Глава 22. Кто-то однажды спросил Ошо, моего духовного мастера, как человеку избежать в жизни ям

Ямы

Кто-то однажды спросил Ошо, моего духовного мастера, как человеку избежать в жизни ям (ловушек, приносящих боль и страдания). Он ответил, что это невозможно. Если даже мы попытаемся сделать это, то ямы будут следовать за нами. Ямы — это для нас просто возможности расти. Чтобы не было ям, человек должен быть просветленным. Весь секрет просветления, сказал он, состоит в том, чтобы уметь избегать их. Если бы после просветления мы все еще падали в ямы, в просветлении не было бы большого смысла Да, прибавляет он, если мы развиваем понимание и сострадание к собственному поведению и поведению других, любовь течет. В переводе на язык подхода, который, я здесь представляю, это означает: знать о поведении и чувствах Эмоционального Ребенка. С таким видением мы гораздо более способны выбирать и избегать ям, или выбираться из них быстрее, если все-таки падаем

Ранее мы увидели, что если мы знакомы с собственным непроизвольным повторением и тем, что за ним стоит, наше поведение становится немного более предсказуемым. Мы падаем в одни и те же ямы, чтобы разрешить какой-то аспект ранней травмы детства, которая была бессознательной. Но есть другой образ видения для понимания ям, который я нахожу очень ценным. Во время психиатрической практики я много читал о психологии развития. Работы двух психологов развития, Эрика Эриксона и Маргарет Малер, тронули меня особенно глубоко. Поначалу я думал опустить этот материал и не включать в книгу, потому что мне казалось наглостью пытаться обсуждать его так же подробно, как и другие темы. Но затем я передумал. Этот материал помог мне. И мой опыт говорит, что, когда мы работаем над собой, мы должны принимать психологические концепции в очень простых терминах.

Эрик Эриксон разделил человеческую жизнь на семь стадий. Я упомяну здесь только первые три, остальные из них вытекают. Самую раннюю стадию он называет «первичным доверием против недоверия», или временем раннего связывания с матерью. Вторая стадия, которую он называет «автономией против стыда и сомнения», охватывает период отделения от матери и открытия мира. И третья — «инициатива против чувства вины» — это период детства, когда мы начинаем устанавливать собственную тождественность. Если опека, которую мы получаем в этих стадиях, — любящая, чувствительная и поддерживающая, мы движемся в левую сторону этих определений (доверие, автономия, инициатива). Если это не так, в нас развиваются недоверие, стыд, сомнение и чувство вины.

Наблюдая игру детей, британский психолог Маргарет Малер сделала некоторые наблюдения об эмоциональном развитии человека, которые перекликаются с наблюдениями Эриксона. Их работы теперь приняты в психологии как основы. По существу, она открыла, что очень маленькие дети переживают три периода: один, в котором они живут в собственном мире (аутическая фаза), второй, когда они глубоко связаны с матерью (симбиотическая фаза), и последний, когда они постепенно становятся независимыми и уникальными (отделение и индивидуация). Категории Малер — это своего рода утопия психологии развития. Было бы почти чудом, если бы ребенок получил безусловную любовь в период связывания, за которым следовал бы период глубокой поддержки и руководства в нахождении себя. Шрамы, которые мы вынесли из того, что наши потребности во время фаз развития не были удовлетворены, проявляются в нашей жизни и сегодня.

Во-первых, недостаток здорового связывания с матерью (или отцом, если он заменял мать) во время симбиотического периода оставляет нас с глубоким чувством недоверия к близости и еще более глубоким голодом по доброй и безусловной привязанности, которой нам не хватало. Мы можем справляться с этим недоверием и голодом либо путем отчаянных поисков близости, либо становясь требовательными и контролирующими, либо уходя из ситуаций, приглашающих близость. Более того, если наше первичное связывание было нездоровым, это не значит, что его не было. Оно было, но с негативными силами и энергиями. Чтобы понять страх любви, мы должны понять, с чем произошло наше первичное связывание.

Во-вторых, если стадия отделения не поддерживается и не поощряется, в нас развивается первичное чувство стыда и сомнения в собственной способности справляться с жизнью. У нас нет ощущения того, кто мы такие..Мы остаемся в глубокой жажде найти себя и открыть» уверенность в себе, которых никогда не могли найти раньше. Более того, мы можем интерпретировать любовь как препятствие к тому, чтобы быть собой, и не хотим быть открытыми, пока сначала не наймем себя. Найти себя становится нашим первым приоритетом, и мы постоянно подозреваем, что кто-то отнимет у нас эту возможность. Ведь так однажды уже случилось.

Открытие Малер и Эриксона явилось для меня золотой находкой. Они подтверждали большую часть моих глубоких внутренних чувств и объясняли многое из моих опытов в отношениях — не только любовных, но и со всеми людьми. Они помогли понять, почему во мне было столько стыда и сомнений, почему так сильно было стремление «найти себя», почему в глубине я чувствовал, что женщины не хотят ничего другого, кроме как контролировать меня и мной владеть, и почему я ненавидел, когда кто-то мне говорил, что делать.

Немного знаний о стадиях Малер и Эриксона раскрывают загадку о том, почему мы становимся зависимыми и антизависимыми. Если в отношениях мы выступаем в роли Зависимого, это значит, что наш Эмоциональный Ребенок проигрывает симбиотическую жажду. Страх одиночества в большой мере отражает недостаток позитивного связывания. Как мы можем отделиться от того, чего у нас никогда не было? Один из первых шагов в исцелении включает в себя полное понимание и принятие симбиотического голода. Обычно мы так эффективно прикрываем этот голод компенсациями, что не осознаем, насколько он силен. Я знаю из собственного опыта и бесчисленных опытов других, что самый закоренелый Антизависимый тоже испытывает симбиотический голод. Он или она просто его отрицает. Таким образом, очевидно, что в отношениях почти всегда есть два Эмоциональных Ребенка, каждый из которых хочет безусловной любви.

Антизависимость — это не что иное, как наш Эмоциональный Ребенок, проигрывающий жажду поддержки и безусловной любви на этапе отделения. Точно так же, как мы должны осознать симбиотический голод, мы должны осознать свою страсть к отделению и нахождению себя. В Антизависимом жажда найти себя сильнее жажды связывания, потому что он интуитивно чувствует, что, пока не станет собой, ему нечем поделиться. Если, став взрослыми, мы формируем симбиотическое связывание с другим, прежде чем достигаем чувства владения собой и жизнью, мы просто повторяем негативное связывание детства. Мы теряем себя ради «любви». Так как большинство из нас никогда не завершает важной стадии отделения в детстве, нам приходится проживать ее, став взрослыми.

Эллен Баден в книге «В поисках мистической половины» применяет стадии Малер к работе с пониманием отношений. Одна из ее идей состоит в том, что, когда мы понимаем стадии Малер, они объясняют, почему так легко и так часто случается, что отношения становятся сухими, тусклыми и застывшими. Поскольку мы так глубоко нуждаемся в связывании, легко застрять в негативном симбиозе с другим. Период медового месяца любых отношений — это обычно только фантазия о симбиозе, пока опирающаяся на блаженное неведение. Оно длится некоторое время, и это чудесный опыт, похожий на наркотик, но всегда недолговечный. Когда я вижу свадьбу, во мне возникает образ, что вместо церковных колокольчиков на ней должна звучать песня, начинающаяся словами: «Вот начинается симбиоз, но берегитесь хаоса, который начнется, когда один из вас захочет отделиться». Как только стремление к отделению возникает в одном или обоих, уютная созависимость кончается. Или оба пытаются сохранить симбиоз путем полного отрицания и самообмана.

Оле и Эрика поженились молодыми, и когда мы впервые их увидели, они были вместе пятнадцать лет. Она хотела пройти наш семинар, потому что Оле больше не был к ней так внимателен, как когда-то. Он хотел больше времени уделять семинарам для мужчин, экскурсиям на природу с друзьями или в одиночестве. Эрика была в ужасе, потому что все стало по-другому, и каждый раз, когда он уезжал, она испытывала страх, что он не вернется. Оле был раздражен тем, что она так недружелюбна и поднимает такой шум вокруг его желаний исследовать себя по-новому. Часто бывает так, что двое людей начинают отношения в симбиозе, но затем один хочет отделиться и исследовать себя, тогда как другой хочет оставаться в симбиозе. Борьба происходит потому, что тот, кто хочет отделиться, ждет разрешения сделать это без отвержения или наказания. Именно этого он или она хотели в детстве. Того, кто хочет оставаться в симбиозе, охватывает ужас, что другой не вернется, если разрешить ему отделиться. И он(а) видит в потребностях другого в отделении и исследовании себя только бегство от «близости».

Одним из способов, которыми мы можем наблюдать деликатную игру симбиоза и отделения, является распознавание негативных соглашений, которые мы формируем. Это явление, которое Холл и Сидра Стоун назвали негативными «образцами связывания» в книге «Приветствуя друг друга». Они описывают роли, которые нам хочется принять, чтобы обеспечить себе защищенность и предсказуемость. Например, один принимает роль ребенка, другой — родителя, один становится студентом, другой — учителем, один — сильный и контролирующий, другой — слабый и подчиненный. Один становится опекуном, другой регрессирует и превращается в беспомощного ребенка, о котором заботятся. Или один — ответственный и серьезный, другой — безответственный и беззаботный. Это явление преобладает в любовных отношениях, но также случается и в других значительных отношениях — с родителями, детьми, друзьями, коллегами по работе и авторитетными людьми. Бессознательно мы заключаем взаимную сделку с другим, чтобы создать ситуацию, которая цементирует статус-кво, — по крайней мере, на время. Компромисс включает в себя открытое или косвенное соглашение не делать ничего такого, что приведет к возмущению в созданной структуре.

Мы формируем свои роли спонтанно и бессознательно. Но часто можно отследить их корни до какой-то формы, симбиотически связывавшей нас в детстве. Мы можем принять роль родителя или ребенка. В роли ребенка мы перемежаемся между симбиотической ролью послушного ребенка и отделяющейся ролью бунтующего ребенка. Мы можем начать с послушания и подавленности, непременно угождая другому, чтобы получить желаемые внимание и заботу. Но затем нам надоедает быть такими милыми, и мы набираемся немного храбрости и начинаем бунтовать. Это продолжается, пока мы не пугаемся и не возвращаемся снова к роли милого ребенка. Бунтуем мы или остаемся послушными, мы все еще в роли регрессировавшего ребенка. Нам нужен другой человек, принимающий роль родителя, чтобы проиграть свои модели поведения. Мы также можем принять роль родителя. Тогда мы начинаем как отдающий, заботливый родитель, но за этой заботой стоит контроль. Когда мы не получаем того, чего хотим, мы становимся отвергающими. Вскоре мы начинаем чувствовать себя виноватыми и возвращаемся к заботливости. И круг продолжается.

Когда мы находимся в негласном соглашении, может пройти некоторое время, прежде чем мы его осознаем. Часто один из партнеров начинает накапливать обиду, и развивается конфликт. Без распознания соглашения, как бы то ни было, эти конфликты могут тянуться годами и становиться более и более горькими и болезненными для обоих. Роли сковывают рост и разрушают отношения, если не выносятся в осознанность. Часто бывает так, что один из партнеров чувствует подавление и вырывается — либо начиная новый роман, либо выходя из отношений. Проблема с нашими соглашениями не в том, что они существуют. Мы нуждаемся в проигрывании того, что не закончили в детстве. Важно заметить, что это только игры нашего Эмоционального Ребенка Тогда автоматическое поведение освещается осознанностью.

У меня есть друг, которого я знаю много лет. У него был сценарий, по которому он становился отдающим заботливым родителем с каждой своей женщиной. У него чудесное чуткое сердце, но его любовные истории всегда кончаются болезненным расставанием. Рано или поздно его женщины начинают чувствовать потребность найти себя и расти и не могут этого сделать, не разорвав отношений. В конце концов, они набираются храбрости, чтобы выйти из роли ребенка и столкнуться со страхом стоять на собственных ногах. Но из-за того, что мой друг не работал с собственным глубоко укорененным страхом брошенности, он продолжал повторять свою модель и формировать негласное соглашение с каждой новой партнершей. Три года назад он осознал, что проигрывает бессознательные роли, и начал углубляться в собственного Эмоционального Ребенка. В его нынешних отношениях появилось совершенно новое качество.

У меня есть еще один друг, образец которого — безответственное и детское поведение с близкими друзьями и женщинами. Он так мил и обаятелен, что друзья и партнерши в отношениях легко соскальзывают в роль потакания и бесконечного прощения ему недостатка решимости и ответственности. Друзья жалуются на него друг другу и испытывают гнев на то, как он их подвел в одном случае или заставил платить по своим счетам в другом, но ничего не меняется. Ни он, ни его друзья не смотрели достаточно глубоко в корни этого соглашения. Его друзьям (в числе которых был я) нужно было посмотреть внимательно на то, что их роль «спасателей» была выражением их собственных страхов. В моем случае, я сталкивался с собственным ужасом перед тем, чтобы принять ответственность в жизни. Я справлялся с этим страхом, становясь чрезмерно ответственным, но это было только другой стороной той же самой компенсации. Мне также пришлось чувствовать свои страхи отвержения, вины и неодобрения, когда я перестал играть в отдающего родителя и начал устанавливать пределы. Наш друг исследовал, как его автоматическое поведение отражало ребенка, жаждущего безусловной заботы и страшащегося вырасти и стать взрослым.

Наш бессознательный симбиоз очень глубок и тонок. Многие из наших нынешних отношений отражают какие-то соглашения детства, которых мы, может быть, даже не осознаем. Когда я внимательно смотрю на собственные отношения, то нахожу, что формировал соглашения почти с каждым, с кем у меня была более чем поверхностная связь. Приведу несколько примеров. Я регулярно играю в теннис с другом, который играет лучше меня. Я замечаю, что мы вошли в соглашение, что он выигрывает, а я проигрываю. Если посмотреть глубже, я осознаю, что ситуация в точности копирует мои отношения со старшим братом. Даже если мы яростно соревновались, частью нашего связывания было, что он выигрывает, а я проигрываю. Иногда я выигрывал, но при этом чувствовал, что моя победа тревожит какой-то основной вселенский закон, и хотел как можно скорее убедиться, что все возвращается в рамки старого соглашения. Я боготворил его, и его любовь была гораздо важнее, чем мой выигрыш.

В отношениях с Аманой мы оба все время входим в роли ребенка и родителя. Если мы делаем это бессознательно, то довольно скоро можем все же признать и увидеть, что мы делаем и чувствуем, и что за этим стоит. Мы исследовали себя и свою динамику достаточно глубоко, чтобы каждый мог чувствовать, когда его захватывает одна из этих ролей. Когда роли сознательны, они действительно могут быть источником глубокого энергетического питания. Естественно и красиво осознанно быть друг для друга родителем или уязвимым ребенком.

В каждом есть естественная и здоровая потребность в слиянии и отделении. В отношениях иногда эта потребность возникает в разное время и в разных формах. Вместе с возникающим в ком-то из двоих желанием отделения на поверхность выходят страхи брошенности. Когда кто-то из пары хочет слияния, являются страхи близости. Другие редко поступают так, как хочется нам. Каждый раз, когда они не такие, как нам хочется, вдребезги разбивается наша симбиотическая мечта Всегда, когда мы чувствуем, что другой цепляется за нас или требователен, мы чувствуем, что наша привилегия найти себя оказывается под угрозой. Как только мы достигаем некоторого понимания происходящего, мы учимся искусству не падать в ямы.

Дата добавления: 2015-07-25