена форменная пуговица военнослужащего Kriegsmarine. Подобные находки были и у черных поисковиков. Можно предположить, что военнослужащие из отрядов морской пехоты принимали участие и в обороне высоты 92,7.

[45] В оперсводке за 10.01.44 г. говорится о захвате частями 2-й гвардейской стрелковой дивизии в качестве трофеев 18 автоматов, 56 винтовок, 4 ручных и одного станкового пулемета. – ЦАМО РФ. Ф. 1047. Оп. 1. Д. 64. Л. 20.

[46] Интересно, что этот участок траншеи находится напротив немецкого пулеметного гнезда (раскопанного черными поисковиками), оборудованного под выходом скалы в кв. З-10.

[47] Понятно, что на поле боя, на территории противника оставались тела бойцов погибших в предыдущих штурмах. Видимо, они были наспех присыпаны в воронках и ответвлениях траншей еще в ходе боев за высоту, а похоронные команды впоследствии не провели по каким то причинам тщательную зачистку территории.

[48] Интересно, что у погибшего, который был обут в советские ботинки, в них оставался морской песок и галька – явное подтверждение того, что боец участвовал в высадке с моря.

[49] Миддельдорф Э. Указ. соч. С. 437.

[50] Общеизвестно, что потери наступающей стороны, как правило, превышают потери обороняющейся, иногда – многократно. Трудно представить, что наши части, беспрерывно и безуспешно атакуя в январе 1944 г. хорошо укрепленную линию обороны противника и теряя убитыми и ранеными сотни бойцов в день, уничтожали тысячи врагов.

[51] Миддельдорф Э. Указ. соч. С. 211.

[52] Симонов К. Глазами человека моего поколения. М., 1990. С. 310-311.

---

Дата добавления: 2015-07-20