Репортаж из первых рук

«Долго, в течение приблизительно часа, движемся вдоль величавой ледяной стены. Это развернутая к нам сторона огромного айсберга. Скользкая, вывернутая наизнанку пропасть нависает над нашими задранными вверх головами. Не верится, что внизу, под черной маской воды, скрывается основная часть ледяной горы, а уж совсем невероятным кажется то, что раскинутая перед нами махина сама плавает. По сравнению с этим айсбергом-великаном, наш огромный, самый большой и современный в мире корабль кажется игрушечным.

Идти в такой близости от толкаемого океанскими течениями осколка самого холодного континента нашей планеты небезопасно, поэтому капитан корабля Иван Иванович Пронь, напоминающий своими габаритами старинных русских богатырей, дает команду увеличить дистанцию. Однако и слишком сильно отдаляться от айсберга мы тоже не намерены, его гигантское тело маскирует нас от возможных радиолучей вражеских локаторов. Сама природа помогает нам в нашем справедливом деле — войне за свободу и независимость Австралии. Да, наш путь лежит туда, к теплому материку, остается за спиной так и не увиденная нами Антарктида. Пока не наступил ее черед. Но все мы верим, что наши не очень далекие потомки освоят и этот совершенно не пригодный для жизни край. Они растопят льды искусственными солнцами над полюсами, а последние айсберги отбуксируют в осваиваемую объединенным человечеством Сахару. Сейчас все это лишь мечты, и не о них сегодня речь.

Конечно, мы не ждем милостей от природы. Впереди, в сотнях километров, по намеченному капитаном Пронем маршруту летят самолеты-разведчики. Они исследуют трассу и передают сюда, на командный мостик, все свои впечатления об увиденном. Когда у очередного самолета кончается горючее, он возвращается к нам, а на смену ему с кормовой катапульты стартует свежий, отдохнувший пилот. Вернувшиеся с полета летчики бодрятся, но видно, как они устали. Механики помогают им подняться на палубу, а бортовой кран поднимает их машину с поверхности воды. Затем летчики сдают личное оружие, карты и документацию и отправляются пить приготовленный для них коком горячий чай с шоколадом. А мы, сидя здесь в удобном теплом помещении, изучаем их донесения. Я наблюдаю, как хмурится наш доблестный капитан Иван Иванович, когда из-за низкой облачности или еще по каким-то причинам самолеты-разведчики не могут подробно доложить обстановку.

Наш славный капитан не спит уже третьи сутки и на все уговоры заместителя по политической части — Евгения Ильича Скрипова — спокойно отвечает, что он не сможет отдыхать, покуда вверенное ему партией судно следует в столь опасных, неведомых ранее нашему Военно-Морскому Флоту водах.

Хочется более подробно осветить биографию и судьбу нашего славного замполита — великолепного человека, души нашего боевого коллектива, насчитывающего...»

Капитан-лейтенант Баженов замер, опуская ручку в закрепленную на столе чернильницу. Нет, подумал он, об этом нельзя, еще не хватало загреметь под фанфары к особистам за разглашение численности экипажа. Он старательно вычеркнул последнюю строчку. С ручки капнуло, образовалось мерзкое, некрасивое пятно. Освобожденный секретарь поморщился — он любил аккуратность. Ладно, решил он с облегчением, это ведь черновик, а не стенгазета. Но он все равно осторожно обработал кляксу промокашкой. Снова перечитал написанное. Вроде бы ничего, вот только насчет «недалеких потомков»?.. Не проглядывается ли здесь некий сатирический намек? Все-таки лучше заменить на нечто другое. «Неблизких», например? Однако тут уж совсем ясно видно упадническое настроение. Можно понять, что все это произойдет очень-очень нескоро. Кто-то решит, что до освоения Антарктиды так же далеко, как до Луны или даже до не так давно открытой новой планеты Плутон. Лучше поместить нейтральное прилагательное, вроде «славных». Правда, у нас почти все славное, и капитан Пронь, и заместитель. Но зато к «славным потомкам» не придерешься. Баженов задумался над пришедшим в голову каламбуром. Да, не придерешься, ни в прямом, ни в переносном смысле. Попробуй к ним придраться, их ведь еще нет. Он снова взялся за перо и аккуратно ликвидировал «не очень далекие», затем, макнув ручку в чернила, уже собирался вписать «славные», когда заметил на кончике пера неаппетитный остаток промокательной бумаги. Пришлось почистить перо. Господи, подумал политработник, когда же наша славная наука изобретет что-нибудь удобное для письма. Как с такими канцелярскими принадлежностями Антарктиду осваивать, ведь замерзнут же чернила для репортажей. А вообще-то корабельные крысы — энкавэдэшники рассказывали, что есть такая штука, которая записывает голос прямо на магнитную пленку. Вот бы нам для нужд политического воспитания такую выдали. А то, кроме радио и кино, никаких средств пропаганды.

Дата добавления: 2015-07-20