Общая характеристика работы

Актуальность темы. Фразеология монгольских языков неоднократно становилась объектом лингвистических исследований. В русской фразеологии принято считать, что в языке не существует настолько оригинальных фразеологизмов, что на них не распространяются законы языка. Однако эта концепция не получила развития в монголоведной лингвистике.

Как показали наши наблюдения, подавляющее количество фразеологических единиц представляют собой единства, образованные по образцам, существующим в монгольских языках в наши дни и уходящим своими корнями в древнее состояние этих языков. Возникновение фразеологизмов в языке всегда является следствием определенных процессов, которые протекают в системе языка по уже существующим моделям. Но ни модели, ни процессы, в результате которых возникают те или иные фразеологизмы, так и не стали объектами специальных исследований филологов-монголоведов. Поэтому актуальным является вопрос о закономерном процессе перехода свободных словосочетаний во фразеологические единицы в монгольских языках. С этой точки зрения особое значение имеет выявление определенных грамматических моделей образования фразеологизмов в монгольских языках, поскольку фразеологические единицы, некогда сконструированные по законам данных языков, представляют собой такие факты языка, как и переменные словосочетания, терминологические выражения, парные слова. Научную ценность исследования представляет как изучение развития фразеологии монгольских языков от древнего состояния исследуемых языков до настоящего времени, так и выделение общемонгольских и специфических черт во фразеологии трех северных монгольских языков.

Таким образом, выбор темы диссертации обусловлен объективной необходимостью такого исследования для восполнения пробелов в этой области.

Степень изученности. Как известно, теоретической базой для систематического исследования фразеологии различных языков явились труды академика В.В. Виноградова по русской фразеологии, относящиеся к сороковым годам прошлого столетия. В монголоведном языкознании первой значительной работой, посвященной изучению лексико-фразеологического фонда монгольских языков в сравнительно-сопоставительном плане, явилась докторская диссертация Т.А. Бертагаева. В работе «Лексика монгольских языков. Опыт исследования слов и фразеологических сочетаний в их номинативной функции на материале бурятского, халхаского и других монгольских языков» [1947] автором впервые в монголоведном языкознании выделены устойчивые фразеологические единицы как совершенно новый объект исследования в монгольских языках. Несколько ранее в статье «Об исключениях в монгольских языках» [1946] Г.Д. Санжеев обратил внимание на устойчивые словосочетания типа хөл хүнд, хүсэ орохо и др., являющиеся отклонениями от грамматических норм современных монгольских языков, и связанные, по его мнению, с основами. В работе «Монгол хэлний холбоо үгийн зүйл» [1957] Л. Мишиг вместе с разграничением разных типов свободных словосочетаний рассматривает и устойчивые словосочетания. В данной работе автором высказаны ценные мысли и замечания, раскрывающие оригинальное понимание объема фразеологии и специфических особенностей фразеологических единиц монгольского языка. В первом вузовском учебнике на монгольском языке «Введение в языкознание» [1959] монголовед Т. Пагба также как и его предшественники выделяет идиоматику и фразеологию языка.

В небольшом разделе своей работы «Лексикология современного монгольского языка» [1974] другой монгольский ученый Ж.Төмөрцэрэн рассматривает основные понятия фразеологии с учетом национальной специфики монгольского языка.

Для становления и развития фразеологии халха-монгольского языка особое значение имеет кандидатская диссертация Ч. Лувсанжава «A mongol szolasok» [1966], явившаяся первой значительной по содержанию и объему работой, посвященной специальному исследованию фразеологических единиц современного монгольского литературного языка. Ц.Б. Будаев в работе «Фразеология бурятского языка» [1970] на материале бурятского языка представил семантическую характеристику четырех основных групп фразеологизмов, под которыми он понимает устойчивые словосочетания вообще. Г.Ц. Пюрбеев в монографии «Глагольная фразеология монгольских языков» [1972] на примере глагольных фразеологизмов трех северных монгольских языков раскрыл наиболее теоретически важные вопросы, касающиеся границ, объема, структуры и семантики глагольных фразеологических единиц. Наряду с указанной монографией, Г.Ц. Пюрбеев является автором целого ряда статей, посвященных исследованию различных аспектов фразеологического многообразия монгольских языков. Изучением фразеологического фонда старописьменного монгольского языка занимается бурятский монголовед Ш-Н. Р. Цыденжапов. В работе «Фразеологизмы старописьменного монгольского языка» [1990] автор поднимает проблемы возникновения, классификации, структуры и состава фразеологизмов старописьменного монгольского языка. В учебном пособии «Современный калмыцкий язык. Лексикология» [1985] Э.Ч. Бардаев отвел специальный раздел для фразеологии калмыцкого языка.

В лингвокультурологическом направлении фразеологию исследуют такие монгольские лингвисты, как Ж. Баянсан, Э. Равдан, Б. Уранчимэг.

Цель и задачи исследования. Исходя из вышесказанного, целью исследования является выявление структурных моделей образования фразеологических единиц в монгольских языках. Эта цель предопределила конкретные задачи:

- анализ теоретических основ выделения фразеологических единиц и место фразеологии в лексике монгольских языков;

- выявление фразообразовательных процессов в монгольских языках;

- анализ грамматических моделей образования фразеологических сочетаний (фразем) как именного, так и глагольного характера в монгольских языках;

- анализ грамматических моделей образования идиоматических сочетаний (идиом) именного и глагольного характеров в монгольских языках.

Методы исследования. В работе использован комплекс различных методов: метод сплошной выборки фразеологических единиц, описательный метод, компонентный анализ, а также сравнительно-сопоставительный метод.

Материал исследования. Вкачестве источников фразеологических единиц монгольских языков были использованы различные словари: «Большой академический монгольско-русский словарь» в четырех томах, «Бурятско-русский словарь» К.М. Черемисова, «Калмыцко-русский словарь» под ред. Б.Д. Муниева. Привлечен фразеологический фонд монгольских памятников письменности: доклассического периода: «Сокровенное сказание монголов. Анонимная хроника 1240 года» и монгольский словарь «Мукаддимат ал-Адаб» и классического периода: «Алтан Тобчи» Лувсан Данзана и «Эрдэнийн тобчи» Саган Сэцэна. В качестве дополнительных источников использованы: «Древнетюркский словарь», «Монгольско-русский словарь» К.Ф. Голстунского в 3 томах, «Русско-калмыцкий словарь» И.К. Илишкина, «Шанхайский китайско-русский словарь», «Краткий калмыцко-русский словарь глагольных фразеологизмов» Г.Ц. Пюрбеева, «Бурятско-русский фразеологический словарь» Ш-Н.Р. Цыденжапова, «Монгол өвөрмөц хэлцийн товч тайлбар толь» Г. Акима.

Кроме этого, составлена картотека, включающая 3181 фразеологическую единицу по современным языкам и 175 фразеологических единиц по письменным памятникам.

Объект исследования. Объектом исследования являются фразеологические единицы монгольских языков.

Предмет исследования. Предметом исследования является изучение грамматических моделей образования фразеологических единиц в монгольских языках.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые в монгольском языкознании осуществлена попытка дать анализ конкретных грамматических моделей образования фразеологических единиц монгольских языков и анализ фразообразовательных процессов в сравнительно-типологическом плане с целью выявить общемонгольские и специфические черты в процессе образования фразеологических единиц в монгольских языках. При этом впервые в монголоведении данная проблема проработана на широком синхроническом и диахроническом материале из монгольских языков разных эпох и показан процесс создания разнообразных моделей образования фразеологизмов от ранних до современных монгольских языков.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что данное исследование может помочь раскрытию сравнительно-типологического аспекта моделирования семантической и грамматической структуры фразеологических единиц монгольских языков;

Практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы при составлении фразеологических и этимологических словарей, при разработке специальных курсов по лексикологии монгольских языков и учебных пособий.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры филологии Центральной Азии восточного факультета БГУ. Основные положения диссертации докладывались на Международной научной конференции «Вторые филологические чтения, посвященные 110-летию ак. В.В. Виноградова» (г. Улан-Удэ, 2004). По теме диссертационного исследования опубликованы 3 статьи и 2 статьи находятся в печати:

1. Бадмацыренова Н.Б. Принципы классификации фразеологизмов в монгольских языках // Вторые филологические чтения, посвященные 110-летию со дня рождения акад. В.В. Виноградова (сдано в печать в 2005 г.).

2. Бадмацыренова Н.Б. Именные фразеологизмы монгольского словаря «Мукаддимат- ал-Адаб» // Санжеевские чтения (сдано в печать в 2006 г.).

Структура работы. Диссертация состоитиз введения, трех глав, заключения и библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы работы, определяются ее цель и задачи, научная новизна, указываются методы и материалы, теоретическая и практическая значимости исследования.

Глава I «Теоретические и методологические основы изучения фразеологических единиц монгольских языков» включает в себя три параграфа.

В §1 «История изучения фразеологических единиц монгольских языков в монголоведной лингвистике» дается библиографический обзор наиболее значительных работ российских и монгольских монголоведов, посвященных различным аспектам фразеологии.

В §2 «Состав фразеологических единиц в монгольских языках» рассматриваются предмет, состав, границы фразеологии монгольских языков. Для выявления специфики и дифференциальных признаков фразеологических единиц, для установления сущности объекта фразеологии следует отграничить фразеологические единицы от отдельных слов, свободных сочетаний, а затем и от некоторых устойчивых образований (терминов, пословиц и поговорок). Фразеологизм, так же как и слово, обладает функцией номинации явлений действительности. С точки зрения структуры фразеологическая единица охарактеризована сверхсловностью, то есть структура фразеологизма состоит из двух или более полнозначных слов. Показателем сверхсловности является раздельнооформленность. В то время как слово, будучи внутренне цельным, обладает признаком цельнооформленности.

Фразеологизмы и свободные словосочетания внешне имеют одинаковую структуру, что связано с происхождением фразеологизмов от переменных словосочетаний. Однако в отличие от словосочетаний, немедленно распадающихся после создания, фразеологизмы характеризуются фиксированным составом и воспроизведением в речи в виде готовой единицы. Таким образом, следующими свойствами фразеологических единиц являются устойчивость и воспроизводимость. Кроме того, фразеологические единицы образуют одно понятие, расчлененное в плане выражения, но цельное в плане смысловом. Так, фразеологизмы yasu ino bariulba CCM c.172 §201, яс барих БАМРС IV 469, яhынь бариха БРС с.802, ясинь бəрх КРС с. 712 структурно состоят из двух знаменательных слов, но выражают одно понятие, имеют значение «хоронить». Отсюда и вытекает синтаксическая неразложимость фразеологических единиц, то есть функционирование в роли одного члена предложения, в то время как каждый компонент свободного словосочетания выполняет функцию отдельного члена предложения. Таким образом, следующим свойством фразеологизмов является семантическая целостность.

Основное отличие сложных слов всех типов от фразеологических единиц заключается в том, что первые стилистически нейтральны и выполняют исключительно назывную функцию. Сложные слова в отличие от фразеологизмов не допускают сужения или расширения своего состава, им не присущи ни синонимические, ни антонимические связи, они не характеризуются полисемией.

Наибольшие трудности возникают при отграничении тех сложных слов и терминов, в основе которых лежат метафорически осмысленные слова. Так, к фразеологизмам относятся только те терминологические выражения, которые имеют в своей основе образность.

Между пословицами и фразеологизмами существуют значительные различия в семантическом, структурном и функциональном планах. Пословицы монгольских языков всегда представляют собой законченные предложения, то есть они выражают законченную, оформленную мысль, например: бур. нэрээ хухаранхаар, яhаа хухара БРС с.340, монг. нэр хугархаар, яс хугар БАМРС II с.444, ner-e-ben quγaraqar yasu-ban quγura АТ с. 96 [137а ] строка 4210«лучше сломать кости, чем погубить репутацию». В отличие от них фразеологизмы выражают некоторую часть мысли. Так, фразеологизмы бур. нэрэ хухалха/ нэрээ хухарха БРС с.340, монг. нэр хугалах БАМРС II c.444 «подорвать репутацию, имя» (досл. «сломать имя»), образованные на основе указанных пословиц, выражают лишь часть мысли, нашедшей логическую и интонационную завершенность в этих пословицах.

Таким образом, фразеологическая единица - это устойчивое сочетание, состоящее из двух или более полнозначных слов, обладающее семантической слитностью, сверхсловностью, раздельнооформленностью, воспроизводимостью, эмоциональной окрашенностью, полным или частичным переосмыслением компонентов и выступающим в предложении в качестве одного члена.

В §3 «Способы образования фразеологических единиц монгольских языков» анализируются такие семантические процессы, задействованные в процессе образования фразеологизмов монгольских языков, как фразеологическая транспозиция, фразеологическая дифференциация, фразеологическая редукция и межсистемная транспозиция. Существует два вида переноса значений наиболее значимых при образовании фразеологических единиц: метонимический (на основе ассоциации по связи) и метафорический (на основе ассоциации по сходству). Основным и наиболее продуктивным способом создания фразеологических единиц монгольских языков является семантическая трансформация свободных сочетаний слов или фразеологическая транспозиция. В основе указанного процесса лежит преобразование языковой единицы или единицы речи во фразеологическую единицу. При фразеологической транспозиции свободное словосочетание переходит в разряд фразеологизмов, когда новое фразеологическое значение переходит на переменное сочетание слов. Так, свободное словосочетание бур. үгэ алдаха, обозначающее «проронить слово» в результате фразеологической транспозиции получает новое значение, то есть возникает фразеологическая единица үгэ алдаха БРС с.42 со значением «обмолвиться, проговориться» (досл. «проронить слово»).

Следующим процессом образования фразеологических единиц на базе словосочетаний является фразеологическая дифференциация, при которой функцию мотивирующей базы играет развернутое сочетание слов, представляющее общее значение фразеологизма через указание других, иногда второстепенных признаков. К выражениям, образованным в результате фразеологической дифференциации, относятся калм. теңгрин ки КРС с.493 «гриб» (досл. «воздух неба»), бур. тэнгэриин зада БРС с.342 «грибы» (досл. «небесное ненастье»), монг. ус баригч БАМРС III c.355 «небо» (досл. «держащий воду»).

Процесс преобразования пословиц во фразеологические единицы монгольских и в других языках получил название фразеологической редукции. Анализ фразеологизмов монгольских языков, образованных на базе пословиц выявил следующие отношения между планом выражения, и планом содержания:

1) фразеологическая единица совпадает лексически с частью пословицы, является ее фрагментом и полностью передает ее содержание: kol ano kosere qar ano qajara talbiulju jirqauluya ССМ с.267 §279 «осчастливим, поставив ноги на почву, руки - на землю» → γar γajar-a köl kösere АТ с.10 (13а) строка 401 «блаженствовать» (досл. «руки на земле, ноги на почве») → köl köser-e ЕТ с.182 92r05 «блаженствовать» (досл. «ноги на почве»);

2) фразеологическая единица совпадает с частью пословицы, но передает только часть ее содержания: бур. хэлэhэн үгэдөө хүрэхэ, эхилhэн ажилаа бүтээхэ БРФС с. 120 «выполнить обещанное слово, завершить начатую работу»→ хэлэhэн үгэдөө хүрэхэ БРС с. 645 «сдержать обещание» (досл. «достичь сказанных слов»).

Образование новых единиц языка на базе иноязычного материала обычно определяется как заимствование. При межсистемной транспозиции новая фразеологическая единица проходит определенные этапы. При транслексикализации или калькировании происходит процесс замещения компонентов иноязычного фразеологизма соотносимыми словами, что позволяет сохранить внутреннюю форму фразеологической единицы, характер ее мотивации. Под транслексикализацией понимается точное замещение компонентов, например: dotar nökčibe «сделался понос» МАА с. 143 (досл. «нутро умерло»). Прототипом единицы, как оказалось, был тюркский фразеологизм iči őtti «сделался понос» МАА с.396 (досл. «нутро прошло»).

Глава II «Фразеологические сочетания в монгольских языках» посвящена анализу грамматических моделей образования фразем в монгольских языках. Фразеологическое сочетание (фразема) – это семантически несвободное сочетание слов с односторонней смысловой зависимостью компонентов, воспроизводимое в речи как готовая единица языка, характеризующаяся аналитичностью выражаемого смысла, константными грамматическими отношениями между компонентами и устойчивым соотношением значения и лексико-грамматических средств его выражения. По стержневому компоненту и фраземы принято делить на глагольные и именные.

В §1 «Глагольные фразеологические сочетания» рассматриваются грамматические модели образования глагольных фразем. К глагольной фразеологии мы относим не только субстантивно-глагольные фраземы, но и те фразеологические сочетания, первый компонент которых выражен любой другой именной частью речи, а также и глагольно-глагольные фраземы. В рассматриваемых сочетаниях именные компоненты играют роль семантически опорных слов, а глагольные компоненты либо являются полными знаками, либо подвергаются десемантизации. Глаголы, сохранившие свое лексическое значение, как правило, характеризуются узкой сочетаемостью. Глагол amuulba, в значении «успокоить» ограничен фразеологическими контекстами setkil mino amuulba; jiruke mino amuulba CCМ c.71 §125 «успокаивать» (досл. «дать отдохновение душе; дать отдохновение сердцу»).

Десемантизация глагола вызывает расширение границ его сочетаемости. Так, к разряду глаголов с широкой сочетаемостью относится глагол алдах, имеющий прямое значение «лишаться, утрачивать, терять, упускать, ронять», в связанном значении передает значение «производить какое-либо действие» в зависимости от значения именного компонента. Свое значение данный глагол проявляет в целом ряде субстантивно-глагольных фразеологических сочетаний. Например, монг. ам алдах «клясться, божиться, дать слово, обещание, обещать» (досл. «рот уронить»); амь алдах «погибнуть» (досл. «лишиться жизни»); зүрх алдах «не решаться, трусить, робеть» (досл. «лишиться сердца»); гэдэс алдах «худеть, отощать» (досл. «лишиться живота»); нүүр алдах «опозориться, осрамиться» (досл. «потерять лицо»); санаа алдах «вздыхать, тяжело вздыхать» (досл. «уронить мысль») [БАМРС I с.74].

Самой распространенной среди субстантивно-глагольных фразеологических сочетаний во всех функциональных стилях монгольских языков является модель «имя существительное в винительном падеже + глагол». Модель «имя существительное в винительном падеже + глагол» распадается на две основные группы: «имя существительное в оформленном винительном падеже + глагол» и «имя существительное в неоформленном винительном падеже (или в форме основы) + глагол». В монгольских языках по модели «имя существительное в оформленном винительном падеже + глагол» образовано небольшое количество фразеологических сочетаний: qatun-i inu abcu ET с. 15, 8v 18 «вступив в брак» (досл. взяв жену), монг. ойрыг харах БАМРС IV с.51 «быть недальновидным» (досл. «смотреть ближнее»), эвинь олх КРС с. 688 «приводить что-л. в порядок» (досл. найти порядок), хэрэгые унтарааха БРС с.471 «замять дело» (досл. потушить дело).

Конструкция «имя существительное в форме основы + глагол» будучи представлена целой группой разновидностей моделей, является самой употребительной: bey-e sedkil-iyen amuran ЕТ с.76, 39r05-06 «успокаиваясь» (досл. «отдыхая телом и душой»), монг. санаа амрах БАМРС III с.87 «успокоиться» (досл. «успокоиться мыслями»), калм. санан аадрх КРС с.18 «быть растерянным» (досл. «растрепаться (о мыслях)»), бур. урма (зориг) хухалха БРС с.477 «портить настроение кому-л.» (досл. «сломать душевный подъем»). Однако, несмотря на количественное преобладание фразем структуры «основа + глагол», установлено речевое варьирование (или параллельное употребление) в современных монгольских языках фразем структурных моделей «имя существительное в оформленном винительном падеже + глагол» и «имя существительное в неоформленном винительном падеже + глагол»: в бурятском языке употребляется фразема hанаагаа зобохо БРС с.672 «беспокоиться», в которой именной компонент представлен именем в форме основы. Наряду с этой фраземой употребляется ее речевой вариант, именной компонент которого оформлен показателем винительного падежа hанааемни зобооно «беспокоит меня».

В современных монгольских языках существует достаточное количество фразем указанной структуры, которые являются наследием прошлых этапов развития монгольских языков, как по структуре, так и по семантике. Кроме того, фиксируются единичные случаи, когда фраземы «Сокровенного сказания монголов» hon harba CCM с.13 § 26 «перезимовал этот год» (досл. «год вышел») и jolia okuya ССМ с.265 §272 «дадим духам выкуп за больного» (досл. «дадим дзолик»), имея структуру «основа + глагол», в современных монгольских языках претерпели изменения, как в грамматической структуре, так и в лексическом составе: монг. онд орох БАМРС II с.476, бур. ондо орохо БРС с.356 «перезимовать, перенести зиму и раннюю весну (о скоте)» (досл. «в год войти») и монг. золигт гарах БАМРС II с.222 «служить выкупом, идти в выкуп за что-л.» (досл. выходить к дзолику) («имя существительное в дательно-местном падеже + глагол»).

Следующей по распространенности является группа фразем, имеющих структуру: «имя существительное в дательно-местном падеже + глагол». По модели «имя существительное в дательно-местном падеже + глагол» образовывались фраземы в языке письменных памятников XIII-XVII веков: ukuleqsen ukes-turiyen kurun ССМ с.73 §127, ögülegsen üges-tür-iyen kürün АТ с. 25 [34b] строка 1097 «сдерживая свое слово» (досл. «доходя до своих сказанных слов»), bariqdaba andaγārtu МААс. 112 «был связан клятвой» (досл. «был взят клятвой»), γar-taγan abcu ЕТ с.126, 64r03 «прибирая к рукам» (досл. «беря в свои руки»). Существующие и широко распространенные в современных монгольских языках фраземы также образованные по этой модели свидетельствуют об органичном переходе этой модели из древних языков в современные: монг. голд орох БАМРС I с.423 «войти в кровь и плоть» (досл. «войти в середину»), калм. зүркндəн бəрх КРС с. 260 «запечатлевать в своем сердце» (досл. «держать в сердце»), бур. шуhа мяхандаа шэнгээтэр БРС с.736 «~ до мозга костей» (досл. «до впитывания в кровь и плоть»).

Фраземы структуры «имя существительное в орудном падеже + глагол» характерны в равной степени для письменных памятников и современных монгольских языков: sedkil-iyer amuqu bölüge АТ с. 47 [66а] строка 2079 «успокоиться душевно» (досл. «отдохнуть душой»), örin hekinēr bolba МАА с. 283 «поступил, как ему хотелось» (досл. «стал по своей голове»), монг. гарын үзүүрээр хийх БАМРС Iс.392 «делать без труда» (досл. «делать концом руки»), калм. амарн бахтнх КРС с.40 «говорить хвастливо» (досл. «ртом хвастливо кричать»), бур. захагүй (или эрхэтэй) зоргоороо орохо БРС с.252 «~ распоясываться» (досл. «входить безграничным (или правомочным) произволом»).

Такие модели субстантивно-глагольных фразеологических сочетаний, как «имя существительное в родительном падеже + глагол» «имя существительное в совместном (соединительном) падеже + глагол», «имя существительное в исходном падеже + глагол», а также субстантивно-глагольные фразеологические сочетания с послелогами отмечены относительной немногочисленностью.

Монгольские языки характеризуются наличием адъективно-глагольных фразем: монг. гэдэн хөдлөх БАМРС I с.478 «упрямиться, артачиться» (досл. «упрямый зашевелился»), калм. хар санх КРС с.577 «питать злобу; злоумышлять» (досл. «черное видеть), бур. хара хэхэ БРС с.548 «совершать злодеяние» (досл. «делать черное»). В монгольском словаре «Мукаддимат ал-Адаб» нами зафиксированы свободные словосочетания данной модели: azad bolba МАА с. 109 «стал свободным» и fariγ bolba МАА с. 168 «стал свободен». Любопытно, что в монгольском языке существует фраземы азад болох БАМРС I с.63 «а) надоедать, быть отверженным; б) чуждаться» и ариг суух БАМРС I с.142 «жить праздно, сидеть без дела, быть свободным от каких-либо занятий». Отметим, что значения первых компонентов данных фразем словарь не фиксирует. В калмыцком языке нами выявлена фразема хара бəəх КРС с.577 «не работать, бездельничать» (досл. «праздным быть»). По нашему мнению, можно провести определенные параллели azad → азад и fariγ→ариг и хара. Поэтому, мы склонны считать, что фраземы монг. азад болох, ариг суух и калм. хара бəəх некогда образовались в результате фразеологической транспозиции на деривационной базе свободных словосочетаний, имеющих структуру «прилагательное + глагол» azad bolba и fariγ bolba, зафиксированных в «Мукаддимат ал-Адаб».

В современных монгольских языках адвербиально-глагольные фраземы образуются на деривационной базе свободных словосочетаний «наречие + глагол»: монг. гадаа гарах БАМРС I c.331 эвф. «выйти по нужде» (досл. «выйти на улицу»), калм. өөрхн үздг КРС с.421 «близорукий» (досл. «близко смотрящий»), бур. саана наана дуугарха (или хэлэхэ) БРС с.378 «вокруг да около» (досл. «говорить тут и там»). Сравнительно небольшое количество фразем имеют структуру «глагол + глагол». Наряду с нимиотносительной немногочисленностью отмечены глагольные фразеологические сочетания с изобразительными словами и усилительными частицами.

В §2 «Именные фразеологические сочетания» рассматриваются грамматические модели образования именных фразем в монгольских языках. Именное фразеологическое сочетание - это устойчивое словосочетание, возникающее на основе сочетания двух имен, в котором один компонент употреблен в переосмысленном значении. В состав именных фразем входят не только субстантивно-субстантивные, но и адъективно-субстантивные, нумеративно-субстантивные фраземы, а также глагольно-субстантивные единицы рассматриваемого структурно-семантического типа.

Наиболее распространенными среди субстантивно-субстантивных фразем являются фраземы структуры «имя существительное в форме основы + имя существительное в именительном падеже», «имя существительное в родительном падеже + имя существительное в именительном падеже». Первый именной компонент в субстантивных фраземах первого вида является образной характеристикой предметов, выраженных семантически ключевыми словами, то есть вторым именным компонентом: монг. авдар толгой БАМРС I с.25 «голова с пивной котел» (досл. «сундук голова»), калм. ки həəзң КРС с.289 «паршивец» (досл. «пустой изгнанник»), бур. шоно hанаан БРС с.729 «непоколебимое стремление, твердая воля» (досл. «волчье желание»).

В субстантивно-субстантивных фраземах, образованных по модели «имя существительное в родительном падеже + имя существительное в именительном падеже», первый, равно как и второй компоненты, могут употребляться в переносном смысле. К примеру: монг. амьдын там БАМРС I с.101 «адская жизнь» (досл. «живой ад»), калм. шовуна зад КРС с.236 «осеннее ненастье» (досл. «птичье ненастье») и нөөрин баасн КРС с.71 «сонливость» (досл. «испражнения сна»), бур. загуурдиин хэрэг БРС с.243 «а) непредвиденный случай; б) маловажное дело» (досл. «промежуточное дело») и түрэлэй hабагша БРС с.448 «~ седьмая вода на киселе» (досл. «родственная нитка»).

В монгольских языках выявлено сравнительно небольшое количество фразем, имеющих прототипом модель «имя прилагательное + имя существительное в именительном падеже». В данной модели фразеологически связанным значением обладает адъективный компонент, являющийся образным определением именного компонента: кundu eme ССМ с.153 §194«беременная» (досл. «тяжелая женщина»), köngen hekin МАА с.223 «легкомысленная голова» (досл. «легкая голова»), монг. мухар сүсэг БАМРС III с.145 «суеверие, предрассудок» (досл. «ущербная вера»), хусрн инəдн КРС с.613 «лицемерный смех» (досл. яловый смех), соохор мэдээн БРС с.392 «полузабытье» (досл. «пестрое сознание»).

В монгольских языках имеют широкое распространение и употребление фраземы конструкции «имя прилагательное + имя существительное в совместном падеже». В языке фраземы данной модели служат экспрессивно-эмоциональными характеристиками, определениями: uitan duratu МАА с.362 «сердитый» (досл. «с тесной любовью»), maγui sedkil-tü ЕТ с.48, 25r21 «злонамеренный» (досл. «с плохой душой»), sayin sedkil-tü ЕТ с.54, 28r01 «добродушный, хороший» (досл. «с хорошей душой»), монг. хар санаатай БАМРС III с.86 «злой, злонамеренный; хитрый, недобрый» (досл. «с плохими мыслями»), калм. ахр ухата КРС с.57 «недальновидный» (досл. «с коротким умом»), бур. сагаан сэдьхэлтэй БРС с.381 «добродушный, безобидный» (досл. «с белой душой»).

В монгольских языках существует ограниченный круг именных фразем, имеющих в своем составе числительные. Во фраземах с числительными 70, 71, 77, переносным значением обладают нумеративы: монг. далан худалч БАМРС II с.23 «неисправимый отчаянный лгун» (досл. «семьдесят лгун»), калм. далн негн худл КРС с.607 «сплошное вранье» (досл. «семьдесят одна небылица»), бур. далан худал БРС с.184 «отчаянная ложь» (досл. «семьдесят небылиц»). В нумеративно-субстантивных фразеологических сочетаниях, в состав которых входят числительные 1, 2, напротив переосмыслению подвергается именной компонент фраземы: монг. хоер амт БАМРС IV с.92 «двуличный» (досл. «с двумя ртами»), калм. хойр ухата КРС с.592 «двуличный» (досл. «с двумя умами»), бур. нэгэ халибтай БРС с.538 «~ из одного теста» (досл. «одного калибра»).

В монгольских языках существует крайне ограниченное количество фразем, образованных по модели «глагольная форма + имя существительное».

Глава III - «Идиоматические сочетания в монгольских языках» посвящена грамматическим моделям образования идиом в монгольских языках. Идиоматическое сочетание (идиома) - это семантически несвободное сочетание слов, воспроизводимое в речи в виде готовой единицы, характеризующаяся семантической слитностью, устойчивым соотношением определенного значения и лексико-грамматического состава, застывшими межкомпонентными грамматическими отношениями и принадлежностью по грамматической функции к определенной лексико-грамматической категории слов. Идиомы так же, как и фраземы делятся на глагольные и именные.

В §1 - «Глагольные идиоматические сочетания» анализируются модели образования глагольных идиом в монгольских языках. Глагольные идиомы представляют собой самый распространенный разряд фразеологических единиц монгольских языков. Глагольные идиомы в большинстве своем являются устойчивыми двучленными сочетаниями слов, состоящими из компонента, выраженного именными частями речи и глагольного компонента. Глагольные идиомы являются образными эквивалентами глаголов. Так, бурятская идиома шархяа хатааха БРС с. 560 «умереть» (досл. «сушить свои чирки») совпадает с глаголами по обобщенному грамматическому значению, поскольку выражает действие. Данную идиому можно соотнести с глаголом нүгшэхэ «скончаться, умереть». Обе единицы выражают значение «прекратить существование», однако семантически они неравнозначны.

Наиболее распространенными среди глагольных идиом являются субстантивно-глагольные идиомы. В монгольских языках большая часть субстантивно-глагольных идиом представлена следующими моделями: «имя существительное в винительном падеже + глагол», «имя существительное в дательно-местном падеже + глагол».

В монгольских языках наибольшее количество идиом имеет модель «имя существительное в винительном падеже + глагол». Существует ограниченное количество идиом, имеющих структуру «имя существительное в оформленном винительном падеже + глагол»: монг. хосы нь авах БАМРС I с.22 «наломать, намять бока» (досл. «взять кишку»), калм. ясинь бəрх КРС с.92 «хоронить, участвовать в похоронах» (досл. «держать его кости»), бур. голынь таhалха БРС с.155 «убивать, уничтожать» (досл. «перерывать аорту»). Подавляющее большинство субстантивно-глагольных идиом в монгольских языках имеют структуру «имя существительное в неоформленном винительном падеже + глагол»: humekai helike eburitcu ССМ с.99 §152 «тая зло» (досл. «держа за пазухой вонючую печень»), amin tataqu МАА с.100 «усердствовать» (досл. «тянуть жизнь»), šidun aman bilegüdejü АТ с. 14 [19a] строка 597 «сплетничая» (досл. «точа зубы рот»), nirvan boluγsan ajuγu ET с.10, 6r02 «скончался» (досл. «стал нирваной»), монг. гудамж метрлэх БАМРС I с.451 «бить баклуши» (досл. «измерять метром улицу»), калм. нүд амн болх КРС с. 389 «проявлять заботу, ухаживать за кем-л.» (досл. «становиться глазами ртом»), шүдөө сайлгаха БРС с.383 «быть внешне любезным» (досл. «сверкать белизною зубов»). Количественное преобладание идиом указанного типа, вероятно, связано с тем, что имя существительное в форме основы образует более тесное семантическое единство с глаголом, нежели имя существительное в оформленном винительном падеже. Часто в структуре субстантивно-глагольных идиом рассматриваемого типа встречаются парные слова: монг. давс хужир нэмэх БАМРС II с.10 «сгущать краски» (досл. «добавлять солончак»), калм. усн-нусн hооҗх КРС с.166 «простудиться» (досл. «вода сопли текут»), бур. элhэ шорой долёохо БРС с.194 «быть повергнутым в прах» (досл. «лизать песок землю»). Парное слово в структуре идиом (и в целом фразеологизмов) придает всему сочетанию большую образность, эмоциональную окрашенность. Очень распространена в монгольских языках разновидность модели «имя существительное в неоформленном винительном падеже + глагол», именной компонент которой получил оформление аффиксом безличного притяжания: монг. уутаа барих БАМРС III с.371 «оказаться на улице» (досл. «держать свой мешок»), калм. хорhсан тоолх КРС с.589 «а) работать с ленцой; б) скряжничать» (досл. «считать катыши (помета овец, коз, верблюдов)»), бур. гууляа бултайлгаха БРС с.112 «показывать свою дурь» (досл. «из-за позолоты показывать медь»).

Следует отметить, что в речи частотно параллельное употребление идиом со структурой «имя существительное в оформленном винительном падеже + глагол» и идиом со структурой «основа + глагол». Приведем примеры: монг. голоо гогодуулах БАМРС I с.410 «быть убитым; горе горевать» (досл. «дать свою сердцевину зацепить») и голы нь гогодуулах БАМРС I с.409 «отправить на тот свет; задеть за живое» (досл. «зацепить его сердцевину»), бур. захатые бүтээхэ БРС с.252 «делать что-л. серьезное» (досл. «закончить шубу») и бур. захата бүтээ БРС с.252 «~ конец венчает дело» (досл. «шуба завершена»), калм. əминь таслх КРС с.480 «убить» (досл. «прервать жизнь») и əм таслх КРС с.66 «убивать, умерщвлять» (досл. «прервать жизнь»).

Субстантивно-глагольные фраземы, имеющие структуру «имя существительное в дательно-местном падеже + глагол», занимают второе место по распространенности и употребительности в монгольских языках: tenkeri-tur qarba ССМ с.252 §268 «скончался» (досл. «поднялся на небо»), nirvan-tur nökcijü АТ с. 1 [2a] строка 58 «скончавшись» (досл. «перейдя в нирвану»), монг. араандаа зуух БАМРС I с.118 «иметь камень за пазухой, таить злобу» (досл. «держать в зубах»), калм. темəнд ачх КРС с.59 «сваливать свою вину на кого-л.» (досл. «грузить на верблюда»), бур. тахимдань hууха БРС с.418 «ублажать» (досл. «сидеть в коленном изгибе»). Что касается идиом, имеющих структуру «имя существительное в дательно-местном падеже + глагол», то здесь преобладают единицы с отвлеченными значениями. По поводу осложненных моделей можно сказать, что именной компонент идиом исследуемой структуры в отдельных случаях оформляется показателем безличного притяжания. Кроме того, именной компонент бывает выражен парными словами.

Субстантивно-глагольные идиомы, имеющие такие модели, как: «имя существительное в орудном падеже + глагол», «имя существительное в исходном падеже + глагол», «имя существительное в совместном падеже + глагол» и «имя существительное в родительном падеже + глагол» представлены в монгольских языках наименьшим количеством единиц.

В монгольских языках небольшую группу идиом образуют единицы, имеющие структуру «имя прилагательное + глагол»: sula bolba МАА с. 327 «разрешилась от бремени» (досл. «стала свободная»), монг. муу үзэх БАМРС II с.359 «завидовать, ненавидеть» (досл. «плохое видеть»), калм. хар санх КРС с.577 «питать злобу, ненавидеть» (досл. «черное думать»), бур. уужам болохо БРС с.480 «испытывать облегчение» (досл. «становиться просторным»).

Деривационной базой многих идиом в монгольских языках являлись свободные словосочетания с грамматической структурой «наречие + глагол». Некоторые идиомы этой модели имеют довольно древнее происхождение: doran talbiba МАА с.145 «обидел» (досл. «поставил вниз»), ögede bolbai ЕТ с.135, 68v08 «умер, скончался» (досл. «стал выше»). В состав деривационной базы, на основе которой образуются адвербиально-глагольные идиоматические сочетания, входят как условно непроизводные, так и производные наречия: монг. гадаа гаргах БАМРС I с.332 «относиться с презрением к кому-л.; третировать» (досл. «выводить на улицу»), калм. цаагур авч хəлəх КРС с.620 «говорить обоснованно, с глубоким знанием дела» (досл. «смотреть глубже беря»), бур. гэдэргээ буляалдаха БРС с.168 «быть пассивным» (досл. «пятиться назад»).

В монгольских языках небольшое количество идиом имеют структуру «глагол + глагол».

В §2 «Именные идиоматические сочетания» рассматриваются именные модели идиом в монгольских языках. Именная идиома представляет собой фразеологическую единицу, состоящую из двух имен в переносном значении. К именным идиомам относятся многие табуистические, эвфемистические и дисфемистические выражения, а также образные термины в монгольских языках. Именные идиомы в зависимости от принадлежности первых компонентов единиц к тем или иным лексико-грамматическим разрядам слов делятся на: субстантивно-субстантивные, адъективно-субстантивные, нумеративно-субстантивные и глагольно-субстантивные идиоматические сочетания. Субстантивно-субстантивные идиомы представлены в монгольских языках следующими моделями:

1. «имя существительное в форме основы + имя существительное в именительном падеже». Возникновение в монгольских языках именных идиом с данной структурой произошло в результате метафоризации и метонимизации значения свободных словосочетаний. Так, идиомы данной конструкции являются табуизированными названиями болезней и животных: монг. салхин өвчин БАМРС III с.80 «ветряная оспа» (досл. «ветряная болезнь»), калм. цецг өвчн КРС с.633 «оспа» (досл. «цветок болезнь»), бур. гэндэн жамса аг. БРС с.171 «волк» (досл. «послушник жамсо»), гэндэн убша хор. БРС с. 461 табу «волк» (досл. «послушник мирянин, принявший простейшие монашеские обеты и обязанности»)

Однако большая часть именных идиом с этой структурой, имеющих экспрессивную окраску, называют людей по свойственным им признакам: монг. араг толгой БАМРС I с.123 «копна волос, шапка волос» (досл. «корзина голова»), калм. мах бəрəч КРС с.90 «склонный к полноте человек» (досл. «держатель мяса»), бур. уhа нюдэн БРС с.484 «плакса» (досл. «водяные глаза»).

2. «имя существительное в родительном падеже + имя существительное в именительном падеже». Именные идиоматические сочетания со структурой «имя существительное в родительном падеже + имя существительное в именительном падеже» являются яркими характеристиками человека: монг. дээлийн гол БАМРС I с.422 «чучело гороховое» (досл. «середина дэли»), калм. хотын эзн КРС с.601 «дармоед, нахлебник» (досл. «хозяин пищи»), бур. архиин туулмаг БРС с.60 «пропойца» (досл. «кожаный мешок для вина»).

Немногочисленную группу субстантивно-субстантивных идиом составляют единицы, имеющие структуру «имя существительное в совместном падеже + имя существительное в именительном падеже» и «имя существительное в форме основы + имя существительное в совместном падеже».

В именной фразеологии монгольских языков особое место занимают субстантивные идиомы, имеющие структуру «имя прилагательное + имя существительное». Именные идиомы данной структуры образно, с эмоцией характеризуют людей, животных. Это так называемые дисфемистические выражения, которые в противоположность эвфемистическим, раскрывают явление через грубые, но емкие определения: монг. урт хошуу БАМРС III с.348 «сплетник» (досл. «длинный язык»), калм. хараңhу чееҗ КРС с.580 «отсталый, ограниченный» (досл. «темная грудь»), бур. нойтон мунса БРС с.302 «глуповатый грубиян» (досл. «мокрая колотушка»).

В монгольских языках существует некоторое ограниченное количество именных идиом, в составе которых фиксируются числительные. Идиомы этой структуры дают качественную характеристику лицам и явлениям: монг. долоон голтой БАМРС II с.49 «живучий» (досл. «с семью сердцевинами»), бур. дүрбэн тэгшэ БРС с.209 «всесторонний, разносторонний» (досл. «четыре равных»).

Глагольно-субстантивные идиомы в монгольских языках представлены небольшой группой фразеологических единиц.

Адъективные идиомы в монгольских языках имеют следующие структурные модели:

1. «имя прилагательное + имя прилагательное». Адъективные идиоматические сочетания первого типа в калмыцком и бурятском языках соотносимы как с именами прилагательными, так и с именами существительными: калм. билдр хоогчн КРС с.99 «женщина легкого поведения» (досл. «вертлявая соловая») и сəн тавта КРС с.445 «изрядно выпивший» (досл. «находящийся в хорошей готовности»), бур. hүнгэ салуу БРС с.384 «щедрый, живущий в достатке» (досл. «обильный просторный») и улаан мухар БРС с.466 «голяк» (досл. «красный ущербный»). Однако в большинстве случаев идиомы такой структуры характеризуются признаковостью. Идиомы рассматриваемого типа являются образными эквивалентами имен прилагательных. Но помимо образности, такие идиомы обладают коннотативностью, то есть экспрессивно-эмоциональной оценкой.

2. «имя прилагательное негативной семантики + имя существительное». Все идиомы этого типа обладают предметностью и образно обозначают лица: монг. голгүй мах БАМРС I с.424 «медный лоб» (досл. «мясо без сердцевины»), сүлго чон КРС с.465 «вор» (досл. «безхвостый волк»), бур. онгосогүй загаhашан БРС с.356 «~ сапожник без сапог» (досл. «рыбак без лодки»).

3. «имя существительное + имя прилагательное». Адъективные идиомы с этой структурой также представляют собой определения, но определения особые - образные, эмоционально окрашенные, характеризующие разные душевные и физические качества человека: setkil uitan МАА с. 321 «сердитый» (досл. «душа тесная»), köl kündü АТ с. 9 (12а) строка 376 «беременная» (досл. «нога тяжелая»), монг. ам бөөх БАМРС I с.83 «неболтливый» (досл. «рот крепкий»), калм. ам задhа КРС с.40 «болтливый» (досл. «рот открытый»), бур. нюур зузаан БРС с.345 «бесстыжий, беззастенчивый» (досл. «лицо толстое»).

В заключении обобщены положения и выводы, изложенные в соответствующих главах и параграфах. Предпринятое исследование показало, что большинство фразеологических единиц в монгольских языках вне зависимости от структурно-семантического типа имеют структурную модель «имя в неоформленном винительном падеже + глагол». Именно эту структурную модель имеет большая часть фразем и идиом в «Сокровенном сказании монголов», монгольском словаре «Мукаддимат ал-Адаб», «Алтан Тобчи» Лувсанданзана и «Эрднийн Тобчи» Саган Сэцэна. Также нами выявлено речевое варьирование (или параллельное употребление) идиом и фразем структурных моделей «имя существительное в оформленном винительном падеже + глагол» и «имя в неоформленном винительном падеже + глагол». Из письменных памятников, это явление нашло отражение в «Алтан Тобчи» и «Эрднийн Тобчи». Структурная модель «имя существительное в дательно-местном падеже + глагол» также имеет древнюю историю и преемственность в современных монгольских языках. С позиции фиксации тех или иных структурных моделей в монгольских письменных памятниках и их преемственности в современных монгольских языках, можно выделить ряд следующих моделей: 1. глагольные: «имя в орудном падеже + глагол», «наречие + глагол», «глагол + глагол»; 2. именные: «основа + имя существительное в именительном падеже», «основа + имя прилагательное», «имя прилагательное + имя существительное в совместном падеже», «имя прилагательное + имя существительное», «имя в родительном падеже + имя существительное».

Наши наблюдения показали, что помимо фразеологизмов, структура и семантика которых идентична как в письменных памятниках, так и в современных монгольских языках, существуют и такие единицы современных языков, имеющие сходное с подобными фразеологизмами значение, но абсолютно иную структуру. Так, некоторые фраземы «Сокровенного сказания монголов» со структурой «имя существительное в основе + глагол» в современных языках имеют структуру «имя существительное в дательно-местном падеже + глагол».

Однако современные монгольские языки обладают целым спектром моделей образования глагольных и именных фразеологических единиц, не обнаруженных нами в монгольских письменных памятниках. К таким моделям относятся следующие модели: «прилагательное + глагол» «имя существительное в исходном падеже + глагол», «имя существительное в совместном падеже + глагол», субстантивно-глагольные фразеологизмы с послелогами, «основа + имя существительное в именительном падеже», «числительное + имя существительное», «глагольная форма + имя существительное». Но с другой стороны, мы не можем утверждать, что данные модели являются относительно современными, лишь потому, что эти модели образования фразеологизмов не получили отражение в письменных памятниках монгольских языков. Нужно учитывать, что исследованные нами памятники, будучи хрониками, не могли охватить все стили и все многообразие фразеологических единиц монгольского языка того времени.

Как показали результаты исследования, большинство структурных моделей являются характерными как для идиом, так и для фразем. Однако существует ряд сугубо специфичных моделей. Так, только для фразем характерна модель «изобразительное слово (или усилительная частица) + глагол». Лишь среди идиом отчетливо выделяется пласт адъективных образований, имеющих следующие структурные модели: «имя прилагательное + имя прилагательное», «имя прилагательное негативной семантики + имя существительное», «имя существительное + имя прилагательное». Для идиом, равно как и для фразем свойственно параллельное речевое употребление моделей «основа + глагол» и «имя существительное в оформленном винительном падеже + глагол».

Сравнительное исследование фразеологической системы родственных монгольского, бурятского, калмыцкого языков также позволило нам сделать определенные выводы. В этом аспекте, по нашим наблюдениям, большинство структурных моделей являются общими для всей монгольской группы языков. Однако существует небольшой процент моделей специфичных только для того или иного языка. Так, для калмыцкого и бурятского языков характерна модель «имя существительное в форме основы + отглагольное существительное», что объясняется влиянием русского языка. В монгольском языке структурная модель «глагольная форма + имя существительное» свойственна лишь фраземам. Кроме того, в калмыцком языке регистрируются случаи параллельного употребления фразем со структурой «имя существительное в дательно-местном падеже + глагол» и «основа + глагол». В калмыцком языке структуру «имя существительное в соединительном падеже + глагол» имеют только идиомы. Среди именных фразем для калмыцкого и бурятского языков характерна структура «основа + имя существительное в совместном падеже». Также нами выявлен случай, когда для номинации действия в монгольском и калмыцком языках используется идиома структуры «основа + глагол», а в бурятском языке - идиома структуры «имя существительное в родительном падеже + глагол».

Таким образом, проведенное нами исследование и наблюдения над статистикой фразеологических единиц, позволяет сделать вывод, что в монгольских языках существуют определенные синтаксические конструкции, то есть некие свободные словосочетания с определенной структурой, которые чаще всех прочих словосочетаний с иной грамматической структурой, подвергшись процессу переноса значения (полного или частичного), переходят в разряд фразеологических единиц. С этой точки зрения, абсолютным преимуществом обладают синтаксические конструкции «имя в неоформленном винительном падеже + глагол». Данные словарей и наблюдения над речью носителей языков показывают, что относительно новые фразеологические единицы (и идиомы, и фраземы) имеют указанную грамматическую структуру.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Дамбаева Н.Б. К вопросу о выделении фразем в монгольских языках //Вестник БГУ. Серия 6. Филология. Вып.7. Улан-Удэ, 2004. С. 29-34.

2. Бадмацыренова Н.Б. Фраземы и идиомы как структурно-семантические типы фразеологических единиц в бурятском и других монгольских языках // История и внешние связи бурятского языка. Улан-Удэ, 2004. С. 68-75.

3. Дамбаева Н.Б. Фразеологические единицы в монголоведной лингвистике: семиотика вопроса // Семиотика социокультурных процессов. Улан-Удэ, 2005. С.162-169.

Подписано в печать.05. 2006. Формат 60х84/16.

Бумага офсетная. Усл.печ.л.. Тираж 100. Заказ №

Калмыцкий государственный университет

Центр новых информационных технологий КГУ

Адрес КГУ и ЦНИТ:

358000, г. Элиста, ул. Пушкина, 11

---

Дата добавления: 2015-07-16