Розенгольц: — Да.

Вышинский: — С этой группой прямую и непосредственную связь держал кто?

Розенгольц: — Крестинский.

Вышинский: — Следовательно, он в известной мере как член блока организует деятельность этой группы. Так я понимаю?

Розенгольц: — Понятно.

Вышинский: — Следовательно, ему в этом деле принадлежит одна из ведущих ролей?

Розенгольц: — Он все время торопил Тухачевского...

Вышинский: — И когда вы на предварительном следствии говорили, что Крестинский после ареста Ягоды или даже раньше — после ареста Пятакова — особенно остро ставил вопрос перед Тухачевским, то это так и было в действительности? Это характеризует энергию, какую развивал тогда Крестинский в этом вопросе?

Розенгольц: — Я не хочу и не имею оснований специально выделять Крестинского...

Вышинский: — Вы — нет, а у меня есть основания. Я вас спрашиваю как человека, который вместе с Крестинским организовывал этот черный заговор... Подсудимый Розенгольц, продолжайте.

Розенгольц: — Момент, на котором я остановился, это совещание, которое было с Тухачевским. Оно было в конце марта. Крестинский на очной ставке внес поправку, что оно было в начале апреля, но это разногласие несущественное. Было совещание с Тухачевским.

Вышинский: — Где было это совещание?

Розенгольц: — У меня на квартире.

Вышинский: — У вас на квартире совещание с кем?

Розенгольц: — С Тухачевским и Крестинским.

Вышинский: — Когда было совещание, дайте точную дату.

Розенгольц: Это было в конце марта 1937 года.

Вышинский: Дальше.

Розенгольц: На этом совещании Тухачевский сообщил, что он твердо рассчитывает на возможность переворота, и указывал срок, полагая, что до 15 мая, в первой половине мая, ему удастся этот военный переворот осуществить.

Вышинский: — В чем заключался план этого контрреволюционного выступления?

Розенгольц: — Тут у Тухачевского был ряд вариантов. Один из вариантов, на который он наиболее сильно рассчитывал, — это возможность для группы военных, его сторонников, собраться у него на квартире под каким-нибудь предлогом, проникнуть в Кремль, захватить кремлевскую телефонную станцию и убить руководителей партии и правительства.

Вышинский: — Это был его план или был ваш общий план?

Розенгольц: — Мы этот план его не обсуждали. Он просто сообщил нам его как один из вариантов, на который он возлагает большие надежды... Тут же встал вопрос о террористическом акте в отношении Председателя Совнаркома Молотова.

Вышинский: — Обвиняемый Крестинский, обсуждали вы вопрос о террористическом акте против Вячеслава Михайловича Молотова?

Крестинский: — Мы обсуждали с ним вопрос иначе — в более широком разрезе...

Вышинский: — Против кого именно?

Крестинский: — Имелись в виду Сталин, Молотов и Каганович, но специально террористического акта в отношении Молотова в деталях мы не обсуждали...

Вышинский: — Значит, Тухачевский заявил, что в первой половине мая он поднимет восстание?

Крестииский: — Да, он это заявил.

Вышинский: — Что вы скажете о ваших встречах с Гамарником?

Розенгольц: — Я подтверждаю те показания, которые я давал на предварительном следствии.

Вышинский: — Какие именно?

Розенгольц: — Относительно Гамарника основным моментом является то, что Гамарник сообщил о своем предположении, по-видимому, согласованном с Тухачевским, о возможности захвата здания Наркомвнудела во время военного переворота. Причем Гамарник предполагал, что это нападение осуществится какой-нибудь войсковой частью непосредственно под его руководством, полагая, что он в достаточной мере пользуется партийным, политическим авторитетом в войсковых частях. Он рассчитывал, что в этом деле ему должны помочь некоторые из командиров, особенно лихих.

Вышинский: — Значит, кроме того, что Тухачевский вас посвящал в план своего преступного заговора, вас также посвящал в этот план и Гамарник?

Дата добавления: 2015-07-19