Обер‑камергер Иван Шувалов

Шувалову в это время было 22 года от роду. Многим казалось, что его «случай» будет недолгим, и на смену ему придет новый юноша, как уже бывало прежде. Но придворные оракулы просчитались. Недели шли за неделями, складывались в месяцы, годы, а Ванечка все не шел с ума капризной красавицы‑императрицы. Присмотревшись к молодому Шувалову, можно было заметить, что он резко отличается от других молодых людей при дворе. Шувалов родился в 1727 году, получил домашнее образование и был пристроен ко двору своими двоюродными братьями – влиятельными Петром и Александром Шуваловыми. Те надеялись, что юноша там оботрется, приобвыкнется, начнет делать карьеру, как все Шуваловы. Но Иван превзошел все ожидания родни – он стал фаворитом императрицы Елизаветы и был им до самой ее смерти. Конечно, Шувалов был нужен стареющей кокетке Елизавете. Рядом с красивым юношей она чувствовала себя молодой. Новая любовь на фоне блестящих праздников и развлечений помогала отодвинуть неизбежную и печальную осень жизни. Но не только это привязало ее к Шувалову. Она узнала и оценила поистине золотой характер своего молодого любовника. С самого начала Иван, вопреки надеждам корыстолюбивых кузенов, не проявил характерной для них наглости и жадности в хватании богатств, земель, титулов и должностей. А между тем возможности его были огромны. В конце жизни императрицы Шувалов был единственным ее докладчиком, готовил тексты указов и объявлял сановникам ее решения. И при этом фаворит никакой выгоды не извлек. Он оказался бессребреником. Разумеется, фаворит императрицы не бедствовал, но все же никто не мог прошипеть ему вослед: «Вор!» Остаться, да еще так долго у кормушки власти честным, бескорыстным, незапятнанным человеком – подвиг редкостный. Рассказывали, что после смерти Елизаветы Иван Шувалов передал ее преемнику императору Петру III миллион рублей – прощальный подарок государыни. Этот поступок Шувалова вполне соответствует всему, что мы о нем знаем. Известно также, что после смерти Елизаветы и отставки он часто занимал деньги у своей сестры. Он был просто не очень богат для вчерашнего фаворита императрицы. И в этих его качествах кроется одна из причин долгого фавора Шувалова. Всегда подозрительная к малейшим попыткам фаворитов использовать ее любовь к ним в ущерб ее власти, Елизавета безгранично доверяла Шувалову, потому что не раз убедилась в его бескорыстии и порядочности.

Попав в любовники государыни, годившейся ему в матери, Шувалов вряд ли смущался этим обстоятельством. Ведь фаворитизм был полноценным общепринятым придворным институтом. Молодой, красивый, модно одетый Шувалов был сыном своего века и от своего счастья отказываться не собирался. Естественно, что Елизавете он, конечно, понравился не столько ученостью, сколько светскими манерами и щегольством. Но все же Шувалов был необычным фаворитом, потому что при всех внешних признаках светского щеголя‑петиметра он оказался просвещенным человеком, тонким ценителем искусства. Он был глубоко и искренне предан культуре, просвещению. Без него еще долго бы не было Московского университета, Академии художеств, первого публичного театра. Его покровительству многим обязан Ломоносов, а значит, вся русская наука и литература.

Вместе с Ломоносовым Шувалов задумал создать первый университет в России, в Москве. Используя все свое влияние в высших сферах, он добился‑таки открытия этого университета и стал его истинным попечителем. В меценатстве Шувалова была ясная, четкая идеология: развить в России науки и искусства и доказать миру, что русские люди, как и другие народы, могут достичь успехов во всем – только создайте им условия! Конечно, в меценатстве была своя корысть. В ответ на моральную и материальную поддержку гения меценатом последний мог рассчитывать на благодарность Мастера. А какова же может быть благодарность гения, как не желание увековечить мецената в произведении искусства, помочь ему, восторженному любителю прекрасного, переступить порог вечности, на правах друга гения попасть в бессмертие? Но это простительная слабость, тем более, что роль первого мецената вполне удалась Ивану Шувалову – поколения не забыли его заслуг перед русской культурой.

Но при этом Шувалов оставался светским человеком, всю свою жизнь любил красиво одеться, хорошо поесть, да при этом старался поразить гостя каким‑нибудь удивительным блюдом, вроде сочетания диковинной печеной картошки со столь же диковинным ананасом. Он был истинным русским барином со смягченными европейской культурой причудами своих предков. Как ни дружил Шувалов с Ломоносовым, как ни восторгался он разнообразными талантами великого помора, все‑таки фаворит относился к Ломоносову порой снисходительно, по‑барски. Он от души смеялся, глядя, как ссорятся на подстроенной им же встрече за его столом два соперника в поэзии и заклятые враги в жизни – Сумароков и Ломоносов. Это стравливание двух поэтов было не чем иным, как смягченной формой традиционной барской потехи с шутами во время долгого, сытного и скучного обеда.

Праздничная придворная жизнь, власть, подобострастие окружающих разом прекратились 25 декабря 1761 года, когда на руках Шувалова умерла императрица Елизавета. Но, утратив власть, он получил свободу и покой, к которым давно стремился. После смерти Елизаветы к власти пришел сначала Петр III, потом Екатерина II. Обер‑камергер покойной Елизаветы ей был совсем не нужен, да и клану Шуваловых Екатерина не доверяла. Иван Иванович отпросился за границу, провел там 7 лет, прослыв в Париже просвещенным русским вельможей. Жил он и в благословенной Богом Италии; на своей вилле принимал и устраивал русских художников – выпускников любимой им Академии. Он скупал картины, а сотню шедевров кисти Тициана, Рембрандта, Веронезе и других гениев он подарил Академии. Позже эта изумительная коллекция стала основой коллекции живописи Эрмитажа.

Вернувшись в Россию, по‑прежнему оставаясь холостым, он вел тихую жизнь среди картин и книг, в 1761 году покинув, как и мечтал, императорский дворец. Исполнилась и другая его мечта – его окружали друзья. В своем доме Шувалов создал первый литературный салон. За обеденным столом Шувалова регулярно собирались его близкие друзья: поэты Гавриил Державин, Иван Дмитриев, Осип Козодавлев, Ипполит Богданович, адмирал и филолог Александр Шишков, переводчик Гомера Ермил Костров и другие – люди незаурядные, талантливые. Всем было уютно и покойно в доме Ивана Ивановича. Он любил друзей, нуждался в их участии и внимании.

Когда умерла Елизавета, Шувалову было 35 лет. Он прожил еще 35 лет так, как и мечтал, – без прежней суеты и придворных интриг, в свое удовольствие. Ему можно позавидовать. Он наслаждался одиночеством, искусством, поэзией, много путешествовал. Шувалов умер осенью 1797 года. Это был конец счастливой жизни. Слава добрейшего, честнейшего, умнейшего человека сопутствовала ему при жизни. Никто не может отнять у него этой славы и после смерти.

Современники единодушны в отрицательной оценке Петра Шувалова, многие годы крепко державшего все нити внутренней политики в своих руках. В его характере, манере поведения было много отталкивающих черт. Непомерно честолюбивый, напыщенный, надменный и сказочно богатый Шувалов имел массу врагов и недоброжелателей. Как вспоминает современник, генерал‑фельдмаршал граф Шувалов «возбуждал зависть азиатской роскошью в дому и в своем образе жизни: он всегда был покрыт бриллиантами, как Могол (моголы – властители сказочно богатой Могольской империи в Индии XVI–XIX веков. – Е. А.), и окружен свитой из конюхов». Успех Шувалова определила удачная женитьба на любимой фрейлине Елизаветы Мавре Шепелевой – женщине некрасивой, но умной и, как говорили в XVIII веке о ловкачах, «пронырливой». Она, прекрасно зная нравы своей госпожи, умело помогала карьере своего супруга. Да и он сам много для этого сделал. Надменность и напыщенность не мешали Шувалову быть предприимчивым, энергичным; он обладал умением понять и оценить новое, будь то оригинальное устройство пушки, финансовый проект или план фейерверка. Как сообщает современник, в доме Шувалова располагалось целое бюро по разработке различных проектов. С 1744–1745 годов и до своей смерти в 1762 году Шувалов представил императрице и Сенату огромное число законопроектов по многим отраслям государственного хозяйства и военного дела. В ряде проектов Шувалов выступал как типичный прибыльщик – искатель доходов для казны. Так, по инициативе Шувалова начали снова «портить» монету. Обычно из пуда меди чеканилось медной монеты на 8 рублей, а Шувалов начал чеканку облегченной монеты – из пуда стало получаться 16 рублей, а потом и 32 рубля медных денег. Соответственно, сказочно росли доходы казны. По предложению Шувалова были реализованы проекты о винной и соляной торговле, что привело к росту цены на эти продукты. Благодаря Шувалову в России начало активно разрастаться банковское дело. С 1756 года под его руководством заработал Медный банк, который выдавал ссуды дворянам и предпринимателям. Особенно любил Петр Иванович военное дело, точнее – артиллерию. Можно без преувеличения сказать, что русская артиллерия во второй половине XVIII – начале XIX века стала одной из лучших в мире. Заслуги Шувалова в ее реорганизации огромны. Он расширил парк орудий за счет новых типов пушек, которые постоянно совершенствовались под руководством генерал‑фельдцехмейстера (главного начальника артиллерии) Шувалова. Наибольшую известность получили так называемые шуваловские гаубицы и единороги. Они выгодно отличались от прежних типов орудий прочностью, легкостью и маневренностью, скорострельностью, что вместе с широким применением разрывных снарядов и картечи увеличивало эффективность огня русской артиллерии. Как и многие сановники XVIII и других веков, П. И. Шувалов был казнокрадом и стяжателем. Он добивался различных промысловых откупов, то есть имел исключительное право на ловлю трески, морского зверя в Белом море, на льготных условиях ему и его брату Александру передавались казенные металлургические заводы, приносившие колоссальные доходы. Но всего этого Шувалову было мало: жажда наживы сжигала его, и он шел на все новые авантюры, не гнушаясь запускать руку в казенный карман. Но все его предприятия закончились крахом. Гигантские расходы на поддержание домов, кухни, выезда, массы других дорогостоящих затей разоряли богатейшего сановника, и, когда он умер, его наследнику достались одни лишь долги. Общее состояние Шувалова оценивалось в 588 тыс. рублей – гигантскую по тем временам сумму, а долги составляли 680 тыс. рублей!

Дата добавления: 2015-07-20