Глава 3. С Илюшей я впервые встретился, когда возвращался на машине из Новороссийска в Горный

ИЛЮША

С Илюшей я впервые встретился, когда возвращался на машине из Новороссийска в Горный. Мальчик лет девяти, сухощавый, загорелый, стоял с пустым ведерком на перевале "Волчьи ворота" там, где обычно жители ближних поселков торгуют грибами и ягодами.

- Тебе куда? - спросил я, приоткрыв дверь.

- До Нижней Баканки подбросите?

Нижняя Баканка - поселок, находящийся на трассе Новороссийск - Краснодар, за Горным в девяти километрах.

- Я до Горного, - ответил я.

Мальчик встрепенулся:

- Ну, довезите хотя бы до Горного, а дальше я как-нибудь доберусь.

Мальчик сидел на заднем сидении, ведро держал на коленях, я посматривал на него через зеркало заднего вида.

- Грибы продавал? - спросил я.

- Опята, - пояснил он.

- Сколько сейчас ведро стоит?

- Тридцать рублей.

- А в школу ты ходишь? - спросил я, вспомнив, что сегодня рабочий день.

Мальчик застеснялся и, помедлив, неуверенно произнес:

- Некогда мне ходить, работать нужно.

Я понял, что мой вопрос поставил его в неловкое положение. И стал внимательнее присматриваться к нему. Лицо его было открытым, и мне показалось, искренним, только весь он как-то двигался, озирался, будто ждал откуда-то подвоха, удара или еще какой-нибудь неприятности.

- Родители есть?

Мальчик кивнул головой.

- Пьют? - спросил я и понял, что попал в цель, так как он вновь утвердительно кивнул головой.

- И бьют?

- Да нет, - возразил он, а потом добавил. - Ну, иногда бывает. Да мне-то ничего.

У меня на сердце стало сразу скверно и гадко. Когда мы проехали Горный, мальчик встрепенулся, озираясь по сторонам, воскликнул:

- Дядя, мы Горный проехали!

- Я тебя до Баканки довезу.

Когда он собрался перед выходом заплатить мне за подвоз, я достал пятидесятирублевку и дал ему. Это настолько ошарашило его, что он потерял дар речи:

- Это мне? За что?

- Да бери, говорю, - настаивал я.

- Но я же ничего не сделал, это я вам должен заплатить! - сопротивлялся мальчишка.

- Бери и не спорь.

Я смотрел, как он скоро идет по переулку, исполненный восторга и удивления. Я завел машину и подкатил к нему, и он, увидев меня, будто испугался того, что я передумал и сейчас заберу у него свои деньги. Я открыл окно и жестом подозвал его к себе.

- Тебя зовут-то как?

- Меня - Илья, - ответил он, находясь еще в недоумении от полученных денег и в ожидании того, чего же я еще от него хочу.

- А меня Владимиром, - представился я.

- Дядя Вова, - подтвердил он.

- Ты вот что, Илья, я живу в Горном. Там на горе есть два больших тополя, как раз около них мой дом.

Он стоял и силился представить, где же это.

- Ну, знаешь, где раньше часовни были, такие деревянные на горе? Их еще с трассы было видно.

- Которые спалили? - оживился мальчик.

- Да, которые сожгли, - сказал я.

- Так это вы их построили?

Я утвердительно качнул головой.

- Я слышал о вас, у вас фамилия, кажется, знаменитая такая. И он назвал.

- Верно. В общем, познакомились, теперь заходите ко мне в гости, будет время. Или когда помощь нужна будет. Не стесняйся.

Мальчик смотрел мне вслед, и, мне кажется, он был еще больше удивлен, только вот чем, не знаю. А мне все так же было скверно на душе от того, что вот таких детей по России неведомо сколько и никому они не нужны: ни родителям, ни государству, никому. Растут сами по себе. А мы еще пророчествуем о возрождении России, о ее расцвете. Чудес не бывает, вернее чудеса - это результат труда человека, его любви, доброты его сердца, излитые и проявленные в мир и прежде всего на детей.

Илюша стал ко мне изредка приезжать, мы познакомились ближе. Он рассказал, что живет с не родными родителями, а где его настоящие, он не знает. Откуда он, как попал в эти края, тоже не может объяснить. Причем мои расспросы о его прошлом настолько смущали Илью, что я перестал говорить об этом, чтобы лишний раз не расстраивать мальчика. Его подобрала одна бездетная семья, в которой пили и жена, и муж. Порой у них были запои, когда они беспробудно пили, ругались и спали. Тогда Илюша приходил ко мне жить. Но через неделю возвращался домой, говоря, что все-таки беспокоится о родителях, хотя они и не родные.

- Они же погореть могут! - восклицал он. - Напьются, сигарету не затушат, и вот беда может случиться.

- Тебе учиться нужно, Илюша.

Да ничего, я и так обойдусь, - храбрился он.

- Так обойдусь, - передразнил я. - Нужно свое место в жизни искать, иначе туго будет, и потом будешь жалеть, что не учился.

А я буду в лесу жить, свое хозяйство разведу, пасеку, огород. Я работать люблю и природу люблю, и лес.

- Природа природой, а образование необходимо, без образования сейчас ничего не добьешься. Я вот в город съезжу и попробую тебя в школу устроить. У тебя документы какие-нибудь есть?

- Нет ничего, дядя Вова. И потому вы зря только свои силы тратить будете. Меня без свидетельства о рождении нигде не примут.

- Так давай тебе как-нибудь оформим свидетельство. Документ тебе все равно нужен, как же без документов?

- Не надо документов, - сказал он утвердительно. - Вон птицы и звери в лесу живут без документов и ничего тут. Я с ними и буду жить. Вот только подрасту.

- Так то звери, - возмутился я. - Ты же - человек, а не зверь!

- Так звери, дядя Вова, лучше, чем некоторые люди.

По лицу мальчишки заходили волны обид, которых в его совсем еще крохотной жизни уже, видимо, было немало.

Я не знал, как возразить на такой вывод, который он извлек из своего уже не ребячьего опыта.

- Вы вот начнете меня оформлять, а меня возьмут да и упрячут в дом-интернат для бездомных, а я туда не хочу, - дом-то у меня имеется.

- Почему ты решил, что упрячут?

- А как же иначе? Я знаю, слышал, для того чтобы оформить что-нибудь, столько разных бумаг нужно, что не соберешь. А пока вы будете меня оформлять, так и заберут меня. Будут держать взаперти, а я не хочу.

Я молчал, а он тоже сидел с недовольным видом.

- Я все равно оттуда убегу! Буду жить один в лесу. В лесу не страшно. А еще лучше в море, с дельфинами, - мечтательно произнес Илья и по его лицу было видно, что предела фантазии у мальчика нет.

Тогда я еще не знал, что вскоре, когда все-таки вопреки желанию Ильи я попытаюсь его куда-нибудь пристроить, подтвердится народная мудрость: устами младенца глаголет истина. Я обошел множество кабинетов, разговаривал с чиновниками, и во мне нарастало ощущение того, что вся эта система бытия похожа на жирную свинью, которая лежит в своей грязи и обжирается тем, что приносят ей маленькие, затравленные, бесправные, нищие люди, и которая вот-вот лопнет от жира, удовольствия и упоения своей властью. Возвращаясь из города разочарованный и утомленный, я вдруг вспомнил напутствие старца Арсения о детях, которых он называл колокольчиками Святой Руси. Старец вещал, что тому, кто будет печься о детях-сиротах - ВСЕ грехи прощены будут! И что сейчас на земле нет более значительного и благодатного деяния для спасения души человеческой, нежели забота о сиротах. А я в своих размышлениях пошел еще дальше, подумав о том, что же ожидает того, кто пройдет мимо, не протянет руки помощи, не проявит милосердия к сиротам? И тут мне вспомнились слова Христа о том, что как мы относимся к детям, так мы относимся к Нему. И потому я сделал вывод, что худшего греха на свете, нежели обидеть сироту - нет.

Я ничего не сказал Илье о своих бесплодных хлопотах, а просто присматривался к мальчику, в котором были некоторые странности, говорящие в пользу той жизни, какую он бы хотел для себя избрать. Во-первых, он мгновенно сдружился с Ассоль, та его сразу признала за своего, хотя на нее это не похоже. Во- вторых, Илюша как-то чудно ладил и дружил с каждым зверьком, с каким он встречался. Да они и сами к нему липли и слушались его. У него из кармана как правило кто-нибудь выглядывал, то белку он где-то нашел, и она сидела покорно у него в кармане, постоянно показывая шуструю мордочку, пока Илюша не отпустил ее в лес. В сумке у него порой сидел ежик, которого он брал на ночь в дом, и тот всю ночь топал по полу, мешая спать. Потом у него появился уж, которого он кормил молоком и говорил, что он может с ним разговаривать. По вечерам на поляну, где прежде стояли часовня и колоколица, он носил остатки пищи, чтобы кормить зайца, который регулярно приходил из леса и ел с рук мальчика. Птицы также клевали хлебные крошки с ладони Илюши. Я, честно говоря, смотрел на такое общение с удивлением и вопрошанием, где он мог этому научиться, и как-то спросил его:

- Илюша, где ты научился так обращаться с животными?

Он густо покраснел и проникновенно спросил: - А вы никому не скажете?

- Даже если бы захотел - некому, ты же знаешь, что я редко с людьми встречаюсь и то исключительно по делу.

- И все-таки дайте слово никому не рассказывать, - настаивал он.

- Обещаю! - торжественно произнес я.

- Хорошо, я вам верю, - успокоился Илюша и, мгновение подумав, рассказал свою тайну. - Я ведь, дядя Вова, помню себя с того момента, как я оказался в лесу. Стою, вокруг меня большие деревья. Я заплакал и стал звать маму. Мама не приходила, никого вокруг не было. Тогда я просто пошел куда глаза глядят. Скоро ночь наступила, мне стало страшно и одиноко. И вдруг раздался шум как будто грома, сверкнула молния, и я подумал, что начинается гроза и сейчас пойдет дождь. Я хотел спрятаться под большое дерево, но на его ветвях вдруг увидел яркий шар, в котором парила молодая девушка. Она была очень красива, на ней была белоснежная одежда, и она была очень добра и ласкова. Я сразу это понял, почувствовал.

- Не бойся, Илюша, я не причиню тебе зла, - сказала она.

- Откуда вы? - спросил я.

. - Я с неба, - ответила она.

И вы знаете, дядя Вова, я не удивился и даже не оробел. Наоборот, мне было жутко в лесу одному, а вот с этой девушкой стало совсем не страшно. Тогда она мне сказала:

- Я научу тебя не бояться леса и разговаривать со зверьми, они будут тебя понимать и слушаться.

Я спросил:

- Тетя, а вы что, царица зверей?

Она весело так рассмеялась и произнесла:

- Не только зверей, но и людей.

- А почему же мне никто про вас не рассказывал и вас я никогда раньше не видел?

- Я, Илюша, живу там, на небе, - и она показала пальцем вверх. - Многие люди знают обо мне, другие не верят тому, что я существую.

- Почему же вы не показываетесь людям так, как мне? Тогда бы все поверили, что вы царица с небес.

- Я показываюсь, мальчик мой, но не часто, потому что люди должны верить, не видя меня. Каждый человек должен для этого сделать свой маленький шаг, усилие, чтобы отворить свое сердце, и тогда можно со мною встретиться.

- А я вот ничего не отворял, - признался ей честно я.

- Иногда, радость моя, я открываюсь людям, особенно тем, кто попал в беду. Я люблю, Илюша, каждого человека. Даже если он недобрый и злой, за каждого переживаю, каждому протягиваю руку помощи, но показываюсь наяву редко, чтобы люди сами поняли, кто им помогает, и жили в добре, радости и согласии.

- Спасибо вам, царица небесная, - сказал я ей с благодарностью. И царица небес, дядя Вова, дала мне кулечек сухариков, которые я тут же съел, после чего мне стало совсем нестрашно находиться в лесу даже одному, и звери стали моими друзьями. Потом царица исчезла. Наверное, улетела на небо. А меня вскоре нашли охотники, которые и отвели меня в поселок Баканку. - Илья погрузился в приятные воспоминания и произнес:

- Сухарики были такими вкусными, какие я в жизни никогда не кушал, - и немного помолчав, Илья завершил свою повесть. - Наверное, нет ничего вкуснее на свете, чем сухарики царицы с небес!

Я думал о рассказанном, не зная, как можно поверить во все это. А с другой стороны, можно ли поверить мне, если я поведаю о той фантастической ночи сбора зверей под предводительством загадочной женщины? Молчание нарушил Илюша:

- Дядя Вова, а вы где работаете?

- Я в лесу тружусь, - ответил я с юмором.

- Вот видите! - Я тоже так же, как и вы, буду жить! - радостно загорелся он от того, что его желание жить на природе вдруг обрело реальную основу на моем примере.

- Да нет, Илюша, я пошутил. Вернее, на природе- то я живу, но я - писатель. Книги пишу, - пояснил я.

Мальчик посмотрел на меня удивленными глазами:

- А покажете?

- Вот, на, посмотри. - И я протянул ему книгу "Праздник навсегда!".

- Интересно было бы почитать.

- Вот-вот, почитать, - укорительно сказал я. - А читать-то ты толком не умеешь.

- А я научусь, обязательно. Вы мне поможете?

- Конечно, - сказал я и подумал, что давно уже надо было начать уроки.

Илюша, наконец, осилил название книги, которую он держал в руках, и сказал:

- Красивое название, только как понять: "навсегда"? Разве может быть праздник каждый день? Ведь праздник только по праздникам бывает?

Точная мысль мальчика, честно говоря, порадовала меня, только я не знал, как объяснить, что праздник может быть каждый день, как объяснить это тому, у кого и праздников-то, я имею в виду настоящих праздников, возможно, никогда и не было.

- Понимаешь, Илья, - произнес я в раздумье. - Если человек будет жить в согласии со своей душой, с природой, зверями и людьми, то каждый день у него будет таким радостным и добрым, будто настоящий праздник.

- А разве так можно жить, чтобы со всеми дружить?

- Это, конечно, трудно, но можно. Просто нужно научиться прощать людей и любить все, что нас окружает.

- А я вот, дядя Вова, не поверите мне, но люблю все, что меня окружает. Только людей не люблю. Они такие злые. За бутылку самогонки или за деньги готовы даже убить.

- Людей необходимо прощать, а это - ты прав - самое трудное. Но если все же сумеешь простить, то будешь счастлив каждый день и каждый час.

- А вы так можете?

- Я стараюсь, Илюша. Но иногда не получается. И злюсь порой, и людей ругаю, и даже нехорошие слова про них говорю. Про себя, правда, но это не имеет значения, думаешь ли только, говоришь или делаешь - все одно плохо.

- По вам не скажешь.

- Ты просто меня не знаешь.

- Знаю, - утвердительно заключил Илья, и я не стал с ним спорить о себе. Зачем ему мои проблемы?

- Дядя Вова, пожалуйста, почитайте мне вашу книгу, - вдруг произнес умоляюще Илья. - Я вас очень прошу!

- Ну, если очень, то почитаю, - улыбнулся я.

Тогда Илья у меня жил целую неделю, и каждый вечер я читал ему "Праздник навсегда!". Он лежал в кровати под одеялом, и его глазки горели оттуда удивлением и восторгом, как у озорного зверька, выглядывающего из норки. А на грустных моментах повествования у него даже наворачивались слезы. Когда же мы дошли до узелкового послания, то я сказал, что ему это будет неинтересно, потому как здесь написано для взрослых. Но Илья настоял, и я прочитал ему все узлы, он внимательно слушал.

После этих вечерних чтений Илья серьезно взялся за азбуку и вскоре уже сносно читал. А потом он по- просил у меня "Азбуку жизни", и уже сам, запинаясь, осилил ее, постоянно приставая ко мне, чтобы я объяснил ту или иную мысль. Я старался перевести на его язык то, что ему было непонятно, хотя это было трудно.

Дата добавления: 2015-07-16