Звезда третья.

Бард уже направлялся к ступеням дворца, по которым прогуливались величественные павлины, когда остроухий стражник, почтительно поклонившись, предложил свернуть на аллею, что кольцом огибала королевские чертоги. Дорожка, вдоль которой были высажены каштаны, была вымощена серо-голубым лазуритом и завораживающе мерцала, отражая блики факельных фонарей. «Как странно, деревья покрыты зелёной листвой, хотя ещё только начало марта» - подумал Бард. Под высоким дубом, с руками, покоящимися на шее молодого оленя, он и обнаружил Трандуила – тот что-то нашёптывал в шевелящееся, пушистое ухо, и животное довольно пофыркивало в ответ. Осведомившись, не будет ли ещё каких приказаний, стражник поклонился и оставил двух королей наедине.

- Здравствуй, Лучник, - спокойно произнёс Эльф, - Я как раз нашёл себе нового оленя. Как думаешь, подходит ли он для похода?

- Король Лихолесья собирается на войну? – лаконично ответил Бард, подходя ближе, и похлопал оленя по боку, - Олень молод, но крепок. И рога почти такие же, как у прежнего.

- К следующей зиме, полагаю, будет готов, - оторвавшись от созерцания нового любимца, Трандуил обратил взор к Барду, - Я всего лишь забочусь о мире в своих землях, и думаю о том, выдержит ли моя армия наступление, и сможет ли прогнать захватчиков подальше. Ты же не думаешь, что мы перебили всех орков Средиземья? Они вернутся, Бард.

Пока Трандуил говорил, на Лучника напало оцепенение. Он бессознательно водил рукой по бархатистой оленьей шее, и смотрел на его хозяина так, будто перед ним был не эльф, а, по меньшей мере, один из Валар. Блики от факелов мягко скользили по гладкому эльфийскому лицу, и было в этом что-то невероятно красивое. Бард понимал, что надо бы заставить себя не смотреть слишком пристально, но ничего не мог с собой поделать. А Трандуил, словно не замечая, продолжал говорить о своих опасениях.

- Если орки нападут вновь, то женщин и самых молодых мы сможем какое-то время умещать в своей крепости. У нас есть потайные ходы в подземные пещеры, где любой из нас может оставаться хотя бы месяц, скоромно питаясь и не выходя на солнечный свет. Но что будут делать люди, которым ежедневно нужна пища, чтобы восполнять силы? Сколько орков сможет убить человек, который не ел два дня?

- У нас есть соседи-гномы… - невпопад ответил Бард, тут же поправляя себя, - Я говорю о том, что они наверняка объединятся с нами, и общими силами…

- Они объединяются с кем-то тогда, когда угроза нависает над ними, - резко оборвал его Трандуил, - запомни это, Лучник. Пока твоих будет вырезать эта дрянь, гномы будут отсиживаться под Горой. Торину захотелось богатств, и он послал к дракону беспомощного полурослика, который чудом выжил, но потом этот дракон вырвался из пещеры и сжёг Эсгарот. Торину даже не пришло в голову, что если не из-за обещания, то хотя бы из сочувствия к пострадавшим по его вине, он мог бы дать хоть горсть золота. Или, я чего-то не знаю, и гномы сейчас помогают Дейлу?

Последняя интонация Трандуила несколько сбивала с толку, словно он и вправду не знал об отношении гномов к своим друзьям. Ответить было нечего. Гномы, которых возглавил Даин, кузен Торина, отдали людям долю сокровищ и закрылись в Эреборе, дав понять, что на этом сотрудничество окончено. Даин невзлюбил Барда за дружбу с Трандуилом, и, разумеется, не считал нужным помогать людям, находящимся под покровительством эльфов. И король Лихолесья об этом знал. Он улыбнулся красноречивой паузе, и жестом пригласил Барда следовать за собой.

На середине пути, уже подходя к воротам, следующий за Трандуилом Бард забежал вперёд и, низко поклонившись, без слов протянул ему парчовый мешочек.

Трандуил внимательно посмотрел на своего гостя, затем на его протянутые руки. Осторожно, даже немного опасливо, он взял подношение, а заглянув внутрь, на мгновение замер. Глаза его тотчас окрасились в оттенок изумрудов, которые лежали на его ладони, а между бровей мягко легла складка.

- Ведь у тебя есть молодая дочь, не так ли? Почему бы не подарить их ей? Теперь она принцесса Дейла.

- Я прошу принять это в знак благодарности. А со следующего месяца город начнёт выплаты за всю работу, что проделывают эльфы, восстанавливая Дейл. Помощь ваша бескорыстна, настолько же чиста и наша благодарность.

Эти слова Барда, сказанные уверенным тоном, и не подразумевающие возражений, загадочно приподняли уголки нежных эльфийских губ. Трандуил вернул каменья обратно в мешочек, и, бросив на Лучника ещё один продолжительный взгляд, зашагал дальше.

*

Во дворце было тихо, когда лесной владыка привёл своего гостя, и пригласил к столу. Малый зал эльфийского дворца: позднее время имело своё очарование в этом месте, где стены сверкали и переливались в свете лампад, и кругом расхаживали синешеие павлины. Когда Трандуил и Бард заняли свои места, из полутьмы возникло трое эльфов с флейтой, барабаном и маленькой арфой, принеся с собой успокаивающую мелодию весеннего леса, а когда подали угощения, Трандуил что-то сказал слуге, который тут же покинул зал, и, спустя несколько минут, появился вместе с Яном. Бард был очень рад видеть юношу, которого здесь явно приняли хорошо. Когда Ян сел подле короля справа, Бард, сидевший слева, обратил внимание на едва различимую тоску, на миг затянувшую глаза Трандуила, которые в этот момент казались такими же синими, как шеи павлинов.

- За вечный мир, - поднял серебряный кубок король эльфов, и залпом его осушил, - хоть это и невозможно.

Люди последовали его примеру, после чего принялись за трапезу, которая состояла из блюд, состав которых невозможно было сразу определить – обилие различных специй и трав, которыми были приправлены кушанья, превращали обычные корнеплоды в настоящий деликатес, а когда подали сладости, Бард с изумлением обнаружил, что ест засахаренные лепестки роз.

За столом никто больше не затрагивал серьёзных тем, и когда все закончили, Трандуил пригласил Барда пройти с ним наверх. Ян пожелал спокойной ночи королю и приёмному отцу, после чего удалился.

- Он очень необычен. Нельзя, чтобы узнали о его даре, особенно, эти слухи не должны дойти до … - Эльф прервался, обернувшись к Барду, который поднимался по ступеням следом, - Кто его родители?

- Я не знаю, - ответил Бард, - Нашёл его двадцать лет назад, в своей лодке, на куче мокрых сетей. Понять не мог, как можно было оставить его там.

- Ты правильно сделал, что отправил его к нам. Рано или поздно люди бы стали замечать за ним странности. И… - Трандуил понизил голос, - никто не должен знать, что он полуэльф.

- Но я…

- Ты знал. Знал, либо догадывался.

Эльф смотрел так, что Барду стало не по себе. Нотки раздражения, затерявшиеся в отчаянии и боли – это то, что он увидел в серых, как лёд, глазах.

*

Ω Enya - Stars and Midnight Blue

Рассвет занялся на горизонте, но Лучник так и не сомкнул глаз, хотя подушки были мягкими, словно одуванчиковый пух, и, кроме редкого воя волков вдали, и голосов привратников где-то у стен, до него не доносилось никаких шумов. Дворец спал, а Бард обдумывал всё, что услышал накануне от Трандуила, который настоял на том, чтобы «правитель соседнего государства не вздумал ехать через чащу ночью». Было совсем неудивительно, что лихолесский король сразу догадался о природе Яна, рослого и светловолосого, с глазами цвета молодого мёда. Слишком уж утончённым внешне и необычным внутренне был он. А его чуть заострённые уши всегда напоминали Барду о лесных соседях, и он знал, что рано или поздно нужно будет отправить Яна к ним. В чём бы окружающие ни обвиняли Трандуила, Бард знал наверняка, что стальное самообладание не позволит ему использовать дар предвидения, которым обладал юноша, в дурных целях. Рассматривая роскошный балдахин над собой, и вышитые на нём незабудки, Бард вспоминал, как Трандуил не захотел даже прикасаться к Аркенстону, принесенному хоббитом перед Битвой, в то время как любой, кто видел этот камень не мог удержаться, чтобы не коснуться хотя бы из любопытства. Аркенстон обладал дикой притягательной силой, и сам Бард, позже кладя его в гробницу Торина, чувствовал сожаление, всё внутри сопротивлялось расставанию с драгоценностью.

Воспоминания о недавней битве казались сном, как будто и не было её вовсе. Особенно сейчас и здесь, в полной тишине и изысканной роскоши эльфийского дворца. Томительная нега полудрёмы постепенно овладевала сознанием, и Бард сам не заметил, как переключился с раздумий о богатствах и войнах на воспоминания о прошедшем вечере. Улыбка Трандуила, его губы, увлажнённые вином, рубиновая капля, нечаянно скатившаяся по подбородку в межключичную впадину. Тонкие пальцы, стёршие её, и голос, немного томный от выпитого. Цвет глаз с печальным разрезом, меняющийся по настроению, веера ресниц, брови… Бард тяжело вздохнул, перевернувшись на живот – в паху тяжелело, пока мысли продолжали рисовать желанную картину: вот они поднимаются по лестнице вверх, Трандуил идёт впереди, и перед глазами Барда стоит жестокий выбор – смотреть на струящиеся светлые волосы, широкие плечи, или на талию и движения бёдер? Прекрасный эльф что-то говорит, красиво жестикулируя, но Бард не слушает и заглядывается на тонкие запястья и пальцы, унизанные сверкающими кольцами. Тонкие и длинные. Трандуил оборачивается к нему, бросая мимолётный взгляд из-под ресниц, а Барда уже ноги не держат – аромат, исходящий от эльфа, пьянит сильнее выпитого вина. Нежный, но в то же время одуряющий аромат весеннего гиацинта. Трандуил показывает Барду приготовленные для него комнаты, но не уходит и гасит факел, оставляя одну лишь лампаду гореть, подсвечивая нечеловеческую красоту. Одну за другой точёные пальцы расстёгивают пуговицы-жемчужины, открывая взгляду человека всё больше этой самой красоты. Всего шаг разделяет их, всего шаг. Который Бард делает и….

- Трандуил! - Лучник вскрикнул и понял, что задремал. С этим нужно было что-то делать - второе утро подряд повторяется одна и та же безумная фантазия, только на этот раз прямо в гостях у объекта фантазии, и от этого стыдно. Но вместо того, чтобы встать и привести себя в порядок, Бард выскочил в коридор, и скользнул к малахитовым дверям в его тупике. Оглядевшись и не заметив стражи, он тихонько потянул за кольцо и в следующий миг уже был в том самом зале с фонтаном. Осторожно ступая по мраморному полу, человек прокрался к одной из дверей, прислушался, и, сделав глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, открыл её. И не ошибся.

Стоило Барду ступить в опочивальню, как его тут же затопило благоухание гиацинтов, которые были здесь повсюду – в горшках на полу, в нишах, на балконе. Тут же, на столике, стояла прекрасная чёрная орхидея в золотой чаше, а рядом с нею лежали изумруды, преподнесенные им вчера. Королевский альков был высоким, и представлял собой сплетение серебристых корней, увитых виноградной лозой, с которых свисал балдахин. Солнце не спешило восходить, и утренняя свежесть вливалась в помещение через открытые двери балкона. Чувство неминуемого остро кольнуло, и Бард попятился назад, однако в то же мгновение порыв ветра приподнял пологи, заставляя зажмуриться и крепко сжать руку там, где всё ещё было твёрдо и горячо. Открыв глаза, Лучник онемел от красоты, и, более того, она была настолько неземной, настолько божественной и невесомой, что его низменный порыв стал постепенно утихать.

Он стоял, придерживая занавеску, и упиваясь созданием звёзд и цветов, безмятежно спящим в жемчужно-серых шелках. Какие сокровища Эребора, какой Аркенстон сравнится с ним – воплощением красоты и незамутнённого достоинства? К счастью, в отличие от вчерашнего сна, Трандуил не был полностью обнажённым, и тонкая простынка очень уместно прикрывала его там, где - Бард даже задумался – должен быть наверняка какой-нибудь диковинный цветок, но никак не то, что у людей. Слишком непорочным выглядел великий Эльф сейчас - без короны, скипетра, мантии, и привычно надменного выражения лица. Двадцать пять лет – большее, что можно было дать его лицу и коже. Тонкая, сливочно-белая, словно лепестки гиацинта…. Но вдруг жаждущий взгляд Барда наткнулся на шрам, пересекавший плечо, а затем и другой, тонкой полоской тянувшийся от груди через рёбра. И ещё несколько мелких, почти незаметных, но всё же признаков воина. Природа эльфов позволяла им быстро и почти полностью восстанавливаться после ранений, однако это не уменьшало их тяжести. Внезапно, простому и грубоватому Барду пришла мысль о том, что убивать и ранить эльфов в сражениях – само по себе кощунство. Они не для этого созданы, однако, стоило признать, что и бились они, как дикие хищники, несмотря на своё «цветочное» телосложение. Так, потихоньку, страсть Барда уступила бессильному восхищению, и он, ещё немного полюбовавшись мягкими, и наверняка тёплыми устами Трандуила, покинул его опочивальню, ощущая крайний стыд: как мог он войти в спальню гостеприимного хозяина и короля без позволения? Что собирался сделать?

Лишь только затворилась дверь, и тихие шаги отдалились, распахнулись сапфирные очи.

ТВС…

Дата добавления: 2015-07-16