Харидева. Второй день пути домой

Второй день пути домой

Как замечательно быть одному и идти домой. Я еще не знаю, что буду делать, когда приду.

Мое падение. Началось ли все с того, что я увидел стоящую у двери дома женщину? Или с того, что мне попалось на глаза изображение сексуально привлекательной женщины? Я ли первый заговорил с той женщиной у двери или это она первая обратилась ко мне? Сделал ли я попытку соблазнить ее? Да. Было ли это всего один раз? (Иногда я лгал людям, и даже совсем недавно я сказал, что это было лишь один раз. Но это неправда, мы встречались три раза, три ночи.)

Потом я почувствовал стыд. Она обо всем рассказала мужу и отцу, и они пришли ко мне. Муж ударил меня кулаком в лицо и сбил с ног.

Я был опозорен и не знал куда деваться от стыда. Они всем рассказали о случившемся. Я никуда не выходил из дома, сидя там в тоске и унынии. Затем руководство храма известило меня о том, что я не могу больше быть главным пуджари. Я купил дешевого вина и напился.

Чайядеви старалась как-то помочь мне, она говорила, что Господь Нараяна простит меня и что я должен молиться Ему, и просила меня не ухудшать свое положение. Но ее слова вызвали во мне лишь гнев.

Затем я на несколько дней ушел из деревни.

Три дня я беспробудно пьянствовал в соседнем селе вместе с какими-то грязными пьянчугами. Об этом я тоже умалчиваю, когда рассказываю кому-нибудь о том, что со мной случилось. Домой я вернулся пьяным, и все жители деревни видели меня на рыночной площади, когда шли домой из храма.

Так начался долгий и мучительный период в моей жизни, период поистине отшельнического существования, когда я неделями не выходил из своей комнаты. Я прожил так почти год. За это время я очень пристрастился к спиртному. А однажды я даже ходил на окраину села, чтобы найти там проститутку.

Я стал сам себе отвратителен. Я ни с кем не общался. Чайя была очень добра ко мне, но я позволял ей только приносить мне пищу и стирать мою одежду. Чтобы заработать денег, она нанялась в несколько домов мыть полы. Вот так…

О чем я думал тогда, в те дни, когда загнивал в своей норе? А о чем можно думать, когда ты вдребезги пьян? Была только жалость к себе и боль, которой отзывалось в душе людское осуждение; еще я представлял, как люди шепчутся обо мне на рыночной площади, а в голове моей бродила сентиментальная мысль о самоубийстве. Я почти ни о чем не думал; словно животное, пребывающее в непроницаемой тьме тамо-гуны, я находился в состоянии какого-то отупения, сплавленного с душевной болью, и большую часть суток просто спал.

Мне кажется, я также был потрясен тем, какой удар нанесла мне Майя, как она превратила меня, всеми уважаемого человека, в ничто. Я считал себя очень религиозным человеком и важным лицом в храме. Никому и в голову не могло прийти, что я способен пасть и пойти ко дну. Как же это могло случиться?

Я только и знал, что сокрушался о том, что это случилось, и из-за этого утратил уверенность в себе, необходимую для смирения и исправления себя. Я мог бы смирить себя и появиться на людях, мог бы перенести все стойко и мужественно. Я знал, что попытки исправить себя благотворны, что они очищают человека. Я мог бы снести насмешки, людское презрение и высокомерные взгляды. Я мог бы примириться даже с добрым отношением ко мне некоторых людей. Но во мне жил страх, я думал: «К чему исправлять и очищать себя, если Майя может вновь заставить меня упасть, если пожелает?» Зачем подниматься, если Майя может сокрушить тебя?

Я не знаю, хорошо это или плохо, то, что я начал размышлять о прошлом и попытался разобраться во всем.

Я пишу это на исходе первого, благополучно завершившегося дня пути. Когда я иду, то не обращаю внимания на людей, на деревья и дорогу, однако сегодня я вдруг разговорился со сборщиком пошлины. Я поведал ему о своем желании быть последователем Господа Чайтаньи и рассказал о величии Господа. Он очень сочувственно отнесся к моим словам.

Я забочусь о своем теле и прошу его о содействии; я удовлетворяю голод и даю телу отдых, при этом прошу его не требовать слишком многого. Мы идем домой.

В моей голове вертятся и вертятся слова мантры Харе Кришна. Огромное утешение я нахожу также в пении мантры «Кришна Кришна Кришна хе!» Я уверен, что если бы больше взывал к Господу, то легко бы преодолел все трудности.

Я не лезу из кожи, стараясь разобраться во всем. Пусть Сам Кришна явит моему умственному взору то, что я, по Его мнению, должен знать. Утро переходит в день, а день – в вечер, а я шагаю по дороге и прошу Его даровать мне более ясное понимание вещей, чтобы я мог вести жизнь, более достойную для подношения Ему.

Пусть мне откроется, как мне заставить себя предаться Кришне. И пусть я лучше пойму, как бороться с искушением и почему мне недостает веры в себя. Я хочу быть уверенным в том, что Кришна спасет меня, если я попаду в беду. Даже если я вновь паду жертвой Майи – чего, я надеюсь, больше никогда не случится, – я должен быть уверен, что смогу подняться. Жизнь требует от нас способности к выживанию и веры в непреходящее милосердие Господа.

Дата добавления: 2015-07-25