Основная идея «Слова о полку Игореве» и ее влияние на структуру произведения

До нас дошли два летописных рассказа об этом походе Игоря (в Лаврентьевском и Ипатьевском списках). Запись в Ипатьевской летописи отличается очень подробным последовательным описанием событий. Художественное своеобразие «Слова о полку Игореве» особенно ярко раскрывается при его сопоставлении с летописными историческими повестями.

«Слово о полку Игореве» написано в 1187 г., т.е. «по горячим следам событий», когда все исторические перипетии и подробности были хорошо известны современникам.

Основная идея «Слова» — страстный призыв к единению князей, к единству Руси перед лицом внешней опасности, призыв к защите мирного труда. Основная тема — тема Родины. Летописец подробно изложил ход событий. Задача автора «Слова» значительно сложнее. Во-первых, он должен дать верную политическую оценку события, показать своим современникам, какое значение имеет неудача Игорева похода для исторической судьбы всей Русской земли. Произошло то, чего так опасался князь Святослав: Игорь отворил «ворота» половцам на Русскую землю. Земля Русская стала жертвой нового половецкого погрома: половцы осадили Переяславль, дотла сожгли город Римов на Суле, опустошили окрестности Путивля, разрушив часть его укреплений.

Во-вторых, автор стремится передать свои чувства (скорбь, горькие раздумья о судьбе родины, страстное желание найти выход из создавшегося положения) и взволновать читателей (слушателей), вызвать в них ответные чувства. Военную неудачу Игоря и Всеволода автор объясняет не столько личным поведением Игоря и Всеволода, сколько исторической и политической обстановкой, сложившейся на Руси за последнее время.

Виновниками создавшегося положения являются не только Игорь и Всеволод, а все князья в целом. Это они своими братоубийственными войнами довели страну до того, что теперь на полях «ратаеви» (пахари) уже редко покрикивают за сохою и только во́роны каркают в поле, «трупиа себе деляче». Князья только и делают, что говорят друг другу: «Се мое, а то мое же», о малом говорят как о великом, забывая, что эти их перекоры и распри, мелкие и ничтожные перед лицом нависшей над страной опасности, на руку лишь врагам. Спасение автор «Слова» видит в единении.

Чтобы донести свою идею, зажечь ею, автор обращается и к разуму, и к сердцу читателей. Мы наблюдаем в «Слове» постоянные переходы от лирики к публицистике. Основная идея пронизывает всю художественную структуру «Слова», прежде всего это проявляется в сюжете и композиции.

Композиционно «Слово» делится на три части: вступление, «повесть» и заключение. Вступление к «Слову» автор посвятил не Игорю, не его походу на половцев, а своему собственному произведению — его содержанию, его художественной форме.

Автор размышляет о том, как ему рассказать о горестных событиях Игорева похода, какую форму изложения избрать. Вспоминая знаменитого певца прошлого Бояна, который в пышной, торжественной манере воспевал подвиги и победы князей, он задает вопрос читателям: писать ли ему «старыми словесы», «по замышлению» Бояна, или «по былинам сего времени», т.е. ближе к действительности. Здесь же он дает краткую, но очень яркую характеристику поэтической манеры Бояна, неуемного полета его фантазии: «Боян бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мыслию по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы». Автор, однако, не ждет ответа от читателей. Вопрос для него уже предрешен: он предпочитает изложение «по былинам сего времени». Противопоставляя свой рассказ песням Бояна, автор тем самым незаметно противопоставляет и печальные события настоящего величию прошлого. Мастерское риторическое вступление подчеркивает важность того, о чем будет рассказано дальше. Здесь же, во вступлении, возникает эмоциональное напряжение, которое дальше будет возрастать. Автору нужно какое-то время, чтобы совладать со своими чувствами и собраться с мыслями. После этого автор «Слова» обращается к своему повествованию.

На первый взгляд композиция «Слова» кажется очень сложной. Переходы от темы к теме, от одних действующих лиц к другим, стремительные переносы во времени (экскурсы в прошлое и возврат в настоящее) и в пространстве (половецкая степь, Киев, Путивль, опять половецкая степь и снова Киев). Параллельно с событиями перед читателями проходит целая гамма чувств, нарастает эмоциональное напряжение, которое выливается в страстный призыв к объединению.

Однако в центральной части «Слова» можно выделить три части. Первая часть — описание неудачного похода князя Игоря. Сборы и выступление в поход — завязка сюжета. Но, в отличие от летописца, автор не дает подробного изложения событий, он отбирает отдельные, самые значительные эпизоды, причем только намечает их как вехи, перемежая символическими картинами природы, полными мрачных, зловещих предзнаменований, и скорбными авторскими отступлениями, подчеркивающими неотвратимость грядущего поражения. Это позволяет ему ярче выразить свое отношение к событиям, донести до читателей основную идею.

Из всего похода Игоря автор отобрал только четыре эпизода: сборы в поход, выступление, первая битва с половцами и вторая битва, закончившаяся разгромом и пленением князей. Причем эпизоды эти не развернуты. Подробное описание будет только мешать автору. Подготовить дружину к военному походу — это многодневный, тяжелый труд, но автор выбирает только один момент: выступление князя с речью перед дружиной. Его речь исполнена воинской решимости: победить или умереть, сложить голову в бою или «испити шеломом Дону» (т.е. победить половцев на Дону). Но, чтобы подчеркнуть скорбный и тревожный характер событий, перед речью Игоря автор рисует солнечное затмение («Тогда Игорь возре на светлое солнце и виде от него тьмою вся своя воя прикрыты»). Это зловещее предзнаменование, вопреки которому Игорь решается идти в поход в поисках славы и чести. Воля Игоря как бы противопоставляется судьбе, воплощенной в природе; личное вступает в конфликт с природой, с окружающим, с высшими силами. Это печальное и зловещее начало усиливает эмоциональное напряжение. Тем более что брат Игоря, «буй тур» Всеволод, еще более беспечен, он торопит Игоря, рвется в бой, видя впереди только славу.

Следующий эпизод — выступление в поход. Этот эпизод обозначен практически одной фразой: «Тогда вступи Игорь князь в злат стремень и поеха по чистому полю». Не войско выступило, а один человек. Чувствуете, какая незащищенность! Тем более что вся природа взбудоражена, пытается удержать Игоря от рокового шага. Солнце ему тьмою (затмения) путь заграждало (предвещая опасность); ночь, стонущи ему грозою, птиц пробудила (как бы стремясь предупредить его); свист звериный встал (зловещий свист сусликов). Но Игорь непреклонно продолжает вести вперед свои войска. Автор рисует тревожную картину, как хищники сопровождают в походе именно Игореву дружину, видя в этих живых, здоровых людях свою добычу. И как удар топора звучит рефрен: «О Руская земле! уже за шело́мянемъ еси́!» (О Русская земля! Ты уже за холмом!). Все бесповоротнее надвигающееся поражение!

Обратите внимание на то, что автор «Слова» не описывает многодневный поход игорева войска. Подробности о том, как они шли по русской земле, углублялись в половецкие степи, приближались к Дону, ему не нужны. Они будут только мешать, отвлекать от нарастающего эмоционального напряжения, от воплощения главной идеи «Слова». Автор опускает все эти события и заменяет их, введя в повествование образ природы, действующей, сочувствующей героям и значительно усиливающей эмоциональное воздействие на читателей.

Третий эпизод — первая битва с половцами. О самой битве автор говорит только следующее: «С зарания в пяток потопташа поганыя полкы половецкыя» (т.е. рано утром в пятницу разбили половцев). Зато подробно описывает богатую добычу, доставшуюся войску Игоря. Она была так велика, что покрывалами, плащами и дорогими шубами («кожухами») русские воины застилали топкие места на дорогах. Но сам Игорь взял себе из добычи только боевые знаки врагов: красный стяг, белая хоругвь, красная челка, серебряное древко — храброму Святославичу. Это еще раз подчеркивает, что Игорь пошел в поход за славой, а не за добычей.

Между первой и второй битвами с половцами мы видим маленькое, но очень важное авторское лирическое отступление, которое еще больше подчеркивает трагичность ситуации. После первой битвы князья спят, считая, что поход завершился победой, не подозревая о новой, еще большей опасности. Под покровом ночи главные силы половцев под предводительством ханов Гзака и Кончака спешно двигаются навстречу Игорю к Дону. Только автор знает, что ждет Игоря и его воинов утром, он скорбит об их трагической судьбе: «Дремлет в поле храброе Олегово гнездо. Далеко залетело! Не было оно обиде порождено, ни соколу, ни кречету, ни тебе, черный ворон, поганый половчине!». Но судьба их уже решена.

Четвертый эпизод — вторая битва с половцами. Саму битву, длившуюся целых три дня, автор не описывает. Он как бы не может о ней говорить. Всю ярость сражения он передает через описание того, как бьется брат Игоря «буй тур» Всеволод: в пылу битвы он не чувствует на себе ран. («Ярый тур Всеволод! Ты стоишь в обороне, прыщешь на воинов стрелами, гремишь о шлемы мечами булатными. Куда, тур, поскачешь, — там лежат поганые головы половецкие»). Но похвала храбрости Всеволода незаметно переходит в укор. Всеволод забыл феодальную честь: он не выполнил своих феодальных обязательств по отношению к старейшему в роде — Святославу Киевскому, отправился в поход без его разрешения. Всеволод забыл и свою «жизнь», т.е. богатства, хозяйство, благосостояние своего княжества, пренебрег его интересами («жизнь» в древнерусском языке одним из значений имела «богатство», «достаток»). Всеволод забыл об интересах и отцовского княжеского стола в Чернигове, легкомысленно подвергнув его опасности. Наконец, Всеволод забыл о своей жене — милой и любимой «красной» Глебовне. Это последнее упоминание не случайно. Битвы в «Слове» неоднократно противопоставляются мирным картинам, то мирной жатве, то мирному ремесленному труду, то пиру как апофеозу мирного труда. Этим подчеркивается ужас и бессмысленность феодальных войн, разрушительность половецких нашествий.

Затем все описание трехдневной битвы сводится к скорбной, но очень яркой констатации поражения: «Бились день, бились другой, на третий день к полудню пали стяги Игоревы. Тут два брата разлучились (захваченные в плен и доставшиеся разным ханам) на берегу быстрой Каялы; тут кровавого вина не достало, тут пир (битву) окончили храбрые сыны русские: сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую. Никнет трава от жалости, а дерево с горем к земле приклонилось».

Поражение русских войск на реке Каяле — кульминация сюжета. С глубокой скорбью автор «Слова» говорит о тягостных последствиях, которые принесло поражение Игоря Русской земле. Он подчеркивает, что в результате разгрома Игоревых войск были сведены к нулю успехи объединенного похода Святослава. В большом авторском отступлении публицистического характера он размышляет о причинах поражения Игоря. Здесь автор, по сути, ставит вопрос «Кто виноват?» и в поисках ответа использует «экскурс в прошлое», прием, который появится только в литературе нового времени, т.е. больше, чем на 500 лет опережает развитие литературы. Корни этого поражения он находит в далеком прошлом, в княжеских усобицах, начатых предком Игоря Олегом Святославичем (Гориславичем) и Всеславом Полоцким, которые «первыми на Руси стали крамолу ковать», а последующие поколения князей продолжили. Итак, причина поражения найдена. Теперь автор ставит перед собой задачу найти ответ на вопрос «Что делать?».

Вторая часть переносит читателей в Киев, выступающий символом единства Русской земли. Князь Святослав Киевский видит вещий сон. Страшная весть вызывает у Святослава чувство горечи и скорби, которое он выражает в своем «золотом слове, со слезами смешанном». В этом слове Святослав упрекает князей в нарушении ими своих вассальных обязанностей, в отсутствии единства. Монолог великого князя киевского перерастает в страстный публицистический призыв автора «Слова», обращенный к князьям Всеволоду Большое Гнездо, Рюрику и Давыду Ростиславичам, Ярославу Осмомыслу, Роману и Мстиславу, постоять «за землю Русскую», отомстить «за раны Игоревы», «закрыть полю ворота», прекратить междоусобные распри. В «золотом слове» автор уже озвучивает основную идею произведения и обращается к разуму читателей. Но человеческая природа такова, что человек должен воспринять идею не только разумом, но и сердцем. И следующая часть — это обращение к сердцу читателей.

Третья часть открывается плачем жены Игоря Ярославны. Она обращается ко всем силам природы (к ветру, Днепру, солнцу) с мольбой о помощи, о возвращении ее любимого мужа, князя Игоря. Плач Ярославны — переход от публицистики к лирике, обращение к сердцу читателей. Это плач всей Русской земли. Это и важное звено в развитии сюжета. Он предваряет развязку — бегство Игоря из плена. И здесь автор опять вводит в действие символический образ природы, который, с одной стороны, заменяет собой подробности побега и возвращения Игоря, с другой — подчеркивает, что теперь силы природы на его стороне: Донец укрывает его от погони, дятлы стуком указывают путь. По летописи Игорь возвращается в Новгород-Северский, затем едет в Чернигов и только потом в Киев. Автор «Слова» опускает промежуточные пункты и подчеркивает, что прямо из половецкой степи Игорь едет в Киев, тем самым как бы признавая свою вину — нарушение своих вассальных обязательств перед великим князем киевским, перед Русской землей.

Завершается «Слово» небольшим заключением — «славой» князьям и дружине. Почему «слава» поется дружине понятно: они храбро бились и головы свои сложили за Русскую землю. Но почему «слава» князьям? «Слава» Игорю, потому что он, хотя и совершил ошибку, но осознал ее и раскаялся. А «славу» другим князьям-современникам автор «Слова» поет в надежде, что они услышат и воспримут его призыв к единению, задумаются о судьбе родины.

Таким образом, в «Слове» две тесно переплетающиеся линии: изложение событий (основные эпизоды) и передача чувств и настроений автора, выраженных в символических образах и многочисленных авторских отступлениях. Причем характер этих отступлений разнообразен (усиливающееся напряжение, неотвратимость беды, скорбь, лирика, публицистика). И все это подчинено главной задаче: как можно лучше донести до читателей основную идею произведения.

Образная система «Слова о полку Игореве»

Образная система «Слова» значительно богаче и интереснее, чем образные системы других произведений XII века. В этом автор «Слова» опять-таки намного опережает свое время. Кроме главных героев (Игорь, Всеволод, Святослав, Ярославна) она включает в себя образы других князей прошлого и настоящего, Бояна, автора, воинов, пахарей, русских женщин, половецких ханов, символические образы природы, Девы Обиды, Карны и Жели. Но есть в «Слове» еще один образ, который как бы вбирает в себя всю образную систему. Этот единственный образ — образ Русской земли. Героем «Слова» является не какой-либо из князей, а Русская земля.

Из чего складывается этот образ?

1. Автор видит Русскую землю как бы с высоты, охватывая взором все ее огромные географические пространства и в то же время замечая мельчайшие детали. В поле зрения автора находятся события, одновременно или почти одновременно происходящие в разных местах широких просторов Родины. Огромное пространство действия объединяется гиперболической быстротой передвижения в нем действующих лиц, мгновенным перенесением внимания автора из половецкой степи в Киев, Путивль, затем снова в половецкую степь.

2. Ощущение бескрайнего простора передает грандиозный пейзаж. Ветер, солнце, грозовые тучи, в которых трепещут синие молнии, утренний туман, щекот соловьиный по ночам и галочий крик на рассвете, вечерние зори и утренние восходы, море, овраги, реки составляют огромный необычайно широкий фон, на котором развертывается действие «Слова».

Пейзаж грандиозный и в то же время очень точный, конкретный, находящийся в движении: перед битвой с половцами «кровавые зори свет поведают, черные тучи с моря идут… быть грому великому, идти дождю стрелами с Дону великого». Земля гудит, реки мутно текут, прах над полями несется. После поражения войска Игоря широкая печаль течет по Руси.

Природа в «Слове» введена в события. Она участвует в них, то замедляя, то ускоряя их ход. Она активна и в этой своей активности наделяется почти человеческими качествами. Она сочувствует русским воинам, стремится предупредить их об опасности, помогает Игорю в его бегстве из плена, у нее ищет помощи Ярославна. Образ природы — это и символический образ, подчеркивающий роковую ошибку Игоря и позволяющий ярче высветить основную идею произведения.

3. Русская земля для автора «Слова» — это не только «земля», не только русская природа, русские города, это в первую очередь народ, ее населяющий.

Автор говорит о мирном труде русских «ратаев» — пахарей, нарушенном усобицами князей; о женах русских воинов, оплакивающих своих мужей, павших в битве за Русь; о горе всего русского народа после поражения Игоря, о гибели достояния русского народа, о радости жителей городов и сел при возвращении Игоря. Войско Игоря — это прежде всего «русичи», русские сыны, они идут на половцев за родину; переходя границу Руси, они прощаются с родиной — с Русской землей в целом, а не с Новгород-Северским княжеством, не с Курском или Путивлем: «О, Руская земле! Уже за шеломянемъ еси!».

4. Вместе с тем понятие родины включает для автора «Слова» и ее историю ( от старого Владимира — Владимира I Святославича — до нынешнего Игоря), охватывает события русской жизни за полтора столетия. Поэтому в повествовании постоянны обращения от современности к истории, сопоставления прошлых времен с настоящим. Даже образы половцев входят как частица в образ Русской земли, так как они неразрывно связаны с историей Руси, с ее борьбой.

5. Образы князей (и прошлого, и настоящего) и русских женщин также являются частицей образа Русской земли.

Отношение автора к русским князьям двойственно. Он видит в них представителей Руси, он им сочувствует, гордясь их успехами и скорбя об их неудачах. Однако вместе с тем автор с осуждением говорит об их эгоистической узко местной политике и раздорах. Нужно отметить, что впервые в древнерусской литературе автор нарушает принцип однолинейности в изображении героя.

Игорь — храбрый, мужественный, в известной мере любящий родину, но безрассудный и недальновидный, жаждущий личной славы, заботящийся о своей чести больше, чем о чести родины. Еще во вступлении автор дает Игорю двойственную характеристику: «Начнем же, братия, повесть сию от старого Владимира до нынешнего Игоря, который стянул ум крепостью своею (т.е. подчинил свой разум желанию, жажде славы) и поострил сердце свое мужеством, исполнился ратного духа и навел свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую». Такую характеристику автор дает Игорю вплоть до того момента, когда он, поняв свою ошибку, бежит из плена в Киев, к князю Святославу. И все-таки автор подчеркивает, что Игорь — сын своей эпохи, воспитанный в атмосфере княжеских междоусобиц и поэтому руководствующийся больше собственными желаниями, чем интересами Родины.

Гораздо большее осуждение проявляется по отношению к Олегу Святославичу (Гориславичу) и Всеславу Полоцкому — зачинателям княжеских усобиц. В остальных князьях в большей мере подчеркнуты их положительные черты, чем отрицательные. Автор гиперболизирует военные подвиги русских князей, их могущество и славу. В этой гиперболизации выражена мечта автора о сильной власти на Руси, необходимой для обуздания княжеских междоусобиц, о военном могуществе русских князей, направленном на защиту Родины.

Особая группа — женские образы. Все они овеяны мыслью о мире, о семье, о доме, проникнуты нежностью и лаской. В них воплощена печаль и забота Родины о своих воинах. В идейном замысле женские образы занимают очень важное место, подчеркивая созидательное начало, противостоящее войне и разрушению.

Несколько особняком стоит образ Бояна. Однако в идейном замысле «Слова» этот образ имеет существенное значение. Он нужен автору для того, чтобы подчеркнуть собственное следование «былинам сего времени» — действительным событиям; чтобы указать на правдивость своего произведения; в нем отчасти выразился отказ от традиционного восхваления князей.

Итак, все образы в «Слове о полку Игореве» являются частицами единого образа Русской земли и служат конкретному раскрытию идеи автора — призыва к единению.

Основные этапы и пути изучения «Слова»

1. Проблемы текстологии. Научное изучение «Слова о полку Игореве» началось в первые годы XIX в., оно не закончилось и сейчас. При изучении «Слова» выдвигается ряд проблем, и важнейшая из них — проблема текста. Дошедший до нас текст, так же как и древние иконы, требует реставрации. Наука и поставила перед собой задачу реставрации текста «Слова» и, прежде всего, прочтения его «темных мест», т.е. мест или вообще непонятных, или требующих дополнительного толкования. Например, в первом издании читаем: «…а мои ти куряни сведоми къ мети…» (так говорит «буй-тур» Всеволод, обращаясь к Игорю перед выступлением в поход); это место понимали так: «…мои куряне в цель стрелять знающи…». Оказывается, первые издатели неверно разделили слова в строке; следует читать слитно «къмети», что значит «воины, дружинники», а не раздельно: «къ мети» — «в цель». Правильное чтение этого места такое: «…а мои ти куряни сведоми къмети…» («…а мои куряне — опытные воины»).

Параллельно с реставрацией текста велась работа и по его комментированию. Комментирование шло в двух направлениях: комментирование «реалий» (географических названий, имен исторических деятелей, названий народов, некоторых предметов древнего княжеско-дружинного обихода и т.д.) и, наконец, устаревших слов и словосочетаний, смысл которых теперь для нас не вполне ясен, т.е. лексики «Слова». Так, в плаче Ярославны упоминается «бебрян рукав», которым она хочет утереть кровавые раны Игоря. Слово «бебрян» переводилось как «бобровый» (рукав с опушкой из бобрового меха). Однако оказалось, что это слово в древнерусском языке имело и другое значение: белая шелковая ткань. Это было выяснено при переводе древних арабских текстов уже в середине XX века. Таким образом, «бебрян рукав» можно перевести как «белый шелковый рукав».

Проблема комментирования реалий в основном решена, а вот в изучении лексики «Слова» ученые испытывают огромные трудности, так как все комментаторы опираются на один и тот же источник — словарь древнерусского языка И.И. Срезневского, а данные этого словаря давно исчерпаны.

2. Определение времени написания «Слова». Эта проблема важна потому, что в Древней Руси литературные произведения часто создавались спустя несколько десятилетий после описываемого события. Перед исследователями встал вопрос: когда было написано «Слово» — «по горячим следам событий» или гораздо позже? В самом тексте «Слова» были обнаружены следующие данные:

а) автор в «золотом слове» Святослава обращается к отцу Ярославны Галицкому князю Ярославу Осмомыслу с призывом отомстить «за раны Игоря». Но из летописных источников мы знаем, что Ярослав Галицкий умер 1 октября 1187 г.;

б) в 1187 г. вернулся из плена сын Игоря Владимир Игоревич вместе с молодой женой Кончаковной и маленьким сыном, а «Слово» в заключительной части провозглашает «славу» и в честь этого князя.

Таким образом, «Слово» не могло быть написано ранее или позднее 1187 года. Вывод этот очень важен для нас. Он свидетельствует о том, что «Слово» было написано по свежим следам событий, после возвращения из плена Владимира Игоревича и до известия о смерти Ярослава Галицкого.

3. Проблема подлинности «Слова о полку Игореве». С предыдущей проблемой тесно связана другая, также весьма важная — проблема подлинности «Слова» как памятника XII века.

Сразу после гибели рукописи «Слова» в пожаре Москвы 1812 г. представители «скептической школы» стали высказывать сомнения в подлинности «Слова», правда, ничем эти сомнения не аргументируя. Позиции здесь были следующие:

а) «Слово» — это стилизация, созданная в конце XVIII в. А.И. Мусиным-Пушкиным или Н.М. Карамзиным. Эту точку зрения отстаивали проф. М.Т. Каченовский и журналист О.И. Сенковский, известный под псевдонимом «Барон Брамбеус»;

б) П.М. Строев и митрополит Евгений (Болховитинов) полагали, что памятник возник не ранее XVI в., т.е. относили время создания «Слова» к моменту написания самого сборника, в котором было обнаружено «Слово»;

в) граф С.П. Румянцев, соперник А.И. Мусина-Пушкина в коллекционерстве, считал «Слово» литературной подделкой.

Скептицизм первой половины XIX века в отношении «Слова» пришел к концу по следующим причинам:

а) закончила свое существование «скептическая школа» в русской историографии;

б) еще в 1813 г. (по данным И.П. Еремина — в 1818 г.) К.Ф. Калайдович сделал замечательное открытие: на Псковском Апостоле 1307 г. была найдена приписка, которая явно обнаруживала следы влияния «Слова». Запись на Апостоле была переделанной цитатой из «Слова о полку Игореве». Эта приписка к Апостолу 1307 г. снимала сомнение в подлинности «Слова». «Слово» — подлинное произведение XII в., так как оно цитировалось уже в 1307 г.;

в) самым главным было открытие в 1852 г. «Задонщины». «Задонщина» была явным подражанием «Слову», возникшим в XV века. Она рассказывала о Куликовской битве 1380 г. в образах и выражениях «Слова о полку Игореве». Отсюда стало ясно, что «Слово» возникло раньше, до «Задонщины», до XV века.

В сороковых годах XX в. крупный французский славист, акад. А. Мазон выдвинул следующую концепцию: не «Задонщина» подражает «Слову», а «Слово» — «Задонщине». Первоначально А. Мазон считал, что «Задонщина» в художественном отношении выше «Слова о полку Игореве». Впоследствии он перестал подчеркивать художественную высоту «Задонщины», так как утверждать это можно было только для тех читателей, которые никогда не читали обоих произведений в подлиннике. Автором «Слова» А. Мазон первоначально называл А.И. Мусина-Пушкина, затем Н.Н Бантыш-Каменского, а в последующее время — первого владельца рукописи архимандрита Иоиля Быковского.

В деталях концепция А. Мазона была подробно рассмотрена и опровергнута в ряде статей и исследований, выходивших и у нас, и за рубежом. Попытка советского историка А.А. Зимина возродить концепцию А. Мазона не привела к заметным сдвигам в этом вопросе. А.А. Зимину не удалось выдвинуть принципиально новые сильные аргументы.

В основном аргументация в защиту подлинности «Слова о полку Игореве» собрана в сборнике «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. К вопросу о времени написания «Слова» (М.-Л., 1966).

И последняя точка в спорах о подлинности «Слова» в XX веке была поставлена ЮНЭСКО, когда 1987 год был объявлен годом «Слова о полку Игореве» и весь мир отмечал его восьмисотлетний юбилей.

4. Проблема автора «Слова о полку Игореве». Относительно авторства «Слова» имеется огромное количество гипотез, предположений, догадок. Однако эти гипотезы не подкрепляются достаточным количеством фактического материала, так как наука располагает только текстом первого издания и «екатерининской копией», а новый древнерусский список «Слова» до сих пор не обнаружен.

В числе предполагаемых авторов «Слова о полку Игореве» назывались галицкий премудрый книжник Тимофей (Н. Головин, И.А. Новиков), прославленный певец Митуса (А. Югов), тысяцкий Рагуил (В.Г. Федоров), певец Ходына (В.Д. Кузьмина), летописец Петр Бориславич (Б.А. Рыбаков) и даже сам князь Игорь (В. Чивилихин), а также великий киевский князь Святослав (В. Медведев).

Среди всех этих многочисленных предположений наиболее обстоятельна гипотеза акад. Б.А. Рыбакова, однако и он с осторожностью исследователя подчеркивает: «Нельзя доказать непреложно, что «Слово о полку Игореве» и летопись Мстиславова племени (фрагмент Киевской летописи) действительно написаны одним человеком. Еще труднее подтвердить то, что этим лицом был именно киевский тысяцкий Петр Бориславич».

Д.С. Лихачев, отказавшись от конкретных поисков имени, обращает внимание на позицию автора «Слова». Вот точка зрения Д.С. Лихачева: автор «Слова» мог быть приближенным Игоря Святославича — он ему сочувствует. Он мог быть и приближенным Святослава Киевского — он сочувствует и ему. Он мог быть черниговцем и киевлянином. Он мог быть дружинником: дружинными понятиями он пользуется постоянно. Он, несомненно, был книжно образованным человеком и по своему социальному положению вряд ли принадлежал к эксплуатируемому классу населения. Однако в своих политических взглядах он не был ни «придворным», ни дружинником, ни защитником местных интересов, ни идеологом князей, бояр или духовенства. Автор «Слова» занимал свою, независимую от правящей верхушки феодального общества патриотическую позицию. Ему были чужды местные интересы феодальных верхов и были близки интересы широких слоев русского трудового населения, повсюду стремившихся к единству Руси. Автор «Слова» — выразитель чаяний и настроений трудового народа Руси, хотя сам, вероятно, не был ни крестьянином, ни ремесленником, а скорее всего принадлежал к дружинникам. Само имя автора «Слова» нам неизвестно и вряд ли станет когда-нибудь известным.

5. Жанровая природа «Слова о полку Игореве». Автор «Слова о полку Игореве» свое произведение называет «словом», «трудной (печальной, воинской) повестью» и «песней». Мнения исследователей о жанровой природе «Слова» расходятся.

Одни утверждают, что «Слово о полку Игореве» — «песнь», поэма (лиро-эпическая или героическая), памятник древнерусского героического эпоса (т.е. произведение, по природе своей стихотворное). Первым убеждение в том, что «Слово» — поэма, высказал еще Н.М. Карамзин. В XX веке А.Н. Робинсон сближает «Слово» с жанром французских «шансон де жест» — «песен о подвигах». Аналогией ему в таком случае являются «Песнь о Роланде», «Песнь о моем Сиде», а также «Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели.

Другие (Н.С. Тихонравов, В.Ф. Миллер, Е.В. Барсов, В.Н. Перетц), наоборот, отрицают стихотворную природу «Слова». «Слово» — не «песнь» и не поэма, а повесть, воинская повесть, памятник древнерусской исторической повествовательной прозы. Таким образом, «Слово» рассматривается в ряду древнерусских оригинальных и переводных воинских повестей, «Девгениева деяния», «Истории иудейской войны» Иосифа Флавия и т.п.

И.П. Еремин рассматривал «Слово о полку Игореве» исключительно как «слово», произведение ораторского жанра, как памятник торжественного политического красноречия Киевской Руси.

Д.С. Лихачев доказал, что в «Слове» соединены два фольклорных жанра — «слава» и «плач» — прославление князей и оплакивание печальных событий.

Примечательно, что в «Слове» мы находим элементы и ораторского стиля, и воинской повести, и поэтическую образность фольклора. В связи с этим нужно обратить особое внимание на точку зрения Д.С. Лихачева. Он говорит о том, что в искусстве слова существуют две жанровые системы: жанры письменные и устные, литературные и фольклорные. Точное определение жанра «Слова» требует однозначного отнесения «Слова» или к устной народной поэзии, или к литературе. Однако сделать это нельзя: «Слово о полку Игореве» совмещает в себе и устную народную стихию, и письменную традицию.

«Слово» в равной мере принадлежит литературе и фольклору. Отсюда неясность жанровой принадлежности «Слова о полку Игореве» и невозможность одним термином обозначить всю сложность его жанровой природы.

Принадлежа одновременно к двум системам жанров, «Слово о полку Игореве» ломает рамки обеих. В соединении, сплетении разных жанров двух разных жанровых систем (литературной и фольклорной) и заключается сложность жанровой природы «Слова о полку игореве». И в этом нет ничего удивительного: гениальные произведения очень часто выходят за пределы жанровых ограничений.

Дата добавления: 2015-07-25