Послесловие. Каково наше будущее?

Каково наше будущее? И какова судьба нашей цивилизации? Трудно делать долгосрочные прогнозы. Однако совершенно ясно, что едва ли можно ожидать каких-либо положительных перемен, связанных с изменением человеческих взаимоотношений, отношений человека и природы, с обретением духовных жизненных ориентиров, если мы не поймем, наконец, что наше будущее с каждым ребенком вынашивается в материнском чреве и взывает к нам после его рождения, требует быть услышанным и воспринятым. Услышим ли мы этот глас, приходящий к нам из Неведомого, или по-прежнему будем проявлять вопиющее невежество и слепоту, напыщенные гордостью собственного совершенства.

Одна их характерных черт нашего времени — это отношение к маленькому ребенку как к некоему довольно умилительному существу, но тем не менее безмозглому, обделенному разумностью по сравнению с нами, взрослыми. Если абстрагироваться от родительских чувств, которые природа неминуемо пробуждает в матери и отце, и от чувств кровного родства, питаемых родственниками, отношение это граничит с отношением к красивой и премилой кукле. Если мы и говорим о каком-то «равенстве» ребенка и взрослого, то чаще всего лукавим. Для взрослого человека малыш — недоразвитый взрослый, а потому в чем-то неполноценный.

Не говоря уже о ребенке, который еще не родился. Его как будто просто нет. «У них будет ребенок», — так принято говорить о семье, ожидающей пополнения. Он только будет. А сейчас его просто нет...

А когда он совсем крошечный и еще не проявляет своего существования во внешнем виде мамы, мы считаем себя вправе решать, будет ли он жить или нет. И эта сакраментальная фраза: «Будете оставлять?» Не содержится ли в этом вопросе в концентрированном виде все наше отношение к детям, друг к другу, к жизни вообще?

Что происходит с ребенком, когда родители решают вопрос: сделать аборт или все-таки «завести» ребенка? Об этом редко задумываются. Ведь он еще не человек...

Дети часто становятся жертвами нашей вопиющей неграмотности и того тщательно скрытого пренебрежительного отношения к ним, которое исповедует наша сегодняшняя культура.

Они становятся жертвами задолго до своего рождения. Жертвами материнских страхов и волнений, несвойственного периоду беременности поведения мамы. Они подвергаются воздействию лекарств и излучений, вредной пищи и отравленного воздуха.

Вредные воздействия и несоответствующее природе беременности поведение мамы, неприятие изменений, стремление жить внешней жизнью, интеллектуальные перегрузки — все это нарушает тонкие процессы, ведущие к установлению интуитивной связи малыша и матери — бондинга. Ребенок, будучи еще не рожденным, уже... лишается матери. Как много сегодня в материнских животах вынашивается беспризорных детей. Потому что мамы полны повседневных забот, мамы делают карьеру и зарабатывают деньги, у мам свои интересы, мамам некогда даже вспомнить о том, что в их чреве идет кипучая, требующая самого элементарного их внимания жизнь.

Но мамы их ждут, мамы их желают. Одни родители ждут мальчиков, другие девочек. Да, люди различаются между собой и хотят играть в разные игрушки... «Мы хотим мальчика». А если там девочка? Ах да, ведь ее еще нет...

Они становятся жертвами при рождении. Жертвами технологии перинатального конвейера со всеми его атрибутами и отношением к «объекту». Но еще и потому, что в это нелегкое время с ними нет... мамы. О чем думает мама во время родов? Чаще всего о том, как ей больно и чтобы все это поскорее закончилось. И больше никогда... А порой и ни в чем не повинный малыш предстает в ее глазах как исчадие ада — ведь это он заставляет ее так страдать.

Если бы она знала, что ее страдания несоизмеримы с его страданиями. В муках не только рожают, но в еще больших муках рождаются. И когда наконец он родился: «Восхищенное лицо. Эта женщина радуется красоте ребенка? Нет, конечно. Она улыбается, потому что... все закончилось».

Но вот он дома. Маленькое существо, пришедшее в мир в страданиях. Но и это оказывается еще не все. Здесь он также становится жертвой страхов и волнений. Сегодня даже само материнское чувство связывается с волнением и беспокойством. Представьте себе мать, не волнующуюся за своего ребенка. Да разве это мать!

Они становятся жертвами неестественного обращения. Их обездвиживают, лишают свежего воздуха, кормят по режиму, дают труд-ноусваемую водичку и делают многое другое, противоречащее их природе.

¹ Ф. Лебойе. За рождение без насилия. С. 4.

В них играют, как в кукол. Через них пытаются реализовать свои амбиции. Но самое страшное — их... любят. Мама туго спеленывает малыша, в ее глазах — забота, она его любит... Мама везет малыша в поликлинику, чтобы сделать укол с токсичной вакциной, она — добросовестная мама. Ватное одеяло в летнюю пору, парфюмерные игрушки, детская косметика каждый день — тоже признаки материнской любви и заботы.

А дальше мы говорим о воспитании, которое, несмотря на обилие теорий и красивых слов, на практике чаще всего сводится к простой схеме: один человек, умный (это, конечно, взрослый, воспитатель) должен чему-то научить другого, глупого (это, конечно, ребенок, воспитуемый). А далее появляются легковоспитуемые и трудновоспитуемые. На помощь приходит наука — педагогика, которая при таком отношении будет сводиться к задаче — как добиться цели обучения несмотря ни на что. Плевать на законы природы, мы хотим своему малышу счастья. И вот над его кроваткой появляются геометрические фигуры, постоянно звучит тщательно подобранный репертуар классической музыки, а мама уже говорит ему что-то на двух языках.

Что можно ожидать от общества, где отличительной чертой отношения к детям является насилие? Насилие, к которому так привыкли, что насилием и не считают. Более того, насилие, почитающееся за благо. Перинатальный конвейер с его инструментами, лекарствами — разве это не благо? Свобода выбора — рожать или не рожать — разве не благо? Анестезия при родах по желанию — разве это не благо? Памперсы, лосьоны, кремы — разве не благо? Прививки — разве не чудо? Молочные смеси — разве не достижение?

Каким может быть общество, если дети в нем — жертвы? Жертвы насилия, которое неизбежно, когда попираются законы природы, когда действия направляются против тех сил, которые обеспечивают ребенку развитие и взросление. И, вырастая, они так и остаются жертвами. А жертва не всегда пассивна. Всего один шаг — и жертва превращается в яростного агрессора, ослепленного, лишенного рассудка, не склонного делить окружающих на правых и виноватых. Пока не исчезнет насилие над детьми, все наше общество будет пропитано агрессией и насилием. Насилием и явным, и тонким, изощренным.

Отказаться от насилия — значит прежде всего понять свою «укорененность» в естественных, природных законах и одновременно свою духовную миссию на этой земле. Игнорирование природных законов ведет к уничтожению «корней». А без корней дерево не может расти и приносить плодов. Именно это происходит сегодня в отношении детей. Без «корней» не будет духовности. Останется лишь интеллект, противопоставляющий, разделяющий, самодостаточный, всезнающий, гордый.

Без «корней» у ребенка не будет и здоровья, о котором всегда так пекутся родители и врачи.

Пожелание здоровья — самое распространенное среди всех пожеланий, которое мы слышим как в свой адрес, так и высказываем другим. Мы можем желать счастья, но счастье в своей полноте обязательно ассоциируется со здоровьем. Можем желать богатства, но и оно без здоровья не принесет радости. Здоровье понимается как безусловная ценность, которую нельзя ни купить, ни случайно найти. Наибольшую ценность оно приобретает в отношении маленького ребенка, которому еще неведомы наши взрослые проблемы и наше представление о счастье. Совершенно понятно и желание родителей иметь здорового ребенка и их заботы о том, чтобы он был здоров.

Понимание здоровья как основного блага для ребенка и реальность, явно показывающая, что не все и не всегда обладают этим благом, ведет к страху потери этой главной жизненной ценности. А значит, и к действиям с целью это благо получить, то есть обрести благополучие для своего малыша (а тем самым и для себя). Таким образом забота о здоровье ребенка становится основным мотивом ухода за ним и его воспитания на самом раннем периоде жизни.

Современное практическое отношение к здоровью в основном исходит из понимания его как некоторого желаемого физического состояния. А его ценность заключается в том, что оно позволяет жить так, как «я хочу», без страданий и ограничений, всегда сопутствующих болезни. Болезнь соответственно понимается как физическое состояние, только нежелательное. И это состояние может быть «скорректировано» физическими же (или физиологическими) средствами, в том числе и путем вмешательства во внутренние процессы организма. Это называется «лечением». Трагическая ошибка, заключающаяся в таком понимании, наибольшие последствия имеет именно в отношении самых маленьких детей.

Такое отношение к здоровью (вместе с мировоззренческим установками, которые за ним стоят), полагание его основным благом и страх потери этого блага порождают медицинизированное отношение к ребенку и способ его воспитания, называемый «педиатрическим», последствия которого (далеко не все) мы описали.

«Педиатрический» способ доминирует в нашем обществе и, похоже, будет доминировать еще долго, пока его последствия раньше или позже не приведут к проблеме выживания. По крайней мере, к сожалению, мы видим, что из поколения в поколение усиливаются явления, описанные нами как Родовая Травма, к которой можно добавить Травму Младенчества, основной вклад в которую и вносит «педиатрический» способ воспитания на ранних этапах жизни.

Однако уже не одно десятилетие в странах с развитой медициной существует и другая тенденция, зародившаяся в родительской среде и поддерживаемая прогрессивно мыслящими медиками. Эта тенденция — альтернатива «педиатрическому» подходу. Еще в 1979 году американский врач Р. Мендельсон писал: «Я предположил бы существование двух расходящихся тенденций... Большинство... будет продолжать идти тем же путем, в направлении медицинизации своих жизней, с все новыми и новыми докторами, новой и новой медициной, хирургией и новыми и новыми больницами. Меньшинство будет идти путем хорошей предродовой подготовки, домашних родов, грудного вскармливания и далее прочь от докторов и больниц»¹.

В 1985 году ВОЗ зафиксировала во многих странах Европы и США явление, названное альтернативным перинатальным сервисом, который, собственно, и выражает вторую тенденцию.

Осмысление результатов развития этой прогрессивной тенденции в нашей стране и собственный опыт привели к концепции «осознанного родительства», основы которой и сформулированы в этой книге. Ключевым аспектом концепции является подчеркивание мировоззренческой стороны проблемы детского здоровья. Наш опыт постоянно подтверждает, что здоровье ребенка в первую очередь зависит от жизненной позиции, занимаемой родителями, и от того, насколько она осознанна. А это приводит нас к пониманию связи детского здоровья с господствующими культурными установками. И конкретно с той частью общей культуры, которую мы назвали перинатальной культурой, то есть культурой деторождения и воспитания младенца.

В современном обществе мы вынуждены констатировать отсутствие перинатальной культуры. Ее место занимает система социальных штампов, стереотипов, поддерживаемая определенной мифологией, формирующей взгляды на перинатальный период как на область исключительной компетенции медицины.

Культура по самому своему смыслу предполагает подчинение жизни определенным духовным критериям и стремление к духовным ценностям, что неминуемо распространяется и на перинатальный период, поскольку традиции, идущие от начала жизни, играют огромную роль в поддержании всего культурного здания. В современных условиях «традиции» почти исключительно связаны с медицинскими наблюдениями, анализами и манипуляциями. Основным благом для ребенка оказывается здоровье, а родительские действия основываются на страхе это благо потерять. Отсюда и порочный круг — постоянная погоня за обретением блага и его ускользание, стимулирующее очередные действия по его обретению. Выход из порочного круга — осознанность, перинатальная культура, которая предполагает прежде всего духовные ценности и их важность в отношении новорожденного младенца. Опыт многих родителей показывает, что мы можем возродить утраченное культурное звено.

Mothering #10: Winter 1979. The twilight of Modern Medicine. An interview with Robert Mendelson. M.D. P. 5.

Говоря о культуре и духовных ценностях, мы неминуемо затрагиваем вопрос веры. Человек по своей сути — существо верующее. Достаточно лишь самых небольших усилий, чтобы понять, что не ум, а вера руководит нами в жизни. И в том, как мы относимся к детям и какие действия в отношении них предпринимаем. А по вере пожинаем и плоды своих действий. Непонимание этого — общая причина родительских неудач и разочарований в результатах воспитания. Ребенок усваивает нашу веру, а не наши умственные построения, сколь бы возвышенными и совершенными они не были.

Для новорожденного и грудного малыша вера родителей определяет его место в мире и его отношение с миром. Определяет в зависимости от того, осознанна или неосознанна их вера, является ли она свидетельством силы или свидетельством беспомощности. Будет ли мир его родным домом или агрессивной окружающей средой, будет ли он жить или выживать, будет ли открыт новому опыту или замкнется, будет ли жизнь основана на любви или страхе. Все это малыш выразит не только в своих психических реакциях и поведении, но и на физиологическом уровне. Понять, наконец, какова твоя вера, — и есть первый шаг к осознанности. Единственный способ, которым мы можем сделать наших детей здоровыми, вырастить настоящими хозяевами своей жизни, а не ее жертвами, — это родительская сознательность, осознанность наших действий по отношению к детям.

Различные концептуальные установки ведут к различным действиям в отношении ребенка. Приведенные нами принципы «осознанного родительства» логично ведут к естественному подходу к воспитанию. Мы являемся частью природы, и природа «заинтересована» в развитии ребенка, является источником его силы, но при условии, что мы не идем против нее, вмешиваясь в естественные процессы и нарушая их. Полностью реализуемая биологическая программа развития создает основу для полного проявления надбиологической сущности.

Природа не исчерпала своих возможностей в эволюции человека. У младенца реализация этих возможностей связана с удовлетворением его естественных потребностей. Именно естественных, а не в формировании новых, «цивилизованных» — в комфорте, деликатесной еде и переедании, отсутствии движений и т. д. «Окультуривая» эти потребности, то есть приводя их в соответствие с нашими жизненными условиями, можно добиться высоких результатов в здоровье и психическом развитии детей. Явления импринтинга (раннего запечатлевания) и физиологического стресса — те главные механизмы, опираясь на которые мы можем с самого раннего возраста открыть возможность действия могучих природных сил, управляющих процессами развития.

Главной целью этой книги не являлось дать какие-либо четкие методические рекомендации для родителей. И скорее было желание показать основные проблемы, нежели их окончательно разрешить. Поскольку «осознанное родительство» прежде всего начинается с понимания этих проблем. Конкретные же подходы в каждом отдельном случае должны определяться самими родителями. Это прерогатива их творческого подхода, творчества, основанного на знании, а главное, чувствовании своего малыша. Воспитывать ребенка по книге - идея совершенно абсурдная и бесплодная. Но книга может помочь приобрести личный опыт, всегда включающий в себя не только опыт практических действий, но и умственные усилия, результаты осмысления тех или иных проблем. А все, что мы можем дать своим детям, — это в конечном итоге лишь наш индивидуальный жизненный опыт.

СОДЕРЖАНИЕ

Дата добавления: 2015-07-16