Сказки или анекдоты?

Опыт доказывает, что хорошо рассказанная сказка может быть не менее прекрасна, неотразима и эффективна, чем история на современную тему. Сказки для взрослых не обязательно должны быть «скучными» — истории напоминают сказки присущим им разнообразием чудесных происшествий и персонажей, а иногда — способностью наделять неодушевленные предметы человеческими страстями. Существует не так уж много людей, не получавших когда-либо благословения от «бога из машины», не встречавшихся с каким-то особенным или загадочным человеком, или не разговаривавших со своим собственным автомобилем. Волшебные сказки даже на самых главных уровнях конструкции не обязательно должны быть очевидны в своем изоморфизме. Анекдоты — это те же сказки, только они короче и происходят в контексте повседневного бытия «нормальных» людей. Если вы не используете их просто как увлекательный способ прямого внушения (что часто является прекрасной идеей), то не забывайте, что внутренние закономерности анекдотов в большинстве случаев исключают открытость.

Исключением является подход типа «Мой друг Джон». Он включает в себя простой пересказ сути проблемы клиента (разумеется, с приведенным разрешением), как если бы она была «у кого-то еще», и была решена: «Как раз пару дней назад у меня был клиент с похожей проблемой и т. д.» Что-то подобное по технике: чтение клиенту сказки или истории, которая «происходит», чтобы оказаться метафорой для проблемы клиента. Вы поясняете, что это — история, которую вы написали для своих детей (или кого-то еще), и хотите учесть его «реакцию». Если клиент посещает вас регулярно, история может быть написана (или по крайней мере намечена) заранее. В противном случае ее можно просто «прочитать» с какого-либо клочка бумага (если вам это легко). Это — всего лишь несколько примеров множества способов, посредством которых можно творчески использовать метафоры. Использование закрытых историй предоставляет замечательные возможности для обучения гибкому и креативному поведению по выбору контекстов и аналогий для метафор.

Одним из людей, больше, чем кто-либо владевших искусством терапии при помощи рассказов, является Милтон Эриксон. Описания его терапевтических сеансов (которые часто почти полиостью состояли из рассказывания вошедшему клиенту одной истории за другой) настолько же увлекательны, насколько же ценны. Вот один из примеров выдающейся способности Эриксона использовать метафоры.

«...Мне позвонила одна женщина и рассказала о своем 10-летнем сыне, который каждую ночь мочился в постель. Его родители прилагали все усилия, чтобы прекратить это. Ко мне они его буквально втащили: отец держал за одну руку, мать - за другую, а мальчик цеплялся ногами за что только мог. Лицом вниз они положили его в моем офисе. Я удалил их из комнаты и закрыл дверь. Мальчик визжал. Когда он передохнул, чтобы набрать воздуха, я сказал: «Чертовски дурацкий способ. Мне он не нравится, черт побери, ни капельки...» Сказанное удивило его. Он заколебался, набирая воздух, и я сказал ему, что он может продолжать то, что делал - визжать снова. И он издал вопль, а когда он сделал паузу, издал вопль я. Он обернулся, чтобы посмотреть на меня, и я сказал: «Теперь моя очередь». Потом я сказал: «Теперь - твоя». И он вновь завопил. Потом я снова покричал и сказал, что теперь его очередь. Затем я сказал: «Что ж, мы можем продолжать меняться, но это будет скучно до чертиков. Я в свою очередь лучше сяду на вон тот стул. И там есть еще одно свободное место». Таким образом, моя очередь была занята усаживанием на стул, а он в свою очередь сел на другой стул. Ожидание, что это произойдет, было обоснованным — я установил, чтобы мы менялись очередями в воплях, и я изменил игру на поочередное усаживание на стулья. Затем я сказал: «Ты знаешь, твои родители приказали мне, чтобы я вылечил тебя от мочеиспускания в постель. Кем они себя воображают, что могут приказывать мне, что мне делать?» Мальчик перенес от родителей достаточно наказаний, и я перешел на его сторону, сказав это. Я сказал ему: «Лучше я буду говорить с тобой о куче других вещей, давай наплюем на этот разговор о мочеиспускании в постель. Ну-ка, как мне следует разговаривать с десятилетним мальчиком? Ты учишься в школе. У тебя прекрасные компактные запястья, прекрасные компактные лодыжки. Знаешь, я ведь доктор, а доктора всегда интересуются тем, как устроен человек. У тебя очень выпуклая и широкая грудь. Ты не из тех слабогрудых детей, которые ходят с опущенными плечами. У тебя отличная грудь, выпяченная наружу. Готов биться об заклад, что ты отлично бегаешь. С твоим телом небольшого размера у тебя, несомненно, отличная координация мышц». Я объяснил ему, что такое координация движений, и сказал, что, вероятно, он хорош в тех видах спорта, где требуется мастерство, а не только мясо и кости; не в тех ерундовых играх, в которые может играть меднолобый, а в играх, требующих искусства. Я спросил, в какие игры он играет, и он сказал: «Бейсбол и стрельба из лука». Я спросил: «А как у тебя со стрельбой из лука?» Он ответил: «Очень хорошо». Я сказал: «Что ж, конечно это требует координации глаза, руки, кисти руки и тела». Выяснилось, что его младший брат играет в футбол и крупнее его, как и все остальные члены семьи. Я сказал: «Футбол - отличная игра, если у тебя есть только мышцы и кости. Многие крупные переростки любят ее».

Так мы говорили о мышечной координации. Я сказал: «Знаешь, когда ты натягиваешь тетиву и нацеливаешь стрелу, что, по-твоему, делает зрачок? Он сужается». Я объяснил ему, что мышцы бывают прямые, длинные, короткие. А потом - что есть мышцы круглые, как та, что на дне желудка: «Когда ты ешь, эта мышца сужается. Пища остается в твоем желудке, пока вся не обработается, а когда желудок хочет освободиться от пищи, эта круглая мышца на дне твоего желудка открывается, и вновь сужается, чтобы ждать, пока будет переработана следующая порция пищи. Где дно твоего желудка, раз ты маленький мальчик? В любом случае - внизу».

Так мы проговорили с ним около часа, и в следующую субботу он пришел ко мне один. Мы немного поговорили о спорте, о том, о сем, ни словом не обмолвившись о мочеиспускании в постель. Мы говорили о бойскаутах, их лагерях, обо всем, что интересует маленького мальчика. На четвертую встречу он явился, широко улыбаясь. Он сказал: «Знаете, моя мама годами пыталась избавиться от своей привычки, но не смогла этого сделать». (Его мать курила и пыталась бросить.) Я сказал: «Так и есть - некоторые люди могут избавиться от своих привычек быстро, другие же могут без умолку говорить об этом и ничего не делать». Затем мы переключились на другие предметы. Примерно через 6 месяцев он явился специально, чтобы увидеться со мной (с мочеиспусканием в постель было давно покончено), и еще раз появился, когда поступал в колледж.

Все, что я делал - это разговаривал о кругообразном мускуле на дне желудка, который сужался и держал внутри содержимое, пока не захочется опустошить. Символический язык обо всех этих прекрасных устройствах глаза, руки, координации тела, вызвал то, что мальчик перестал мочиться в постель без единого обсуждения этого вопроса».

Обратите внимание, что для обучения мальчику «сужению» Эриксон использует в метафоре синестетическое наложение, внутримерный сдвиг. От всей души рекомендуем вам ознакомиться с описаниями того, как Эриксон использует метафоры, поскольку это прекрасные примеры многоуровневого, всеобъемлющего и эффективного терапевтического вмешательства. Описания содержат указания на рад многообразных элементов метафорической коммуникации, и они чрезвычайно забавны и даже смешны.

Дата добавления: 2015-07-25