|
Читайте также: |
— Баба, что с нее возьмешь... — уныло поддакнул Гдынь, облокачиваясь
на плетень. На всякий случай — с противоположной от корчмы стороны, чтобы при
виде разгневанной ведьмы быстренько за ним укрыться.
Друзья постояли еще немного, посудачили, опасливо косясь на
распахнутую дверь, но вернуться в корчму так и не решились. Как, впрочем, и
разойтись по домам...
* * *
Перекусив и остынув в холодном полумраке погреба, я успокоилась и
даже похихикала над незадачливыми «жалелыциками». Вот халявщики! Нет бы честно
сказать: мол, так и так, посреди близлежащего озера имеет место некая звуковая
аномалия, от коей мы хотели бы избавиться путем найма магистра практической
магии с последующей выплатой оному оговоренной суммы. Ибо я не имею дурной
привычки «заодно» обшаривать воющие по ночам острова. А помня плачевный опыт по
добыванию козлов — тем более. Может, там кто-нибудь по ночам бражку варит, а
староста шутки ради решил меня на местную пьянь натравить, чтобы зареклись
злоупотреблять?
А природа здесь действительно замечательная — напротив села
Пеструшка разливается до размеров небольшого озера, правда, мелкого и илистого,
но довольно внушительного. На том берегу темнеет еловый бор, им же сплошь зарос
пресловутый остров. В селе есть пара лавок, и, если я остановлюсь в Духовищах
на три-четыре денька, местный портной вполне успеет сшить мне новую куртку. По
такой жаре, правда, о ней даже думать противно, но надо. На днях я рассмотрела
старую куртку на свет и, обильно этот самый свет сквозь нее увидав, обратно уже
не надела, пожертвовав выгребной яме (нищие расценили бы подобное подаяние как
издевательство). Лето же в Белории очень коварное — сейчас зной, а через
полчаса дождь, так что без куртки никак.
Да и снадобья у меня подходили к концу, надо поспрашивать, нет ли в
округе травника, и закупиться. Некоторые эликсиры долго не хранятся, а стоят
довольно дорого, поэтому делают их только на заказ, и порой это отнимает не
меньше времени, чем пошив куртки. Конечно, кое-какие зелья я могу сварить и
сама, но за результат, честно признаюсь, не ручаюсь. Как и травник не поручится
за исход схватки с упырем, хотя оба мы гордо именуемся дипломированными магами.
Пока что мои вещи лежали в одной из клетушек «Драконьей берлоги», а
лошадь целеустремленно уминала овес в конюшне при этом сомнительном заведении,
и впрямь больше напоминавшем берлогу, чем постоялый двор — причем медвежью, ибо
за постой там драли три шкуры. Хорошо бы подыскать местечко подешевле, почище и
потише — скажем, хатку какой-нибудь одинокой бабки, желательно на отшибе и
возле самой реки, чтобы без помех загорать и купаться, а то и лодку у кого
снять. Но на остров назло не поплыву! Нашли дурочку...
Расплатившись с корчмарем (он сочувственно мне подмигнул: видимо,
жуликоватая компания и у него стояла поперек горла), я с неохотой окунулась в
еще усилившуюся жару. Солнце стояло в самом зените; казалось, если я задержусь
на одном месте, то рубашка задымится. Потеребив ворот и с трудом удержавшись от
искушения распустить шнуровку еще глубже, я побрела вдоль улицы, безуспешно
высматривая тенек. Даже собакам невмоготу было меня облаивать: они с таким
издыхающим видом распластались в пыли возле ворот, что приходилось их обходить
или перешагивать. Редкие прохожие косились на меня как на ненормальную — судя
по блестящему навершию крестовины, клинок в ножнах за спиной должен был
раскалиться добела, но на деле он приятно холодил лопатки.
Улица в точности повторяла береговую линию Пеструшки, плавно
изгибаясь то вправо, то влево. По одну сторону дороги стояли дома, по другую —
доходящие до самой воды огороды. Мелкие гребешки волн заманчиво искрились на
солнце. Я невероятным усилием воли заставила себя отвести взгляд от вожделенной
реки и начала высматривать портняжную лавку, мельком увиденную при въезде в
село. Сначала разберусь с делами, а там уж можно и искупаться. Как раз и
водичка прогреется.
Разморенный жарой портной даже не стал торговаться и лишь вяло
махнул рукой, когда я предложила сбросить пару кладней. Куда больше времени
заняло снятие мерки (мне даже не единожды казалось, что он сейчас так и заснет
с веревкой в руках, согнувшись над моей замеряемой талией и уткнувшись макушкой
мне в спину). Фасон я выбрала самый простой, облегающий, с капюшоном, попросив
мастера расположить серебряные заклепки на вороте под горло, локтях и тремя
полосами от них к кистям, чтобы защищали от чересчур близко подобравшейся
нежити. Далеко не вся она боится серебра, но удар в глаз шипастым локтем
испортит аппетит кому угодно. Портной пообещал управиться за пять дней, так что
я внесла задаток и отправилась искать себе более достойное жилье.
Увы, одинокие бабки со свободной жилплощадью все никак не
попадались. Я дошла почти до конца села, дальше дорога круто ныряла вниз,
истончаясь до избитой овечьими копытами тропки и теряясь в густых зарослях
тростника, далеко за которым голубела вода. Последний дом оказался избушкой
травника, о чем извещал нарисованный на двери знак — лист папоротника с
остро-лепестным цветком в центре.
По такой жаре взбираться на высокое крыльцо было выше моих сил (а
вдруг хозяина нет дома, потом еще и спускаться?! Ну уж нет...). Подойдя к нему
сбоку, я протянула руку и деликатно постучала по двери костяшками пальцев.
— Пошли вон, — мрачно и неприветливо отозвался молодой женский
голос. — Сто раз говорила — любисто-ками не торгую!
Несколько смутившись, я тем не менее повторила попытку наладить
знакомство. Внутри раздался приглушенный рык, и дверь распахнулась так резко,
что, стой я на крыльце, а не возле него, меня попросту смело бы в сторону.
Впрочем, на пороге возникло нечто настолько жуткое, что я сама, ощутив
небывалый прилив бодрости, с воплем отскочила на добрую сажень, споткнулась и
плюхнулась на пятую точку, не в силах отвести взгляд от духовищенской травницы.
А поглядеть было на что! Невысокий рост местной специалистки успешно
компенсировали стоящие дыбом волосы, больше напоминавшие вылепленные из грязи
сосульки. Половину безбрового, бугристо-алого лица с крупитчатыми вкраплениями
занимали огромные светло-зеленые глаза с темным ободком. Ноги чудища лаково
переливались синюшными разводами, а покрытые коростой руки сжимали огромный,
заляпанный кровью нож. Из одежды на травнице был только старенький,
латаный-перелетаный халатик, в талии перехваченный пояском другого цвета.
Я начала тихонечко отползать назад, надеясь свалиться с горочки и
затеряться в тростнике.
Тем временем хозяйка избушки смущенно кашлянула, нашарила глаза,
отлепила их, засунула в рот и смачно захрустела.
— Ой, девушка, извините, я думала, это опять те проходимцы...
Вольха?!
До меня запоздало дошло, что это всего лишь кружочки огурца с
прорезанными в середине дырочками. Я собрала остатки мужества и всмотрелась в
обнаружившиеся под овощами глаза сочного карего цвета.
— Велька?! Боги, что с тобой случилось?!
— Леший, совсем забыла... Заходи скорее, пока еще кто-нибудь не
увидел! — заторопилась травница, боязливо оглядываясь по сторонам. — Жара,
клиентов нет, ну я и решила слегка омолодиться. Никакой алхимии, все
исключительно натуральное — масочка с огурцами и малиной, яичный белок, крем из
голубики... не хочешь попробовать?
— А валерьяночки у тебя нет? — Я кое-как подперлась дрожащими ногами
и пошла обратно к крыльцу. Велька честно попыталась покраснеть, но дальше уж
некуда было.
— Просто так полчаса в намазанном виде стоять скучно, дай, думаю,
заодно борщ сварю, — смущенно пояснила она, бросая нож на стол рядом с
располовиненной свеколкой. — Увлеклась, а тут ты стучишь... погоди, сейчас я
все это смою и переоденусь!
Велька подхватила ведро с водой и скрылась за занавеской. Слышно
было, как она торопливо плещется и фыркает. Я тем временем разглядывала
небольшую, но очень уютную кухоньку, насквозь пропитанную щиплющим в носу
духом, знакомым мне еще по спецпрактикуму по травоведению. Вдоль стен тянулись
многочисленные полки с рядами разнокалиберных флаконов, склянок, деревянных
жбанов и берестяных туесков с готовыми снадобьями и отдельными их компонентами.
В центре, на круглой каменной плите, стоял непременный треножник с небольшим
котелком сверху. С потолка, исключительно в рекламных целях, свисало чучело
летучей мыши с растопыренными крыльями.
Отмытая и омоложенная Велька наконец вышла из-за занавески, на ходу
заплетая косу. Заклинание мгновенной сушки волос всегда получалось у нее
намного лучше, чем У меня, как и прочая бытовая магия. Я уж не говорю о
названиях тысяч растений, без труда хранившихся в ее памяти, а также об их
основных признаках и способах использования, которые я успешно позабыла через
год после окончания Школы Магов. Впрочем, каждому свое — Велька с таким же
уважением покосилась на мой меч.
Мы не виделись около двух лет, но моя бывшая однокурсница почти не
изменилась — те же густые каштановые кудри, задорная улыбка, пухленькая,
несмотря на все диетические ухищрения, фигурка и изумительно ровный загар,
которым Велька щеголяла с ранней весны и до поздней осени.
Травница разглядывала меня с не меньшим интересом и восторгом:
— Вольха, ты прекрасно выглядишь! И волосы какие длинные отрастила,
тебе очень идет... Как ты здесь оказалась?
— Собираю материал для диссертации. А ты что в Духовищах делаешь?
Тебя же вроде как в главную стар-минскую лечебницу распределили?
— А тебя — в королевский дворец, — хмыкнула Велька. — Не менее
престижное и не более качественное заведение, как выяснилось. Правда, я
продержалась дольше — целых три недели. Потом мне надоело выдавать подкрашенную
воду за эликсир для похудания, и я накапала туда слабительного... эффективность
зелья значительно повысилась, но клиенты почему-то остались недовольны, и мне
дали расчет. Где ты остановилась? В «Драконьей берлоге»?! Да ты что, там в
прошлом году какой-то маг из постояльцев клопогонный экзорцизм прочитал, так
клопы трехсаженной колонной вдоль улицы к лесу маршировали, а когда он уехал —
обратно! Немедленно перебирайся ко мне!
Я с преогромным удовольствием утвердила Вельку на должность
неуловимой бабки и отправилась за вещами и лошадью.
* * *
В ассортимент предоставляемых «Драконьей берлогой» услуг входили не
только клопы, но и «бесплатный» ломоть хлеба (включенный в стоимость ночлега по
тройной цене), а также собственно ночлег в отдельной комнатке с запирающейся
изнутри, но до того хлипкой дверью, что стучать в нее следовало с крайней
осторожностью. Гости победнее довольствовались общей комнатой, вповалку
укладываясь на полу. Зимой в ней горел камин, а увеселительную программу
обеспечивали заезжие гусляры и сказители, делясь гонораром с хозяином.
Сейчас народу в корчме было мало — по такой погоде даже в поле под
кустом не замерзнешь... если, конечно, боишься только мороза. За Мариной Падью
начинались официальные владения орков — Волчья Степь. Беда в том, что сами орки
об этом не знали и регулярно пересекали существующие только на карте границы
отнюдь не с туристической целью (и хорошо, если по доброте душевной оставляли
жертве своего уголовно наказуемого деяния хотя бы трусы). Легконогие степные
волки серебристо-песчаного цвета тоже проявляли повышенный интерес к экономным
путникам, рискнувшим обойтись кустами. «А чтоб тебе на Мариной Пади
заночевать!» — в сердцах говорили местные жители и, отправляясь туда пасти
коров, торопились вернуться до темноты. А уж что творилось за самой Падью...
Хозяин корчмы, больше для вида шуровавший по полу стертой до самой
палки метлой, вполуха прислушивался к беседе гнома неопределенного возраста и
профессии, обтрепанного старика-паломника, селянина из соседних Крюковичей, что
у восточного края Мариной Пади, тощего скупщика рыбы, жующего бесплатный
ломоть, и русоволосого парня, настраивающего лютню (толстую торговку с
глуповатым лицом, попеременно издававшую «охти, господи!» и «свят-свят!», можно
было не считать). Только что расплатившаяся ведьма заинтересованно остановилась
у порога, опустив на пол сумки.
—... а еще сказывают, — тем же таинственным тоном продолжал
селянин, — будто в полнолуние вылазит энтая баба из свово склепа и бродит по
округе, и ежели попадется ей кто навстречу — руки раскинет... — мужик наглядно
продемонстрировал широкий размах умертвия, заставив соседей отшатнуться, —
...обхватит и давай середку выгрызать, покуда одни сапоги не останутся!
Захват был не менее впечатляющ. В него совершенно случайно попала
неучтенная торговка, начавшая так истошно визжать и отбиваться, словно ее и в
самом деле пытались употребить в пишу.
—...грызла ручки ее, грызла ножки ее... — хорошо поставленным
баритоном пропел парень, аккомпанируя себе на лютне.
Увлекшийся рассказчик поспешил выпустить «жертву», но от оплеухи
увернуться не успел.
— А-а... — Гном презрительно махнул рукой. — Дедовы сказки. Нечего
темнотой по пустошам шастать, а рукастую бабу и поближе найти можно, дома на
печи...
Компания громко расхохоталась.
— Не скажите, юноша. — Старик степенно переплел руки на верхушке
клюки. Бородатый гном удивленно уставился на паломника, но тот, очевидно, был
подслеповат и ошибки так и не заметил. — Я пришел с юга, и там мне тоже
рассказывали байки о некоем — да простят меня дамы (старик сделал церемонный
жест в сторону длинноволосого лютниста) — кладбищенском гхырище, которое якобы
заволакивало припозднившихся путников к себе в могилу и обгладывало дочиста,
так что больше их никто никогда не видел...
Паломник говорил тихо и серьезно, поэтому его рассказ впечатлил
слушателей куда больше наглядной демонстрации крюковичанина. Повисла тяжелая
тишина. Скупщик увяз зубами в хлебе, баба торопливо перекрестилась, гном
скептически фыркнул, а парень, поразмыслив, выдавил из лютни низкий воющий
звук, заставивший всех подскочить и с руганью накинуться на юное дарование.
Ведьма подхватила сумки и вышла. Хозяин презрительно сплюнул на только что
«подметенный» пол. Чего только люди не придумают, языками не наплетут. Смех
один. Хвала богам, у них, в Духовищах, все спокойно... ну почти.
* * *
Подходя к конюшне, я привычно прислушалась, но все было тихо. То ли
Смолка в кои-то веки решила побыть покладистой лошадкой и не гоняться за
опрометчиво сунувшимся к ней в стойло конюхом, пока тот не оседлает балку под
крышей, то ли он там уже сидел, боясь шелохнуться или подать голос. У порога
лежала крупная собака, черная с рыжими подпалинами и обрубленным хвостом. В
отличие от прочих шавок от жары она как будто не страдала — пасть была плотно
сомкнута, а бока, кажется, вообще не шевелились.
Я в шутку посвистела. Собака подняла тупую морду с ушами-топориками
и уставилась на меня желтыми немигающими глазами. Враждебности, как, впрочем, и
дружелюбия в них не было, но мне почему-то стало не по себе.
— Эй, милейший, чей это пес? — окликнула я какого-то мужичка,
дремлющего сидя в узкой полоске тенька под стеной конюшни.
— Который? — Селянин лениво приподнял сползшую на глаза шляпу.
— Вон... — Я вернулась глазами к порогу и вздрогнула. Собака
исчезла. На пыльной земле осталось несколько крупных отпечатков лап и десяток
коротких шерстинок. — Леший, куда же она подевалась? Вот только что тут была!
Ладно, извините, что побеспокоила...
— Да ничего, от жары и не такое примерещится, — добродушно заметил
мужик, снова прячась под широкие соломенные поля. — Я вон давеча видал, как
корова по небу летела! Лежу я, значится, полем, что к северу за селом, потому
как идти уже мочи нет — у свояка на похоронах винцом домашним за его здоровье
угостился, ну и развезло чуток. Слышу — мычит откуда-то. Глядь на небо — летит,
родимая! Ногами перебирает, будто прям по воздуху скачет, а хвостом того,
направление задает... И к чему бы это, а? Может, знамение какое?
— Ага, что закусывать надо, — вполголоса буркнула я, заходя в
конюшню.
* * *
Пока я разбирала вещи и привязывала кобылу на полянке за домом
(Смолка с ехиднейшей мордой наблюдала за этим заранее обреченным на провал
мероприятием), Велька успела развести в котле какое-то зелье и теперь
сосредоточенно помешивала его дубовой лопаточкой, неотрывно глядя на
всплывающие со дна пузырьки. Снадобье тускло мерцало, отчего лицо склонившейся
над ним травницы казалось мертвенно-зеленым. Отвлекать подругу от этого
ответственного занятия очень не рекомендовалось, чтобы не пришлось, как на
восьмом курсе, с боевым кличем «Спасайся, кто может!» вылетать из густо
задымленной аудитории, под потолком которой ревело и шумно плескало крыльями
что-то незапланированное.
Так что я переоделась в легкие берестяные шлепки и вытащила из сумки
полотенце.
— Вель, я пока схожу искупаюсь.
— Ага, — не оборачиваясь, рассеянно поддакнула подруга, — там в
тростнике дощатая кладка до самых мостков, но сразу за ними дно обрывается,
мелководья почти нет.
— Отлично. — Я хорошо плавала и любила чувствовать под собой
глубину. — Здесь вирники или озерницы водятся?
— Нет... хотя в омуте напротив площади обитает какая-то тварь, но
она на людей не нападает и далеко от него не отходит. Там ключи со дна бьют,
вода холоднее и чище; наверное, это ее и привлекает.
— Видела я, что ее привлекает, — хмыкнула я, забрасывая полотенце на
плечо.
Кладку я нашла почти сразу — несколько косо состыкованных досок,
прибитых к полузатопленным останкам лодок. В тростнике попахивало сыростью и
гнильцой, доски скользили под ногами, а приветливо жужжащие слепни так и
норовили продегустировать мое аппетитно вспотевшее тело (тело категорически
возражало, ругаясь и отмахиваясь).
Хлипкая кладка перешла в широкие мостки, и солнце снова хлынуло на
меня с мощностью драконьего пламени. Отсюда Пеструшка еще больше напоминала
озеро — слева и справа русло терялось в тростниках, а до противоположного
берега было не меньше версты. Сквозь зеленоватую, но прозрачную воду
просвечивали все камушки на далеком дне. У поверхности шныряли сотенные косяки
мальков, издалека казавшиеся одной огромной серебристой рыбиной.
Не в силах больше сдерживаться, я на бегу сбросила полотенце и,
подбодрив себя визгом, ухнула с края мостков, подняв тучу брызг.
Дно оказалось неожиданно глубоко — я ушла под воду с головой и лишь
тогда коснулась его ногами. Оттолкнувшись и вынырнув, я отфыркалась, откинула
волосы с лица и поплыла вперед. Первое ощущение холода быстро прошло,
сменившись упоительной прохладой и изумительной легкостью во всем теле.
Через полчаса, набултыхавшись всласть и придя к выводу, что жизнь
огхырительно хороша, я перевернулась на спину, раскинула руки и начала
умиротворенно дрейфовать вниз по реке, наслаждаясь тихим шелестом тростника и
плавным покачиванием на волнах.
Я успела сплавиться саженей на пятьдесят, когда в окружающую
гармонию вклинился какой-то подозрительный плеск. Ведьминские рефлексы
мгновенно перевели меня в вертикальное положение; усиленно работая руками и
ногами, я торопливо огляделась по сторонам, и мое благостное состояние мигом
улетучилось.
Навстречу мне двигалась лодка. Вернее, пыталась. Трое гребцов,
невесть как уместившись на одной скамье, тщетно старались обуздать два щербатых
весла, норовивших то нырнуть на дно, то унести лодку в небеса.
Левым орудовал Гдынь, правым — молчаливый детина, а в середине,
обхватив дружков за плечи, в такт песне-подобным воплям в духе «Не ходите,
девки, замуж!» раскачивался староста. За кормой волочилась сеть, а за ней—
длинный хвост из водорослей, запутавшихся в ячеях.
Из результатов бурной рыболовецкой деятельности в лодке наблюдалась
только огромная бутыль самогона с плещущимися на дне остатками, заткнутая
надкушенным малосольным огурцом. Она стояла на носу лодки и, похоже, служила
гребцам путеводным маяком, ибо прочие несущественные ориентиры вроде берегов
они презрительно игнорировали. В итоге и без того не шибко устойчивое суденышко
выписывало по водной глади замысловатые кренделя, двигаясь вперед всеми
сторонами попеременно. Общее направление задавало слабое течение Пеструшки,
которое медленно, но неуклонно увлекало лодку за собой.
— Га-а-аспажа ве-э-эдьма!!! — Гдынь, не раздумывая, бросил весло и
встал во весь рост. Лодка заскрипела и опасно накренилась влево, а поскольку
детина продолжал грести, величаво закрутилась вокруг своей оси. — Ой, где ж
она? Никак утопла?! (Лодка сделала еще один виток.) А! Как водичка?
— Великолепно, — сквозь зубы процедила я, переходя с расслабленного
барахтанья на целеустремленный «эльфийский клинок». Естественно, устремлялась я
отнюдь не к лодке.
— Куда ж вы? — разочарованно завопил мне вслед староста. — Тута до
острова совсем чуток осталось, и ста саженей не будет! А там пять-шесть часов,
и смеркаться начнет!
Но я уже нашарила ногами дно и, не оглядываясь, скрылась в
тростнике. Кладка осталась далеко в стороне, так что на берег я выбралась
исцарапанная, покусанная мошкарой и по пояс вымазанная вонючим илом. Мнение о
жизни вообще и некоторых личностях в частности упало с «огхырительного» до
«гхырового».
Кое-как ополоснувшись во впадающем в озеро ручейке, я кустиками,
чтобы не привлекать нездорового внимания селян, пробралась к Велькиному дому...
и изумленно застыла возле калитки.
У крыльца сидела черно-рыжая собака. При моем появлении она
презрительно сплюнула на землю забытое мною на мостках полотенце, развернулась
и потрусила к тростнику, заменявшему четвертую сторону плетня. Я неуверенно
посвистела, но зверюга даже ухом не повела, словно растворившись в шуршащих
стеблях.
— Что? — выглянула в окно Велька.
— Ничего. — Я наклонилась и подобрала полотенце. — Ты не знаешь,
кому принадлежит такая здоровенная, подпалая псина с обрубленным под корень
хвостом? Вроде бы породистая, но я таких никогда не видела.
— Нет. Может, кому-то из приезжих? — равнодушно предположила
подруга. — Слушай, Вольха, у меня появилась прекрасная идея: давай устроим
девичник по случаю встречи! Я знаю неподалеку чудное местечко: тихое,
живописное, прохладное, озеро вокруг. Разведем костер, испечем картошку,
поболтаем, ну и заодно...
— Велька!!!
Подруга осеклась и недоуменно уставилась за меня.
— Скажи мне, что ты имеешь в виду не остров! — взмолилась я.
— Ну... вообще-то...
— И ты туда же? Вы что, сговорились?! — возопила я, до глубины души
возмущенная таким предательством. — Ничего я «заодно» делать не буду!
— При чем тут ты? — в свою очередь обиделась Велька, не понимая, с
чего я так разъярилась. — Я хотела сказать, что заодно кой-какие травки там
пособираю... на твои зелья, между прочим!
— Извини, — неподдельно смутилась я. — У меня выдался тяжелый день,
я очень устала и не хочу плыть ни на какой остров.
— Ладно, — смягчилась подруга, — устроим девичник в ближайшем леске,
а завтра я сама туда съезжу. Хотя гребу отвратительно, да и лодка не ахти...
— Попроси кого-нибудь из рыбаков, — предложила я. — Я слышала, что у
острова хороший клев, значит, там наверняка ставят и сети. Утром высадят тебя
на берег, а вечером приплывут за уловом и заберут.
— Местные к острову и на пятьдесят саженей не приблизятся, — мрачно
буркнула травница. — Они считают, что на нем лежит страшное проклятие и по
ночам там якобы воет неупокоенная душа дракона...
— А что, действительно воет? — поинтересовалась я, про себя недобрым
словом поминая старосту с «неописуемой благодатью». Впрочем, в одном он не
соврал — там меня бы уж точно никто не побеспокоил!
— Да так, подвывает иногда, — пожала плечами Велька. — Но лично я
считаю, что это чьи-то глупые шутки. Во-первых, на драконий рев не похоже ни
капельки, разве что по громкости. Во-вторых, никто этого призрака никогда не
видел. А что это за привидение, если оно ни разу ни отравило отдых кому-нибудь
их местных? Оно же без подпитки эмоциями через пару месяцев само
дестабилизируется и развеется!
— А на что похоже? — не удержалась я, хотя поклялась себе даже
пальцем не шевельнуть во благо спокойного сна старосты.
— Какой-то странный гул... то ли всхлип, то ли плеск, как будто
кнутом по воде хлещут. По озеру далеко разносится, а на острове, возможно,
сохранились пещеры скита, звук резонирует и очень сильно искажается.
— Неужели в округе нет ни одного толкового мага-практика? —
досадливо заметила я. — Я-то им на кой сдалась?
Велька неожиданно расхохоталась:
— А, вот в чем дело! Староста с помощничками уже и к тебе
подкатывались? То-то ты такая нервная... Видишь ли, тут такая история: местные
жители к вою худо-бедно притерпелись, но коровы — ни в какую: нервные, тощие,
еле доятся, поэтому селяне решили в конце концов скинуться на мага. Собрались в
корчме, пустили шапку по кругу и результат двадцать три кладня — торжественно
вручили старосте. Тот справедливо рассудил, что три кладня погоды не сделают, и
предложил пропить их за успех предстоящего мероприятия. Народ охотно
согласился, всем досталось по кружке, а старосте, как автору гениальной идеи, —
две, после которых он начал хвалиться: мол, не нужен нам никакой маг, я сам
этого призрака голыми руками! Ну народ и за это выпил. Раз пять, чтобы
наверняка. Короче, к утру в шапке ничего не осталось, кроме храпящего на ней
старосты. Когда его разбудили и поставили в известность о предстоящем подвиге,
совершать оный он почему-то не побежал и вообще поспешил замять тему. Так это
дело до сих пор и тянется. Пили-то все, а старосте теперь из собственного
кармана платить неохота, да и несолидно — обещал же! Вот он теперь и ходит,
ищет добровольцев-энтузиастов, но что-то безуспешно. Местные маги от него уже
прячутся, а проезжие открытым текстом сообщают, с какого места старосте следует
начать знакомство с драконом...
Травница случайно глянула на мою правую руку и осеклась:
— Вольха!!! Ты что, того?!
— Нет, это обручальное. Свадьба осенью, а ты подружка невесты и
только посмей отказаться! Но, кажется, я действительно того...
Велька, уже готовая с восторженным визгом броситься в расспросы,
поздравления и обсуждение предстоящего мероприятия, отпрянула и удивленно
поглядела на меня.
— А в чем дело?
— Свадьба! Ужас! Кошмар! — Я сорвалась с места и нервно прошлась по
комнате. — Да мне от одного слова плохо становится... Это же уже навсегда, как
могила!
— Зато какая! — глубокомысленно заметила Велька.
— Но я-то еще пожить хочу!
— Я не пойму, чего ты так переживаешь? — пожала плечами подруга. —
Верни ему кольцо, скажи, что передумала и вообще он тебе никогда не нравился!
— Но он мне нравится!
— Тогда выходи за него!
— Не хочу!
— Почему?
— Боюсь. — Я прикусила губу и отвернулась к окну.
— Чего?
— Что мы слишком разные. Он — вампир, Повелитель Догевы, а я —
обычная человеческая ведьма в драной куртке. Он видит меня насквозь, а мне
остается только гадать, что у него на уме. И вообще, через пятьдесят лет я
состарюсь и он меня разлюбит!
— О боги... — простонала Велька. — Вольха, тебе всего-то двадцать
два осенью исполнится! Как ты можешь загадывать на полвека вперед? Может, ты
столько еще и не проживешь!
— Ну спасибо, утешила! А моя работа? Я же с первого курса мечтала
стать архимагом, как Учитель!
— Так становись, кто тебе мешает? — не поняла травница.
— Где ты видела мужа, который позволит жене разъезжать по трактам в
компании незнакомых упырей?!
Дата добавления: 2015-07-19; просмотров: 48 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Житие святого Фендюлия 6 страница | | | Житие святого Фендюлия 8 страница |