Севастопольская блокада

В начале октября союзники начали бомбардировку Севастополя. Им предстояло нелегкое дело. Гарнизон Севастополя, усиленный моряками с затопленных у входа в бухту судов, был настроен по‑боевому. Инженеры во главе с генералом Тотлебеном разработали систему обороны, быстро возвели укрепления, артиллеристы умело расставили на бастионах морские орудия. Население города активно помогало солдатам и морякам.

Во главе обороны стояли любимые армией, флотом и горожанами командиры – адмиралы В. А. Корнилов и П. С. Нахимов, которые вели себя в высшей степени мужественно и достойно. Они, как и тысячи защитников Севастополя, погибли на его бастионах. Обращаясь к гарнизону, Корнилов сказал: «Будем драться до последнего. Отступать нам некуда: сзади нас – море. Если кто из начальников прикажет бить отбой, заколите такого начальника!»

Особенно любили севастопольцы адмирала Нахимова. Павел Степанович (1802–1855) был выходцем школы адмирала М. П. Лазарева, всю жизнь провел на море, обошел все океаны и был подлинным фанатиком морской службы. У него не было личной жизни, семьи; корабль был его домом, а его обитатели – офицеры и матросы – единой семьей, о которой он всегда заботился. В суровую безжалостную николаевскую эпоху Нахимов, суровый, мужественный и простой человек, умел щадить матросов и офицеров, доверял им. Он пользовался безграничной любовью флота, всех защитников Севастополя. Его авторитет как подлинного руководителя обороны был непререкаем, и смерть на бастионе стала естественным концом великого адмирала, который не пережил бы позора сдачи крепости.

Севастополь оборонялся 349 дней. Сначала союзники надеялись взять крепость штурмом после мощной артподготовки. Но артиллерия русских действовала в ответ так мощно и метко, а защитники крепости сразу же восстанавливали разрушения на бастионах, что командование союзников не решилось на штурм. Началась многомесячная осада. Самые главные бои развернулись на Малаховом кургане – господствующей высоте. Здесь каждый вершок был полит кровью защитников и нападающих. Здесь оборвалась жизнь Корнилова. Меншиков с армией стоял в глубине Крыма и несколько раз пытался помочь осажденным. Тринадцатого октября 1854 года в долине под Балаклавой произошло сражение, в ходе которого атака отборной английской кавалерии – бригады лорда Кардигана – была отбита русскими войсками, и затем почти вся бригада, в которой находился цвет британской аристократии, была уничтожена русскими уланами. В Англии эту крымскую долину потом назвали «Долиной смерти». И все же Меншиков не сумел помочь Севастополю.

Наступившая зима была тяжким испытанием для всех участников осады. Преимущество во флоте, вооружении долго не помогало союзникам. Сопротивление русских войск было мужественным, стойким, даже фанатичным. Так, раненный в руку матрос Колпаков отказался выполнить приказ командира и покинуть свое орудие: «Помилуйте, ваше благородие, разве одной рукой нельзя действовать!» И все же весной 1855 года положение крепости стало безнадежным: союзники имели превосходство в технике, вооружении, боеприпасах. От Балаклавы – главного порта, куда непрерывно причаливали корабли с подкреплениями, – к Севастополю проложили железную дорогу, в то время как русская армия вязла в жуткой грязи, не в силах помочь Севастополю ни людьми, ни порохом. К лету против 40 тыс. измученных защитников крепости стояло огромное войско – 140 тыс. англичан, французов, турок. Как раз в памятный юбилей битвы при Ватерлоо, 18 июня, начался штурм Севастополя. Но он провалился, союзникам так и не удалось взять бастионы крепости.

Однако силы защитников были на исходе. Когда сменивший Меншикова князь М. Д. Горчаков спросил солдат Второго бастиона, много ли их на бастионе, они ответили: «Дня на три хватит, ваше сиятельство!» Восьмого сентября после отчаянного штурма французами пал главный оплот обороны – Малахов курган. Сотни трупов вокруг и на склонах кургана и трехцветное французское знамя на его вершине – все, что увидел Горчаков в подзорную трубу с другого берега бухты – Корабельной стороны. Как высший воинский начальник в тот же день он решил эвакуировать гарнизон из крепости. По мосту, наведенному через Большую бухту, войска двинулись на Северную сторону, в Россию. Участник обороны Лев Толстой – тогда еще молодой офицер‑артиллерист, писал, что «выходя на ту сторону моста, почти каждый солдат снимал шапку и крестился. Но за этим чувством было другое, тяжелое, сосущее и более глубокое чувство: это было чувство, как будто похожее на раскаяние, стыд и злобу…»

Легенды и слухи

Дата добавления: 2015-07-20