Булавин

Среди домовитых, верных и преданных государю и родине казаков на Дону было много и всякого сброда, казаков только по названию, недавно пришедших на Дон из России. Еще не устроившиеся, не поселившиеся ни в каком юрте, буйной и шумной ватагой шатались они по войску, ища наживы или добычи. Если не было похода, они работали, торговали, но как только заводились у них деньги, они их пропивали. Как всегда, казаки принимали к себе всякого, кто веровал в Христа, кто просил у них защиты от утеснителей.

В 1675 году от казаков потребовали, чтобы они выдали нескольких людей, обвинявшихся в разбоях и бежавших на Дон. Казаки отвечали: "Мы никогда не выдавали людей с Дона; Дон только и держится пришлыми людьми. Если мы станем выдавать, то и весь Дон разойдется. Каждый будет искать другого пристанища".

Тогда в 1682 году было издано запрещение казакам принимать свободных и помещичьих людей. По войсковой границе поставили пропускные посты и стали осматривать идущих в войско людей. Но, тем не менее, люди продолжали идти на Дон из России. Когда началось в Москве преследование людей старой веры, преследование за бороды и ношение старинного платья, все больше и больше стало бежать народа на Дон. Окрестные помещики жаловались, что у них не хватает крестьян для обработки полей, что они не могут выполнять правильно службу, так как люди от них уходят в казаки.

В 1703 году на Дон были присланы из Москвы чиновники Для переписи казаков. Они же обязывали подпиской станичных атаманов не принимать больше беглых людей. Казаки просили оставить хотя бы тех, которые пришли на Дон в 1695 году. Им в этом было отказано, а на Дон прислан был воевода для уничтожения вновь построенных по речке Айдару городков. Все это произвело в верховьях Дона смуту. Казаки были недовольны приказами и нехотя исполняли царскую волю.

В 1701 году за соль стали брать налог. Но налог этот не касался казаков. У казаков были свои солеварни в Бахмутском городке. Против них стоял Изюмский полк малороссийских казаков. Полковник этого полка стал притеснять казаков, требовать с них налог за солеварни. Между изюмскими казаками и донцами произошла из-за этого ссора. Бывший в Бахмутском городке станичным атаманом Кондратий Булавин горячо заступился за казаков. Когда Изюмскому полку было приказано отобрать в казну Бахмутские солеварни, Булавин их не отдал, собрал казаков и разорил угодья Изюмского полка. Началась открытая война между изюмцами и донцами.

И вот, из-за этой борьбы с изюмцами разгорелось на Дону настоящее восстание. Атаман Максимов поддерживал Булавина, говоря, что он творит правое дело, и в то же время отписывал о нем в Москву. Из Москвы прислали воеводу с наказом отобрать в казну спорные солеварни. Тогда Булавин отправился в верховья Дона, на Хопер, и там стал поднимать казаков вступиться за свои права.

В это время на Хопре стоял воевода князь Долгорукий с бригадой пехоты. Войска его были разделены на маленькие отряды. Эти отряды стояли по станицам, и офицеры их были заняты переписью беглых людей.

Казаки были возбуждены против воеводы и его офицеров, пьянствовавших и безобразивших по станицам. В станицах шумели смутьяны, подговаривая перебить русских офицеров. В это время среди них появился Булавин. Он уже снесся с атаманом Максимовым, и Максимов, явно помогая князю Долгорукому, тайно содействовал Булавину.

И вот, к Булавину начали сходиться "голутвенные" казаки, беглые крестьяне, стрельцы, бежавшие из Москвы. Образовалась шайка отчаянных людей, среди которых было много преступников, приговоренных в Москве к смертной казни. Глухой темною ночью, осенью 1707 года, Булавин подкрался к Шульгинскому городку, убил там князя Долгорукого, 10 офицеров и около 1000 человек стрельцов. После этого злодейства Булавин стал во главе 20000 беглых людей и пошел с ними по Дону. Народ собрался безлошадный, большинство не имело и оружия, одеты были плохо. Булавин знал, что на Дону, если посулить добычу, дадут и коней, и оружие, и одежду. Он вел свою вольницу, уверенный в успехе. И, действительно, атаман старого Боровского городка встретил Булавина с хлебом, вином и медом и принимал его в станичной избе. У Булавина составилась и старшина, казак Лоскут назывался полковником, он был из России, пришелец из Валуйки; ходил в разбоях еще с Разиным. Это был человек привычный ко всякому кровопролитию; были и другие опытные разбойники.

-- Заколыхали вы всем государством, -- говорил Булавину Боровской атаман, -- что вам делать, если придут войска из Руси; тогда и сами пропадете, и нам пропасть.

-- Не бойтесь, -- отвечал Булавин, -- начал я дело не просто; был я в Астрахани и в Запорожье и на Тереке. Астраханцы, запорожцы и терчане все мне присягу дали, что они помогут мне. А теперь мы пойдем по казачьим городкам и будем к себе казаков приворачивать, а которые к нам не пойдут, таких мы, назад вернувшись, будем жечь и резать. Пойдем мы и на Украину, наберем коней, оружия, одежды. А затем возьмем Азов и Таганрог, освободим ссыльных и каторжных, а на весну пойдем на Воронеж и на Москву.

Лоскут ободрил Булавина.

-- Не бойся, -- сказал он, -- я -- прямой Стенька Разин. Но не как тот Стенька без ума голову потерял. Я вас поведу.

И, действительно, Булавин переписывался с атаманом запорожских казаков, гетманом Мазепой, который изменил царю Петру и вошел в сношения со шведским королем Карлом XII. Булавин знал, что в Черкасске и Азове придонские казаки недовольны тем, что на море стоит царский государственный флот, а не их вольные челны, и что нельзя им больше "охотниками" гулять по синему морю и разбивать "бусы-корабли"... Он готовил мятеж более страшный, нежели был у Разина.

Боровская станица передалась Булавину. За нею начали сдаваться и еще некоторые донские городки, но по Дону казаки не желали слушать самозванного атамана. Зимою по Хопру, Медведице, Бузулуку и Донцу все казаки признавали только одного атамана -- Кондратия Булавина. Но особенно верили ему раскольники, которые сотнями бежали из Москвы.

В Черкасске казаки волновались и шумели. Среди казаков раздавались голоса:

-- А ведь за правое дело идет Булавин. Он не мятежник, он стоит лишь за то, чтобы все было, как было. Наш Азов московские люди у нас взяли, теперь мы не можем гулять по морю, как раньше. Теперь бреют бороды и в солдаты пишут стрельцов -- доберутся и до нас.

Булавин эту зиму провел на Днепре. Решительно и быстро Действовал царь, в разгар шведской войны собирая против Булавина большое войско, но не менее решителен был и Булавин. Он объявил гетману Мазепе, что Донское войско отложилось от Москвы, получил подкрепление в 3000 запорожских казаков, и, ранней весною 1708 года, явился перед Черкасском. К нему навстречу вышел атаман Максимов. Брат шел на брата. Отчаянно боролись верные царю казаки, но Булавин взял их силою и атаман отступил к Черкасеку.

Булавин шел за ними по пятам. По его пути станицы примыкали к бунтовщику и войско его становилось все больше, сильнее и многолюднее. Средняя и Нижнерыковские станицы первые из черкасских станиц передались мятежнику, открыли ему ворота Черкасского городка и булавинцы ворвались в Черкасск. Они изрубили караулы, шумной толпою рассеялись по городу; войсковому атаману Максимову и четырем старшинам отрубили головы, пятому же старшине, Ефрему Петрову, тому самому, который привез войску из Москвы клейноды, накинули на шею веревку и задушили.

Булавин сейчас же собрал круг, и круг, составленный из преданных ему казаков, избрал его войсковым атаманом.

В это время, по приказу государеву, весьма поспешно, делая двойные переходы, шли войска, посланные против Булавина. Число их доходило до 20000. Вел их гвардии полковник князь Долгорукий, брат убитого Булавиным.

Булавин отправил навстречу войскам Петра 15000 бунтовщиков под начальством Лучко Хохлача.

Мятежники дрались робко. Они чуяли неправду за собой, чуяли мерзость своего поступка. Царские войска их легко рассеяли. Булавин находился в Черкасске, но положение его было непрочное. При первых же известиях о поражении его войска казаки толпами стали уходить от него. Шли в свои станицы, шли и к Долгорукому на помощь. Несколько благоразумных казаков собрались вместе, избрали себе атаманом старшину Илью Зерщикова и решили взять Булавина и отдать его московскому войску. 7-го июля, ночью, они ворвались в Черкасск и напали на дом атамана. Булавин с несколькими преданными ему казаками отчаянно защищался. Он понимал, что его дело погибло, настали последние минуты жизни. Собственноручно он убил двух казаков, хотевших ворваться в избу. Никто не смел подойти близко к его маленькому домику. Привезли пушки, и ядра начали разрушать его. Кругом таскали хворост, собираясь сжечь Булавина живьем. Все его покинули. Он один метался по горнице, ища спасения. Но спасения не было, и Булавин застрелил себя сам из пистолета.

Когда известие об этом дошло до Петра, Петр приказал отслужить молебен, стрелять в знак радости из ружей и пушек, всем казакам, бывшим в отряде Долгорукого пожаловал жалованье, а атаманам Извалову и Федосееву выдал по сто рублей.

На место Булавина войсковым атаманом государь приказал избрать Петра Ромазанова. Это был первый атаман, избранный казаками войска и утвержденный в звании государем Российским. С 1708 года войсковые атаманы на атаманство сажаются уже по воле царя.

Долгорукий продолжал усмирение Дона. Большинство мятежников быстро сдавалось при приближении войска. Среди них почти не было казаков. Это был тот пришлый сброд, те толпы распущенных, ленивых крестьян, которые легко было замутить, поднять, но которые также легко и сдавались. Лишь небольшая партия казаков с атаманом Некрасовым ни за что не желала покориться. Она перешла турецкую границу и просила султана принять их к себе. Султан отвел им место для поселения. Некрасовцы участвовали потом во многих войнах султана и считались храбрейшей конницей в Турции.

Дети, внуки и правнуки их живы и до сих пор и носят название некрасовцев. Они все живут по старой вере, в чистоте сохранили свои казачьи обычаи и русский язык. Во время последней турецкой войны они были гребцами на лодке, перевозившей государя через Дунай. Большинство из них занимается извозным промыслом в городах Турции, Болгарии и Сербии.

Так кончился мятеж Булавина, всколыхнувший все войско Донское. Много низкой подлости и гадкого расчета было в этом движении. Молодая Россия вела тяжелую войну со шведами. Все войска были заняты отражением врага внешнего, который был уже на русской земле. К бунту пристали все недовольные. Войско Булавина достигало нескольких десятков тысяч, оно было вооружено, руководили им опытные казаки. И, тем не менее, князь Долгорукий менее чем в год подавил волнение, захватившее весь юг России.

Казаки были недовольны новыми распоряжениями. Особенно стесняло их то, что Азов был занят русским государственным флотом. От них как бы отняли то море, владеть которым они привыкли многие сотни лет. Они думали возмущением вернуть себе прежнее значение на море, вернуть прежнюю самостоятельность, вольность Донского войска...

После возмущения они потеряли право избирать себе атамана. Вскоре последовал и еще ряд приказов, сильно изменивших старое вольное устройство Донского войска.

Булавин думал приобрести славу войску Донскому, но дал ему только бесславие и позор. Он был хуже Разина. Разин был разбойник, был гулебщик, охотник, был старый вольный казак. Идя против царских войск, он шел не против царя, а против бояр. Да и шел против них он под влиянием вина. Трезвый он нашел бы другое место для набегов.

Булавин восстал против царя! Этого на Дону никогда не бывало. Из-за мелкой, личной обиды он поверг войско Донское в великий позор. 17 тысяч казненных помощников его лягут на его совесть. И умер он подлой смертью -- смертью самоубийцы.

Булавин хотел дать войску славу, а дал ему бесславие! Он лишил донцов возможности участвовать в величайших и славнейших победах России. Казаки не были в Полтавской битве 27 июня 1709 года. Они опоздали к ней, и виною тому -- Булавин.

А ведь Булавин желал пользы войску... Но он не понял, что сыну нельзя восставать на мать, а Тихий Дон, искони русский, не мог и не должен был идти против России. Слава донская так тесно связана со славою русскою, что донцы всеми силами должны отстаивать славу, величие и неприкосновенность России и ее Государя. И, как мы увидим дальше, донцы поняли это. Бок о бок, стремя к стремени сражаясь с русскими полками, они в вековую славу русских знамен вплели имена своих донских генералов, полковников, офицеров и казаков.

Дата добавления: 2015-07-16