|
Читайте также: |
Он еще пробовал удержаться от падения, с размаху цепляясь за поверхность двери, но неумолимо рухнул вниз. Стоит отдать Королёву должное, он, сгруппировавшись, мгновенно попытался подняться, но я не дал ему такой возможности, извернувшись змеёй и резко дернув за стопу. Подтягивая к себе и вынуждая вновь распластаться на полу, я навалился сверху, прижав его легко, словно котёнка.
Чистое незамутнённое бешенство раскалённым металлом сплавилось с неутолённой похотью. Детонируя, пропитывая гремучей смесью всё тело, поглощая остатки разума взрывной волной.
Жёстко придавить ладонью между лопатками, рвануть джинсы. Не слыша оглушительных воплей и мата, легко уворачиваясь от отчаянных хаотичных ударов. Вклиниться коленом между ног, надавливая, раздвигая напряжённо застывшие бедра. Ухватив за волосы, потянуть за растрёпанный, с полуспущенной резинкой, хвост, заставляя прогнуться. Толкнуться… и, ощутив непреодолимое сопротивление судорожно сжатых мышц ануса, зарычать, обрушиваясь и вцепляясь зубами в загривок.
Меня привело в чувство не это неожиданное препятствие – при достаточном упорстве, вполне преодолимое – а то, как подозрительно жутко обмякло подо мной Ромкино тело. Я приподнялся, еще оглушенный адреналином, и в панике замотал головой, словно отрицая и отказываясь от собственного поступка. Разгоняя кошмарную пелену.
Королёв не шевелился.
Что же, во имя всего святого, я натворил?!
- Ромка… - позвал осторожно.
Тишина.
Дело двух секунд – сползти и рывком перевернуть безвольно распластанного на полу приятеля. Белое, как мел, лицо и такие же бледно-синюшные губы. Темные тени, с зеленью почти сошедшего синяка, под прикрытыми глазами.
- Ромео… не дури!
Я склонился, в ужасе пытаясь уловить дыхание, и с облегчением зажмурился – Королёв просто был в отключке, хотя о причинах странного обморока страшно было даже задумываться. Я похлопал его по щекам, пытаясь привести в чувство, но это не возымело никакого эффекта.
Может, я все же его покалечил, пока был не в себе?..
Быстро осмотрел бесчувственное тело, внимательно ощупывая, но не нашел никаких видимых повреждений, кроме еще нескольких кровоподтеков на бедрах. И всё сильнее нарастало отчаянное смятение…
Эх, Ромка… куда завело нас собственное безрассудство? Есть ли выход оттуда или мы теперь обречены стать врагами? Ромка – такой сломленный и измученный сейчас. Смертельно бледный, с зеленоватым следом синяка, оставленного моей тяжелой рукой неделю назад. И с багровыми пятнами, проступающими на плечах, – свежих, и тоже по моей вине.
Меня вдруг накрыла такая острая пронзительная нежность, что, обхватив голову друга, я прижал её к себе, укачивая словно ребёнка, и, ткнувшись носом в макушку, зарылся лицом в растрепанную гриву волос.
Что нам делать дальше, Ромка?.. Что мне делать?
Кто-то должен остановиться, пока мы не поубивали друг друга.
- Пить… - хриплый выдох.
Я торопливо отстранился, заглядывая в мутные приоткрывшиеся глаза. Блуждающий рассредоточенный взгляд, но, тем не менее, Королёв пришёл в себя. Он закашлялся и облизнул пересохшие губы, а меня захлестнуло невероятное облегчение.
Живой… чёрт такой…
- Сейчас! Я быстро! – вскочил, чуть ли не бегом ломанувшись на кухню.
Меня колотило, как проклятого, пока я в спешке схватил чайник и, матюгнувшись, бросил – тот еще не остыл. Нервно огляделся в поисках хоть какой-нибудь посудины и, не найдя ничего подходящего, рванул дверцу подвесного ящика. Сцапав первый попавшийся стакан, метнулся к кулеру и набрал воды.
…Ну почему у меня вечно всё не как у людей?
Я влетел в Ромку всем корпусом на развороте, с хрупающим звоном роняя наполненную ёмкость. Холодные брызги веером окатили икры до самых коленей, но Королёв даже не дрогнул, а я лишь успел ощутить его пальцы на плече, и мир вокруг совершил странный кульбит, продемонстрировав мне в итоге гладкую поверхность кухонного стола. И я по инерции ткнулся в неё носом.
А приподняв голову, с замиранием сердца, узрел перед глазами хищно сверкнувшее лезвие кухонного ножа.
- Вот ты и попался, котяра чёртова, - с ледяным бешенством сообщил Король, придавив меня ладонью и демонстративно покрутив своё оружие. – Так вот, запомни на будущее, Андронов. Если тебе так уж приспичило переметнуться на голубую сторону… Я всегда сверху!
Твою мать, как же я устал… Дико, отчаянно, до смерти устал. И стало как-то похрен на нож в руках Королёва и на его праведный гнев. И даже чёткое осознание, что меня, похоже, сейчас все-таки поимеют, не вызвало ни грамма волнения. Сколько может продолжаться эта грызня?.. Ещё оскоминой на языке застыл отголосок страха за Ромкину несчастную жизнь. Ещё пока не схлынуло острое чувство вины. И уже не осталось ни капли боевого запала.
Хватит.
- Убери нож. Он тебе не понадобится, - равнодушно.
- Да ну?! Какие мы покорные, - хрипло хохотнул Королёв. – Не боишься за свою драгоценную натуральность? Тебя же сейчас трахнут, Котя…
И, в доказательство, грубо схватил меня за задницу.
- Делай что хочешь, мне плевать, - безразлично сообщил я. И, прикрыв глаза, уткнулся лицом в стол.
Ромка замер. Помедлив, его пальцы неспешно скользнули вдоль позвоночника, поглаживая спину легкими касаниями, и застыли между лопаток.
С каким-то самоедством подумалось, что так, наверное, и правильней. Полноценная расплата за идиотские игры и хождение по лезвию бритвы. Вполне логичный финал… Красочное завершение заведомо безрассудного спора.
Тихо звякнул под ухом металл, ударяясь о дерево. Королёв отстранился.
- Да кому ты, на хрен, нужен!? – с каким-то отчаянием в голосе выпалил он, и, спустя минуту, громко хлопнула входная дверь.
Ушёл.
Сползая на мокрый кухонный пол, я вдруг ощутил болезненную пустоту внутри. Ни чувства радости, что так ничего и не произошло, ни облегчения от внезапного избавления… Полный ноль.
Глупо. Как всё феерически глупо получилось. Не рядовая невинная ссора и даже не серьёзный мордобой, а какая-то жуткая долбаная война… Страшное состязание в том, кто же унизит сильнее, ударит больнее. И самое чудовищное в том, чтобы мы оба прекрасно знали - куда именно надежнее бить.
Столько нового я открыл в себе за последние дни: насильник, садист, мазохист, извращенец. Да и вопрос с собственной ориентацией неумолимо настойчиво повис в воздухе…
Нет. Даже задумываться не хочу ни о чём. Нет ни сил, ни желания копаться сейчас в себе, разбирая на кусочки и анализируя поступки и эмоции.
Одна лишь смертельная, выматывающая душу, усталость.
Глава 8
— Судьба найдёт способ поставить перед нами то,
что мы пытаемся оставить позади.
— Кто сказал? Достоевский?
— Нет, я. В период депрессии.
Моззи/Нил. Сериал «Белый воротничок»
-8-
Забыть.
Просто выбросить из головы, будто ничего и не было, и попытаться продолжать жить дальше. Загрузить мозг, какой угодно, левой хернёй. Отвлечься… вычеркнуть из памяти.
И не существует для этого ничего лучшего, чем моя огромная сумасшедшая семейка - куда уж там алкоголю и всем весёлым компаниям на свете.
У родителей нас девять детей. Я – пятый. Чокнутые предки, но, кажется, они с огромным удовольствием вырастили такую ораву и даже, каким-то чудом, умудрились придать, для ускорения, правильные пинки в самостоятельную жизнь. А потом, со свойственной любящим родителям нелогичностью, постоянно зазывать всех обратно на «погостить» в теплом семейном гнездышке.
В родительский дом в пригороде я уехал сразу после Ромкиного ухода.
Может, сыграло подсознательное стремление - что-то оставшееся из давно прошедшего детства - бежать за утешением под материнское крылышко. Но вероятнее всего то, что в родном сумасшедшем доме мне не дадут ни минуты покоя: многочисленные дети, внуки, их друзья-приятели и прочая, более дальняя, родня, привлеченная безграничной гостеприимностью предков… там постоянно обитала не маленькая такая толпа.
Неплохой способ довести себя до состояния овоща без единой мысли в голове.
Никто не спросил, какого хрена я приперся среди ночи.
Главным правилом, молчаливо принятым в нашем кругу, был принцип невмешательства в чужую личную жизнь. Но то, как он реализовывался... неизменно грело душу приятным теплом. Никто и никогда не спросит, что у тебя произошло, но окружат таким вниманием и заботой… будут тормошить, развлекать и действовать на нервы пустой болтовней. А потом, даже и сам не заметишь как, за чашкой маминого фирменного травяного чая, уставший и вымотанный, расскажешь о своих проблемах, зная, что тебя тут не будут осуждать или копаться в причинах. И даже совет дадут, только если ты в нём действительно нуждаешься.
Но, в этот раз, я не хотел ни в чём разбираться, одержимый только одним стремлением – забыть. Хотя бы на время, пока пугающее до чёртиков послевкусие не выветриться совсем. Пока не перестанут крутиться в голове невозможные и сбивающие с толку мысли. Хотя бы на пару дней передышки…
И это мне, в конце концов, неплохо удалось.
В понедельник родная контора встретила привычной суматохой.
С восхитительной пустотой в голове и идиотской улыбкой на морде лица, я добрёл до кабинета и, с чувством величайшего облегчения, плюхнулся в кресло.
Тишина… и, надеюсь, она продлится, как можно дольше.
Пустые надежды.
Сомов вломился ко мне буквально в следующую секунду. Чуть ли не подпрыгивая на месте и сверкая глазами, он яростно тряс в воздухе пачкой документов.
- Костя! Где ты шляешься?!
Я с недоумением посмотрел на часы – до начала рабочего дня оставалось еще десять минут.
- Эм… - на большее меня явно не хватило.
- Эти долбанные корейские кумовья прибывают уже в среду, а твои идиоты никак не могут допетрить, что же от них требуется! И вообще, что за дисциплина в твоём отделе?! Я уже час гоняю их от кофейного автомата, пытаясь заставить работать, но наблюдаю в ответ только кристально чистые взоры!
Ну, конечно… Согласно регламенту в нашей компании, рабочий день у рядовых сотрудников начинался с восьми, а не с девяти, как у руководства среднего звена. Но я, еще год назад, после назначения моей персоны на должность начальника отдела, негласно отвёл своим архаровцам этот первый час на утренние чаепития и неспешную подготовку к работе. Всё равно он именно так и протекал с древнейших времён.
Я обречённо вздохнул.
- Скажи мне, Сомов, ты что – живёшь на работе? – поинтересовался я.
Витька недовольно нахмурился, нервным жестом поправляя очки.
- Я тружусь согласно графику: от звонка и до звонка. Между прочим, в отличие от твоего чокнутого дружка. Я, конечно, ему безмерно благодарен, что он все выходные провёл на своём рабочем месте и проделал львиную долю исследований, но этот идиот с сегодняшнего дня взял больничный! Ты представляешь?! Заболел он, видите ли! Именно сейчас, когда всю компанию лихорадит в цейтноте! И что мне, спрашивается, делать? А?!
…Значит, Ромки сегодня нет…
- Ну, он же сделал всё, что от него требуется, - по инерции возразил я, задумавшись.
- Да мне похрен, что он там сделал! Король, он и есть – Король. Творит всё, что ему вздумается. Нормальные люди в будни – трудятся, в выходные – отдыхают. А не наоборот!
Да уж, на педантичного и пунктуального Сомова Королёв всегда действовал, словно красная тряпка на быка.
…Заболел? Или… он так меня избегает? Что-то не похоже на вечно прямолинейного и открытого приятеля. Он никогда не прятался от проблем, с абсолютным пофигизмом встречая их лицом к лицу.
- Андронов… Ты меня слышишь или в облаках витаешь? Проснись и пой!
Витька, похоже, сейчас лопнет от злости.
- Давай сюда эти чёртовы бумажки, - философски вздохнул я. – Сам разберусь со своими лентяями.
- Давно пора, - Сомов с готовностью сунул мне под нос внушительную кипу. – Основные данные есть в базе, тут корректировки. К вечеру Борисычу нужен полный черновой вариант плана.
- Вали уже давай. Справимся.
- И ещё, - он ненадолго приостановился, прежде чем выйти, - я искренне надеюсь, что к среде этот бредовый бал-маскарад всё же благополучно закончится.
Проводив его тоскливым взглядом, я со стоном уткнулся в горку бумаг.
Что это? Моё тотальное невезение или полный распад мозга?
Сбегая к родителям, у меня и мысли не возникло захватить запасную одежду. И в результате, демократичная белая футболка была благополучно заляпана морковной запеканкой в первое же утро, а сегодня брюки, вроде бы надежно упрятанные на полку - когда я решил больше не рисковать и переоделся в батины растянутые треники – оказались беспощадно разрисованы разноцветными фломастерами.
Пятеро мелких от двух до пяти лет – а именно столько гостило в выходные в доме предков – это вам не шутка…
Продираться три часа по утренним пробкам до дома, чтобы переодеться, не было времени, и сейчас я, естественно, красовался в шмотках семнадцатилетнего младшего брата. К сожалению, только они подошли мне по размеру, и всё бы ничего… но тот уже года два – убеждённый эмо.
С обречённым вздохом ощупав себя, я вдруг почувствовал, что в кармане изуверских штанов что-то подозрительно зашуршало. Аккуратно, с превеликой осторожностью, ибо там могло оказаться всё, что угодно, начиная от куска хлеба с маслом до боевой гранаты, я двумя пальцами вытащил нечто бумажное.
…Интересно, какая была бы реакция у Сомова, если бы я достал это прежде, чем он ушёл? Странная поделка, невообразимый выверт детского мозга. Что-то среднее между тигром и жирафом, обладающее вдобавок длиннющим слоновьим хоботом. И раскрашенное в ядовито зеленый цвет с поперечными фиолетовыми полосками.
Говорят дети – цветы жизни…
Нагло врут. Они - мелкие, пронырливые, сеющие хаос и разрушение, коварные гоблины.
И я задумчиво пристроил кошмарного зверька рядом с монитором.
…Что же, чёрт побери, творится с Королём?
Нагрузив сверх меры стенающих сотрудников Витькиной макулатурой, я в растерянности покрутился в кресле, гипнотизируя телефон в руках. Открыл менюшку, подумывая набрать смс, но решительно отказался от этой мысли.
Хватит. Посмсились уже разок.
И героически нажал кнопку быстрого вызова.
Гудки шли так долго, что я уже даже начал беспокоиться. Почему-то всплыла яркая картинка, как Ромка валяется в своей комнатушке в глубоком обмороке, а в это время на плите что-то уже подгорает и грозно чадит чёрным дымом…
- Чего тебе, Андронов? – усталый хриплый голос.
- Эм… - мысли с оглушительным топотом разбежались в разные стороны. – Привет. Болеешь?
- Угу. Чего хотел то?
- Да, так… с тобой всё в порядке?
- Я болею, Андронов. Простудился, - терпеливо пояснил он словно маленькому. – Горло дерёт как проклятое, полный нос соплей и жутко раскалывается башка. Конечно, со мной всё в порядке, блин!
- А… ясно.
- Это всё?
- Ну… да…
- Вот и отлично.
И бросил трубку.
Замечательно поговорили.
Ну и плевать.
Так будет гораздо легче – еще несколько дней без встреч с приятелем. Еще куча времени, чтобы навести порядок в собственных мыслях. И, может, в результате разобраться - куда же ведёт проклятая кроличья нора… в которую я имел неосторожность прыгнуть столь необдуманно.
- Костя… - в приоткрытую дверь неуверенно заглянула Алина и смущенно потупилась. – Там… это… там тааакой кошмар!
Ну, а где его нет? У меня возникло сильное сомнение в том, что в мире вообще существует подобное сказочное место.
- Какой? – флегматично осведомился я.
- Там бумаги… ну, те, что из отдела маркетинга… Они это… почти все на корейском, – девушка тоненько хихикнула. - Нам бы переводчика что ли, а?..
Переводчика им… Я отчетливо представил, как в данный момент мои архаровцы, сладко жмурясь, предвкушают охренительную головомойку, предстоящую Сомову, и, отложив телефон, поднялся.
Не стоит их разочаровывать, правда?..
…И в итоге меня всё же затянула лихорадочная суета. Бумаги, отчеты, таблицы, в сотый раз переделываемый план… Нервы и лайня со всеми подвернувшимися по руку со своими косяками коллегами.
Постепенно события, что так трепали душу, стали казаться чем-то далеким и нереальным. И, в редкие минуты отдыха, размышляя, я пришел к выводу, что, наверное, слишком увлекся. Заигрался. Невольно начиная принимать всё всерьез, вживаться в роль соблазнителя… Глупо, в общем-то, вышло.
А Королёв… а что Королёв? Он сопротивлялся до последнего и, похоже, действительно ни хрена его ко мне не тянуло. Ушёл же он именно тогда, когда мог всё получить на блюдечке с голубой каёмочкой.
Так очевидно и просто открывается истинная суть вещей, когда глаза не застилает непоколебимое упрямство.
Оставался ли еще хотя бы один самый мизерный шанс вернуть прежнюю дружбу? Я не знал. Единственное в чем был уверен, что хочу этого больше всего на свете, а вот Ромка…
Кто знает, что творится в башке у Ромки? Это и в лучшие времена частенько оставалось для меня загадкой.
Представители корейской фабрики коллекционных игрушек «KKum», прозванные кумовьями за странное русскому человеку название, прибыли в среду, как и собирались.
И хаос вырос в разы, неотвратимо угрожая захлестнуть компанию с головой. Нервничало руководство, сходили с ума подчиненные. И те и другие гоняли отдельных фанатично настроенных работников, которые жалобно клянчили у гостей пробные образцы планируемой к выпуску серии фигурок по мотивам популярного аниме. Корейцы, в свою очередь, с непроницаемыми восточными лицами, выслушивали мольбы фанатов, въедливо вникали в малейшие нюансы и по косточкам разбирали перспективы будущего возможного сотрудничества.
Форменный дурдом.
А апофеозом дурдома стало торжественное подписание эксклюзивного контракта на пять лет и, как контрольный выстрел по психике всех сотрудников компании, пафосный шикарнейший банкет в пятницу вечером.
На котором, категорически, под угрозой немедленного увольнения, запрещалось напиваться.
Измученный недельным марафоном, народ мгновенно окрестил предстоящее мероприятие изуверской корейской пыткой и тщетно пытался отбрехаться от обязательного присутствия.
А я даже и не пытался. Какой смысл тратить остатки сил на заведомо безнадежное начинание?..
Стоически пережив официальную часть, обильно сдобренную пламенными речами и красочными картинками ожидающего нас прекрасного светлого будущего, усыпанного хрустящими зелёными бумажками, я облюбовал позицию недалеко от выхода из банкетного зала.
Удобное местечко. Особенно для того, чтобы вылавливать своих подчиненных, намеревающихся в тихушку слинять пораньше.
Флегматично развернул обратно в зал необъятную Инну Леопольдовну, усиленно пытающуюся прикинуться маленькой серенькой мышкой.
Раздал подзатыльники трём юным раздолбаям, которые, похоже, убедили себя, что непосредственный руководитель – всего лишь неприметный предмет обстановки, и можно с независимым видом преследовать мимо - к выходу.
С милой, но твёрдой улыбкой выслушал пламенные и искренние мольбы прекрасной, неумолимо кокетничающей Алиночки.
И даже уже начал скучать, подумывая - не свалить ли самому, раз необходимый минимум был вроде бы выдержан, когда меня сцапали в охапку такие знакомые руки.
- Кооот!!!
И тщательно уложенная причёска с готовностью встопорщилась упрямыми лохмами под вездесущими пальцами приятеля.
Приперлось таки… больное безрассудное чудовище.
- Чёртов цербер! – Королёв счастливо лыбился во все тридцать два зуба. – Что? Сторожишь несчастных офисных крыс, преданно прислуживая Борисычу?
- Ромео… блин! Я три часа убил на свою башку! – я мстительно ткнул Ромку локтем под ребра, выворачиваясь из цепкой хватки.
Долбанное, глупое, довольное чудовище… Похожее на идиота в этом строгом темном костюме вместо привычных полупанкских шмоток…
…И какого хрена он так счастлив?!
А губы уже сами собой расплывались во встречной улыбке.
- Ты такой важный, Андронов. Стоишь тут прямо, как натуральный чопорный английский джентльмен. С кислой, тоскливо вытянутой рожей.
- Зато твою рожу даже приличный костюм не спасает. Моментом превратился в очередной клоунский наряд.
- Это же здорово! Ты в курсе, что дьявол клоунов в ад не пускает?
- Неужели? – язвительно. – С чего бы вдруг?
Королёв склонился к самому уху и, с видом человека, доверяющего жутко страшную тайну, сообщил:
- Конкуренции опасается!
И, ткнув меня в плечо кулаком, довольно заржал.
…Вот так.
Легко и просто.
Легкомысленный и простой Ромка, с легкостью отбросил всё, что случилось между нами неделю назад, и, как ни в чем не бывало, возродил чуть не погибшую было дружбу.
А я, такой дурак, оказывается и не представлял, что камень - лежавший мертвенным грузом на душе до этого момента - настолько тяжел. И что он с таким облегчением разобьется при падении на тысячи невесомых осколков.
И станет так тепло и светло.
Он всё-таки – замечательный… мой самый лучший друг.
- Ром… - устало вздохнул я, - достало всё, тоска смертная… давай смотаемся отсюда и в «Альку», а? Сто лет там не был, оторваться хочу – сил нет.
- Не могу, блин, – Ромка недовольно надулся. - Сомов - маньяк. Решил держать нас здесь до самого конца, под угрозой лишения пятидесяти процентов премии. А мне до покупки машины осталось всего ничего. У тебя случайно нет знакомого киллера, занимающегося благотворительностью?
Я нервно хихикнул и поспешил успокоить расстроенного друга:
- Ты и сам отлично справляешься. Рано или поздно его разорвет от бешенства на мелкие кусочки.
- Фууу… Надеюсь они на меня не попадут. Вдруг занудство заразно?
И Королёв искренне задумался над столь животрепещущим вопросом.
Мелькнула мысль – остаться и составить ему компанию по подыханию от скуки. Но, заметив дружно-мрачные взоры своих подчиненных, печально кучкующихся неподалеку, я от неё со вздохом отказался. Иначе меня скоро самого порвут на части. А потом месяц будут неумолимо косячить и филонить в качестве злобной мсти.
И я снова вздохнул. На этот раз – смиренно.
- Звякни, когда вырвешься. И встретимся в клубе.
- Угу… - согласно кивая.
Восхитительное, волшебное чувство!
Я с глупой улыбкой поднялся на лифте на пятый этаж и, также улыбаясь, как дурак, вошёл в свой кабинет.
Хотелось петь и радоваться жизни.
Хотелось сделать и Ромке что-то настолько же хорошее, как его подаренное мне замечательное настроение. И взгляд остановился на резиновом утёнке…
А что? Неплохая идея – подсунуть Королёву мистера Кряка.
Как знак моего безусловного поражения, как готовность перечеркнуть и забыть все обиды.
Это будет… правильно.
Единственно правильный поступок.
Мы встретимся в клубе и как раньше оторвемся на полную. Нальемся пивом и поднимем на уши танцпол. Потроллим влюбленные парочки, проверяя на прочность их отношения, и потреплем нервы злосчастному Юрику, экплуатируя его подсобку за баром. Поиграем в гляделки с охраной, чьи задницы были безмерно чувствительны на неприятности и пророчески поджимались при нашем с Ромкой появлении.
Великолепная беззаботная жизнь!
Я вышел из здания, не забыв заглянуть по пути в пустой отдел маркетинга и оставить утёнка на рабочем столе приятеля. Вышел, по-прежнему глупо улыбаясь.
И всё еще лыбился, пока шел к машине на стоянке, в красках представляя сегодняшний замечательный вечер.
И даже, когда уселся на водительское сидение и с облегчением содрал пиджак, намереваясь бросить его назад, с лица не сходила широкая счастливая улыбка.
…Что-то, шурхнув, звякнуло, выпадая из кармана пиджака, и я невольно глянул вниз.
На коврике, свернувшись будто некая экзотическая змея, сыто отливая серебряными бликами, лежала проклятая Ромкина цепь. Долбаная цепь, неизменно украшавшая шею приятеля, сейчас валялась у моих ног.
И я машинально взял её в руки.
…Какого, мать его, органа?!
Я растянул цепочку перед глазами, недоверчиво вглядываясь в, до боли знакомые, кривовато спаянные звенья и тщетно пытаясь понять… что же это, чёрт побери, значит?! Один из крайних элементов был деформирован и раскрыт, скалясь неровными краями, словно его просто разорвали резким рывком. Готов поспорить – так оно и было. Я даже явственно представил Королёва, одним движением руки срывающего с шеи свой драгоценный талисман.
…Наверняка осталась нехилая ссадина на загривке…
О чём я, чёрт возьми, думаю?!
Какая, на хрен, разница, каким способом Ромка снял цепь? Гораздо более важно… на кой чёрт он это сделал?! И зачем тайком подсунул в мой карман, счастливо лыбясь и подшучивая…
Краем глаза я уловил движение, а, поднимая взгляд, и его причину – несущегося быстрым размашистым шагом к моей машине Короля. С чёртовым утёнком в руках. В строгом классическом костюме и в неизменных гриндерах, упрямо выглядывающих из-под брюк.
…Чокнутое строптивое чудовище…
Он чуть ли не бежал. Целенаправленно, нахмурив брови, и, только столкнувшись сквозь лобовое стекло с моими глазами, он перевел сердитый взгляд на цепочку между пальцев, споткнулся на ровном месте и застыл столбом.
Мы немного помедитировали, буравя друг друга пристальными вопрошающими взорами, словно в сцене из какого-то дурного фильма. И Ромка, ссутулившись, неспешно добрёл оставшиеся несколько метров, чтобы со вздохом плюхнуться на пассажирское сиденье.
- Вот… это твоё, в общем-то.
Мне на колени приземлился многострадальный мистер Кряк.
С возвращением, ага.
- Почему?.. Вдруг.
Казалось, даже кончик цепочки качнулся вопросительно.
Королёв пожал плечами и изобразил слабую улыбку.
- Считай, что я так сдался.
- Сдался?..
- Угу.
Выходит, мы оба решили поставить точку в безрассудном пари. Решили практически одновременно, спасая нашу дружбу…
Вот только какого хрена, он сводит на нет мой шаг в этом же направлении?
- Тогда это твоё.
И я протянул руку, намереваясь сбросить украшение на колени приятеля, но пальцы обхватила и решительно оттолкнула Ромкина ладонь.
- Нет.
- Почему нет?! – возмущенно. – Так будет честно. Мы оба сдались и, значит, оба проиграли.
- Нет. Я не согласен.
Ну, просто жутко твердолобый тип!
- Хорошо, - покорно кивнул я. – Но тогда ты тоже оставишь у себя чёртову утку.
И другой рукой перекинул игрушку Королёву.
Тот поймал её на лету и секунду задумчиво изучал.
- Договорились, - легко согласился он и широко улыбнулся, в очередной раз, сбивая меня с толку. – У меня – мистер Кряк, у тебя – цепь. И, значит, мы оба не проиграли, а выиграли.
- Выиграли?..
Это как в байке про оптимиста, пессимиста и стакан. Загадочная волшебная философия – поверни её той стороной, которая тебе больше нравится и будешь всегда прав, чтобы не сказал.
Так вот. Ромкина сторона всегда – светлая.
- Выиграли, - серьёзно и веско кивнул он.
Действительно, выиграли. Почему бы и нет?.. Прошли же мы через весь этот ад последних дней – печальное последствие безрассудного спора. И чудом удержались на самом краю, сохранив нашу дружбу.
Я задумчиво подкинул цепочку на ладони, размышляя, куда её деть. И не придумав ничего лучшего, просто сунул в карман брюк.
- Значит – мир? – улыбаясь, произнес я, протягивая раскрытую для рукопожатия руку.
- Мир, – ответная улыбка, и Ромкина рука с готовностью пожала мою.
И настойчиво потянула, заставляя неуклюже изогнуться, а Королёв склонился встречая… целуя прямо в не успевшую сойти улыбку. Легко, касаясь губ всего на секунду. Почти… невинно?
Я замер в оцепенении, уже вообще ничего не понимая, лишь растерянно хлопая глазами, уставившись в непривычно серьёзные серые напротив. А по шее уже скользили горячие пальцы, обхватывая, притягивая в гораздо более долгий поцелуй.
Ромка не пытался давить, не проявлял ни грамма напора, а губы ласкали мягко и почти невесомо, лишая малейшего повода для серьёзного сопротивления. И спокойно отпустили, спустя всего лишь вечность.
Я медленно отмер, пытаясь хоть что-то сообразить. Смерил взглядом довольного лыбящегося приятеля.
И с искренним любопытством поинтересовался:
- Ты чем неделю болел, Королёв? Случайно, не воспалением мозга?.. Лезешь целоваться, словно влюбленная барышня.
- Ага, так и есть.
- Что – «ага»? Серьёзно, воспалением мозга?
- Серьёзно влюбился, глупый…
…Какая, оказывается, тишина может быть ранним летним вечером. Не слышно ни голосов прохожих, ни щебета птиц, и только где-то вдали шуршали машины, да монотонно гавкали бродячие псы.
Глава 9
Грабли бывают двух видов:
1) которые чему-то учат;
2) мои любимые…
-9-
Мы молчали целую вечность.
Курили и молчали, исподтишка кидая друг на друга осторожные взгляды.
Королёв крутил в руках резинового утёнка, а я… а мне надо было подумать. Осмыслить, обмозговать и попытаться как-то впихнуть в привычную картину мироздания озвученные слова.
Получалось из рук вон плохо.
Мелодичные Люменовские басы – Ромкина мобилка.
Глянув на дисплей, приятель обреченно вздохнул и нажал кнопку ответа.
- Да. …Нет меня. …Совсем нет. …Нет, не охренел. У меня вообще-то больничный.
Дата добавления: 2015-07-16; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Комментарий автора 3 страница | | | Комментарий автора 5 страница |