Глава 2 15 страница

Бандины спокойно занимались хозяйством, Настя возилась в огороде, а Егор перебирал мотоцикл. Около пяти вечера к их дому подлетела запыхавшаяся Алла Коськова и заорала:

— Эй, Гоша!

— Чего тебе? — высунулась из окна Настя, — денег нет и не проси, а если опять за сахаром прискакала, то не дам, на прошлой неделе насыпала тебе пол-литровую банку и назад не получила.

— Вещи постояльцев где? — выпалила Алка.

— В комнате, — удивилась Настя. — А тебе зачем?

— Утопли они, - оживленно затараторила соседка, — участковый хочет в паспорта заглянуть, давай их сюда!

— Как же, — скривилась Настя, — так и дала тебе чужое! Пусть Николай Сергеевич сам сюда

идет.

Алка крутанулась и убежала, Настя пошла искать мужа. Когда Егор, отмыв руки, вошел в избу, там уже сидел хмурый милиционер Николай Сергеевич. Вместе с Бандиными он прошел в комнату, открыл рюкзак, вытащил документы и вдруг сказал:

— Умер Антон Евгеньевич.

- Вот беда! — заохала Настя. — Совсем умер?

Участковый кашлянул.

— Ага, голову ему о камни разбило, с водопада лодка рухнула. Наверное, они рукава перепутали, не в тот погребли. Ну и фамилия!

— Какая? — спросила любопытная Настя.

— Умер.

— Это мы уже поняли, — сказал Егор. — Чем тебя фамилия удивила?

— Умер, - монотонно повторил Николай.

— Вот заладил, — начал злиться Бандин, — ты про фамилию говори!

Участковый сунул Егору под нос паспорт.

— Сам читай!

Бандин покачал головой.

— Да уж, повезло.

— Дай глянуть, — занервничала Настя. — О господи, вот несчастье с такой жить! Чего не поменяли? И девка тоже Умер?

— Ага, — кивнул Николай, — она ему дочь, Софья Антоновна Умер, только ее тело не нашли пока.

— Небось в пещеру утянуло, — предположил Егор.

Местные жители никогда не суются в водопад, но с незапамятных времен в Кори существует легенда о том, что в том месте, где поток воды, рушась с пятиметровой высоты, снова превращается в реку, имеется таинственная пещера, в которую иногда утягивает утопленников. Так это или нет, неизвестно. Старики утверждают, что вход в грот обнаружить трудно, может, врут, а может, и правду говорят. В пользу второго говорило то, что не все тела погибших туристов находились, кое-кто исчезал бесследно.

— Не знаю, — ответил Николай Сергеевич, — будем искать.

Через день из Москвы приехала испуганная женщина, жена Антона, звали ее Тильда.

— Право слово, странная баба, — выпятила нижнюю губу Настя, — вошла в избу и говорит: «Мне плохо, дайте скорей кофе».

Бандина бросилась выполнять просьбу, у нее была взрослая дочь, давно живущая в Москве, поэтому Настя очень хорошо понимала, каково сейчас москвичке. Мало того, что она стала вдовой, так еще и дочери лишилась. Настя поразилась самообладанию Тильды, та не плакала, не голосила, не выла, выглядела очень спокойной, выпила кофе и снова командным голосом сказала:

— Постелите кровать, я устала с дороги, спать хочу.

Бандина вновь выполнила просьбу, которая более походила на приказ, Тильда рухнула в постель и проспала до вечера.

Тут Егор замолчал и начал долго, со вкусом, раскуривать сигарету, Настю внезапно охватил хозяйственный пыл.

— Ой, — всплеснула она руками, — сижу квашней, а двор не метен, белье не стирано, вы уж тут без меня балакайте.

Живо повернувшись, хозяйка унеслась. Я удивился и посмотрел на Егора.

— А дальше что?

— Везение случилось, — слишком бодро воскликнул мужчина, — тут неподалеку заимка была, на ней Федор Соломкин жил, бирюком куковал, ни жены, ни детей, вообще никого. Когда номер, изба его пустой стояла. Да и не хотел никто в ней селиться, Федька дом специально так построил, чтобы людей не встречать, сектант он был, языком пользоваться не желал. Наткнешься на Соломкина случайно, поздороваешься вежливо, а тот кепку на глаза надвинет и тенью мимо шмыгнет, будто и не видит. Неприятный человек был и умер плохо, несколько месяцев пролежал в избе, никто же к нему не ходил. Хорошо, туристы забрели и тело обнаружили. Бирюком жил, собакой номер, эх, судьба!

— Какое отношение имеет кончина Федора к происшествию с семьей Умер? — решил я вернуть Егора к основной теме разговора.

Бандин начал чесаться, по неведомой пока для меня причине он растерял все свое красноречие и замямлил:

— Изба пустой стояла.., да... ну... э... мы… то есть Настена… ее за ягодой понесло.., зашла на заимку и... бац.., ногу подвернула... оно, конечно, неохота было к Соломкину заходить, верней, его уж не было, нога-то болит… во дела... а там! Ну и ну...

Егор принялся усиленно кашлять,

— Насколько я понял, ваша жена поранила ступню... — сказал я.

— Подвернула!

- Это уже не так важно, - весьма невоспитанно оборвал я его, — идти Насте домой оказалось затруднительно, и она заглянула в пустую избу покойного Федора, хотела передохнуть, так?

— Ну... в общем... да, — наконец-то решил признать факт Бандин.

— И что же Анастасия увидела в доме?

— Лежит... лицо в крови... она подумала — мертвая!

— Кто?

— Ну она! Та, что думали, в пещеру утянуло.

— Софья Умер?

— Верно, — закивал Егор, — изуродовало ее по-черному! Настька про ногу забыла, стрекозой в Корь полетела.

Через час в избушку принеслись Тильда, Бандин и местный участковый Николай Сергеевич. «Скорая помощь» приехала лишь к вечеру. Самое интересное, что врачи не обнаружили глубоких ран на теле девушки. У нее было сильно повреждено лицо, да синяки на ногах. Несчастная Соня находилась в шоке, она молчала, на все расспросы медиков и милиции не реагировала. Доктора оказали больше помощи Тильде, та истерически рыдала и пару раз лишалась чувств. В конце концов врачи увезли счастливо избежавшую смерти девушку и ее мамашу, последняя лежала на носилках. Если не знать, кто выжил, упав в водопад, то легко можно было подумать, что жертва стихии Тильда.

— Это все? — уточнил я. — Вы рассказали правду?

Егор широко распахнул глаза.

— Святой крест, не вру!

— Где живет ваш участковый?

— Михаил? Рядом совсем.

— Вы вроде говорили про Николая Сергеевича.

— Так он умер, — неожиданно радостно объявил Егор, — от воспаления легких.

— Значит, свидетелей того события осталось только двое, вы и Настя.

— Ага, — закивал Бандин, — ну еще, конечно, Тильда. А чего это вдруг вас старинное дело заинтересовало, если из самой Москвы прикатили? Никаких странностей не было. Знаете, почему девушка жива осталась?

— Нет, — ответил я.

— Мы только потом сообразили, — сказал Егор, — перевернулись они на повороте. Другие туристы рассказывали, что лодка с отцом и дочерью от всех отстала. Группа вперед ушла, свернула в нужный рукав и поплыла, Умер перепутали, не туда порулили и на повороте перевернулись, Соня как-то выплыла, а отца унесло к водопаду. девка на бережок взобралась и пошла, как ей казалось, в деревню, по тропке побрела, но на самом деле в другую сторону от Кори утопала и оказалась на Федькиной заимке, вошла в дом и упала, силы закончились. Если бы не Настька, умереть бы ей. Вот так.

Я не перебивал Бандина, а тот неожиданно занервничал и начал говорить еще быстрее:

— Туристы некоторое время проплыли, потом спохватились, пристали к берегу и пошли пешком назад. Течение сильное, пока выгребешь против потока, очумеешь. Ну увидели второй рукав, сообразили про водопад и двинули туда, нашли пустую байдарку, вытянули тело Антона, оно за камни зацепилось. Сони нигде нет! Вот и

решили: утянуло ее в пещеру, и не подумал никто, что она сумеет вылезти и до заимки дойти. Понимаете, сомнений не было: в водопад оба свалились, про то, что девушка на повороте выпала, никому и в голову не взбрело. В общем, история с географией, но ничего преступного в этом нет, несчастный случай. Да еще они без шлемов были.

Егор на секунду примолк и добавил:

— Николай Сергеевич все очень правильно записал, и дело давно случилось! Ну кому сейчас про это интересно знать? Здесь каждый год кто-нибудь тонет, порой даже местные, а уж москвичи или екатеринбургские обязательно, думают, чего трудного по речке сплавиться, но нет! Вот сейчас расскажу, как правильно...

— Наверное, Соня вас добрым словом вспоминает, — перебил я Егора.

— А мы не общаемся.

— Неблагодарная девушка!

— Что ж ей теперь, нас на руках носить? — пожал плечами Бандин. — В Кори простой закон, если кому плохо — помоги, потом тебя из беды выручат, иначе пропасть можно. Все равно не соображу, чего вас сюда принесло? Так и не понял, Михаил только сказал: «Из Москвы звонили, просили принять как дорогого гостя и оказать полнейшее содействие». Вы из газеты? Про происшествия пишете? Чего же так поздно опомнились?

Я вынул из кармана удостоверение.

— Начальник, — испуганно прочитал Егор. — Так вы из ментовки? Что случилось?

Глаза его неожиданно провалились под брови, нос вытянулся, левая щека начала непроизвольно дергаться.

— К вам никаких претензий нет, — решил я успокоить хозяина.

— Просто так из столицы не припрутся, — отчеканил Егор, — времени столько зря не по- тратят, да и денег тоже, билет не копеечный, еще и командировочные.

— Некоторое время тому назад, — сказал я, в Москве была убита журналистка Соня Умер, вот я и...

— Что? — просипел Бандин. — Кто?

— Убил? Пока неизвестно, вот я и...

— Умер? Она скончалась?

— Увы, да, очевидно, девушке на роду было написано погибнуть не своей смертью, — вздохнул я, — сначала она чуть не утонула в реке, а когда Соня сумела спастись, злая судьба все равно ее догнала.

Егор встал, добрел до окна, перевесился через подоконник и хрипло позвал:

— Насть!

— Аюшки, — бойко отозвалась из огорода супруга.

- Поди сюда.

— Некогда.

— Иди скорей.

— Да чего случилось?

— Иди скорей, — монотонно твердил Бандин, — скорей иди.

Послышались топот и недовольное ворчание женщины.

— Уж и не знает, чего придумать. Если есть захотел, то и сам взять мог. Иди в подпол, готовые котлеты тама, не сплю я в холодке, на грядках колгочусь. Во, больше дел нет, как взад-вперед гонять, калоши снимать, натягивать...

Продолжая бурчать, хозяйка вошла в комнату и довольно сердито сказала:

— Ну?

— Убили ее, — прошептал Егор.

— Кого? — вытаращила глаза жена.

— Соню Умер, — еле выдавил Бандин.

Настя подскочила к мужу.

— Нет! Кто сказал?

Муж ткнул в меня пальцем:

—Он.

Анастасия схватила меня за плечи:

— Врешь!

Я помотал головой:

— Нет, конечно, труп Софьи с сильно обезображенным лицом нашли в квартире. По некоторым данным, ее лишил жизни бывший муж.

Егор рухнул на диван, Настя медленно опустилась рядом.

— Слышь, ты, — протянула она, — оставь нас вдвоем.

— Он мент, — внес ясность Бандин, — начальник, нас теперь арестуют!

Настя неожиданно начала смеяться, затем хохотать, по щекам ее покатилисъ слезы. Егор вскочил, кинулся к буфету, распахнул стеклянные дверки, вытащил бутылку с темно-коричневой жидкостью, налил четверть стакана и попытался напоить жену.

Анастасия оттолкнула супруга, вытерла лицо рукавом синего халата, который надела для работы в огороде, и неожиданно ответила:

— А мне по...й! Пусть хоть расстреляют. Если Юлечку убили, зачем мне жить?

Глава 30

Поздно вечером Егор вошел в крохотную каморку, где на диване сидел я с прошлогодним номером журнала «Гео» в руках.

— Иди есть, — мрачно буркнул хозяин.

— Спасибо, не хочется, — ответил я совершенную правду.

— Пошли, разговор будет.

— Вы уверены, что сможете беседовать?

- Чего уж теперь, — тяжело вздохнул Егор, — да и ждал я подобного, еще тогда, когда она прикатила ночью, вошла в дом и шепчет:

«Папа, мама, я приехала, только никому не говорите, меня убить хотят». Во! Только в тот раз она в Москве сховалась, а затем... да пошли, тебе перекусить надо, а мы душу облегчить хотим, Настя так решила.

Я молча повиновался и вновь очутился в просторной комнате. Анастасия налила мне в кружку молока.

Муж вынул сигареты и тихо спросил:

— Кто начнет?

Настя дернула головой:

— Говори ты.

Егор потер шею, посмотрел на меня и монотонно завел рассказ.

Супруги Бандины имели единственную дочь Юлечку. девочка с самого раннего детства демонстрировала разные таланты: пела, танцевала, занималась в театральном кружке, писала стихи. Кроме того, у Юли были задатки лидера, она всегда и везде исполняла главные роли, была впереди всех на белом коне. Егор с Настей обожали дочь, гордились ею, да и было чему радоваться.

Юля в отличие от большинства сверстников не курила, не пила, не хамила родителям, училась на сплошные пятерки и постоянно приносила домой грамоты и награды за победы на олимпиадах. Школу девочка закончила с золотой медалью. После выпускного вечера Настя слегка приуныла, потому что Юля объявила маме:

— Поеду поступать в институт!

Старшая Бандина умом понимала, что разносторонне одаренному ребенку нечего делать в сонной Кори, ну не создана Юля для тихой, крестьянской жизни. Только отправится сейчас дочь в Екатеринбург, встретит там парня, выскочит замуж и забудет родителей, не нянчить Насте внуков. Но противиться счастливому будущему дочери мать не стала, и девушка укатила в столицу Урала, без особых проблем поступила в университет, получила диплом и начала работать в газете.

В Корь Юля наезжала редко, от силы два раза в год, Настя скучала по дочери и даже иногда плакала от тоски, Егор моментально обрывал, как он говорил, «нытъе» и восклицал:

— Дура ты! Юля карьеру делает, скоро о ней весь Урал заговорит.

Представляете, как удивились родители, когда дочь однажды явилась в отчий дом ночью, постучала в окно, а едва мать радостно заголосила: «Ой, вот радость!» — оборвала ее:

— Тише, меня тут нет!

— Случилось чего? — испугалась Настя.

Юля живо съела поданный мамой ужин и рассказала о своих проблемах, Егор только крякал, слушая обожаемую дочь.

Юлечка работала в газете репортером, материал для статей она собирала оригинальным образом: тайно внедрялась внутрь структуры, о которой собиралась писать. Задумав очерк о взяточниках, пристроилась секретаршей к чиновнику, от которого зависело разрешение на строительство зданий, и сумела запечатлеть на фото момент получения взятки. Желая сообщить о врачах, вымогающих у больных деньги, пошла санитаркой в больницу; разоблачила воспитателей детского дома, издевавшихся над крошечными сиротами; вывела на чистую воду продавцов, торговавших испорченными продуктами. Вот где Юлечке пригодился артистический талант, журналистка легко перевоплощалась, она с огромным удовольствием играла разные роли и... заигралась.

Поверив в собственную значимость и неуязвимость, Юля занялась коррупцией на одном из крупных предприятий, но журналистка плохо оценила противника, а им оказалась некая криминальная структура, на службе у которой состояли абсолютно отмороженные личности, им ничего не стоило убить человека. Впрочем, сначала все шло отлично, Юля нанялась горничной к главарю банды и скользила тенью по комнатам его квартиры, тщательно запоминая увиденное и услышанное. Статей должно было быть несколько, первая появилась в понедельник утром, а уже вечером на воздух взлетела машина Юли. Человек, ставивший взрывное устройство, совершил ошибку, часовой механизм сработал чуть раньше намеченного времени. Юля как раз собиралась выходить из здания редакции, когда ее «Жигули» превратились в факел.

Корреспондентка была умна, она мигом поняла, что на нее открыт сезон охоты, и тайно покинула Екатеринбург.

— Что же делать? — испугалась Настя, выслушав дочь.

Юля заявила:

— Вам придется мне помочь.

— Говори, доча, сделаем все, — пообещал Егор.

— Дай денег, — потребовала девушка, — и отвези меня на полустанок Верхний.

— Это ж сколько километров отсюда! — ахнула Настя.

— Молчи, - велел муж, — правильно она придумала, пошли, доча.

Юле удалось избежать преследования, она благополучно укатила в Москву. Через день в Корь прибыл вежливый приятный юноша и, назвавшись Лешей, женихом журналистки, с неподдельной тревогой начал расспрашивать Бандиных:

— Где Юлечка? К вам не приезжала? Очень волнуюсь, она исчезла, не сказан ни слова!

Егор не дрогнул.

— Дочь нас бросила, — сурово ответил он, - неблагодарная шалава.

Настя, с полуслова понимавшая мужа, мигом завела:

— Кормили, поили, растили, думали, помощница в старости будет, ан нет! Свильнула в Екатеринбург, носа не показывает.

— Даже телефон не дала, — с хорошо сыгранной обидой произнес Егор.

— Если Юльку найдете, — подхватила Настя, — упрекните, что бросила стариков, у нас пенсия грошовая.

Несолоно хлебавши, Леша убрался прочь.

Когда за незваным гостем захлопнулась дверь, Бандины одновременно перекрестились, похоже, беду пронесло мимо.

Пару лет от Юли не было ни слуху ни духу, потом в новостях по телевизору рассказали об убийстве главы преступной группировки и разгроме всей его банды.

Через десять дней пришло письмо из Москвы. Юля радовалась, что теперь ее жизни ничто не угрожает, и детально рассказала о себе.

В Москве жизнь предприимчивой девушки сложилась более чем удачно: она вышла замуж за богатого человека, сменила фамилию, потом развелась. Олигарх купил бывшей половине квартиру и пристроил ее в журнал «Резонанс». Дела у Юли шли отлично, но к родителям приезжать ей было недосуг.

Бандины начали гордиться дочерью. Егор теперь регулярно ездил в Екатеринбург, покупал «Резонанс» и внимательно читал статьи за подписью Чупининой.

— Вырастили мы с тобой, мать, не только хорошего, но и умного человека, — восклицал он. - Отлично пишет, великолепный язык, не то что у современных журналистов, одна грязь и чернота. Надо бы в Москву съездить, погостить у Юли, давай соберемся на Пасху?

— Дорого, — остужала супруга Настя, — да и не зовет она нас.

- Кто ж родителей приглашает, — усмехался Егор, — сами надоедать прибывают.

Но это были пустые разговоры. Москва далеко, оставлять на несколько недель дом пустым не хотелось, а еще у Бандиных есть корова, парочка собак, кошки. По всему получалось, что ехать в столицу надо кому-то одному, только Настя боялась, а Егор ленился. Давным-давно, на медовый месяц, Бандины ездили в столицу и более не испытывали желания посетить чумовое место.

— Лучше подождем, пока Юля сама явится, — решил отец, — рано или поздно прибудет.

И дочь приехала, без всякого предупреждения, постучалась, как в прошлый раз, ночью в окно.

Увидав бледную Юлю, Егор перепугался не на шутку.

— Что стряслось?

— Не ори, папа, — довольно грубо отреагировала молодая женщина, — и окна занавесь, нет нужды любопытным обо мне знать.

— Опять беда! - заломила руки Настя.

Дочь села на диван.

- Перестань, ерунда.

— Тебя убить хотят? — начал выпытывать Егор.

— В некотором роде меня уже уничтожили, — мрачно отозвалась Юля.

Тихонечко взвизгнув, Настя кинулась ощупывать свою кровиночку, а Егор, кряхтя, ушел закрывать ставни. Выпив чаю, Юля рассказала о случившемся.

Чупинина опубликовала материал, посвященный режиссеру Анчарову. Ни слова лжи в материале не было, журналистка долго готовила разоблачительную статью, собрала много документов. Кто ж виноват, что видный деятель российской культуры оказался стукачом, да еще мужем собственной дочери? Делаешь подлости — жди разоблачения.

— Ну и ну, — ахнула Настя, — вот так дела в вашей Москве творятся!

— Не перебивай, — зашипел Егор, — говори, доча!

После выхода материала случилось непредвиденное. Жена Анчарова, убив ребенка-инвалида, покончила жизнь самоубийством, режиссер тоже ушел на тот свет, и все СМИ начали травлю Юли.

- Конечно, — устало объяснила Чупинина, — им охота виноватого найти! Вот я и подвернулась под руку! Встали стеной, «Треп» от меня мигом открестился, даже «Желтуха» с «Клубничкой» «фи» выразили, об остальных и не говорю. Могу гордиться собой, сплотила всех журналистов России, даже и не припомню, когда они единой толпой человека травили. В общем, моя карьера рухнула. Вы никому не говорите, что я приехала.

— Почему? — удивилась Настя.

— Потому! — обозлилась Юля. — Из Екатеринбурга припрут и вой поднимут.

— Не переживай, доченька, — стала утешать ее мать, — очень хорошо, что из Москвы вернулась. Оставайся дома, выходи замуж, иди работать в районную газету, только и мечтаю тебя рядом каждый день видеть!

Юля зло рассмеялась.

— Достойное завершение жизни. Мама, я после Москвы тут с ума сойду или сопьюсь! Я не способна существовать в глуши! Нет! Нет! Нет!

Видя, что у дочери начинается истерика, Егор решил исправить положение.

— Мать глупость сморозила, — тихо сказал он, — ты тут отдохни, мы молчать станем, если днем по Кори ходить не будешь, никто и не сообразит, что у нас лишний человек завелся.

— А квартира! — испугалась хозяйственная Настя. — Московская! Ты ее бросила!

— Не неси чушь, — рявкнул Егор, — просто заперла. Дай же мне сказать. Юля столичные хоромы продаст, купит в Екатеринбурге себе фатерку, устроится на работу и заживет!

- Ой, славно! — обрадовалась Настя.

— Дурак ты, папа, — в сердцах воскликнула Юля, — меня после московского скандала ни в одно издание не примут, во всяком случае пока. И вовсе я не собираюсь гнить за Уральскими горами. Хочу вернуться в Москву и снова работать журналисткой, обрести славу и деньги!

— Но, доченька, — растерялся Егор, — как же выполнить задуманное? Я понял так, что возврата нет и на работу в прежнее место тебя не возьмут.

— Авось господь поможет, — всхлипнула Настя.

— Ну, — фыркнула Юля, — если только на бога надеяться, то можно и не дождаться. Ладно, вы пока никому ни слова, а я подумаю, как жить.

Три дня Юля лежала в своей крохотной спаленке и смотрела в потолок, во двор она не выходила, и даже ближайшие соседи Бандиных не предполагали, что к Егору и Насте вернулась дочь.

Во вторник Настя спросила у любимой дочки:

— Если мы на пару суток туристов пустим, можно?

— За фигом они вам? — поинтересовалась Юля. — Что, еще кто-то по реке сплавляется?

— Конечно, — закивала мать, — им отдых, нам прибавка к пенсии.

— Делайте что хотите, только меня не трогайте, — велела Юля, — и я при них из спальни не выйду. Скажите, двое вас в избе.

— Дом большой, — засуетилась Настя. — Мы их на левой стороне устроим, никогда и не встретитесь.

Юля отвернулась к стене и промолчала. Ну, а потом с постояльцами случилась беда и приехала Тильда.

Женщина неприятно поразила Бандиных, едва войдя в дом, она заявила:

— Где деньги? У мужа всегда при себе имелась крупная сумма.

— Поищите в сумке, — ответил Егор, — мы в чужих вещах не роемся.

Тильда изучила багаж погибших, нашла полный бумажник и запричитала:

— Как же жить? Я осталась одна! С горя умру! Некому обо мне позаботиться! А еще мальчик! Его куда? Ой, горе, горе!

Настя вытаращила глаза. Ну и ну! Узнала о гибели мужа с дочерью, а плачет о себе.

— Мы умрем, — стонала Тильда, — говорила ей, не рожай! И что? Получите компот. Соне хорошо, а я как?

— Может, она от горя помешалась? — предположила Настя, глядя на мужа.

Егор крякнул, а Тильда, сев на диван, выла в голос.

- Я одна-одинешенька! С младенцем! Нет, это ужасно! Может, Вяльцев его заберет? Хотя Андрей оказался сволочью! Ах, я несчастная! Вот, вот, вот он!

— Кто? — начала озираться основательно напуганная Настя.

Тильда вскочила и принялась тыкать пальцем в экран работающего телевизора.

- Мерзавец, из-за которого все мои несчастья! Гад! Я ему поверила!

— Чем вам насолил Андрей Вяльцев? — послышалось с порога.

Настя обернулась, в проеме двери стояла Юля, глаза дочери горели лихорадочным огнем.

— Что за дела у вас были с Вяльцевым? — продолжала журналистка.

На лице Тильды вспыхнула надежда.

— А вы кто?

— Корреспондент из Москвы, — обтекаемо ответила Юля и добавила: — Мы хорошо платим за сенсации.

Тильда вскочила.

— Вы же можете, да? Позаботитесь о нас с Марком? Не дадите нам пропасть? Я больна, работать не могу, мальчика необходимо пристроить в интернат, или пусть его отец забирает. Я ведь ему всего лишь бабушка, ответственности за него не несу. Расскажу вам такое! Но за хорошее вознаграждение! Боже, я погибну с голоду!

Настя растерянно смотрела на Тильду, потом вдруг сообразила: странная тетка совершила неблизкий путь из Москвы в Корь исключительно по одной причине. Нет, не надо думать, что она решила заняться перевозом тел в столицу. Тильда хорошо знала: Антон всегда имел при себе нехилую сумму, и явилась за деньгами.

— А ну пошли ко мне, — приказала Юля Тильде, — поговорим в тишине.

Глава 31

Оставив дочь и гостью одних, Настя ушла на кухню, она решила испечь пирог. Хозяйка полезла в шкаф, обнаружила отсутствие муки, вздохнула и посмотрела на часы. Сельпо находилось рядом, да только в нем продукты далеко не первой свежести, муку, как, впрочем, и многое другое, лучше покупать в соседнем городке, если поторопиться, то легко можно успеть на рейсовый автобус.

Купив сразу шесть кило крупчатки, Настя вновь поспешила на остановку, но тут ее ожидало горькое разочарование: старенький «Лиаз», давным-давно дышащий на ладан, сломался, и идти в Корь предстояло пешком.

Путь в принципе был недалек, и еще его легко можно было сократить, если пойти по берегу реки. Сообразив, что пирогов сегодня не завести, Настя подхватила пакет и порысила под горку, начинало темнеть, и оставшиеся пассажиры решили двигаться по шоссе.

— Настен, ты куда? — крикнула Ленка Махова, тоже приехавшая в магазин.

— Бережком пройдусь, — отозвалась Настя. — давай со мной.

— Нет, — испугалась Махова, — там кладбище рядом, по дороге пойду.

— Охота тебе круг делать, — усмехнулась Бандина.

— Говорят, покойники вечером прохожих хватают, — прошептала Ленка.

- Ох и дура же ты, — покачала головой Настя, — живых бояться надо!

— Не, я по шоссе, — повторила Махова.

Настя спустилась к реке и пошла по тропинке, впереди мрачно шумел водопад, вокруг не было никого, и Бандиной вдруг стало страшно. Солнце еще не закатилось, но дневной свет начал меркнуть, сгущались сумерки. Настя прибавила шаг и вдруг увидела сбоку что-то непонятное, похожее на кучу опавших листьев. Бандина шагнула левее и заорала. В кустах лежала мертвая девушка, та самая Соня, чье тело не нашли спасатели. И Настя, зажав рот руками, бросилась прочь от страшной находки, сумку с мукой она бросила.

Егор замолчал и уставился на меня, я вздохнул.

- Значит, вы придумали историю про раненую в избе бирюка?

Егор закивал.

— Это Юля сочинила, — признался он, — вмиг дело устроила, мы с матерью лишь подчинялись!

Я подпер голову руками и продолжал слушать его рассказ. Да уж, у этой Юли никак нельзя отнять умение мгновенно ориентироваться в ситуации. Ушлая девица сообразила: судьба подбрасывает ей уникальный шанс, второго не будет. Соню никто в поселке Корь не знает, Юлию не видели много лет, Чупинина сильно изменилась, о ее приезде на родину людям неведомо. Вот она — возможность вернуться в Москву и попытаться начать жизнь сначала. Оборотистая Юля принялась командовать очумелыми родителями. Для начала она велела отцу и матери закопать тело бедняги Сони.

- Идите быстро, уже темно, — приказала дочь родителям, — да запрячьте ее поглубже, иначе мне может быть плохо.

Бандины обожали дочь, поэтому они взяли заступы и, перекрестившись, выполнили ее приказ. Рано утром Юля без всякого трепета натянула на себя грязный спортивный костюм, снятый с трупа, и ушла на заимку, Насте предстояло исполнить роль испуганной бабы, нашедшей раненую.

Никто из участников событий не заподозрил обмана. Настя и Егор с блеском выполнили свои «партии». Юле пришлось предварительно изодрать себе лицо и наставить ссадин на теле. Если бы подобную туфту разыграли в Москве или другом каком-то крупном городе, то и милиция, и врачи мигом заподозрили бы неладное. Но в Кори был только старший сержант Николай Сергеевич, которого местные звали участковым, и несколько малообразованных парней, надевших синюю форму после службы в армии. Никакого опыта в расследовании преступлений местные Шерлоки Холмсы не имели, в Кори не происходило ничего серьезного, случались лишь мелкие кражи и драки. А медицину представляла фельдшерица Антонина, которая чуть не упала в обморок при виде окровавленного лица Юли. Никакого рентгеновского аппарата в медпункте не было, Чупинина протяжно стонала и говорила:

— У меня ребра сломаны.

— Ой, ой, — убивалась Антонина, — точно! По камням волокло. Надо тебя в больницу скорей.

Версия о том, что Соня выпала из лодки до водопада и сумела выплыть, а потом в состоянии шока добралась до избы бирюка и там свалилась, не имея более сил шевелиться, никого не удивила. Жизнь странная штука, выкидывает порой и не такие фортели.

— Ну дела, — ахали бабы, глядя вслед еле живой от старости машине «Скорой помощи», — а помните, как Павлушка Терешкин трехлетним в лесу пропал? Две недели мальчика не было, думали, погиб, а его в Заточном обнаружили, аж за сорок километров отсюда.

Дата добавления: 2015-07-25