Глава 32. Лондон, резиденция герцога Монтегю

Лондон, резиденция герцога Монтегю

8 августа 1784 года

— Я польщен тем, что вы приняли мое приглашение, — сказал мистер Ормстон.

— В самом деле? — спросила она.

— Вы не та леди, которую можно так просто забыть, — заметил он.

— Наверное, это было дело большой государственной важности, заставившее вас отвлечься от моей скромной персоны? — сказала Элинор. — Что-то связанное с экспортом или импортом. Или, возможно, частное поручение деликатного свойства высочайшей особы?

— О, всего понемножку, — ответил Ормстон. — Но теперь я курирую один важный проект в сфере благотворительности. Это разного рода богоугодные заведения — сиротские приюты и тому подобное.

— Прекрасно, — сказала Элинор. — И как же устроены сироты у нас в Англии?

— Весьма неплохо. Бывают, конечно, кое-какие проблемы.

— У меня нет детей, — заметила Элинор с любезной улыбкой. — Я совершенно не представляю, как их надо растить.

Прочистив горло, Ормстон произнес:

— Вы представляете это себе намного лучше, чем я.

— Пожалуй, я вернусь домой прямо сейчас, — произнесла она.

— Но мы уже возле кенсингтонского сада, — ответил мистер Ормстон. Карета остановилась у входа, и он выпрыгнул наружу, предлагая ей руку, затянутую в перчатку.

Она медлила, чувствуя себя такой опустошенной, как ваза без воды и цветов. Не было никаких эмоций — ни гнева, ни боли, ни томления. «Почему бы и не совершить моцион?» — решила Элинор.

Протянув ему руку, она выпорхнула из кареты и раскрыла кружевной зонтик.

— Как это мило, — произнесла она, — фуксия в цвету.

— Да, — согласился он. — Я предлагаю прогуляться к пруду и покормить лебедей.

В руках у него был пакетик, по всей видимости, с хлебными крошками. Это было забавно. Мистер Ормстон, он же Леопольд Дотри, герцог Вильерс, был не тот человек, который носит с собой пакетики с хлебом. Не так давно он имел при себе совсем другие пакетики, Элинор усмехнулась.

Усевшись рядом на скамью, они молча бросали крошки в воду. В пруду плавали семь лебедей. Пара и их птенцы. Родители заботливо подталкивали клювами деток в направлении крошек.

— Что за маскарад? — спросила Элинор. — Зачем вам понадобился этот мистер Ормстон?

— Это не случайный выбор. Я решил соответствовать вашим новым требованиям. Вы отказались от герцогов, и мне пришлось учить более скромную роль.

Она закрыла зонтик и сделала глубокий вдох.

— Вы пришли к заключению, что я могу быть хорошей матерью? Поэтому пришли?

— Мне кажется, легче найти другую для этого, чем уговорить вас.

— Вы правы, — согласилась она, прицелившись хлебом в клюв лебедя-отца и удачно попав. Тот спокойно поймал и проглотил хлеб, не выказывая ни малейшей обиды.

— На этот раз мои мотивы сугубо эгоистические, — сказал Вильерс. — Я ищу любимую жену для себя.

— Какой сюрприз, — произнесла Элинор. — Кто бы мог подумать, что вам вообще нужен кто-то для брака. У вас столько друзей среди женщин. А ваши отцовские чувства весьма похвальны. Зачем же от них отказываться? Попробуйте найти хорошую мать среди дочерей маркизов. Но может быть, вы снизойдете и до графской дочери? Хотя это наверняка заставит вас почувствовать себя не в своей тарелке.

— У моих детей превосходный гувернер и две няньки. С ними все в порядке.

— Превосходно, — сказала Элинор, пытаясь попасть в самочку лебедя, но промахнулась.

— Вы даже не желаете смотреть в мою сторону, — заметил Вильерс. — Неужели эти водоплавающие интересуют вас больше, чем я?

Она подняла на него глаза. Его черные брови и потемневшие от страдания глаза просто кричали из-под белого парика.

— О, — произнесла она.

— Я люблю вас, Элинор, — произнес он, — и всегда буду любить только вас. То, что я чувствую к вам, не связано ни с моими нынешними детьми, ни с теми, которые могут быть у нас с вами в будущем.

— Но раньше вы рассуждали совсем иначе, — сказала она.

— Я запутался в своих представлениях и понятиях. Не знал, какой должна быть хорошая мать. Свою я не мог считать образцом, после того, что она сделала с моим братом. Она наряжала нас в шелк и бархат, но когда мой брат заболел, отгородилась от него, боясь заразиться...

— Я помню, — сказала Элинор.

— Я искал мать в Лизетт, которая говорила, что не зависит от светских предрассудков. Но она тоже относилась к моим девочкам как к куклам. Она избавилась от собственного ребенка. Потребовала убрать его за то, что он пачкал пеленки. Вам известно, что его отец — граф Гриффин?

— Моя мать рассказала мне эту историю по дороге домой, — сказала Элинор.

— Лизетт — копия моей матери, — сказал Вильерс. — Возможно, поэтому меня подсознательно влекло к ней. Но как я мог подумать, что ей можно доверить детей?! Я был круглым дураком, Элинор. И как я мог не разглядеть тебя? Мне трудно дышать без тебя, Элинор. Я никогда не смотрел на тебя как на приложение к постели. Я желал тебя и желаю, как никакую другую женщину на свете.

Элинор грустно усмехнулась.

— Давайте продолжим прогулку, леди Элинор, — попросил вдруг он, подставив ей локоть.

Она встала и оперлась на него, раскрывая свой зонтик.

— Скажите мне, леди Элинор, — продолжил он. — Почему вам нравится находиться в Лондоне, когда еще не открыт новый сезон?

— Я не люблю светскую жизнь, все эти ярмарочные игры с женихами, невестами и кумушками. Каждый год одно и то же. Сейчас здесь намного приятнее, но очень скоро и здесь начнутся смотрины и ухаживания.

— Далеко не у всех цель — женитьба или замужество. Многие просто флиртуют, — заметил Вильерс. — А некоторые находят себе пару и вне сезона. Есть леди, которые вообще не хотят выходить замуж, и тогда джентльмену приходится...

—...выходить на охоту, — договорила Элинор.

— И идти на разные уловки, — добавил Вильерс.

— Поэтому вы решили переодеться в мистера Ормстона? — усмехнулась Элинор. — Это была ваша уловка?

— Как видите, — согласился он. — Знаете, завтра откроется шахматный турнир в Гайд-парке. Насколько мне известно, вы опытный игрок. Позвольте мне сопровождать вас туда.

— Шахматный турнир?

— Да, лучшие игроки Англии сядут за шахматные доски на глазах у публики.

— Я тоже слышала, что герцог Вильерс — лучший игрок Англии, — сказала она, закрывая зонтик. Они уже были на подходе к карете.

— Не совсем так. Первыми считаются герцог и герцогиня Бомон.

— Они будут участвовать в этом турнире?

— Понятия не имею, — усмехнулся Вильерс. — Такие высокочтимые особы находятся вне поля зрения скромного мистера Ормстона.

— В таком случае я буду счастлива, сопровождать вас, дорогой мистер Ормстон.

* * *

— Как прошла прогулка? — спросила Энн, едва Элинор вошла в дом. — О, судя по-твоему лицу, я вижу, что прошла она превосходно. Ты вся сияешь! — Она заключила ее в объятия. — Теперь-то убедилась? Все эти джентльмены легко взаимозаменяемы. Нужно лишь пристроиться к такому, который не слишком раздражает.

Элинор улыбнулась:

— Он пригласил меня завтра на шахматный турнир в Гайд-парк.

— Хорошо, что хоть не меня, — фыркнула Энн. — Скучнейшее занятие. Но неужели вы говорили только о шахматах с этим, мистером Ормстоном? Не боишься, что он испугается тебя, когда поймет, какая ты умная? Только не вздумай обыграть его. Мужчины этого не выносят. Как только поймешь, что выигрываешь, сразу сдавай свои позиции.

— Непременно, — согласилась Элинор, высвободившись из объятий Энн и поднимаясь по лестнице.

Ландо мистера Ормстона остановилось у ее дома ровно в два часа на следующий день.

— Я не совсем уверена в том, что это за птица, — сказала герцогиня. — Энн, если ты не отойдешь от окна, я закрою для тебя двери моего дома. А тебе, Элинор, следует пригласить его на чай. Что это за свидания с джентльменом, который даже не был представлен семье?!

— Но вы же встречались с ним, матушка, — сказала Элинор.

— Уверена, что нет! — резко возразила герцогиня.

— Это было несколько лет назад, вы могли забыть.

— Предположим, я его встречала, — сказала герцогиня. — Ормстон... что-то знакомое...

— Вы встречали его, уверяю вас, — сказала Элинор.

Мистер Ормстон поджидал ее у ландо, он был невероятно галантен, когда помогал ей усесться. Элинор усмехнулась про себя.

Гайд-парк был переполнен экипажами с открытым верхом. Люди из общества высаживались и начинали прогуливаться.

Мистер Ормстон ни с кем не здоровался, но Элинор заметила несколько озадаченных взглядов, устремленных на него.

— Турнир проходит на Бак-Хилл-Уок, — сказал он, помогая ей выйти. Она оперлась на его руку ровно в тот момент, когда ее туфелька коснулась земли.

Вскоре они уже наблюдали за партией между неизвестным русским джентльменом и элегантным юным куртье, который только что сделал первый ход.

— Черт меня возьми, если я не узнал вас, сэр, — воскликнул он, смеясь.

Мистер Ормстон поклонился, не отвечая. Его бас полностью разрушил бы его инкогнито.

Русский джентльмен поднял на него взгляд и снова уткнулся в доску с вялой улыбкой.

— На этот раз я не проиграю тебе, Потемкин, — сказал куртье несколько неуверенно.

— Вы не проиграете, — успокоила его Элинор.

Юноша выразительно глянул на ее наимоднейший прогулочный наряд, с ослепительно низким декольте как бы недоумевая. Элинор отлично поняла его насмешливую улыбку, но виду не подала.

Встав, он поклонился ей. И поднес ее затянутую в перчатку руку к губам.

— Увы, я, кажется, проигрываю, — сказал он, пожав плечами.

Элинор, наклонившись к доске, стала подсказывать со знанием дела.

Юноша растерянно заморгал.

— Дорогая моя, — сказал мистер Ормстон, щурясь от яркого солнца, — вам не кажется, что появившиеся облака предвещают дождик?

Куртье опустился на стул, изучая фигуры на доске.

— Вы сильный противник, — похвалил ее Леопольд, когда они вновь двинулись прогулочным шагом.

— Мы рано ушли, он еще может проиграть, если не послушает меня, — заметила Элинор.

— Да, если будет только атаковать.

— Мой дорогой мистер Ормстон, — сказала Элинор, — вы издеваетесь? У него открываются отличные ходы. Белые едят одну фигуру за другой и оставляют короля противника голым.

— Должно быть, я оказался несколько рассеян, — сказал он.

— Должно быть, — согласилась она.

Они сделали несколько шагов, и она коснулась его руки.

— Леопольд, все в порядке?

Он свернул с главной аллеи к кустам сирени столь стремительно, что у нее перехватило дыхание.

— Я боюсь, Элинор, что вы не любите меня так сильно, как я вас. Я боюсь ваших мыслей; вы не должны думать, что нужны мне ради моих детей. Бог свидетель, я просто не могу жить без вас!

Она взяла его руку, медленно расстегнула жемчужную пуговку на его правой перчатке и стянула ее, а затем стала целовать его пальцы. Затем повернула его ладонь и поцеловала ее изнутри, как он целовал ее ладонь в день их знакомства на глазах у восхищенных зрителей. Наконец она подняла на него глаза, в которых плавали сиреневые блики.

— А я ничего не боюсь, Леопольд, потому что люблю вас, и всегда буду любить. И ваша любовь прогоняет все мои страхи.

Прежде чем Элинор сообразила, в чем дело, Леопольд опустился на одно колено перед ней.

— Леопольд! — удивленно воскликнула она.

— Окажите мне честь, леди Элинор, будьте моей женой, — произнес он.

— Да, — прошептала она, потеряв голос от волнения, — я буду вашей женой, я согласна.

После этого он встал и поцеловал ее со всем жаром своей страсти, на которую был способен он, Леопольд, а не мистер Ормстон.

— Я приготовил кольцо для нашей помолвки, — сказал он.

Элинор прижалась к нему, она была счастлива.

— Возможно, оно покажется тебе несколько скромным...

Она открыла глаза, чувствуя, что он стягивает перчатку с ее левой руки и надевает кольцо. Оно было из светлого золота в форме лилии с крупным бриллиантом в центре. Оно смотрелось очень изящно, без всяких излишеств. В нем чувствовалась та утонченность, которой не хватало герцогу Леопольду, но которая появилась у мистера Ормстона.

Слезы восторга блестели в ее глазах. Обвив рукой его шею, она прошептала:

— Оно чудесное, Лео. Само совершенство.

— Я могу подарить тебе кольцо «маркиза» величиной с мышь, если пожелаешь, — холодно сказал он.

— Чтобы оно сразу бросалось в глаза всем и каждому? — спросила она. — Нет, это самое совершенное из всех обручальных колец, которые мне приходилось видеть. Оно сокровенное и чистое, оно такое, какого желало мое сердце.

— Могу я переговорить с твоим отцом?

Она мило улыбнулась:

— Он возвращается на корабле «Сент-Эспри», который встанет у доков завтра, если не будет препятствий.

Он вытер ее слезы и снова надел ей перчатку. Затем они вынырнули из зарослей сирени и чинно продолжили свой путь к карете.

Вид Элинор был безупречен, когда она возвращалась в родной дом. Ее прическа сохранилась великолепно. Мистер Ормстон весьма деликатно вел себя, когда целовал ее.

— Ну, говори, что там было у вас, что? — мгновенно вцепилась в нее Энн.

Элинор, улыбаясь, стянула перчатку.

— Боже, что это? — вскричала Энн. — Ты виделась с ним всего дважды! Какое драгоценное кольцо! — Она вдруг замерла. — Элинор, я знаю, где я видела это кольцо, твой мистер Ормстон удивил меня... — Она умолкла, не в силах договорить от волнения.

— В чем дело? — удивилась Элинор. — Бывают бриллианты и покрупнее.

— Я видела его под стеклом у Стедмэна и Вардана на Бонд-стрит примерно месяц назад. Оно принадлежало королеве Елизавете, и она вручила его сэру Уолтеру Рейли после победы на рыцарском турнире. Его огранка одна из самых изысканных в Европе. Так сказал мне мистер Стедмэн. — Она вдруг округлила глаза. — Дорогая, что за невероятное наследство свалилось на голову этого твоего мистера Ормстона?!

Элинор радостно рассмеялась. Как же это похоже на ее любимого Леопольда! Он нашел уникальнейшее из колец для их обручения.

— Хочешь сказать, что оно стоит дороже, чем «маркиза»? — спросила она Энн.

— Чем десять «маркиз», Элинор! Должно быть, он безумно влюблен в тебя. Недаром он помнил о тебе целых три года после какой-то единственной незначительной встречи.

— Все это не совсем так, не совсем, — сказала Элинор, сияя улыбкой.

Дата добавления: 2015-07-16