Глава 34. – Она хочет уехать, – сообщил герцог Пирсу.

– Она хочет уехать, – сообщил герцог Пирсу.

– Чушь! – сердито отозвался тот. – Она не может уехать.

– Ее горничная сказала, что она достаточно окрепла и просидела вчера целый день в кресле.

– Ее кожа все еще слишком изранена, что может привести к заражению. Она должна оставаться под медицинским присмотром.

– Опасность заражения реальна?

Пирсу было тошно видеть сочувствие в глазах отца. Как будто ему недостаточно того, что они с матерью пялятся друг на друга, как пара влюбленных подростков. Он отвернулся, запустив пятерню в волосы с такой яростью, что стягивавшая их лента упала.

– Нет, – признал он.

– Возможно, если ты позволишь ей уехать, она вернется к тебе, – сказал герцог. – Когда поправится.

– Не вернется. – Пирс двинулся через лужайку перед замком, яростно втыкая трость в траву.

Герцог ускорил шаг, чтобы не отставать.

– Она любит тебя. Почему бы ей не вернуться к тебе? Я же вернулся.

– Господи, это что, рецепт нежного воссоединения? – сказал Пирс, остановившись на краю цветочной клумбы.

– Только если ты этого хочешь.

Пирс промолчал, выражая безмолвное согласие.

Герцог вздохнул.

– Я знаю, что тебе неприятно слышать это, но я сожалею, что нанес тебе увечье и испортил тебе жизнь, Пирс. Я бы отрезал собственную ногу, если бы мог. Я бы…

– Ты ничего не добьешься, даже убив себя, – сказал Пирс. Странно, но глаза отца были точно такими же, как у него. В своем воображении он всегда видел их сузившимися, с безумным блеском опиумного опьянения.

Это были детские воспоминания. Перед ним стоял страдающий, но сильный мужчина. Искренне любящий.

– Я прощаю тебя, – сказал Пирс. Подобные сцены были не для него, и он задумался на мгновение, пытаясь вспомнить, что еще, по мнению Линнет, ему следовало бы сказать отцу. Жаль, что она заперлась в спальне, изображая спящую красавицу.

В глазах отца блеснули слезы.

– Я никогда не прощу себя. Никогда.

И тут он понял, что сделала бы Линнет на его месте. Он раскрыл объятия, и герцог обнял его, как давным‑давно, когда Пирс был маленьким, а его отец большим.

Все эти эмоции привели Пирса в еще большее раздражение. Он отстранился и буркнул:

– Кстати, моя жизнь не испорчена.

– Ты страдаешь от невыносимой боли, – возразил герцог, уронив руки.

Пирс сбил головку маргаритки кончиком своей трости.

– Это не сломило меня. Я чертовски хороший врач. И никогда не стал бы врачом, не пристрастись ты к опиуму. – Он бросил свирепый взгляд на отца. – Я бы скорее умер, чем отказался быть врачом.

Уголок губ герцога приподнялся в грустной улыбке.

– Но у тебя нет семьи и друзей.

– Чушь. У меня есть Себастьян. Ты прислал мне Прафрока. И у меня есть Линнет, если мне удастся удержать ее.

– Ты уж постарайся, – отозвался его отец. – Если твоя жизнь, разумеется, не испорчена.

– Она не желает разговаривать со мной, – сказал Пирс, обезглавив очередной цветок. – Я написал ей письмо, но ее горничная сообщила, что она разорвала его, даже не читая.

– Когда я понял, что не могу больше выносить неизвестность относительно тебя, я сел в карету и приехал в Уэльс, хотя знал, что ты придешь в ярость. Линнет была просто предлогом.

– Каждый раз, когда я захожу в ее комнату, она отворачивается и прячется. – Еще два цветка лишились голов.

Герцог пожал плечами, и Пирс узнал этот жест, выражавший ироничное смирение. Он думал, что все воспоминания об отце связаны с опиумным дурманом. Оказывается, он помнил гораздо больше.

– Полагаю, я мог бы проникнуть в ее комнату ночью.

– По крайней мере будет темно, и ей не придется переживать, что ты смотришь на нее.

– Это нелепо. Именно я вытащил ее из того курятника. И прекрасно знаю, как она выглядит!

– Твоя мать считает, что все дело в ее коже.

– Почему? – Пирс снова запустил пятерню в волосы.

– Линнет в ужасе, что лишилась своей красоты.

– Она не лишилась своей красоты! Ее кожа стала другой, но в остальном она осталась такой же, как раньше.

– Но для Линнет это означает утрату красоты, а для столь ослепительной красавицы это огромный шок.

– Еще бы, – мрачно отозвался Пирс, сбив еще три цветка. – Она достаточно тщеславна, чтобы бросить меня по этой причине, так что, должно быть, это важно. Знаешь, она умоляла меня в тот день, в гостиной, когда вы с maman вылезли из окна. Она умоляла меня жениться на ней. Она сказала, что согласна выглядеть дурочкой из‑за меня.

Герцог кивнул.

– Но очевидно, вся эта любовь основывалась на том, чтобы быть достаточно красивой, чтобы вертеть мной, – сказал Пирс, воткнув трость в землю.

– Или быть уверенной, что она достаточно хороша для тебя, – предположил его отец. – Я не замечал никаких признаков того, что Линнет надеялась вертеть тобой.

Пирс усмехнулся:

– Достаточно хороша для меня? Для калеки с отвратительным характером и ядовитым языком?

– Ты тот, кто ей нужен. У меня сложилось впечатление, что ты единственный мужчина, которого она когда‑либо хотела, хотя за ней ухаживали принцы, а также все светские холостяки. И у большинства из них прекрасные манеры и характеры.

– Болваны, все до единого, – хмыкнул Пирс.

– Ты присоединишься к их компании, если упустишь ее.

– Я никогда не осмеливался даже мечтать о женщине, подобной Линнет. А тем более о совместной жизни с такой, как она.

– Это не повод для того, чтобы не осмеливаться сейчас, когда она стоит перед тобой. Когда вы вместе, в воздухе чувствуется что‑то такое…

– Она моя вторая половинка, – яростно произнес Пирс, не поднимая головы. – Моя чертова вторая половинка. Олицетворение всего, о чем я мечтал, и вот она, передо мной.

Герцог положил руку ему на плечо.

– Скажи ей об этом.

Пирс судорожно сглотнул. Эта идея ужаснула его. Одно дело выболтать правду отцу, и совсем другое – сказать это женщине, которая даже смотреть на него не желает. Его башмаки были усыпаны цветочными лепестками.

– Это то, что ты сказал maman?

– Нет. Она не стала слушать. – В голосе герцога послышались веселые нотки.

Пирс поднял руку.

– Обойдемся без подробностей.

Его отец усмехнулся, пожав плечами:

– Поступай, как сочтешь нужным.

Дата добавления: 2015-07-17