Лучший нокаут в твоей жизни

Мичиган встречал нас радушностью серых улиц и маленького вокзала. Джо трещал всю дорогу не умолкая. Я уже порядком устал от его болтовни за долгий путь. Автобус укатил, и мы остались на пыльной платформе под жаркими лучами солнца. Вышедшие с нами люди обливались потом, на майках под мышками растекались темные пятна. Я был свеж и бодр, Джо все не мог заткнуться. Первым делом мы пошли по стаканчику.

Виски было крепким и терпким, словно я прописался в где-нибудь в Мексике. Мы взяли ещё по стаканчику. Рот Джо не закрывался, словно огромная трещалка или камнедробилка, ассимилирующая воздух. Я отмалчивался, изредка вставляя пару терпких словечек. Посетителей в разгар дня почти не было, а сам бар держался на честном слове, и очень скрипел. Казалось, стены сейчас разложатся как у картонной коробки, и крыша рухнет на нас неприятным прессом. Мичиган был паршивым городишком, хотя я пребывал и в более глубоких задницах.

-И этот чемпион обитает в таком месте? – спросил я, делая добрый глоток. Кажется, после долгой дороги нет ничего лучше глотка старого виски. Кажется, в жизни вообще нет ничего лучше глотка старого виски.

-Да, именно здесь, – трескотня Джо направилась в нужное русло. Высокий и худощавый, короткая копна рыжих волос, мутные глаза и быстро истощающиеся на жаре под выпивкой мозги, он походил на какого-то отщепенца солнца. Но был, в целом, неплохим парнем. Мне даже нравилось слышать его трескотню, словно передачи радиоприемника, только более близкое и родное. Сам я говорить не любил. – Ты находишь это странным? Все великие личности утекали из больших шумных мегаполисов и оттирались во всякой глуши. Да ты сам тому пример! Парень родился здесь и вырос, но порядком поездил по этой чертовой стране. Прямо как ты. Он сражался с именитыми чемпионами. Ходят слухи, парень уложил Тайпсона с одной подачи! Это не афишировалось и не освещалось прессой, но нашему чемпиону дает честь!

-Не знаю, не знаю, – покачал я головой. – Посмотри на эту дыру. Тут нету достойных противников. Он должен был растерять все свое мастерство. Не удивлюсь, если у него уже есть пивное брюшко.

-Тут ты не угадал, – оскалился Джо. – Он больше не разъезжает по стране – потому что не зачем. Теперь все сами едут к нему ради матчей. Это стало уже неким паломничеством, а наш чемпион – чем-то вроде гуру или статуи Будды для узкоглазых.

-Я как-то разбил голову одному каменному Будде в каком-то храме. Теперь меня не пускают в Корею. Ты видел – у этих ублюдков в каждом аэропорту – моя фотография. Меня тут же заворачивают назад и сажают на обратный рейс. А это пять часов тряски в самолете! Теперь я не могу драться с Ли-Брусом – этот урод не хочет вылезать из своей прищурившейся страны, а меня они к нему не пускают. Суки!

Алкоголь ударил мне в голову, начал развязываться язык. Я расстегнул пару пуговиц на рубашке. Душно, потно, ненавистно, ещё и воняет умирающей древесиной.

-У тебя будет шанс, дружище, – Джо навалился на стол, лицо красное, глаза уже подбиваются в кучку. – Если выиграешь бой – этот Лизь-Трус прилетит к тебе как на крылышках!

-Он – Ли-Брус! Черт, имей уважение! Он крутой боец!

-Ладно, ладно, не заводись. Ик! Ой, плевать! Я имею виду, наш чемпион – это все. К нему ездили все звезды боев с глянцевых обложек, те, кто сечет в этом деле миллиарды. И все уехали с разбитыми сопливыми рожами. Никто не выдержал с ним больше трех раундов!

-Я дрался с некоторыми из этих парней. Они не слишком сильны. Хотя от нынешнего чемпиона мне порядком перепало.

-И он слег после двух твоих ударов, – Джо противно захихикал. Я скривился. Тогда мне повезло. Парень не ожидал, что какой-то нетрезвый бомжара с улицы уйдет от его превосходно поставленного боксерского хука. И мой мегахуяк поставил точку на его звездном лице. А потом мы драпали от охраны, потому что эти придурки достали пушки и начали палить. Никакого понятия о честной драке. – Это было круто. Я помню…

-Почему наш чемпион не взошел на звездную арену и не стал зашибать бабки? Если ты рассказываешь правду, ему все кланяться должны.

-Он брал чемпионский пояс десять лет назад. Ещё в начале своей карьеры бойца. Потом сказал, что разочарован, и ушел. Стал разъезжать по миру, искать сильных противников. В общем, заниматься той же херней, на которую убиваешь свою жизнь ты.

-Спасибо за ласковые слова.

Я опустошил стакан и взял новый. Становилось жарко, под мышками противно растекались пятна пота, воняли нещадно. У Джо и спина была мокрая – хоть выжимай. В полутьме бара: лишь мы вдвоем и протирающий стаканы бармен. Рожа такая постная, бледная, словно выбеленные солнцем кости, что отбивает все желание платить за выпивку. Интереса к нам он не проявлял, и слава богу.

-Посмотри-ка! – Джо извлек затертую фотографию и протянул через стол. На кусочке бумаги молодой пышущий силой парень в чемпионском поясе. Короткие черные волосы, ни грамма жира, длинные накачанные руки, взгляд пробивающий двойным в печень без единого движения – просто идеальная машина для убийства. Не удивлюсь, если кому-то из покидающих ринг приходилось менять подштанники. – Страшно? Черт, у меня от одного вида армии муравьев по всему телу.

-Это было десять лет назад, – сказал я, отхлебывая виски. – Пивное брюшко и складки жира, Джо. Счастливая мирная жизнь превращает нас в кастратов.

-Ты слышал, о чем я говорю? Он и сейчас уделывает чемпионов, хоть отошел от дел. Это фото было сделано два месяца назад с угрозой для жизни. Кастратов, говоришь? Смотри сам фальцетом не запой, когда увидишь его в живую! Этот бой обошелся нам в кучу бабок, и ты не посмеешь сбежать!

-Я хоть раз убегал, приятель? Ты забываешь, кто перед тобой!

Я взял вторую фотографию. Выпитое ткнулось в конец с такой силой, что чуть не брызнуло. Кажется, я слишком много выпил. В голове шумело, что-то я не соображаю.

-Надо отлить, – сообщил я Джо.

-Эй! Я понимаю твое восхищение крутыми парнями, но если хочешь подрочить, у меня в рюкзаке есть фото отличных красоток! – закричал он мне в спину. Я не обращал внимания.

Зайдя в кабинку, я расстегнул ширинку, достал, и Ниагарский водопад начал низвержение. Это было плохо. Такая реакция организма. Я не чувствовал страх, и хотел верить, что вызвана она все-таки выпивкой. Фотография осталась в руке, и я снова всмотрелся.

Наш чемпион стал только круче. Когда ты видишь накачанных бойцов – ты ещё не боишься их. Когда ты видишь, как они двигаются – у тебя начинают вздрагивать мышцы, невольно реагируя, но это тоже ещё не страх. Когда ты смотришь в глаза человеку – даже тогда ты ещё можешь не начать бояться. Но от этой фотографии исходило такое желание убивать, черная мощь разрушения, что становилось непонятным, как население городка, где живет такой монстр, ещё не съебалось отсюда к чертовой матери?

Все тело чемпиона превратилось в стальные мышцы, он побрился на лысо, лишился пары зубов, нос смялся в картошку, но все равно довольно скалился улыбкой мясника. Маньяк. Фотография засняла его во время тренировки. Не позирование, как в первом случае. Парень выпустил истинную натуру. Могу спорить, десять лет назад он был ещё милым добрым парнем.

Ниагарский водопад все извергался и извергался. Я икнул, фотографию вырвало из пальцев, и она спланировала вниз, струя прибила ее к фарфору. Я даже не понял, что это случилось. Стоял и тупо смотрел, как фотография чемпиона в унитазе размокает и размывается желтым под струей моей мочи. Наверно, в этом есть какой-то знак…

Я вернулся к Джо и спиртному. Мы посидели ещё где-то с полчасика, я прикончил несколько стаканов и меня развезло. Рот Джо не закрывался ни на секунду, он все трещал и трещал, трещал и трещал, я уже смутно соображал, о чем он вообще говорит. Кажется, все о том же.

Потом Джо пришлось раскошелиться, потому что платить бледнолицему бармену с постной рожей я отказался. Придерживая друг друга, мы двинулись к залу, где проходили бои. Под раскаленным солнцем я взмок, пот лился просто ручьями, голова становилась все тяжелее. Это был ад, настоящий раскаленный ад. Пыльный грязный вонючий Мичиган. Какого черта чемпион забыл в этой дыре?

Остановившись у торгового автомата, мы взяли по бутылке минералки и присели в теньке. В горле было так сухо, оно, казалось, начало трескаться, живительная влага влияла на него очень плодотворно. Я стал соображать лучше. Мы закурили. Сидели в теньке дерева, глотали минералку, пыхтели и смотрели, как проходят мимо раздетые цыпочки. Не смотря на ущербность городка, девушки тут что надо. Прикрытые легкими лоскутами одежды, под раскаленным солнцем они казались прекрасными миражами в пустыне, вызванные алкоголем, грезами о рае в аду. На нас крошки смотрели презрительно и невнимательно.

-Теперь я понимаю, почему чемпион остался в этой дыре – дырки тут что надо, – сказал Джо. – Я даже понимаю, почему он вырос такими крутым бойцом. Мне кажется, таких цыпочек нет больше нигде во всем мире. По крайне мере там, где мы были.

-Думаешь, он их всех имеет?

-Тут даже вопроса такого нет! Парень живет как в гареме. Большой красный петух в курятнике!

-Хочу размозжить его ещё больше, – сказал я, затягиваясь.

-Ты уж постарайся. Они на тебя тогда клюнут. Глядишь, и мне что перепадет. Ох, какая цыпочка!

Я откинул голову, закрыл глаза и перестал слушать его трепотню. Я был пьян, мне было хорошо, но я чувствовал какой-то подвох. Джо комментировал каждую проходящую мимо цыпу, что я видел ее даже с закрытыми глазами. Их было слишком много. Словно они ютились по сто штук в каждом доме этого города. Все казалось нереальным, как мираж в пустыне.

Все женщины – это мираж. Они входят в твою жизнь и так же легко покидают ее, оставляя лишь ощущение глубокой утраты, потери чего-то важного, словно части души. И чем больше думаешь об этом, тем большую часть приходится заполнять алкоголем.

Я понял в чем дело. Они были обычными. Даже не знаю, почему они показались такими с самого начала? Но они были точно такими же, как в других городах, везде, где я был – ничего нового. Те же дырки. Мир грозит рвануть и разлетелся на куски, поэтому надо мирное урегулирование, чтобы сохранить его от гибели и уничтожения, каждую дырку надо заткнуть затычкой. Надо спасать мир.

Но я приехал сюда драться. Драться с чемпионом.

Я встал и хлопнул Джо по плечу.

-Пошли. Нам предстоит здоровый завтрак с чемпионом.

Мы оставили тень у дерева с помятой травой, пустыми бутылками из-под минералки, окурками и видениями прекрасных девушек. Джо снова трещал без умолку, кажется, даже на своих похоронах ему придется затыкать рот кляпом.

До боя оставался ещё почти час, и мы шли пешком к стадиону. Я все больше убеждался в ущербности Мичигана. Дрянной городок без особенностей и возможностей. Самое место для рождения гениев. Не то что та помойка, на которой вырос я. Воздух пах каким-то жженым дерьмом. Зато виски крепкое.

За свою жизнь я провел больше сотни боев, и только десяток из них – официально. Остальное – либо на подпольном ринге, либо в подворотнях. Когда ты – никто и звать тебя никак, и находишься ты нигде, хитровыжопленные риэлторы не будут устраивать тебе бои с чемпионами. И ты подходишь к одному из них на какой-нибудь стоянке возле клуба или в аэропорту. «Привет, пидор. Я давний поклонник твоей черной задницы. Можно автограф твоих губ на моем члене?» И тут надо быть настороже. Потому что он знает, что ты ждешь его удара.

Из сотни боев я слил только девять, и то это было так давно, что я почти уверовал в свое бессмертие. Но вокруг ещё куча крутых ублюдков, от одного вида записи чьих боев у меня яйца ноют от страха. Только до них не добраться, они – звезды, а ты – парень из подворотни. Но имя я себе уже сделал. Некоторые даже снизошли с неба в подполье ради боя со мной. Лестно, черт возьми! Хорошие парни. Если б ещё и бойцы из них были под стать.

Но на чемпиона я рассчитывал.

Здание зала выглядело круто. Собственно, ради чего и стоило ехать в Мичиган. Все чисто, прилизанно, современно, круто, и стоит громадных денег.

-Он, походу, сюда целое состоянии вбухал.

-Ну, деньги-то у него водятся. А у гуру должен быть хороший храм.

Нас повели в раздевалку. Чистые шкафчики, сверкающий пол – находиться здесь было приятнее, чем в раздевалках подпольных арен, среди гор мусора, роющихся крыс, пятен крови, ошметков зубов и запаха мочи и дерьма. До начала боя оставалось каких минут пять. Меня ещё мутило от алкоголя. В зеркало я смотреться не стал. Джо помог замотать перчатки, его болтовню я уже почти привык пропускать мимо ушей.

-Не боишься? Учти, права отказаться от боя у тебя нет!

-Да я его сделаю!

-Тогда пошли! Я верю в тебя!

-Завтрак с чемпионом, – напомнил я. Мы стукнулись кулаками.

Куча прожекторов освещали площадку. Зал был почти полон, эта масса шумела, свистела и причитала. В нас с Джо не летели ни насмешки, ни мелкий мусор, ни тяжелые предметы. Вот такой он, чистый и спортивный бой. Никакого говна. Я влез на ринг.

А вот и выход чемпиона. Он двигался по проходу под восторженный рев толпы, гуру боя, тяжелый и мощный, от него просто исходила аура смерти и убийства, насилия, будто адский жар из всех щелей. Он был ещё круче и серьезней, чем на фотографии. Но я верил в свои счастливые знаки.

Он двигался с сигарой в зубах и бутылкой коньяка в перчатке, попеременно отхлебывая из горлышка. Его сопровождала толпа подражателей.

-Похож на подделку. Липовый гуру, – сказал я Джо.

-Ты шутишь?! Да видео с ним можно вместо слабительного продавать!

-Херня это.

Я почти расстроился. Хотя я чувствовал симпатию к этой машине убийства. Он был свойский и добрый парень, как я и думал. До тех пор пока не взойдет на ринг. Бутылку чемпион отдал. Но сигару оставил в зубах.

Я оттолкнулся от канатов и пошел ему навстречу. Я был в красных трусах и потрепанных черных перчатках, он в синих трусах и синих перчатках, с налитыми кровью глазами. Мне почему-то казалось, когда он шел, из-под края трусов должен вот-вот показаться кончик залупы его здоровенного члена. Это показалось таким смешным, что я не выдержал и прыснул.

Все было каким-то несерьезным, и даже галимым, чтобы тащиться ради этого в Мичиган.

До тех пор, пока мы не сблизились и не посмотрели друг другу в глаза.

-Ты, хер в вазелине, – сказал я. – Я рассчитывал на хороший бой, а ты пьешь и куришь, ублюдок!

-Да от тебя перегаром несет! – выдохнул он. – Ты сам бухой!

-Ты ляжешь с одного удара, – сказал я. Чувствовал себя обманутым и злился.

-Я положу тебя с одного удара, – разозлился чемпион.

Мы врезались кулаками и разошлись по углам. Рефери остался не у дел.

Загремел голос в микрофон:

-В КРАСНОМ УГЛУ – НЕПОДРАЖАЕМЫЙ ЭДВАРД ЛО! НАШ ЧЕМПИОН, НЕ НУЖДАЮЩИЙСЯ В КОММЕНТАРИЯХ!

Чемпион вскинул вверх кулаки в приветствии, выдыхая клубы дыма. Толпа заорала и забесновалась, словно у всех случился массовый оргазм.

-В СИНЕМ УГЛУ – ГАРРИ МАКЕЗИ, ЗВЕЗДА ПОДПОЛЬНОГО БОЯ! ПРЕТЕНДЕНТ!

Вялые хлопки и крики. Меня тут не знают. Я сплюнул за ринг, едва не попав в Джо.

-ИТА-АК! БОЙ!!!

Чемпион отдал сигарету свите и вразвалку пошел к центру ринга, уверенный и серьезный.

-Удачи, задница, – шепнул Джо. – Не вздумай сдохнуть.

-Я его склею.

Я вскинул руки и двинулся навстречу. Чемпион выглядел серьезно и внушительно, как готовая крошить фарш машина. Мои мускулы перекатывались, горячие, и я был уверен в них. От дерьма перед боем я успел избавиться, и страшно мне не было. Мы оба были ужасно серьезны. Каждый готов покрошить другого в мясо.

Мы остановились в центре друг перед другом, сцепившись взглядами. Грянул гонг.

Зал замер, затаив дыхание, без движения, словно все заснято на фотокарточку, и каждый боится вдохнуть или пукнуть, испортить картину.

-БОЙ!! – снова закричал судья. Зал заволновался, приободряющее закричал. А потом я уже ничего не слышал.

Был только ринг, я и чемпион. Прочий мир исчез. Мы смотрели друг другу в глаза и не двигались. Каждый готов был свалить другого одним единственным ударом. Мой бронебойный просто высадит ему мозги. Его камнедробилка размозжит мне голову.

Может, я думал о том, как уйду, как атакую сам. Картина боя рисовалась, а мы не двигались. Может, я думал о беловолосой цыпочке в первом ряду с рвущими майку сиськами и натянутыми сосками. Может, я думал, что все люди ужасно несчастны и одиноки. Где-то до сих пор идет война, дети и солдаты гибнут под пулями и на минах. Тысячи людей трудится на работе, пьют пиво или совокупляются. Я так и не получил высшее образование. За всю жизнь я не проработал ни одного дня. В Японии люди уходят в понедельник на работу с восходящим солнцем и возвращаются в пятницу с заходящим, ночуя в коробочках два на два метра, и эти стеллажи возвышаются рядами, как клетки с собаками в питомниках. Один удар вышибает из тебя жизнь. Мы трезвые и серьезные, готовы убивать.

Я не думал ни об одной из этих вещей. Разум был чист и кристально прост. Мы смотрели друг другу в глаза, и больше не было ничего. А ПОТОМ Я ПОСТИГ. Это был прекрасный удар, восхитительный в своем великолепии отсутствия. Никто не двигался, не защищался. И никто не бил.

Что-то замелькало перед глазами, я увидел тонкую ладонь судьи, машущую у носа. Не встревай меж драконом и драконом.

-Эй, все в порядке? Сколько пальцев? – спрашивал он.

-Съебал нахуй отсюда, – посоветовал я сквозь зубы. Сердце билось, как заболевшее бешенством, перед глазами едва не идут черные круги. Трусы, перчатки и обувь промокли так, что пот из них можно выжимать ведрами.

Он отвалил. Подошел к чемпиону, пятерня замелькала уже у его лица, словно парню стала мешать рука, и он решил подразнить аллигатора. Болельщики озабочено перешептывались. Чемпион не двигался. Его взгляд был пуст. Судья загул палец.

-ОДИН!

Зал взропотал, протестуя. Полетели гневные выкрики, они бесились, как стая перевозбужденных гамадрил.

-ДВА! – судья безапелляционно вел отсчет. – ТРИ! ЧЕТЫРЕ!

Чемпион потерял сознание. Отключился. Нервы сдали. Ушел в нокаут. Я не двигался. Даже не считал вместе с судьей, как обычно бывает. Не вставай, не вставай, – говоришь ты противнику. – Не поднимайся. Потому что уложить его снова будет тяжелее. И если он поднимается, как зомби, тебя охватывает страх. Но я никогда не считал вместе в рефери, такой дурной привычки у меня не было. Я подбадривал соперников.

-ПЯТЬ! ШЕСТЬ!..

Поднимайся, суки сын. Я ещё недостаточно тебе врезал.

-СЕМЬ! ВОСЕМЬ!

Сейчас такой херни не было. Чемпион стоял как мертвый воин из легенды, сильный настолько, что даже умер на ногах, даже не опустив руки. Гуру боя, мать его.

-ДЕВЯТЬ! ДЕСЯТЬ!

Зал просто неистовал, впал в безумие. Удивительно, как людей заводят такие вещи. Меня пробила дрожь.

-НОКАУТ! – грянул возглас судьи. – ПОБЕДИТЕЛЬ – ГАРРИ МАКЕНЗИ!

Ударил гонг. Стон разочарования пронесся под крышей. Я опустил руки и подошел к чемпиону. Он казался заснувшим, дыхание ровное, но глаза открыты и пустые. Зрачки не следят за светом. Ни черта он не видит, пребывает в глубоком нокауте. А отправил его туда я.

Я легонько ткнул его кулаком в челюсть. Он сразу встрепенулся, мотнул головой.

-А? Что?.. – смешно произнес чемпион, словно очнувшись от сна. Ошалело уставился на меня.

-Нокаут, – ласково объяснил я. – Я вздул тебя без единого удара, сынок. Спасибо за отличный бой.

Он захлопал глазами, ошалело. Болельщики бесновались. Вместо зрелища их ждала чудная и непонятная картина. Я оставил чемпиона и пошел в свой угол. Джо вылетел на ринг и врезал мне в плечо.

-Что за дерьмо, мужик? – закричал он расстроено, словно обиженное дитя. – И это – весь бой? Ради этой херни мы тащились в эту ебаную дыру?!

-Ты шутишь, засранец? – заорал я. – Тяжелее боя у меня не было! И это – самый охуенный в моей жизни нокаут! Дай закурить.

Джо вздохнул, качал головой, снова что-то бубнил, но я не слышал. Грудь распирало счастьем. Зал замер в полном молчании и тишине, чемпион уходил с ринга, склонив голову. Где-то по-прежнему убивали на войне. Но под солнцем на клумбах цвели чудесные цветы.

Джо сунул мне в зубы сигарету, поджег, и я глубоко затянулся.

Дата добавления: 2015-07-16