Эмпатия и образное перевоплощение

Огромное значение на этапе исполнителя замысла принад­лежит перевоплощению, эмпатии, механизмы которых описа­ны во второй главе. И режиссер, и дирижер еще в процессе формирования за­мысла идентифицируют себя с актерами-певцами и оркестран­тами. Однако, до непосредственного контакта с исполнителями этот процесс является обобщенным (режиссер не всегда знаком с возможностями певцов, дирижер — с возможностями орке­странтов). На этапе же реализации дирижер, моделируя свои испол­нительские намерения, ставя себя на место того или иного оркестранта или идентифицируя себя с группой исполнителей, сразу через из действия получает подкрепление своему прогно­зу. Предвосхищая будущее звучание своего «инструмента» — оркестра, дирижер мысленно исполняет «от имени» оркест­рантов то, что он намерен потребовать от них. Г. Л. Ержемс-кий подчеркивает, что такое перевоплощение не идентично перевоплощению актера, так как в случае полного перевопло­щения в исполнителя дирижер не сможет эффективно регули­ровать действия коллектива. Дирижерское перевоплощение — это опережающий процесс идентификации [126]. Многие опытные дирижеры при работе над вокальными произведениями предпочитают с самого начала репетировать с певцами. В таком случае и дирижер, и оркестранты имеют возможность глубже перевоплотиться в создаваемые образы, с

Музыкально-исполнительская деятельность____________237 помощью воображения не только представляя голос певца, пе­ние, но и слыша его. Режиссер также перевоплощается в актеров, репетируя мысленно свои действия на сцене, пытаясь от их имени вос­принимать свою концепцию спектакля, проецируя их реакции на свои указания и замечания. Образное перевоплощение, эмпатия являются основным стержнем в работе актера-певца. П. М. Якобсон [350] совершенно справедливо отмечает, что разделение К. С. Станиславским актеров на переживающих и представляющих условно, так как и актер представления должен пережить свою роль. «Русская школа пения — это прежде всего правда чувства, это школа переживания, — говорит Н. Д. Шпиллер. — Музыка — это язык чувств. И удача в раскрытии образа зависит в первую очередь от того, насколько правдиво певец передает музыкаль­ные чувства, насколько правдиво он перевоплотится в образ персонажа. Чувствовать, понимать то, что хочешь передать — природу, обстановку, мысли и состояния своего героя — вот главная задача певца». Данные психологических исследований свидетельствуют о том, что для успешного перевоплощения некоторые актеры соз­нательно используют зрительные представления еще при пер­вом чтении партитуры, видя образ внешне. Так работал Ф. М. Ша­ляпин, которому зрительные образы помогали «вообразить, чувствовать, сочувствовать», жить, например, горем безумного мельника из «Русалки» [338, с. 265-266]. Для многих певцов не требуется такой зрительной стиму­ляции. Возбудителем, манком их переживаний являются чув­ства, выраженные в самой музыке. Н. Д. Шпилер, отрицая значение зрительных представле­ний, говорит о гораздо большем значении внутренней жизни музыки, о скрытом в каждой фразе эмоциональном подтексте: «Внутренняя жизнь музыки гораздо больше мне помогает вой­ти в образ. Музыка и соответствующее ей поведение певца на сцене — это для меня прежде всего язык чувств, на котором я разговариваю со слушателями. Приведу пример из своей прак­тики работы над любимой партией Татьяны из «Евгения Оне­гина» П. И. Чайковского. «Пастух играет, спокойно все, ах ночь минула, и солнышко встает» — далее следует труднейшая для меня фраза «А я то, я то?!» Нужно глубоко пережить силу кон­траста между первой и второй фразой, для того, чтобы подлинно

238______________________________Бочкарев Л. Л.. художественно передать душевное состояние Татьяны. Музыка и слово мгновенно рождают во мне соответствующую эмоцию, которой я заражаюсь». Выразительная музыка способна не только изменить пер­воначальные зрительные представления певца об образе, но и даже «облагораживать» действия отрицательного героя. Так, музыка моцартовского Дон-Жуана заставляет певца играть обаятельного злодея вопреки традиционно представляемому образу человека, причиняющего слезы, страдания другим лю­дям [264]. Инструментальная музыка, несмотря на кажущуюся пре­дельную звуковую обобщенность, также стимулирует многих исполнителей к перевоплощению в связанные с ней внемузы-кальные образы. «Я всегда переживаю музыку. Исполняя Алассионату, я дол­жен почувствовать вулканичность, драматичность последней фра­зы, почувствовать только присущим мне способом. Исполняя «Лунную», я должен ощутить поэзию этой ночи с луной. Бесспорно, это не дешевые представления о том, как светит луна, это особое состояние меланхоличности, нежной грусти. Затем вторая фраза, такая приятная, словно засветило солнце, и после ее окончания — страшная трагедия, драма. Все это музыкант должен вложить в звуки. Человек должен уметь исполнительски пережить музыку. Играя бетховенский менуэт, невозможно не представить себе светское общество, ощущение легкости, элегантности или иногда тяжеловатые танцеваль­ные движения земледельцев... Подчас исполнитель очень вос­приимчивый выражает музыку излишне эмоционально благо­даря своему темпераменту. Главное — найти оптимальные границы переживания» (проф. О. Вондровиц). Многие музыканты-исполнители рисуют в своем воображе­нии детальную образную композицию музыки. М. И. Гринберг, например, работая с учениками, строила «режиссуру» произведения, ноты были испещрены ее образны­ми ассоциациями (например, главная партия — образ Одетты, побочная — образ Одилии). Образно-эмоциональная трактовка помогала многим из ее учеников глубже постичь содержание музыки: «Я всегда представляю «ролевую структуру» произве­дения. Если взять сонатную форму, главную партию играет один актер, побочную — другой, заключительную — третий, эта ролевая структура разрабатывается, динамизируется.., режис­сура произведения создается в процессе подготовки. Пианист

Музыкально-исполнительская деятельность____________239 находится в более сложном положении по сравнению с артиста­ми или представителями других исполнительских специально­стей, так как ему приходится выполнять функции оркестра». Венгерский пианист И. Гат также придает большое значение перевоплощению в работе исполнителя над произведением: «Ста­ниславский требует от актеров, чтобы они не только подражали характерам, но сами перевоплощались в них. Тем более это дол­жен иметь в виду пианист, играющий сам за целую актерскую группу. Герою главной партии, субретке связующей или романти­ческой героине побочной партии мало только подражать. Нет, здесь требуется, чтобы человек весь отдался своим ролям, что­бы он смог жить жизнью этих ролей целиком и полностью. К сожалению, и сегодня распространена точка зрения, по кото­рой исполнитель должен все время контролировать себя во время исполнения. В действительности, делать мы это можем только в том случае, если не живем жизнью музыкальных тем» [97, с. 61]. А. Д. Алексеев, совершенно справедливо критикуя пози­цию И. Гата по поводу возможности полного раскрепощения ис­полнителя на сцене, призывает к гармонии чувства и контро­ля [14, с. 267]. Внемузыкальные ассоциации заставляют исполнителей по­чувствовать собственно музыкальную стихию.

Дата добавления: 2015-07-25