Совершенно секретно.

Взводное тактическое занятие отдельного десантно-штурмового взвода отменяю в связи с пропажей экспериментального образца. Всех операторов боевых усиливающих костюмов изолировать в отдельном блоке на территории части. Задействовать агентуру в пределах Периметра на предмет возможной утечки информации. Особое внимание уделить...

Руки Лабуса дрожали, да и вообще, чувствовал напарник себя явно очень хреново — он попал не в голову, а в плечо.
Доктор Кречет закричал.
Но сделал это беззвучно.
Откинувшись в кресле, продавив затылком спинку, он выгнулся, разинул рот. Наполнявшее его напряжение вырвалось наружу и волной покатилось вокруг.
Кречет сработал как мощная аномалия. Когда мы пересекали Пустошь и неподалеку включился трамплин, произошло что-то похожее, но сейчас — куда сильнее. Незримый вал искажения покатился во все стороны от человека в кресле. Затрещали напольные решетки.
Там, где проходила выгнутая граница искажения, из труб одна за другой выстреливали струи пара. Вал достиг нас, ударил по ногам — я едва устоял, а Лабус упал.
Доктор Кречет громко, с сипом вдохнул сквозь сжатые зубы, прижал ладонь к ране и крикнул:
— Предатель! Где ты? Послужи мне еще раз, Иуда!
Зеленые огоньки в темноте бытовки на мгновение погасли и сразу загорелись вновь — теперь они были ярко-красными. Кресло покатилось назад вдоль стены. Я трижды выстрелил вслед доктору, и оно перевернулось.
Вой включившихся сервомоторов почти заглушил звуки выстрелов. Заскрежетало, пол начал содрогаться — сильнее, сильнее... В бытовке возник силуэт. Раздался хлопок, ставший хорошо знакомым за последние сутки, и я отпрыгнул в сторону вагона. Между мной и Лабусом взорвалась сорокамиллиметровая граната.
Высокая угловатая фигура шагнула наружу.
В одной руке человек сжимал «Сааб», во второй пулемет. На нем был экзоскелет, я видел похожие во время тренировок на полигоне ОКа, только этот казался выше и тяжелее. Щелкали сегменты, жужжали сервомоторы-усилители, поблескивала кольчатая изоляция, защищающая кабели. Не слишком новая машина — кое-где налет ржавчины, по выпуклой стальной ступне течет струйка масла, черная крышка электронного блока перекосилась на винтах.
Внутри всего этого находился Вениамин Бугров. Причем экзоскелет не просто надели на него — монолитовца вшили внутрь машины.

* * *

Черный комбинезон и покатый шлем исчезли, монолитовец остался лишь в коротких рваных штанах. Сбоку между ребрами появились три раны, наскоро залитые прозрачным медицинским пластиком. От них отходили изогнутые трубки, приваренные к боковине длинной прямоугольной рамы, основной части экзоскелета. Кто-то — должно быть, сам Кречет, ведь недаром его называли доктором — снял кожу с кадыка, теперь там поблескивала выпуклая решетчатая нашлепка, за которой вверх-вниз ритмично двигалось что-то красное. От нашлепки к полусфере, облегающей верхнюю часть головы, спиралью тянулся провод. Колпак очень плотно прижимался к голове, слишком плотно... Я понял: черепа под ним нет, верхушку спилили, полусфера заменяла кость, а не прилегала к ней.
Граната «Сааба» взорвалась через мгновение после того, как я свалился за углом вагона. Осколки врезались в стенку, некоторые пролетели сквозь проломы, взвизгнули над головой.
Бьющий из-под днища пар окутал меня. Закашлявшись, я вскочил и с криком «Лабус!» бросился обратно.
Красный столбик на мониторе терминала увеличился почти на сантиметр. С воем сервомоторов, визгом и стоном трущихся друг о друга металлических частей Бугров сделал шаг. Лабус лежал на боку, спиной ко мне, ноги дергались. Я побежал к напарнику, на ходу стреляя, пули «файв-севена» ударили в стальные трубки, одна врезалась в полусферу на голове, другая срикошетила от пластины внизу живота, прикрывающей пах. Если бы монолитовец выстрелил из гранатомета второй раз, нам с Костей пришел бы конец, но он решил использовать пулемет в левой руке.
Незнакомая модель с коротким стволом - никогда такой не видел. К раме экзоскелета был приварен металлический ящик, от него к оружию тянулась лента.
Бугров поднял пулемет, а я сорвал с жилета гранату и выдернул кольцо, упав ногами вперед, бросил по крутой дуге. Сектант открыл огонь - пули полетели низко над полом. Я обхватил Лабуса, граната цокнула о решетку перед монолитовцем и взорвалась. Очередь захлебнулась, Бугров качнулся назад, взвыли сервомоторы, он отступил на шаг с лязгом и стоном железных суставов. Задергался, раздуваясь и опадая, скрытый железными кольцами шланг, укрепленный к боковине рамы. Из неплотно пригнанной заглушки на конце брызнули струйки масла.
Левый бок напарника заливала кровь, руку он неловко подогнул, в бедро вонзился изогнутый стержень напольной решетки. «М4» отлетела к компьютерному терминалу, и у меня не было времени бежать за ней. Широко расставив согнутые ноги, я обхватил Лабуса, вдохнул полной грудью и с громким «Ха-а-а!» поднял, как атлет, выжимающий штангу. Взвалил напарника на плечо, качнулся, сделал шаг к вагону.
Отголоски взрыва стихли, монолитовец пошел вперед, поднимая пулемет. По лицу текла кровь - посекло осколками. Придерживая Костю правой рукой> я сорвал с жилета вторую гранату, выдрал кольцо и неловко бросил. Бугров махнул рукой ~ тяжело, медленно. Ствол пулемета ударил по гранате, она отскочила, упала в стороне от сектанта, крутясь, звонко лязгая по прутьям. Я побрел к вагону, повернувшись спиной к монолитовцу. Граната взорвалась.

* * *

За вагоном я не остановился, поплелся дальше, едва не падая под весом Лабуса. Позади лязгнула патронная лента, пулемет загрохотал, и пули прошили вагон, круша деревянные стенки. Очередь подошла совсем близко, я заковылял прочь от нее. Вагон ходил ходуном, медленно рассыпаясь, воздух дрожал, очередь нагоняла меня, кожей лица я ощутил дыхание пуль... Грохот смолк.

Стал слышен визг моторов и тяжелый лязг. Пол ритмично содрогался: Бугров пошел в обход препятствия.
Впереди был высокий железный шкаф, дверца приоткрыта, изнутри вывалились кишки перепутанных проводов, трубок и шлангов. Агрегат стоял торцом к вагону, я едва успел спрятаться за ним, как показался монолитовец.
Боковина шкафа оказалась совсем узкой. Посадив под ней Лабуса, я опустился на колени и сорвал аптечку с ремня напарника. Офицер вновь дал очередь, пули понеслись вдоль стенки, врезались в агрегат, тот затрясся. Я ссутулился, сжался. Открыл аптечку, вытащил бинт, зубами разорвал упаковку индивидуального пакета. Пулемет грохотал, дрожал пол, лязгали сочленения экзоскелета — Бугров шел к нам. Пули летели мимо шкафа то слева, то справа. Я казался сам себе дистрофиком, спрятавшимся за шваброй, — очень ненадежное укрытие этот агрегат, стоит на несколько сантиметров отклониться влево или вправо, и меня станет видно.
Но с другой стороны, этот аппарат, полный электронной начинки, не пробьет даже граната «Сааба». И не опрокинет — ножки прикручены к решетке.
Лабус полулежал, привалившись к железной стенке, и смотрел на меня, но я не мог понять, видит ли напарник хоть что-то, осознает ли мое присутствие.
Я спорол ножом лямки жилета, прорезал дыру в куртке, отведя в сторону напитавшийся кровью лоскут, стал бинтовать. Наложил повязку, захватил марлевой петлей порезанное осколком плечо, этим же бинтом зафиксировал руку в локте. Вылил бутылек перекиси. Выстрелы смолкли, но лязг приближался, Бугров шел между вагоном и шкафом. Из карманов на жилете напарника я выудил последнюю пару гранат, удерживая Лабуса, привалившегося к железной стенке. Пулемет застрочил опять, пули ударили в металл, очередь отклонилась, они понеслись вдоль агрегата, едва не задевая плеч. Я обернулся: сзади лабиринт штабелей, но до него далеко, зато рядом стоит катушка с черным кабелем.
Пальцы Лабуса легли на мое запястье. Взгляд стал осмысленнее, он моргнул. Губы шевельнулись, но за грохотом выстрелов я не мог расслышать слов. Обхватив напарника за плечи, подался вперед, повернул голову. Слабый голос прошептал:
— У меня две гранаты... возьми...
— Уже взял! — крикнул я, цепляя рычаги предоранителей гранат за лямки на своем жилете.
— Ага... Может, я теперь сам смогу идти. Подними только...
Выстрелы смолкли, прямо за шкафом раздался лязг: Бугров приблизился почти вплотную.
— Давай, — сказал я. - Раз, два... Ну!
Я поднял его под мышки, потащил. Хлопнул «Сааб», граната пролетела мимо, врезалась в штабель далеко впереди и взорвалась.
Пол дрогнул. Лабус едва шел, ноги подгибалась я волок его, обхватив обеими руками. Пистолет был в кобуре, гранаты висели на жилете. Катушка с кабелем все ближе...
Мощный удар вновь сотряс пол. На ходу я глянул назад — шкаф кренился, с мучительным скрежетов выламывая квадраты напольной решетки. За ним мелькнул край стальной рамы; Бугров ударил еще раз, и агрегат упал. Монолитовец вышел из-за него, поднял обе руки. Я втащил напарника в укрытие.
Хлопок, грохот, опять хлопок. В катушку врезались две гранаты и пули. Тяжело заскрипев, она покатилась на нас.
— Двигаемся! — прохрипел я.
Ноги совсем не слушались напарника, идти он не мог, я волок его, прижав к себе. Штабели были рядом, между ними узкие проходы. Я вошел в один, повернул, а сзади катушка врезалась в гору коробок, покатилась дальше, давя их.
Выстрелы смолкли, но ритмичный лязг наполнял зал. Голова Кости свесилась на грудь, ноги волочились по полу. Остановившись, я положил его на решетку. Лязг звучал совсем близко, но мне надо было передохнуть хоть несколько секунд — перед глазами плыли круги, в ушах звенело. Взвыли сервомоторы: Бугров повернул. Лязг, Скрежет металла. Снова лязг. Сейчас он будет здесь. Я обхватил Костю, поднял и потащил дальше.
Успел преодолеть два ряда поддонов, когда напарник пришел в себя, — он слабо толкнул меня в грудь, приподняв свесившуюся голову, сказал:
— Почему не было взрыва?
Я молчал, вдыхая и выдыхая широко раскрытым ртом.
— Почему? — повторил он. — Разве я его не убил?
— Ты в плечо попал.
— Так надо его убить! — сказал Костя. — Леха, слышишь? Сейчас эта мутация., транс эта... закончится сейчас!
— Как? — спросил я, поворачивая за поддон, полный запаянных в целлофан синих комбинезонов. — Ты Бугрова видел? Кречет прикрутил его к экзоскелету. И что-то сделал с ним, с мозгами, он как зомби...
Я умолк: Лабус потерял сознание.
За поддоном громыхнул пулемет. Куча пакетов просела, полетели клочья ткани. Оружие смолкло, но лязг не прекращался.
Я потащил Лабуса за ряд передвижных трансформаторов, дальше, дальше... Скоро подойду вплотную к свинцовой стене, перегораживающей зал. Сквозь нее не пробиться, никакие гранаты не помогут, она, наверное, пару метров толщиной, чтобы вязли радионуклиды. Я задрал голову: потолок далеко, между рядами ламп протянулась квадратная труба с дырой, из которой мы выпали. К стене справа, метрах в трех над полом, приварен мосток с низким ограждением, от него вниз идет лестница. Повернул было к нему — и остановился. Что я вообще делаю?! Напарник прав — взрыва не было, Кречет жив, красный столбик в шкале на мониторе все еще растет. Как остановить трансмутацию?
Никак, но я могу вызвать преждевременный взрыв плутониевой бомбы.
Лязг стал отдаляться и вскоре смолк. Я остановился, глядя по сторонам. Между тремя штабелями железных ящиков оставался узкий закуток, тупик, скрытый с трех сторон. Лязг зазвучал опять. Я поковылял к ящикам, но не добрел до них, свалился по дороге. Все поплыло, темнота сгустилась... потом отступила. Сердце колотилось где-то в горле, рук и ног я не чувствовал. Лабус неподвижно лежал рядом. Пол содрогался — Бугров шел к нам.
Ползком я подтащил напарника к штабелям, втиснул между ними. Привстал, обхватив за плечи, пропихнул дальше и уложил навзничь. Костя пришел в себя, голова приподнялась, но тут же упала затылком на бетон. Бинт на боку потемнел от крови.
— Лежи здесь, — прошептал я и попятился. Скинув с поддонов несколько ящиков, завалил проход.
Стало немного легче, слабость отступила. Я отошел, оглядел штабели — нормально, не разберешь, что внутри человек прячется.
Вдруг я понял, что уже некоторое время не слышу лязга. Схватился за пистолет, прислушался. Где Бугров? Его сильной стороной была огневая мощь и неуязвимость, слабостью — неповоротливость, малая скорость и невозможность двигаться скрытно. Но теперь он затаился где-то там, за стеллажами и горами мусора.
Это шанс, решил я. Вдоль стены можно пробраться к бытовке и добить спрятавшегося там Кречета. Или уничтожить приборы? Просто расстрелять их — разбить мониторы, оборвать кабели... Где-нибудь цепь разомкнётся, и взрыв произойдет раньше, чем нужно доктору.
Я побежал к стене зала, стараясь не топать громко, На ходу выщелкнул магазин — всего пять патронов! Плюс две гранаты и нож...
Протяжный треск донесся со стороны бытовки. Коротко продребезжали сервомоторы, и в мою сторону Метнулось что-то темное. Развернувшись, я вскинул пистолет, машинально выстрелил, прежде чем до меня дошло, что это.
Оставляя за собой шлейф из упаковок с комбинезонами, ко мне летел поддон.
Даже мощи экзоскелета не хватило на то, чтобы швырнуть его высоко, хотя, скорее всего, монолитовец и не стремился к этому. Я упал, поддон врезался в штабель позади, посыпались целлофановые упаковки. Расшвыряв их, я вскочил на колени — и увидел несущийся прямо в меня большой железный короб.
С оглушительным лязгом он свалился на пол рядом, наружу вылетело облако ржавой пыли, раскатились обрезки труб и стальная стружка. Вновь дребезжание сервомоторов — и длинная лопасть винта, вращаясь, Пронеслась над штабелями, взрезала вершину одного, ящики накренились, сползая. Пригнувшись, я побежал вбок. Бугров не видит меня, он швыряет все это наугад...
Последний штабель находился в метре от стены, и я заглянул в узкий проход вдоль нее. Некоторые стеллажи стояли ближе, другие дальше. До торца зала шагов двадцать, на середине из пола вырывалась струя пара. Ничего, пройду.
Грохот и лязг смолкли, в зале стояла тишина, лишь издалека доносилось едва слышное щелканье приборов облучающей установки да шипел пар. Я шагнул в проход, подняв пистолет двумя руками перед собой, побежал, то и дело задевая плечом ящики. Старался двигаться тихо, но самому казалось, что толстые подошвы ботинок стучат по бетону — а потом и по решеткам — на весь зал. Когда до струи оставалось немного, на другом конце прохода сбоку выдвинулся силуэт. Что бы ни сделал Кречет с офицером, тот еще мог соображать — он понял, каким путем я попытаюсь добраться до бытовки, предвидел мой ход.
Но экзоскелет был слишком массивен, у Бугрова не получилось выбраться в проход. Тогда механический зомби вставил в него ствол «Сааба» и выстрелил.
Выпустив в ответ две пули, я присел.
Разметав пар, граната понеслась вдоль стеллажей, с ревом пролетела над головой и взорвалась далеко позади. Бугров закачался, задергался, сервомоторы взвизгнули... Отодвинув крайний стеллаж, он протиснулся в проход. Сквозь пар я увидел поднявшийся ствол пулемета и бросился вбок.
Там был штабель дощатых ящиков, я вломился в них, заколотил кулаками, пытаясь повернуться, разбросать...
Пулемет застучал, пуля впилась в левое плечо, другая задела шлем по касательной, он треснул.
Меня будто молотком стукнули по черепу. Я закричал, забился, как попавшая в паутину муха, — и пробил гору ящиков.
На голову посыпались гайки, дощатая стена провалилась, и я провалился вместе с ней. Содержимое ящиков посыпалось вперед, вместе с грудой расщепленных досок и липких от масла гаек я вывалился в проход по другую сторону. Вскочил, упал, опять поднялся и похромал прочь.
Плечо пульсировало болью. Обернувшись, я увидел, как сдвигается один из стеллажей. Сервомоторы уже не выли — визжали от напряжения. Стеллаж сползал рывками, Бугров толкал его перед собой.
Теперь успею добежать до бытовки прежде, чем монолитовец освободится. Я метнулся вбок, стараясь не обращать внимания на рану... и вдруг понял: пистолета нет! Где я его потерял? Ну да, когда пробивался сквозь ящики — оставил в груде досок и гаек!
Теплый пар наполнял воздух. Катушка с кабелем опрокинула один из трансформаторов, из-под него текло масло, сочилось сквозь прутья решетки. Вот он, изрешеченный пулеметной очередью вагон, — сквозь пробитые пулями дыры виднеется бытовка и оборудование на стойках.
Лязг сзади. Сорвав с жилета гранату, я обежал вагон. Разогнул усики, выдрав кольцо, отвел руку в сторону — отстрелился рычаг предохранителя у детонатора. Я на бегу размахнулся и швырнул ее, она влетела внутрь бытовки, покатилась, звонко лязгнула обо что-то и взорвалась.
Вспышка озарила длинную комнату, нечто среднее между операционной и мастерской. На кронштейнах висели части экзоскелета, трубки, корпусы сервомоторов, изогнутые пластины, кольца и полусферы. В центре стоял операционный стол, рядом — столик с хирургическими инструментами. Взрыв опрокинул его, посыпались скальпели и ножницы, отлетела, вращаясь, табуретка на колесиках...
Бросая гранату, я приготовился умереть. За этим взрывом должен последовать другой, куда более мощный. Первый убьет притаившегося в бытовке хозяина Зоны, второй — меня, Бугрова, Костю, если только он еще не умер от ран, выживет лишь Аня, кладовые далеко от этого зала...
Все произошло не так. В яркой вспышке я разглядел много чего, но не доктора Кречета. Его не было в бытовке.

* * *

Стальные ступни все громче лязгали о пол. Сделав по инерции несколько шагов, я остановился. Плечо болело, по руке текла кровь. Куда делся Кречет? Ведь должен быть там, вспышка, кроме прочего, озарила его кресло, лежащее у стены... Так, а это что такое?
По полу перед бытовкой тянулась влажная полоса, изгибалась вокруг столика с терминалом. Пунктирная линия крови, обозначавшая путь того, кто полз прочь от бытовки... Куда полз? Я посмотрел на оборудование. Заметил лежащую неподалеку «М4», выпавшую из рук напарника после взрыва первой саабовской гранаты, увидел красный столбик на мониторе: он подобрался к самому краю шкалы, до окончания трансмутации осталась минута, если не меньше.
Что-то шевельнулось за оборудованием, и я приподнялся на цыпочках.
Доктор Кречет подползал к самолету. Но если он там, значит, цепь разомкнута? Нет — за Кречетом вились два провода, один заканчивался где-то у дыры с ТВЭЛами и цилиндром бомбы, второй огибал ее, тянулся дальше, к стенду с приборами.
Я не успевал добежать до него, Кречет почти добрался до трап-лестницы, приставленной к кабине бомбардировщика. Но он мне и не нужен, достаточно перерезать провода... Шагнув в сторону самолета, я взялся за нож на ремне.
Стена вагона обвалились, и в облаке трухи ко мне шагнул Бугров.
Пулемет монолитовца загрохотал, и я ничком бросился в струю пара, бьющую из трубы. Он обжег лицо, зажмурившись, я пополз навстречу лязгу. Пули летели над самой головой. Добравшись до прорехи, где не хватало решетчатого квадрата, свалился в нее, стал протискиваться дальше вдоль толстой горячей трубы. Лязгало все ближе, верхняя решетка, к которой я прижимался спиной, содрогалась. Труба изогнулась под прямым углом, сбоку была другая, да к тому же торчал вентиль — дальше никак, тупик. Сервомоторы взвыли прямо надо мной, я перевернулся на спину и замер. Бугров стоял вверху, лицом к самолету. Не поворачивая головы, я скосил глаза в сторону оборудования.
В этот миг красный цвет целиком заполнил шкалу. Монитор мигнул, погас на секунду, а когда разгорелся вновь, шкалы там уже не было. И тут же остальные приборы ожили — в цепи кабелей, реле, переключателей, компьютерных терминалов и механический устройств что-то сдвинулось с мертвой электронной точки. На мониторе медленно проступили большие густо-зеленые цифры, тройка и два нуля. Они мигнули. Тройка стала двойкой, нули — пятеркой и девяткой. Потом цифра девять превратилась в восемь, семь, шесть...
Теперь не было смысла убивать Кречета или крушить оборудование, уже ничто не могло остановить реакцию. Трансмутация завершилась, система начала обратный отсчет.

---

Дата добавления: 2015-07-25