Послание царя и великого князя Иоанна Васильевича всея Росии ко князю Андрею Курбскому, против его князя Андреева письма, что он писал из града Волмер. 2 страница

Потом же во царьство Асшшарово и Филипиков и Феодосия Брады Адраминческого, персом Египетскую власть и Дамаск от грек изобладавшим, такожде при Констянтине Гноетезном, скифом отложившимся, по сем же во царьство Арменина, и Михаила Аморена и Феофила Римскаго со всею Италию от Греческаго царьства оттого же вся, избраша убо себе царя от Латынскаго от ваутреннейша Фругия, и тако убо во многих странах Италийских поставиша собе краля и князя, властодержца и местоблюстителя. И яко же Настрия, и Испания, и Долматия, и фронцуги, и вышний немецкий язык, и поляки, и литаоны, и готфы, и влахи и мутьяны, тако же и сербом и болгаром, у себя власть держится, поставившим и от Греческого царьствия отторгшеся; и от сего Греческому царьствию зле к раззорению приходящу; во царьство же Михаила и Феодоры царицы благочестивых, Божий град Иеросалим и Палестинскую землю и страны Финическия и персы изобладаша; царьствующими грады отвсюду во утеснении велице начаша пребывати, и отвсюду частыми нахождении и браньми и ратьми часто колеблющеся, епархом и синклиту всему не престающе от всего своего злаго перваго обычая никако же, о селице разорити царьства помысл полагающе. Тако же и вы, сему подобно, своим злобесным хотением, выше меры, славы и чести и богатства, к разорению християнскому, желающу! Та же убо отселе греком во многих странах дани взимаху; потом же, нестроения ради, а не Бога ради, подобно и вашему злолукавому злому совету, сами дани даяти начаша, и тако убо царьствующему граду во обтеснении велице пребывающе, даже до царьства Алексея, нарицаемаго Дуки Мурцуфла, при немже взят бысть царьствующи град от фряг и пленен бысть зельнейшим пленением; и тако убо все благолепие (Так Пг М; Ар благолепне.) и красота Греческие власти погибе. Потом же Михаил первый Палеолог изгна латини из царьствующаго града, и паки убожество царьства воздвиг, и даже до лет царя Констянтина, нарицаемого Дрогмас, при немже, грех ради наших, народа христианскаго, безбожный Магмет Греческую власть погаси, и, яко же ветр и буря зельна, вся без вести сотвори.

Смотри же убо се и разумей, каково правление составляется в разных началех и властех; и понеже убо тамо быша царие послушны епархом и сигклитом, и в какову погибель приидоша. Сия ли убо нам советуеши, еже к таковой погибели прийти? И се ли убо благочестие, еже не строити царства, и злодейственных человек не взустити и к разорению иноплеменных подати? Или речеши ми, яко святительская поучения тако примаху? И благо, и прикладно! Иное же свою душу спасти, иное же многими душами и телесами пещися: ино убо есть постническое пребывание, иио же во общем житии сожитие, ино же святительская власть, ино же царское правление. Постническое убо правление - подобно быти агнцу непротивну ничесому же, или яко птице, иже не сеявшу, ни жнущу, ни в житницу собирающу; во общем же житии, аще и мира отрекшися, но обаче строения и попечения имеют, та же и наказания; аще ли же сего невнимателие будут, то общее житие разорится; святительская власть требует зельнаго запрещения языком, по благословенней же в ней ярости, и славы, и чести, и украшения, и председания, еже иноком неприлично; царскому же правлению - страха, и запрещения, и обуздание и конечнешаго запрещения, по безумию злейших человек лукавых. Се же убо разумей разнство посническому и общежительству: очима видел еси; и от сего можеши разумети, что сие есть. К сему же пророк рече: Горе дому, имже домом жена обладает, горе граду, имже мнози овладают. Видиши ли, яко подобно женскому безумию многих владение: аще и не под единою властию будут, аще и крепки, аще и храбры, аще и разумны, но обаче женскому безумию подобно есть. Се убо указах ти, како благо есть нам на грех сидети и мимо царей царьством владети: от сего убо многи могут разумети имущий разум. Воспомяни же: к хотению имения, рекшаго злата, аще ся ринет, не прилагайте сердца. Кто же убо сия глаголы глагола? Не до власти ли царей бе? Не бе ли ему злата? Не бо на злато взираше, но повсегда бе ему ум к Богу и строй воинский. Понеже убо Гииозиову прокажению уподобился еси, яко же он благодать Божию на злате продаде, тако убо и ты, злата ради, на христиан воздвигл еси. Тако ж апостолу Павлу вопиющу: Блюдите ны, блюдите злы делателя, яко многажды глаголал вам, вине плача, глаголю о вразумех креста Господня, имже Бог чрево, и слово в студе их, иже земная мудръствующе. Како же убо ты не наречешися враг креста Христова, яко славы ради, и чести мимотекущаго света сего желая насладитися, будущая же приснотекущая призирая, своим крестопреступным обычаем, извыкши от прародителей своих измену, во многи времена на сердцы своем злая избирая, «яды хлеб мой, возвеличи на мя пяту свою», - на христиан воевати вооружился еси? Не, то убо самое победоносное оружие, крест Христов, силою Христа Бога нашего, вам сопротивник да будет. Како же убо доброхотных сих изменников наречеши? Яко же убо во Израили, еже со Авимелехом от жены Гедеоновы, сиречь наложницы, лжею согласившеся, лестию и лесть сокрывше, во един день избиша семьдесят сынов Гедеоновых, еже убо от законных жен ему, и воцариша Авимелеха; тако же убо и вы, собацким своим, изменным своим обычаем, хотесте во царьствии царей достойных истребити, и, аще не от наложницы, и от царьствия растоящася колена хотеста воцарити, И се ли убо доброхотны есте и душу за мя полагаете, еже, подобно Ироду, и сущая млеко младенца се ли смертню пагубною хотесте света сего лишити, чюжаго же царьствия воцарьствити? Се ли убо за мя душу полагаете и доброхотствуете? И тако ли убо своим чадом хощете сотворит, егда убо в яйца место подадите им скорпию, или в рыбы место камень? Аще-убо вы, злые суще, умеете даяние благо даяти чадом вашим, и аще убо доброхотны и благи наречетеся, - почто убо таких благих даяний не приносите чадом вашим, яко же своим? Но понеже убо извыкосте от прародителей своих измену чинити, яко же дед твой, князь Михайло Карамыш, со князем Андреем Углецким на деда нашего, великого государя Ивана, умышляя изменные обычаи; тако же и отец твой, князь Михаиле, с великим князем Дмитреем внуком на отца нашего, блаженныя памяти великого государя Василия, многи пагубныя смерти умышленном; тако же и мати твоя, дед (Так Пг М; Ар дед твои.) Василей и Иван Тучко многая поносная и укоризная словеса деду нашему, великому государю Ивану износили; тако же и дед твой Михаиле Тучков, на преставление матери нашей, великие царицы Елены, дьяку нашему Елизару Цыплятеву многая надменная словеса изрече, - и понеже еси рождение изчадия ехитнова, посему тако и яд отрыгавши. Се убо довольно указах, чесого убо ради по твоему злобесному разуму сопротивным обретается. Разумевая разумей совесть прокаженну имущаго. Не мни, яже никакого же от державы моея несть. А отцу твоему, князю Михаилу, гонения было (Так Пг; И зло; Ар бло.) много, да и убожества, а измены такой, что ты, не учинил.

А еже писал еси: «Про что емя во Израили побили и воевод, от Бога данных нам на враги наша, различными смертьми есмя и победоносную их святую кровь в церквах Божиих пролили есмя, и мученическими кровьми праги церковный обагрили есмя, и на доброхотных своих, душу за нас полагающих, неслыханный муки, смерти и гонения умыслили есмя, изменами и чародействы их и иными неподобными обличая православных», - и то еси писал и лгал ложно, яко же отец твой диавол тя научил есть; понеже рече же Христос: «Вы отца вашего хощете творити, яко же он человекоубийца бе искони, и во истинне не стоит, яко истинны в нем несть, и егда же ложь глаголет, от своих глаголет: ложь бо есть и отцу его». А сильных есмя во Израили не погубили, и не вемы, кто есть сильнейший во Израили, и не побили и не вемы; земля правится Божиим милосердием, и пречистые Богородицы милостию, и всех святых молитвами, и родителей наших благословением, и последи нами, государи своими, а не судьями и воеводы, и еже ипаты и стратиги. И еже воевод своих различными смертьми расторгали есмя, - а Божиею помощию имеем (ТакПг; Ар М имением.) у себя воевод множество, и опричь вас, изменников. А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же есмя.

Крови же во церквах никакие не проливали есмя. Победоносец же и святыя крови во своей земли в нынешнее время, - ничего си явленно, не вемы. «Праги (Так Пг; М Ар враги.) же церковные», - елико сила ваша и разум осязает, и яко же подвластные наши к нам службу свою являют, сице украшенными всякими церкви Божия светится, всякими благостынями, елико после вашия бесовския державы сотворихом, не токмо праги и номост, но и предверия, елика всем видима есть иноплеменным украшения. Кровию же никакою праги церковныя не обагряем; мучеником же в сие время за веру у нас нет; доброхотных же своих и душу свою за нас полагающих истинно, а не лестию, не языком глаголюще благая, а сердцем злая собирающе, и похваляюще, а не расточающе и укоряюще, - подобно зерцалу, егда смотря, и тогда видит, каков бе, егда же отъидет, абие забудет, каков бе, - и, егда кого обрящем (Так М; Ар обряшем.), всем сим злых свобожения, а к нам прямую свою службу содевающе и не забывающе поручныя ему службы, яко в зерцале, и мы того жалуем велршим всяким жалованьем; а иже обрящется в супротивных, еже выше рехом, то по своей вине и казнь приемлют. А в ынех землях сам узришь, елико со девается злым злая: там не по здешнему! То вы своим злобесным обычаем утвердили изменников любити; а в ыных землях израдец не любят: казнят их, да тем утвержаются. А мук и гонения и смертей многообразных ни на кого не умышливали есмя; а еже о изменах и чародействе воспомянул еси, - ино, таких собак везде казнят. А еже нечто мы облыгаем православных, - и не, понеже убо уподобился еси аспиду глухому, по пророку глаголющему: «яко аспид глухий затыкает уши свои, иже не слышит гласа обавающаго, обаче обаваем обавается от премудра, понеже зубы их во устех их сокрушил есть Господь, и членовныя львом сокрушил есть»; и аще аз облыгаю, о ином же истинна о ком явится? Ино то, изменниче, они сотворят: обличения несть им. По твоему злобесному умышлеыию, чесо ради нам сих облыгаете? власте ли своих работных желая, или рубища их худа, или коли бы их насыщатися? како у кого? Не смеху ли подлежит твой разум? Заец потреба множество псом, на враги ж множество вой: како убо безлепо казнити подвластных разум!

Яко же выше рех, какова злая пострадах от вас от юности даждь и доселе, пространнейше изобличим. Се убо являет (аще убо и юн (Так Пг М; Ар он.) еси сих лет, но обаче видети можеши): егда Божиими судьбами отец наш, великий государь царь Василей, пременив порфиру ангельским пременением, тленное се и мимотекущее земное царьствие оставль, прииде на небесная во онь век некончаемый, предстояти Царю царем и Господу господем, мне же оставшу со единородным братом, свято почившим Георгием, мне убо третию летю сущу, брату же моему лета единаго, родительницы же нашей благочестивей царицы Елене в сицевых бедна вдовстве оставлыне, яко же в пленении отвсюду пребывающу, ово убо иноплеменных язык от круг приседящих, брани непримирительныя приемлюще от всех язык, Литаонска, и Поляков, и Перекопи, и Адчитархана, и Нагаи, и Казани, овоже от вас изменников беды и скорби и различными виды приемлюще, яко же подобно тебе, бешеной собаке, князь Семен Бельской да Иван Лятцкой оттекоша в Литву и тамо скакавше бесящеся и в Царьград, и в Крым, и в Нагаи, и отвсюду на православия рати воздвизающе; но ничто же успеша: Богу заступающу, и пречистая Богородица, и великим чюдотворцом, и родителей наших молитвами и благословением, вся сия яко же Ахитофелъ совет разсыпася. Тако же потом дядю нашего, князя Андрея Ивановича, изменника на нас подъяша, и с теми изменники пошел было к Новуграду (ино которых хвалиши! доброхотных нам и душу за нас полагающих называешь!) и се в те поры были от нас отступили, а к дяде нашему князю Андрею приложилися, а в головах твой брат князь Иван княж Семенов сын, княж Петрова Львова Романовича, иные многие; и тако з Божиею помощию тот совет не сотворися. Ино то ли тех доброхотство, которых ты хвалишь? И тако ли душу свою за нас полагают, еже нас хотели погубити, а дядю нашего воцарити? Потом же, изменным обычаем, недругу нашему Литовскому почали отчину нашу отдавати, грады Радогощ, Стародуб, Гомей: и тако ли доброхотствуют? Егда несть на всей земли, кем погубити от земля и славу в прелесть вселити, и тогда иноплеменным примешаются любовию, точию да погубят безпамятно!

Тако же изволися судьбами Божиими быти, родительницы нашей благочестивей царицы Елене прийти от земнаго царьствия на небесное; намь же со свято почившим братом Георгием сродствующим, отстав родителей своих, ни откуду промышления уповающе, и на пречистые Богородицы милость и всех святых молитвы и на родителей своих благословение упование положихом. Мне же осмому лету от рождения тогда преходящу, подовластным нашим хотение свое улучившим, еже царъство без владетеля обретоша, нас убо, государей своих, никоего промышления добротнаго бо не сподобиша, сами же премесишася богатства и славе, и тако скончаша - друг на друга. И елико сотвориша! Колико бояр и доброхотных отца нашего и воевод избиша! И дворы и села и имения дядь наших восхитиша себе и водворишася в них! И казну матери нашея перенесли в Большую казну, неистова ногами пхающе и осны колюще; а иное же себе разъяша. А дед твой Михаиле Тучков то сотворил. И тако князь Василей и князь Иван Шуйские самовольством у меня в береженье учинилися, и тако воцаришася; а тех всех, которые отцу нашему и матери нашей главные изменники, и с поимания (Так Пг М; Ар поимачия.) повыпускали и к себе их примирили. А князь Василей Шуйской на дядей наших княж Андреева дворе, сонмишем и содейских, отца нашего и нашего дьяка ближняго, Федора Мишурина изымав, поворовавши, убили; и князь Ивана Федоровича Бельскаго и иных многих в розная места заточиша, и на царьство вооружишася, и Данила митрополита сведши с митрополия в заточении послаша: и тако свое хотение во всем улучиша, и сами убо царьствовати начата. Нас же, со единородным братом, свято почившим Георгием, питати начата яко иностранных, или яко убожайшую чадь. Якова же пострадах во одеянии и во алкании! Во всем бо сем воли несть; но вся не по своей воли и не по времени юности. Едино воспомяну: нам бо во юности детства играюще, а князь Иван Василевичь Шуйской седит (Так Пг; М Ар судит.) на лавке, локтем отвергшеся, от отца нашего о постелю ногу положив; к нам же не приклоняйся не токмо яко родительски, но еже властелински, яко рабское же, ниже начало обретеся. И таковая гордыня кто может понести? Како же исчести таковыя бедне страдания многая, яже в юности пострадах? Многажды поздо ядох не по своей воле. Что же убо о казне родительского ми достояния? Вся восхитиша лукавым умышлением, будто детем боярским жалованье, а все себе у них поимаша во мздоимание; а их не по делужалуючи, верстая не по достоинству; а казну деда и отца нашего бесчисленную себе поимаша; и тако в той нашей казне исковавши себе сосуды злати и сребряни и имена на них родителей своих подписаша,, бутто их родительское стяжание; а всем людем ведомо: при матери нашей и у князя Ивана Шуйского шуба была мухояр зелен на куницах, да и те ветхи; и коли бы то их была старина, и чем было суды ковати, ино лутчи бы шуба переменити, да во излишнем суды ковати. Что же о казне дядь наших и глаголати? Все себе восхитиша. По сем на грады и села наскочиша, и тако горчайшим мучением, многоразличными виды (Так Пг М; Ар воды.), имения ту живущих без милости пограбиша. Сосетствующим же от них напасти кто может исчести? Подвластных же всех аки раби себе сотвориша, своя ж рабы аки вельможа устроите, правити же мнящеся и строити, и, вместо сего, неправды и нестроения многая устроиша, мзду же безмерную от всяких избирающе, и вся по мзде творяще и глаголюще.

И тако им на много время жившим, мне же в возраст достигшу, не восхотех под рабскою властию быти, и того ради князя Ивана Василевича Шуйского от себя отослал на службу, а у себя велел есми быть боярину князю Ивану Федоровичу Бельскому. И князь Иван Шуйской, присовокупя к себе всех людей, к целованию приведе, пришед ратию к Москве, и боярина нашего князя Ивана Федоровича Бельского и иных бояр и дворян переимали советники сего Кубенской и иные, до его приезду, да сослав на Белоозеро и убили; да и митрополита Иоасафа с великим бесчестием с митрополии согнаша. Потом же князь Андрей Шуйской со единомысленики своими, пришед к нам в столовую избу, неистовым обычаем, и перед нами боярина нашего Семена Федоровича Воронцова восхитпвше безчестно и оборвавши, вынесли из нашей столовой избы и хотели ево убить. И мы послали к ним митрополита Макария, да бояр своих Ивана, да Василья Григорьевича Морозовых своим словом, чтоб его не убили, и они едва нашего слова послушали, а сослали ево на Кострому; а митрополита в то время безчесно (Так Пг М; Ар безчетно.) затеснили и мантию на нем со источники исодрали; а бояр наших тако же безчесно толкали. Ино то ли их к нам доброхотство, что бояр наших угодных нам, супротивяся им, и велели их переимати и побили и различными муками и гонении мучили? То тако ли душу свою за государей, своих полагают, что к нашему государьству ратьми приходити и перед нами июдейским сонмищем бояр имати, и с нами, государи, холопу ссылатися, или государю у своего холопа упрашивати? То ли к нам прямая их служба? Воистину, сие всем окрестным в подсмеяние, слыша такое их неистовство и гонение! Како могу изрещи, колики беды случишамися от них от преставления матере нашей и до того лета? Шесть лет и пол не престаша сия злая содевающе!

Егда же достигохом лета пятагонадесят возраста нашеко, тогда, Богом наставляеми, сами яхомся царство свое строити, и за помощию всесильнаго Бога, начася строити и царьство наше мирно и немятежно по воле нашей. Но тогда случися, грех ради наших, от произволения Божия, распростершуся пламени огненному, царьствующий град Москву попалиша; наши же изменники бояре, иже от тебя нарицаеми мученики (их же имена волею (Так М; Ар воею.) премину), аки благополучно время изменной (Так Пг М; Ар изменно.) своей злобе улучиша, наустиша скудожайших умов народ, что бутто матери нашей мати, княгиня Анна Глинская, со своими детьми и с людьми сердца человеческая внимали и таковым чародейством Москву попалили; да бутто и мы тот их совет ведали. И таковых их изменников наших наущением, множество народа неистовых, воскричав, июдейским обычаем, приидоша соборныя и апостольский церкви в придел святаго великомученика Димитрия Селунского и, изымав боярина нашего князя Юрья Васильевича Глинского, безчеловечне выволокли в соборную церковь Успения пресвятыя Богородицы, и убиша в церкви безвинно, против митрополича места, и кровию его помост церковный окравовивше, и вывлекше тело его в предние двери церьковныя и положиша, яко осужденика, на торжищи. И сие во церкви святой убийство его всем ведомо. Нам же тогда живущим в своем селе Воробьеве, да те же наши изменники возмутили народ, яко бы и нас убитп, за то, яко же ты, собака, лжеши, что бутто мы князь Юрьеву матерь Глинского, княгиню Анну, и брата его, князя Михаила, у себя хороним от них. И сия суемудръствия како смеху не подлежат! О чесо ради убо нам царьству своему запалители самым быти? Такова убо стяжания прародителей наших благословение у нас погибе, еже от иных вещей и во вселенней обрестися не может. Кто безумен или яр отаков может явитися, еже бы гневаяся на своя рабы, да погубит стяжания своя, могл бы их погубити, а своя сохранити? Посему во всем ваша разумеется собачья измена. Такожде на таковую высоту, еже Иван святый, водою кропити: се убо безумие явственно. И тако ли достойно служити нам бояром нашим и воеводам, еже таким собацким собрании безчеловечне бояр наших доброхотных убивати, еще же в черте нам кровной, не помышляя в себе страха нашего? И тако ли душу свою за нас полагают, еже во всем нам супротивная устрояют? Нам убо закон полагающе во святыню, сами же с нами путь шествовати не хотяще! Почто и хвалишнся, собака, в гордости, такожде, и инех собак и изменников, бранною храбростию? Господу нашему Исусу Христу глаголющу: «аще царство на ся разделит, не может стати»; такожде кто может бранная понести противу врагов, аще растлится междуусобия браньми царство? Яко же убо древо како цвести может, аще корени сущу суху; тако же и сие: аще не прежде строения во царстве благая будут, како бранная храбре поставятся?

Яко же убо предводитель множае полк утвержает, тогда множае побеждаем паче бывает. Ты же, вся сия презрев, едину храбрость похваляешь; а о чесом же храбрости состоятися, сия ни во что полагаешь, и являлся не токмо утвержая храбрость, но паче разрушая, яко же ничто же еси: в дому изменник в ратных же пребывании разсуждения не имея, понеже хощешь междоусобными браньми, паче же самовольством, храбрость утвердити, емуже быти не возможно.

До того же времяни бывшу сему собаке Алексею, вашему начальнику, в нашего царьствия дворе, в юности нашей, не вем, каким обычаем из батожников водворивъшуся, нам же такие измены от вельмож своих видевше, и тако взяв сего от гноища и учиних с вельможами, чающе от него прямые службы. Каких же честей и богатств его не наполних, не токмо его, но и род его! Кое же служение праведно от него за сие приях? Слыши напреди. Посем же, совета ради духовнаго и спасения ради души своея, приях попа Селивестра, а чая того, что он, предстояния ради у престола Владычня, побережит души своей; а он, поправ священныя обеты и хиротонию и иже у престола Владычня предстояния, и где же желают ангели приникнут, идеже повсегда агнец Божий жремый за мирское спасение, и никогда же пожремый (Так Пг М; Ар пожрем.), - он же, во плоти сый, серафимския службы своима рукама сподобися, и сия вся убо поправ, лукавым обычаем, сперва убо яко благо нача, последовавше божественному писанию; мне видевшу в божественном писании, како подобает наставником благим покорятися без всякого разсужения, и ему, совета ради духовнаго, повинухся в колебании, в невидении; он же возхитихся властию, яко же Илии (Так Пг М; Ар или.) жрец, нача совокуплятися в дружбы подобно мирским. Потом же собрахом вся архиепископы, и епископы, и весь священный собор Руския митрополия, и еже убо во юности нашей, еже нам содеянная, на вас бояр наших наши опалы, та же и от вас бояр наших еже нам супротивное и проступъки, сами убо пред отцем своим и богомольцем, пред Макарием, митрополитом всеа Русии, во всем в том соборне простихомся; вас же, бояр наших, и всех людей своих в проступках пожаловал (Так Пг М; Ар пожалован.) и впредь того не воспоминати и тако убо мы всех вас яко благии начахом держати.

Вы же перваго своего лукавого обычая не остависте, но паки на первое возвратистеся, и паки начасте лукавым советом служити нам, а не истинною, и вся с умышлением, а не простотою творити. Тако же Селивестр и со Алексеем здружился и начата советовати отаи нас, мневша нас неразсудных суща; и тако, вместо духовных, мирская начаша советовати, и тако помалу всех вас бояр начаша в сомовольство приводити, нашу же власть с вас снимающе, и в сю противословие вас приводяще, и честию мало вас не с нами ровняюще, молодых же детей боярских с вами честию подобяще. И тако помалу сотвердися сия злоба, и вас почал причитати к вотчинам ко градом и к селом; еже деда нашего великого государя уложением, которые вотчины у вас взимали и которым вотчинам еже несть потреба от вас даятися, и те вотчины ветру подобно роздал неподобно, и то деда нашего уложения разрушил, и тех многих людей к себе примирил. И во том единомысленика своего, князя Дмитрея Курлятева, к нам в синклитию препустил; нас же предходя лукавым обычаем, духовного ради совета, бутто души ради то творит, а не лукавством; и тако с тем своим единомысленником начаша злый свой совет утвержати, ни единые власти не оставиша, идеже своя угодники не поставиша, и тако во всем свое хотение улучиша. Посем же с тем своим единомысленником от прародителей наших данную нам власть от нас отъяша, еже вас бояром нашим по нашему жалованью честию председание почтенным быти; сия убо вся во своей власти и в вашей положиша, яко же вам годе, и яко же кто каковое восхощет: потому же утвердися дружбами, и вся властию во всей своей воли имый, нечто же от нас пытая аки несть нас, вся строения и утвержения (Так Пг М; Ар увержения.). по своей воли и своих советников хотение творяще. Нам же что аще и благо советующе, сия вся непотребна им учинихомся, они же аще что непотребно им учиняху, они же что и стропътиво и развращено советоваху, но сия вся благо творяху!

И тако убо ниже во внешних, во внутренних, ниже в малейших и худейших, глаголю же до обуща и спания, вся не по своей воли бяху, но по их хотению творяхуся; нам же аки младенцем пребывающим. Ино сему противно разуму, еже восхотехом в совершенном возрасте младенищем быти? Та же посем и сия утвердися: си, еже нам сотворити словие, ни единому же от худейших советников ево тогда потреба рещи, но сия вся аки злочестива творяхуся, яко же в твоей бе составной грамоте написано; от его же советников, аще кто худейших нам но яко ко владыце или яко к брату, - яко к худейшему чесому надменная словеса неистове изношаху, и сия вся благочестиво вменяхуся; хто убо мало послушание или покой нам сотворит, тому убо гонение и мучение; аще ли же кто раздражит нас чем или кое принесет нам утеснение, тому богатство, слава и честь; и аще не тако, то души пагуба и царству разорение! И тако убо нам в сицевом гонении и утеснении пребывающим, и таковая злая не токмо от дни до дни, но от часу растяху; а еже убо нам послушно и покойно, сия умоляхуся. Таково убо тогда православие сияше! Хто же убо может подробну исчести, еже убо в житейских пребываниих, и хождениих, и в покое, и та же в церковном предстоянии и во всяком своем житии и гонении и утеснении? И тако убо сим бывающим: мнящи убо, яко дневныя ради пользы сицевая убо утеснения творят нам, а не лукавства ради.

Та же, по Божию изволению, со кърестоносною хоруговию сего православнаго ради християнского воинства, православного ради християнства заступления, нам двигшимся на безбожный язык Казанский, и тако неизреченным Божиим милосердием, иже над тем бесерменским языком победу давше, со всем воинством православнаго християнства здраво восвояси возвратихомся: что же убо изреку от тебе нарицаемых мученик доброхотство к себе? Тако убо: аки пленника всадив в судно, везяху с малейшими людьми сквозе безбожную и неверную землю! Аще бы не бы всемогущая десница Вышняго защитила мое смирение, то всячески живота гонзнул бы. Таково тех доброхотство к нам, за кого ты глаголеши, и как за нас душу полагают, еже нашу душу во иноплеменных руки тщатся предати!

Та же, нам прешедшим во царьствующий град Москву, Божие милосердие к нам множащи и наследника нам тогда давшу сына Димитрия. Мало же времени минувшу, еже убо владыкам быти случается, немощию одержиму быти и зелию, изнемогшу. Тогда убо еже от тебе нарицаемыя доброхоты возшаташася, яко пьяни, с попом Селивестром и с начальником нашим Алексеем, мневше нас в небытию быти, забывше благодеяний наших и еже и своих душ, еже отцу нашему целовали крест и нам, еже кроме наших детей, иного государя себе не искати: они же хотеша воцарити, еже от нас разстоящася в колене, князя Володимера; младенища же нашего, еже от Бога даннаго нам, хотеша подобно Ироду погубити, воцарив князя Володимера. Понеже бо аще и во внешних писаниих древних речено, но обаче прилично есть: «царь убо царю не кланяется; но, единому умершему, другий обладает». Се убо нам живым сущим таковая от своих подовластных доброхотства насладихомся: что же убо по нас будет! Та же Божиим милосердием, нам оздравевшим, и тако сии совет разсыпася, попу же Селивестру и Алексею оттоле не престающе, вся злая советующе, и утеснение горчайшее сотворити; на доброхотных же нам гонения разными виды умышляюще, князю же Володимеру во всем убо хотение удержаще; та же и на нашу царицу Анастасию ненависть зельную воздвигше и уподобляюще ко всем нечестивым царицам; чад же наших ниже помянути могоша.

Та же по всем собака изменник старой Ростовской князь Семен, иже по нашей милости, а не по своему досужству, «подобен быти от нас синклитства, своим изменным обычаем литовским послом, пану Станиславу Давойну с товарыщи наши думу изнесе, нас укоряя и нашу царицу и наших детей; и мы то ево злодейство сыскавши, и еще милостиво казнь свою над ним учинили. И после того поп Селивестр, и с вами злыми своими советники, того собаку почал в велицем брежении держати и помогати ему всеми благими, и не токмо ему, и всему ево роду. И тако убо оттоле всем изменником благо время улучися; нам же бо оттоле в большем утеснении пребывающим; от них же во едином и ты был еси: явлено, еже с Курлятевым нас хотесте судити про Ситцкого.

Та же убо наченшася войне, еже на Германе, - о сем же убо напреди слово пространнейший явит, - попу же убо Селивестру и с вами своими советники о том на нас люте належаще, и еже убо, согрешений наших ради, приключающихся болезнех на нас и на царице нашей и на чадех наших, и сия убо вся вменяху, аких ради, еже нашего к ним непослушания сия бываху! Како же убо воспомяну, и еже во царьствующий град с нашею царицею Анастасиею с немощною от Можайска немилостивъное путное прехождение? Единаго ради мала слова непотребна. Молитвы же убо и прехождения по святым местам, и еже убо приношения и обеты ко святыни о душевном спасении, и о телесном здравии, и о своем благом пребывании нашем и о царице нашей и чад наших, и сия вся вашим лукавым умышлением от нас отнюдь взяшася, врачевстве же и хитрости, своего ради здравия, ниже помянути тогда бяше.

И сице убо нам в таковех зельнех скорбех пребывающим, и понеже убо таково отягчения не могохом понести, еже не человечески сотвористе, и сего ради, сыскав измены собаки Алексея Адашева со (Так Пг М; Ар ко.) всеми его советники, милостивной свой гнев учинили: смертные казни не положили, но по розным местом розослали. Попу же Селивестру, видевше своих советников ни во что же бывше, сего ради своею волею отъиде, нам же его благословение отпустившу, не яко устыдевшися, но яко не хотевши судити здесь, но в будущем веце, пред агнецем (Так М; Ар ангцем, Пг ангнецем.) Божиим, еже он повсегда служа и презрев лукавым обычаем, злая сотвори ми: тамо хощу суд прияти, елико от него пострадах душевно и телесне. Того ради и чаду его сотворих и по се время во благоденствии пребывати; точию убо лица нашего не зря. И аще убо, подобно тебе, хто смеху быти глаголет, еже попу повиноватися? И понеже убо до конца не весте християнского мнишескаго устава, како подобает наставником покорятися; понеже бо немощни бысте слухи, требующе учителя лета ради, и ныне же бысте требующе млека, а не крепкия пища; сего ради тако сия глаголет; и того ради убо попу Селивестру ничего зла не сотворих, яко же выше рех. А еже убо мирским, яже под властию нашею сущим, сим убег по них измене, тако и сотворихом: исперва же убо казнию конечною ни единому коснухомся; всем же убо, иже к ним не преставши, повелехом от них отлучитися, и к ним не престаяти, и сию убо заповедь положивши и крестным целованием утвердихом; и понеже убо от нарицаемых тобою мучеников и согласных им наша заповедь ни во что же положиша и крестное целование преступивша, не токмо осташа от тех изменников, но и большими начата им помогати и всячески промышлять, дабы их на первый чин возвратити и на нас лютейшее составити умышление; и понеже убо злоба неутолима явися и разум неприклонен обличися, - сего ради повинныя по своей вине таков суд прияли. Се убо по твоему разуму «сопротивно обретеся, разумевая», еже вашей воле не повинухомся? Понеже убо, сами имуще совесть непостоянную и крестоприступну и малого ради блистания злата пременену, се убо и нам советуете! Сего ради реку: о Июдино окаянство сие хотение! от негоже избави, Боже, душа наша и всех православных християн! Яко убо Июда, злата ради, предаде Христа, тако убо и вы, наслаждения ради мира сего, православное християнство и нас, своих государей, предали есте, свои души забыв, крестное целованье преступив.

Дата добавления: 2015-07-16