Лагерный врач

Анатолий Комиссаренко

=1=
Николая Ивановича Сидорова, поликлинического детского хирурга, внешностью похожего на телеведущего Якубовича из Поля чудес в игре с медиками, а характером – на сердитого, но всё же доброго ёжика из старого мультика, вызвала заведующая.
За три десятка лет работы Николай Иванович привык, что начальство вызывает подчинённых в основном, чтобы отругать за плохо оформленную документацию, "обрадовать" увеличением нагрузки или ознакомить с жалобой очередной недовольной на весь мир мамашки. Поэтому в кабинет заведующей доктор вошёл с сердито насупленными бровями и встопорщенными усами, готовый защищаться глубокомысленным молчанием с вкраплением философского, непонятного для прочих, ворчания и скептическим шевелением плеч.
- Николай Иванович, интересное предложение, - задумчивым голосом, продолжая, видимо, решать дела иные, начала заведующая разговор и сделала лёгкий пасс рукой в сторону стула рядом с её столом, приглашая доктора сесть.
"Значит, ничего хорошего", - сделал вывод из "интересного" начала Николай Иванович и сел к столу. Поняв, что вызван не для получения клизмы, он уменьшил колючесть в усах и прибавил оптимизма в глазах.
- Есть возможность съездить в лагерь отдыха врачом. В пионерлагерь "Стрижи", говоря по-старому, - уточнила заведующая, чтобы до Сидорова быстрее дошло, куда его посылают. Заведующая относилась к своим подчинённым, как к детям, распоряжения излагала максимально упрощённо и повторяла многажды, чтобы подчинённые поняли, чего от них требуют.
Подчинённые же сожалели о том, что не действует стародавний закон, по которому руководитель, ушедший на пенсию, терял право занимать руководящую должность. И терпеливо выслушивали словесную жвачку заведующей, нескончаемо повторяющей то, что все поняли с первых слов.
- Я же хирург, - попробовал возразить Николай Иванович. Он относился к работе серьёзно и не консультировал больных чужого профиля. Свою хирургию знал хорошо, а в педиатрии или кардиологии, считал, другие разбираются лучше.
- Ты в лагерь отдыха едешь! – напомнила заведующая и бодро махнула рукой в сторону двери. – Справишься! Ты что, с ушибами не разберёшься? Или с острым животом?
"С животами-ушибами разберусь…" – мысленно согласился с заведующей Николай Иванович. Но как-то ненавязчиво мелькнула и тут же спряталась мысль, что по телевизору недавно сообщали о вспышке кишечной инфекции в одном из лагерей Новосибирска. Да и у них в области, на планёрке говорили, был случай…
- Десять тысяч за смену получишь! – хлобыстнула козырем по мозгам Сидорова заведующая.
- Десять? – недоверчиво покосился на заведующую и с большим уважением к зарплате переспросил Николай Иванович, двумя руками нервно заскрёб под столом свои ляжки, а потом, и вовсе заволновавшись, сжал рыхлые телеса в отпотевших кулаках.
По сравнению с четырьмя тысячами, которые он получал в поликлинике ежемесячно, это был железобетонный аргумент.
- На руки! – добила его заведующая.
- Ну… Если на руки…
От такого "щастья" Николю Ивановичу было трудно отказаться, даже если бы его пригласили консультантом в женскую консультацию дома престарелых.
- А давай на две смены! Двадцать тысяч получишь! Только одну смену в счёт отпуска, - воодушевлённо соблазняла Сидорова заведующая. – Представляешь, две смены в лесу! Чистый воздух! Отдых! Купайся, сколько хочешь! Сама бы поехала, да дела не пускают…
Глаза заведующей мечтательно разгорелись, но вовремя утухли, придавленные неотложными руководительскими заботами.
- Где ещё такую подработку найдёшь? Тебе же дочь одевать надо! – укорила Николая Ивановича заведующая. Сама, кстати, мать, у которой дочь училась на платном факультете экономического университета.
Да, дочь окончила школу и поступала в "треклятый" мединститут, её надо было одевать…
- А понравится – в следующем году на всё лето поедешь! Сорок тысяч хапнешь! – щедро сыпала золото на седую голову Николая Ивановича заведующая.
Относительно того, что в его, сложенные лодочкой руки, начальство, за здорово живешь, вложит сорок тысяч, Николай Иванович в душе недоверчиво усмехнулся. Арифметически всё было правильно. Но жизнь у нас делается не по правилам арифметики, и даже не по уравнениям алгебры, а по странным законам геометрии Лобачевского, в которой через вторую точку можно провести три прямых, и все они будут параллельны прямой с первой точки.
- Кстати, - заведующая подчеркнула изобилие благ в завидном предложении, - заработок по месту основной работы сохраняется.
Все тебе блага в полном наборе, окончательно разуверился Николай Иванович в правдивости слов заведующей и недоверчиво посмотрел на неё. А почему участковые не едут в лагерь? Тысяч пятнадцать они получают по основному месту работы, плюс десять в лагере, плюс отдых в лесу на свежем воздухе и купание в чистой речке… Но спрашивать не стал. Раз не едут, значит, есть причины. Участковые в плане зарплаты не дурнее хирургов и прочих узких специалистов.
Как человек, людям доверяющий, но привыкший делать выводы согласно фактам, Николай Иванович пообещал заведующей подумать до конца рабочего дня, тут же спустился в педиатрическое отделение и зашёл в первый попавшийся кабинет.
- Меня в лагерь посылают. Как там насчёт работы? – спросил он Ирину Степановну, участкового врача.
- Скучать не будете, - кивнула Ирина Степановна, но тут же поправилась: - Да ничего, грыжу не заработаете.
- А педиатры почему не едут? – поинтересовался Николай Иванович. – Десять тысяч там, плюс зарплата здесь…
- Десять тысяч? – Ирина Степановна скептически взглянула на Николая Ивановича. – Минус питание. Восемь с половиной остаётся. А по основному месту – голая ставка, то бишь, две тыщи. Так что нам выгоднее работать здесь.
Николай Иванович вернулся к заведующей.
- Не поеду, - буркнул он без особой обиды.
- Почему? – как на ребёнка, удивилась заведующая.
- Вы же сказали, десять тысяч на руки. А там ещё и за питание вычитают.
- Ну, - чуть возмущённо удивилась заведующая, - ещё бы и питание тебе бесплатное! Мы здесь меньше зарплату получаем, да питаемся на неё, нелюбимую!
Это у меня она нелюбимая, подумал Николай Иванович. А у вас, начальников, она в особой ведомости, по индивидуальному договору, манеха отличается от нашей…
Скандалить не хотелось. А за отказом от добровольно-принудительной поездки скандал предполагался грандиозный. Ехать некому, раз хирурга запрягают. И опять бы Николай Иванович оказался в роли плохиша, идущего против начальской воли. К тому же всплыло детское желание пожить в лесу, покупаться в речке…
"По утрам начну бегать", - оживил давнюю мечту Николай Иванович, непроизвольно трогая внушительный "авторитет", нависший над брючным ремнём. Он представил, как утречком бежит вокруг лагеря по мягкой травяной-листвяной подушке, как вдыхает чистейший воздух, приправленный ароматами дубравы, как ото дня ко дню тает его живот, молодецки расправляется грудная клетка, а мышцы наливаются юношеской силой…

=2=
В санэпидстанции, вместе с тинейнджерского возраста и поведения воспитателями и хозяйственными работниками повзрослее, Николай Иванович прослушал пятнадцатиминутную лекцию о том, каким дезраствором обрабатывать посуду в столовой, сколько часов хранить пищепродукты, сколько граммов мяса-масла-сахара в день должен съедать ребёнок. Записывать скороговорку спешащей куда-то санэпидсотрудницы Николай Иванович не успевал и запомнил мало чего полезного.
Тинейнджеры не особо шумно тискали попискивающих тинэйнджерок и балдели, предвкушая лесную свободу.
- Всё понятно? – требовательно спросила работница санэпидстанции и сурово оглядела слушателей.
- Понятно-понятно, - откликнулись сидящие спиной к лектору девушки, то ли реагируя на предложения парней, то ли соглашаясь с лекторшей.
"Перед каждым кормлением забирать пробы пищи и хранить в холодильнике", - повторил Николай Иванович главную, как ему показалось, мысль по работе с пищеблоком. Чтобы, не дай бог, случись пищевая инфекция, можно было выяснить, в каких щах или в какой каше она развелась, кто виноват, и кого наказывать.

В лагерь Николай Иванович ехал на своей "Оке" вслед за колонной автобусов с детьми.
Свернули с шоссе, недолго попетляли по лесному просёлку. После горячего, дымно-бензинового смрада автотрассы воздух дубравы приятно щекотал лицо свежестью, бодрил озоново-листвяным настоем.
Через железные ворота, неожиданно перегородившие лесную дорогу, автобусы въехали на территорию лагеря, сгрудились на небольшой полянке. Николай Иванович проехал дальше, к группе административных домиков, расположенных на взгорке метрах в ста за поляной.
Два десятка разноцветных дачек разбежались по роще сразу за административным пригорком. Гулко, как в огромном спортзале, и в то же время негромко, будто поглощённые хрусталём воздуха, разносились между деревьев восторженные крики детей. Птицы звонко щебетали в высоких кронах. Неправдоподобно громко, словно из часов в соседней комнате, куковала кукушка, и ей вторило эхо.
Между дачками змеились две широкие асфальтовые дорожки-улицы. Во всех направлениях пересекались замощенные тропинки. Было видно, что сначала их протоптали, куда бегалось, а потом заложили камнями, асфальтом и тротуарной плиткой. Николай Иванович подумал, что одинаково укатанные асфальтом тропинки нарушили бы природное многообразие своей прилизанной цивилизованностью. По дорожкам сновали детишки. Несмотря на то, что приехали дети несколько минут назад и наверняка не успели распаковать вещи, вели себя они уже по-хозяйски.
Метрах в пятидесяти за домиками протекала неширокая чистая речка с песчаным и удобным для купания берегом. На противоположном, поросшем у реки ивняком берегу раскинулись заливные луга.
Николай Иванович вышел из машины, вдохнул чистый воздух, пахнущий свежими вениками из хорошей сауны, блаженно заулыбался. Лепота!
Открыв забранную мелкой сеткой дверь, Николай Иванович вошёл в медпункт. В просторном сумеречном холле знакомо пахло йодом и дезрастворами.
Через полуоткрытую дверь кабинета справа от входа виднелась кушетка, застелённая белой простынёй, слышались женские голоса.
Поставив сумку с вещами у порога, Николай Иванович вошёл в кабинет.
За письменным столом у окна сидела невысокая полнотелая женщина лет тридцати пяти в белом халате, что-то писала в журнале.
"Отчётной документацией занимается, - усмехнулся Николай Иванович. – Главное в нашей работе".
Женщина помоложе стояла у шкафа, на кушетке сидела девушка.
- Здравствуйте. Я Николай Иванович Сидоров, детский хирург, - представился Николай Иванович. - Приехал к вам врачом.
Судя по стеклянным шкафам с лекарствами, двум столикам с инструментами, кушетке и письменному столу, на котором лежали кипы тонких и толстых тетрадей и журналов, процедурная одновременно выполняла функции приёмного кабинета
- Здравствуйте. Мы вас знаем. Я Лидия Петровна, работаю в двадцать шестом садике фельдшером. Третью смену здесь, - оторвалась от журнала женщина. – Это Светлана Степановна, фельдшер из двенадцатой школы, - указала она взглядом на стоявшую у шкафа с лекарствами женщину в светло-голубой куртке и брюках, похожих на оперблоковский костюм. – А с Татьяной вы, наверное, встречались в поликлинике. Она из глазного кабинета.
Большеглазую девушку в коротеньком халате, сидящую на кушетке, Николай Иванович на самом деле видел у себя в поликлинике.
Ясно. Главная в медпункте Лидия Петровна, подумал Николай Иванович. Отнимать у неё бразды правления он не собирался. Она здесь человек постоянный, он временный. Пусть работает.
- Жить будете в медпункте, - продолжила Лидия Петровна. – Мы все здесь живём. У вас комната, у нас комната, - уточнила, улыбнувшись. – Тань, покажи доктору его комнату.
По длинному коридору пошли вглубь медпункта.
- Здесь палата-изолятор для девочек, здесь для мальчиков, - показывала Татьяна на двери. – Это санитарная комната… Ну, там ванна, горячая вода из титана.
- Горячая вода есть! – обрадовался Николай Иванович.
- Под душем можно искупаться, - кивнула Татьяна. – А в ванной я не рискнула бы. Больно уж страшная. Будто в ней зимой огурцы солили. Здесь наша кухня. А здесь ваша комната.
Комната врача оказалась суперминиатюрной. В тесноте между двумя кроватями, шифоньером и столиком свободного места оставалось не больше, чем в купе вагона. Комнату предварял узкий коридорчик, в дальнем конце которого стоял унитаз, а на боковой стене висела раковина для умывания. Так что, войдя в предназначенное ему жилище, Николай Иванович сначала подумал, что попал в туалет.
Сложив одежду в шифоньер, Николай Иванович отправился на рабочее место. В процедурку он вошёл следом за двумя загорелыми пацанами в стареньких шортах и застиранных футболках.
- Горло болит, - не поздоровавшись, без предисловий сообщил первый мальчишка. И распорядился, указав не очень чистым пальцем на горло: - Пшикните чего-нибудь.
Лидия Петровна молча достала из шкафа баллончик с лечебной аэрозолью, засунула длинную трубку насадки глубоко в рот мальчишки, "пшикнула" два раза.
- Иди, - махнула в сторону двери.
- А витаминку?! - недовольно скривившись, осипшим голосом затребовал пациент.
Лидия Петровна выковырнула из упаковки большущую таблетку аскорбинки с глюкозой, подала мальчишке.
- Дайте ещё одну, - бросив таблетку в рот и громко захрустев, заискивающе попросил мальчишка.
- По одной, - незлобиво отмахнулась Лидия Петровна.
Разочарованно вздохнув, мальчишка вышел.
- Лето, а у него горло болит, - удивился Николай Иванович.
- Много таких, - пожала плечами Лидия Петровна. – Вечерами холодно уже, а они босиком, да ещё купаются без разрешения.
- Руку оцарапал, - показал серо-коричневую ладонь второй мальчик.
Лидия Петровна молча помазала едва заметную царапину зелёнкой.
- А витаминку дайте, - хитро сощурился пацан.
Лидия Петровна выдала мальчишке обязательную добавку к лечению. Зная, что больше одной таблетки не дают, мальчишка ушёл.
- Что-то руки у них не очень чистые, - осторожно заметил Николай Иванович. И тут же похвалил пацанов, чтобы ненароком не обидеть медиков за недогляд: - А в медпункт сами идут. Даже с мелочами.
- Интернатские, - пояснила Лидия Петровна. – Они здесь всё лето. Для них в медпункт сходить вроде развлечения. Ну и вкусненькое получить. Всем даём, не жалко. Глюкозу с аскорбинкой, леденцы от горла.
Татьяна принесла белый халат, подала Николаю Ивановичу. Халат больше походил на удлинённую куртку повара с пищеблока. К тому же, то ли очень большой, то ли сшитый безобразно – висел на докторе и вовсе не по врачебному.
В кабинет вошёл очередной пациент.
- Живот болит, - пожаловался мальчишка со страдальческим выражением на лице, и прикрыл одной рукой живот.
Лидия Петровна вопросительно взглянула на Николая Ивановича. Смотреть животы было врачебной обязанностью.
- Ложись, посмотрю, - указал на кушетку Николай Иванович.
Мальчишка лёг на кушетку, задрал футболку до подбородка.
Николай Иванович осторожно помял живот. Болело чуть выше пупка, в области тонкого кишечника. Язык влажный, с небольшим налётом. Пульс нормальный. Может быть энтерит… Да ну… Откуда? Скорее, кишечная колика.
- Понос был? – на всякий случай спросил Николай Иванович. Спросил для очистки совести, зная, что ответ услышит вне сомнения отрицательный.
- Да… Ночью три раза бегал, и сегодня уже два раза.
Николай Иванович удивлённо и вопросительно уставился на Лидию Петровну. Понос в лагере – это же ЧП!
- Котлетами их вчера недожаренными накормили, - спокойно пояснила Лидия Петровна. – Котлеты по технологии надо в духовке жарить, а потом допаривать. А на пищеблоке то ли забыли, то ли спешили. В общем, не парили. Детишки рассказывают, котлеты с кровью были.
- Едят же бифштексы с кровью, - без улыбки пошутил Николай Иванович.
- Из хорошего мяса, - заметила Лидия Петровна.
- Так заезд же сегодня утром был! – спохватился Николай Иванович. – Какой ужин?
- Это интернатские, - напомнила Лидия Петровна. – Они здесь всё лето.
- До вечера кроме чая ничего не есть, - велел мальчику Николай Иванович. – Сиди в дачке. Если будет хуже, придёшь. Дайте ему упаковку активированного угля…
- Не много? – засомневалась Татьяна.
- Уголь – адсорбент. Если по кишечнику пройдёт массой, получится очистительный эффект. А по одной таблетке только от метеоризма помогает, - серьёзно пошутил Николай Иванович. – И то в лёгких случаях.
Татьяна начистила из упаковки горсть чёрных таблеток, подала мальчишке. Налила стакан воды. Засыпав таблетки в рот, мальчишка разжевал их, с недовольной миной запил водой.
- Витаминку, - потребовал награду.
Николай Иванович кивнул, что можно, и сел за стол, записать больного в журнал.
- Что вы хотите писать? – забеспокоилась Лидия Петровна.
Николай Иванович махнул рукой вслед уходящему мальчику.
- А диагноз? – настойчиво пытала Лидия Петровна.
- Ну-у… Диспепсию, - решил Николай Иванович, подумав, что такое объяснение поносу будет весьма безобидно.
- Вы что! – всплеснула руками Лидия Петровна. – Начальство за диспепсию нам таких пистонов навставляет!
- Ну, кишечную колику напишу, - решил Николай Иванович.
На полусогнутых ногах, ссутулившись и держась руками за живот, вошла девочка лет восьми.
- Живот болит, - пожаловалась, страдальчески морщась.
- Понос был? - начал с главного Николай Иванович.
- Всю ночь бегала, - как старушка, махнула рукой девочка и виновато улыбнулась половиной рта.
Помяв живот, посмотрев язык и пощупав пульт, Николай Иванович назначил уголь, диету.
- И много таких? – спросил, посмотрев на Лидию Петровну.
- Приходили ночью, - уклончиво ответила Лидия Петровна.
- А если это пищевая токсикоинфекция? – засомневался Николай Иванович.
- Температура нормальная, рвоты ни у кого не было… - задумчиво проговорила Лидия Петровна. – Не должно быть.
- В любом случае директора лагеря надо поставить в известность.
- Я уже говорила, - кивнула Лидия Петровна.
- И что?
Лидия Петровна пожала плечами.
Вошла ещё одна девочка.
- Живот болит…
Николай Иванович осмотрел девочку, сделал назначения.
- Нет, мне надо поговорить с директрисой. В СМИ, вон, то и дело трубят, что в Новосибирске токсикоинфекция в лагере была… Да и в нашей области на прошлой неделе…
- Поговорите, - согласилась Лидия Петровна. – Административный домик за десятой дачкой.

- Ну и что, что поносят! – ни капли не удивилась Галия Павлиновна Королёва, скуластая синтетическая блондинка с мужским голосом и соответствующим телосложением. – Понавезли из дома газировки, да пирожных, прокисли они у них…
- Те, которые с газировкой, приехали час назад. А поносят с ночи, интернатские.
- А те вообще, бродят по лесу, тащат в рот, что ни попадя, - отмахнулась Галия Павлиновна.
- Понос в лагере – это ЧП. Я обязан сообщить…
- Вы думаете, в лагерях поносов не бывает? – театрально удивилась Галия Павлиновна. – Да если о каждом поносе трубить, в области все лагеря позакрывают!
- И что же делать? – хмыкнул Николай Иванович.
- Ну, это уж вы должны знать, что делать, - со щедростью царицы снизошла до признания важности врача в лагере директриса. – Дайте таблеток каких-нибудь, назначьте диету…
- Говорят, вчера вечером детей кормили непрожаренными котлетами.
- Кто говорит? – шустро насторожилась Галия Павлиновна.
- Дети сказали, - остерёгся упоминать фельдшера Николай Иванович.
- Ну! Дети! – пренебрежительно отмахнулась директриса. – Они наговорят! А насчёт недожаренных и недоваренных продуктов – флаг вам в руки! Контролируйте пищеблок, следите, чтобы везде было чисто, чтобы технологию приготовления соблюдали, чтобы продукты закладывали согласно документам. Это входит в ваши обязанности. В общем, - подвела директриса итог и перешла с командирского тона на дружеский, - я думаю, всё обойдётся. Дело, конечно, ваше, но если сообщать наверх о… всех мелких неприятностях, вы же сами потом хлопот не оберётесь. Зайдите в бухгалтерию, договор подпишите, - заведующая приятельски подмигнула Николаю Ивановичу. – Ни в одной поликлинике такую зарплату не дают, как у нас.
Королёва улыбнулась, как меценат, раздающий пожертвования.
В бухгалтерии пожилая женщина дала Николаю Ивановичу бланк договора. В графе "сумма месячного оклада" стояла внушительная цифра "одиннадцать тысяч сто тридцать шесть рублей". Минус тринадцать процентов подоходных, получается чуть меньше десяти тысяч на руки. Всё правильно.
Просмотрев бумагу, Николай Иванович обнаружил, что договор заканчивался предупреждением о материальной ответственности работника за вверенное ему имущество и уголовной за жизнь и здоровье детей.
Возвращаясь в медпункт, Николай Иванович с завистью наблюдал за бегающей ребятнёй. В такой солнечный день быть в лесу, на берегу речки – и не искупаться? Издевательство. Но, похоже, сегодня искупаться ему не придётся. Николай Иванович вспомнил обещания поликлинической начальницы об отдыхе, о купании, о загорании и со вздохом покачал головой.

В медпункте двое детей сидели на кушетке процедурной, несколько человек стояли в коридорчике. Едва уходили одни, приходили другие. Фельдшера занимались мелочёвкой, брызгали аэрозоли в горло, капали в носы, раздавали таблетки от кашля старшим детям, леденцы – младшим, мазали царапины зелёнкой. Николай Иванович слушал температурящих, щупал животы, смотрел сильные ушибы и больные уши. Поносящим раздавали активированный уголь в большом количестве и смекту. Двух детей с болями в горле и температурой выше тридцати восьми положили в изолятор.
Ощупав очередному подростку опухшую руку, Николай Иванович объявил диагноз:
- Поднадкостничный перелом луча в типичном месте.
- Машину вызывать? – спросила Лидия Петровна.
- Зачем? – удивился Николай Иванович.
- Перелом же! В город повезём.
- Здесь загипсуем, - отрицательно качнул головой Николай Иванович. – Я на всякий случай взял из поликлиники четыре гипсовых бинта.
- Как же без рентгена? – засомневалась Лидия Петровна. – Перелом ведь… А вдруг смещение?
- А как вы с директрисой поносы лечите без баканализов? – подколол фельдшера Николай Иванович. – А вдруг дизентерия?
Лидия Петровна недоверчиво покосилась на Николая Ивановича, но промолчала.
Интернатские дети шли по любому поводу, потому что в медпункте можно было получить "витаминку".
Шустрая малышка ростом "метр с кепкой" с порога распорядилась:
- Мне в нос капнуть, в горло блызнуть, от касля леденец и больсую витаминку!
- Тебя как зовут, командир? – спросил Николай Иванович у девочки. Малышка была похожа на лягушонка, тонкорукая и большеротая. Но приятная своей непосредственностью.
- Ириска, - без кокетства сообщила девочка и задрала голову, подставляя нос под капли. Сморщилась от отвращения, когда ей брызнули в горло, и тут же хозяйски полезла в ящик стола, где лежали фасованные в бумажки и коробки лекарства. – Вон ту, - произнесла осипшим голосом и указала на большой леденец "от горла". Затем напомнила: – И больсую витаминку. А мозно две? – заглянула с надеждой в лицо Николая Ивановича.
Николай Иванович выдал девочке леденец, две большие таблетки с глюкозой и несколько кислых горошинок аскорбинки. Счастливая Иришка побежала на улицу.
Приём шёл интенсивнее, чем в поликлинике. Нет, не придётся сегодня позагорать!
- Напряжённый день, - посетовал Николай Иванович.
- Здесь всегда такой "напряжённый день", - посмеялась Лидия Петровна. – Каждый день от подъёма и до отбоя. По сто с лишним человек. И ночью приходят.
Николай Иванович вздохнул. В поликлинике за смену он принимал человек по тридцать. И то уставал.
- Зато зарплата хорошая, - выложил он главный плюс в работе.
- Зарплата? – спросила Лидия Петровна и с улыбкой взглянула на врача. Николаю Ивановичу показалось, что женщина посмотрела на него, как на дитя неразумное.
- Ну да! – почему-то рассердился Николай Иванович. – Я сейчас договор в бухгалтерии подписывал… Одиннадцать тысяч грязными, минус подоходные. Почти десять тысяч на руки…
- В договоре сказано, что одиннадцать тысяч – это месячный оклад, – как-то грустно, словно жалея доктора, усмехнулась Лидия Петровна.
- Ну да… - кипятился Николай Иванович. – Месячный оклад!
- Так вы же здесь не месяц будете, а одну смену. А смена длится три недели. Ваши почти десять тысяч делим на четыре недели месяца и выдаём вам за три недели смены… - как ребёнку раскладывала по пальцам Лидия Петровна. – Минус две с половиной тысячи за питание. Итого, пять на руки.
Лидия Петровна вздохнула и добавила, сделав уступку:
- Ну, пять с хвостиком.
Мимо окон с гомоном пробежала ватага ребятни. Через несколько секунд в противоположном направлении помчалась другая.
- Туда! Туда! – восторженно прокричал "вожак стаи".
- Опять какую-то игру затеяли, - задумчиво проговорила, кивнув в сторону окна, Светлана Степановна. – То они послание от инопланетян всем лагерем ищут, то шпиона ловят. Всегда заняты!
"Игру… - грустно повторилось в мозгу Николая Ивановича. – Правители ведут с народом игру… Начальники – с подчинёнными… Воспитатели с детьми тоже ведут игру…"

=3=
- Николай Иванович, через полчаса обед. Вам на пищеблок идти, пробу снимать, - напомнила Лидия Петровна.
Николай Иванович прошёл по главной улице до центра лагеря. За футбольным полем, которое во время парадных построений одновременно выполняло функции центральной площади, стояло одноэтажное здание, напоминавшее стародавнее кафе-стекляшку. Сбоку от пищеблока, в естественной ложбинке между двумя холмиками, громоздилась горка-фонтан, сложенная из булыжников. Вода красиво струилась по камням вниз. Фонтан полукругом обвивала каменная скамья. На скамье во что-то играли детишки.
Через столовский зал, в котором дежурные шустро накрывали на столы, Николай Иванович прошёл в варочный цех.
- Здравствуйте, - громко поприветствовал он работавших там женщин. – Я лагерный врач, буду снимать у вас пробы.
Повара, занимавшиеся у плиты и на раздаче, безразлично и едва слышно буркнули в ответ приветствие.
Такая реакция на проверяющего Николаю Ивановичу показалась странной. Даже по собственной службе в армии он знал, что работники кухни должны уважать врача, снимающего пробу, и работников санэпидстанции. И проявлять к ним хотя бы минимум внимания. Потому что всяких нарушений на пищеблоках всегда много, и одно дело, если кухонные работники в хороших отношениях с врачом, но совсем другое дело, когда врач – чужой человек на кухне. Чужому проще требовать от работников выполнения множества невыполнимых инструкций. Правда, служил он в армии лет сорок назад… Неужели с тех пор всё так сильно изменилось?
Николай Иванович медленно прошёлся по пищеблоку. Тронул огромный алюминиевый противень, лежавший на стеллаже. Внутренняя поверхность была жирно-скользкой.
- Можно вас на минутку, - попросил он проходившую мимо женщину-повара.
- Чего? – недовольно спросила она, остановившись.
Николай Иванович молча взял женщину за руку, прикоснулся её пальцами к скользкому противню.
- Ну и что? – недовольно спросила женщина, отнимая у Николая Ивановича ладонь.
- Жирная. Значит, грязная, - пожал плечами Николай Иванович.
Женщина сердито схватила противень, унесла в моечную. Николай Иванович ярко представил, как она швырнула его за дверью.
В помещении для разделки овощей стояли три переполненных отходами бака. Из торопливой лекции в санэпидстанции Николай Иванович вспомнил, что баки должны наполняться отходами не более, чем на две трети, чтобы мусор не рассыпался при транспортировке.
- А когда у вас отходы выносят? – спросил он у другой проходившей мимо женщины.
- Когда время, тогда и выносят, - огрызнулась женщина.
"Хватит на сегодня, - подумал Николай Иванович. – Что-то они сердитые все. Может, трёпку получили за опоносившихся детей?"
Он сел за стол у окна, на котором было разложено несколько журналов. За такими обычно оформляет документы завпроизводством. На такие столы врачам приносили еду на пробу.
Николай Иванович разыскал журнал, в котором должен написать разрешение на раздачу пищи. Подождал немного, разглядывая предыдущие записи. Пробу не несли.
- Мне бы пробу снять, - напомнил он поварам.
- Снимайте, - буркнула одна из женщин.
- А завпроизводством у вас где?
- Нету…
Николай Иванович вздохнул. Неприветливость поваров, граничащая с агрессивностью, начала ему надоедать. Он встал, подошёл к поварам, столпившимся у раздачи.
- Ну так наложите мне первого, второго, третьего… Вообще, я должен попробовать всё, чем вы будете кормить детей!
- Так вы поесть хотите? Так бы и сказали, - насмешливо, как показалось Николаю Ивановичу, - произнесла молодая, "в теле", повариха.
- Поесть – это в вашем понимании, - медленно, с расстановкой проговорил Николай Иванович. – А в моём понимании, согласно должностным обязанностям, поесть – значит снять пробу. Чтобы, если пища окажется недоброкачественной, из всех опоносившихся, как прошлой ночью, первым в туалет побежал врач, снимавший пробу. Будьте добры, наложите мне всего понемногу.
Через некоторое время повара поставили перед Николаем Ивановичем суп, котлету с вермишелью и стакан чаю.
Посидев несколько мгновений и поняв, что ни хлеба, ни ложки, а тем более, вилки он не дождётся, Николай Иванович сходил в зал, принёс ложку.
Попробовав котлету, Николай Иванович сразу вспомнил студенческий общепит с "гастритными" блюдами на "машинном масле". Сквозь жареные сухари совсем не чувствовалось вкуса мяса.
Поковырявшись без удовольствия в котлете, Николай Иванович отхлебнул чаю. Ему показалось, что чай сильно похож вкусом на компот. На раздаче стояли салат из помидоров, печенья и конфеты. Молча записав в журнал, что пища доброкачественная, Николай Иванович направился к выходу.
- Ну что, вкусно? – скептически улыбнувшись, спросила вдогонку бодрая молодайка. Николаю Ивановичу не понравилось, как она спросила.
- Котлета с излишне хлебным привкусом, - остановившись, усмехнулся Николай Иванович. – А чай похож на компот.
Он вернулся к раздаче и, открыв крышку большого чайника с заваркой, заглянул внутрь. В чайнике плавала долька разваренного сухофрукта. Видимо, осталась от компота вчерашнего дня. Николай Иванович молча поднёс чайник к лицу "задорной" поварихи.
- Ну и что? – не удивилась повариха. – Подумаешь, компот…
У входа в столовую толпились дети. Прыгали и толкались, по команде вожатых кричали речёвки. Причём, соревновались, чей отряд откричит громче.
- Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья! – неожиданно для Николая Ивановича мальчишки и девчонки восторженно проорали лозунг времён его советского детства. "Надо же! – с умилением подумал он об антикварной "речёвке". – Сто лет скоро лозунгу исполнится, а его всё кричат!"
- Шестой отряд обставит всех подряд! – прокричали "современную" речёвку с другой стороны.
"Нет, - подумал Николай Иванович, - наши лозунги лучше. Со смыслом! А новые какие-то пустые и агрессивные".
- Докто-о-ор! – услышал Николай Иванович восторженный детский крик и едва успел подхватить на руки кинувшуюся к нему малышку. – Доктор, - довольным котёнком проурчала девочка и любовно прижалась к груди Николая Ивановича.
- Привет, Иришка, - растроганно похлопал малышку по спине Николай Иванович. – Как, горло не болит?
- Не болит, - сообщила Иришка. – Но я к тебе всё равно приду.
- За витаминками? – хитро спросил Николай Иванович.
- Нет, потому что ты хороший.
Иришка погладила Николая Ивановича по голове, потрогала седые усы и снова прижалась к его груди.
- Ну и за витаминками тоже, если тебе не жалко, - вздохнула.
- Не жалко, Иришка. Приходи, - разрешил Николай Иванович, опуская девочку на землю.
- Мой доктор! – похвасталась Иришка стоящим вокруг ребятишкам. И тут же побежала куда-то.
Николай Иванович растрогался. Шагая к медпункту, он раздумывал, о том, что в первую очередь интернатской девочке нужен хороший человек, а потом уже сладости. Потом мысли доктора перекинулись на "поносную" тему. С расстройством стула в медпункт обратилось уже человек десять. Естественно, документально не оформлены. Хорошо, если причина заболевания – только погрешности в диете. Прочистят кишечники дети, и всё забудется. А если, не дай бог, пищевая токсикоинфекция, сальмонеллёз или дизентерия? Если заболевание расползётся по лагерю и его не удастся локализовать? Приедет начальство, санэпидстанция, ему вставят такой показательный "пистон", что мало не покажется! И никто не станет слушать оправдания, что он говорил директору лагеря, а она… Она же не запрещала извещать? Нет. Всего лишь посоветовала не спешить. А за здоровье детей, согласно договору, лагерный врач несёт уголовную ответственность!
У двери медпункта стоял упитанный питбультерьер. Взглянул на доктора стеклянно-безэмоциональными глазами отставного боксёра-тежеловеса, подвизающегося в охранной конторе. Широкие скулы, маленькие глазки, почти под нуль стриженные уши производили неприятное впечатление. Широкая, упитанная спина. Питбуль вяло помахал хвостом, что, впрочем, не гарантировало его добродушия.
- Привет, дружан, - остановился Николай Иванович. – Не возражаешь, если я пройду?
Вообще-то, собак на территории детского лагеря быть не должно, тем более, бойцовской породы.
Пациентов по случаю обеда в медпункте не было. Персонал, как обычно, сидел в процедурной.
- Чья это псина? – поинтересовался Николай Иванович, махнув в сторону выхода.
- Директрисы, - сказала, будто укорила доктора в незнании, Светлана Степановна.
- Справный пёс, - похвалил собаку Николай Иванович.
- Утром первый ходит на пищеблок пробу снимать.
- Да, вольготно ему здесь, - согласился Николай Иванович. – Отходов много.
- Какие отходы! – возмутилась Светлана Степановна. – Только мясо!
- Да ладно… - не поверил Николай Иванович. – Это ж сколько ему надо?!
- Ему-то мало надо, - усмехнулась Лидия Петровна. – Вы сегодня вечером выгляните на улицу, когда повара к автобусу пойдут. Увидите, как тяжело им сумки нести.
- У каждой поварихи по две неподъёмных, - подтвердила Светлана Степановна.
- Заведующая не знает, что-ли? – удивился Николай Иванович. – Не проверяет?
- Николай Ива-анович! – укоризненно протянула Светлана Степановна. – Вроде не юнец безусый, а такая наивность. Вышла она один раз вечером на проверку, для отчёта. Поймала слесаря, который в сумку обрезков труб ржавых наложил для дачи.
- А поваров не проверяла? – никак не "врубался" Николай Иванович.
- А повара кормильцы, - усмехнулась Светлана Степановна. - Как вас, кстати, встретили на кухне?
- Интересно как-то… - задумался Николай Иванович.
Фельдшера понимающе переглянулись.
Входная дверь стукнула, послышались решительные шаги взрослого человека.
- Есть кто живой? – задорно спросил женский голос.
- Все живы, и помирать не собираемся, - откликнулась Лидия Петровна.
В процедурку вошла Наталья Михайловна, заместитель главного врача, курирующая городские лагеря отдыха.
- Здравствуйте, - с бодрой улыбкой поздоровалась она. – Как вы тут? Приехала вот из города Николая Ивановича проведать. Он у нас человек новый для лагерной работы…
"Лагерные" медики поздоровались в ответ.
- Привыкаю поманеху, - добавил к приветствию Николай Иванович.
- Наталья Михайловна, нам на пищеблок надо. Пообедать, суточные пробы взять. Мы вам не нужны? – спросила Лидия Петровна.
- Идите, я с Николаем Ивановичем побеседую.
Фельдшера ушли.
- Нет проблем, Николай Иванович? – спросила Наталья Михайловна, испытующе взглянув на коллегу. – Я ведь не для отчётов езжу, а помочь, если что.
- Да вроде нет проблем, - почесал затылок Николай Иванович.
- Говорите, говорите, - засмеялась Наталья Михайловна, поняв жест Николая Ивановича. – Разрешим проблемы по-свойски. Тут своя специфика, лагерная. Вам после хирургического кабинета, небось, непривычно.
- Ну… Предположим чисто гипотетическую ситуацию, - улыбнулся Николай Иванович и искоса глянула на Наталью Михайловну.
- Конечно гипотетическую! – поддержала игру Наталья Михайловна.
- Пришёл в медпункт пионер и жалуется на понос. Это я гипотетически! – поднял руку в остерегающем жесте Николай Иванович.
- Понятно, - задумалась Наталья Михайловна. – Понос – это… Это надо главврача извещать, санэпидстанцию… Это уже маленькое ЧП.
- А если трое детей запоносят? Теоретически!
- Да вы что?! – ужаснулась Наталья Михайловна. – Это же настоящее ЧП!
- Ну, а если, как в анекдоте про Петьку и Василия Ивановича, в глобальном масштабе! Десять поносников!
Наталья Михайловна выпучила глаза и закрыла ладонью рот, словно увидела что-то ужасное.
- Неужели так плохо? – прошептала она и покосилась на окно, словно боясь, что кто-то услышит их.
- Плюс те, кто обращался до моего приезда, - добавил Николай Иванович, усмехнувшись.
- Ой-ёй-ёй! – сжала себя за щёки и закачалась в ужасе Наталья Михайловна.
- Явно не дизентерия, не пищевая токсикоинфекция, - успокоил Наталью Михайловну Николай Иванович. – В общем, вчера вечером детей накормили недожаренными котлетами. Есть расстройства стула, без температуры, без тошноты, без токсикоза. Мы накормили всех углём, смектой, посадили на чай. Вроде рассасывается.
- Гос-споди, Николай Иванович… - Наталья Михайловна оплыла, словно крайне устала после тяжёлой работы. – Как вы меня напугали! Слышали же, по телевизору говорили о лагерях… А Королёва знает?
- Конечно знает! – усмехнулся Николай Иванович.
- И что?
- И ничего. Лечите, говорит, и язычок на замок!
- Ну, в санэпидстанцию, конечно, сообщать преждевременно… Суточные пробы вчерашних котлет сохранили? Если что, чтобы анализы с них взять.
- Стоят в холодильнике.
В коридоре хлопнула дверь, послышались шаги. Сначала в кабинет заглянула девушка-воспитательница. Держась за живот, вошла. Снаружи остались мальчик и девочка лет по двенадцати.
- Животы у нас… - страдальчески сморщившись, пожаловалась воспитательница.
- Понос? – спросила Наталья Михайловна.
Воспитательница кивнула головой.
- Тошнота, рвота?
- Нет.
- Что ели?
- Да с котлет вчерашних пронесло.
- Вы же видели, что котлеты некачественные! – укорила воспитательницу Наталья Михайловна.
Воспитательница сокрушённо развела руками.
- Ну ложитесь, живот посмотрю, - пригласила девушку Наталья Михайловна.
Осмотрев всех, Наталья Михайловна выдала каждому по упаковке смекты, рассказала, как вести себя дальше и отпустила в дачки.
- Слава Богу, не токсикоинфекция, - вздохнула она.
Вошли ещё две девочки.
- А у вас что? – как нашкодивших озорников, спросила Наталья Михайловна.
- У нас… - девочки хихикнули. – Понос.
- Нет, ну… Тут надо меры принимать! – возмутилась Наталья Михайловна. – Такое количество больных!
- Да, тут надо специалистам разбираться, - согласился Николай Иванович. – Я, конечно, смогу дифференцировать острый живот и энтерит. Но отличить простую диспепсию от инфекционного энтерита – это для меня уже проблема.
- В общем, так, - решила Наталья Михайловна. – Я сейчас иду к Королёвой, от неё вызываю наших докторов. Обходим поголовно весь лагерь…
- Шестьсот с лишним человек! – обмолвился Николай Иванович.
- А куда деваться! Надо убедиться, что всё идёт по лёгкому, что никого не просмотрели, что понос от погрешности в пище. Не закрывать же лагерь!
- Насчёт лечения – ничего особенного? – уточнил Николай Иванович.
- Адсорбенты и голодание, - подтвердила Наталья Михайловна.

Примерно через час в лагерь приехали "Жигули" детского поликлинического объединения. Из машины вышли главврач Белякова и три заведующих педиатрическими отделениями.
- Ну что, коллеги, - по-генеральски осанистая, генеральским же тоном распорядилась главврач, - Нас пятеро. По сто с лишним детей на каждого. К вечеру осмотреть всех, кровь из носу. С малейшими жалобами – на карандаш. Завтра утром повторный осмотр. Если хоть один ребёнок затяжелеет и попадёт в больницу, голов нам не сносить! А вы, Николай Иванович, в медпункте разруливайте.
К вечеру врачи собрались в медпункте. Устало расселись на кушетке и по табуретам.
- В общем, - подвела итог главврач, тяжело откинувшись на спинку стула, - ничего страшного. Элементарная погрешность в диете. Процесс затихает.
- Да, после того, как вы отправились на обход, в медпункт обратились всего человека три, - заметил Николай Иванович.
- Нам скажи спасибо, мы всех перехватывали в дачках, - Белякова насмешливо посмотрела на Николая Ивановича и тяжело вздохнула: - Но информация за пределы лагеря вышла. Мне звонили по мобильному. Что у вас, говорят, в "Стрижах" творится? Ничего, говорю, не творится. Были случаи, говорю, погрешности в диете. Всё нормализовалось…
- И правда, нормализовалось, - успокоила Белякову и всех Наталья Михайловна. – А информация пошла, это точно. Захожу в одну дачку, а там девочка по мобильнику восторженно так рассказывает: "У нас пол-лагеря перепоносились!".
- В общем, Николай Иванович, мы поехали. Завтра утром приедем снова. Кто ночью обратится – запишите… В отдельную тетрадочку, - словно по секрету добавила Белякова. – Сами понимаете… На пищеблоке жесточайший контроль. Вечером особое внимание обратите на сандезрежим. Утром, естественно, сходите на закладку, чтобы всё под вашим контролем, сколько надо и как надо... Снять пробу и так далее…

Без двадцати шесть вечера Николай Иванович пошёл на пищеблок. В зале остановился у металлических ячеек с ложками и вилками, сунул руку вглубь ячейки. Пальцы ощутили неприятную скользкую грязь на дне.
К Николаю Ивановичу подошла женщина в белом халате, в возрасте "ягодка опять", взглянула на доктора, насмешливо спросила:
- Что вы там интересного нашли?
И запоздало представилась:
- Я завпроизводством.
Николай Иванович молча показал грязные пальцы.
- Бывает, - философски успокоила доктора завпроизводством.
"Чёрт возьми! – росло раздражение Николая Ивановича. – Я что, ребёнок, вляпавшийся в грязь? А она, как добрая тётя, снисходительно успокаивает его… Бывает! Не должно быть!"
Обтирая салфеткой с ближайшего стола пальцы, Николай Иванович ждал, что предпримет завпроизводством.
Поняв, что врач не уйдёт, завпроизводством вздохнула, позвала из моечной сотрудницу, велела промыть ящики.
Помня, что в прошлый раз "орудия труда" ему не были поданы, Николай Иванович взял ложку, протёр её чистой салфеткой, вошёл на кухню.
- О! Доктор поужинать пришёл! – усмехнулась молодая, сытая, здоровая повариха. Из тех, что коня, если ей надо, остановит. Из тех, которые на мужиков вечно голодными глазами смотрят. Даже на тех, которые им, зрелым женщинам, в отцы годятся.
- Ужинать, завтракать и обедать – моя работа, - терпеливо пояснил Николай Иванович.
- У кого-то работа – ужинать, а у кого-то – варить ужины. Разделение труда! – с усмешкой театрально вздохнула повариха.
- Да, ваше дело варить ужины, а моё дело – пробовать их, чтобы от них детишки не поносили, как сегодня, - не удержался и съязвил Николай Иванович.
В разделочной для овощей мусорные бачки опять стояли переполненными.
- Лезет везде… - Николай Иванович услышал за спиной негромкое бормотание. - Дня не проработал, а поллагеря опоносились!
"Нет, ну наглые! – возмутился Николай Иванович. – Как будто это я детей недожаренными котлетами накормил!"
- Будьте добры, - громко попросил он, выйдя в варочный зал, - наложите мне всего понемногу, мясо, гарнир, салат, чай. И хлеба, пожалуйста.
Сел за стол с бумагами, открыл журнал, заранее записал разрешение на раздачу пищи.
Жадноглазая молодайка принесла тарелку со вторым.
- И убирайте за собой, - проговорила она вполголоса, наклонившись к уху Николая Ивановича. – У нас слуг нет.
"Уберу, - подумал Николай Иванович с неприязнью. – Я человек не гордый. Только как с вами работать при таком "уважении"? Только по инструкции! Драть за грязь и прочие нарушения, как сидоровых коз".
Николай Иванович вяло ел безвкусную отварную курицу. "Такими язвенников кормить, а не детей", - неприязненно думал он о "творении" лагерных поворов.
Завпроизводством принесла тарелку, на которой лежала поджаренная до аппетитной корочки отбивная.
- Вот эту ещё попробуйте, - предложила с улыбкой.
- А что… Сегодня в меню куры и отбивные? – удивился Николай Иванович.
- Да нет, это так…
"Понятно, - подумал Николай Иванович. – Диетическое для народа, аппетитное для руководителей народа. Или для себя".
Не притронувшись к "доппайку", он собрал посуду и понёс на мойку.

В восемь вечера на летней эстраде силами выявленных в течение полудня талантов ставился концерт-знакомство.
Николай Иванович и Татьяна вышли посмотреть концерт.
Мимо эстрады усталой вереницей шли восемь женщин. Каждая несла по две тяжеленные сумки.
- Повара смену закончили, к автобусу идут, - кивнула в их сторону Татьяна. –На закладку продуктов утром пойдёте?
- Куда деваться, - тяжело вздохнул Николай Иванович, представив, как его встретят повара. – Начальство велело!

=4=
Пришедшего на пищеблок в половине шестого Николая Ивановича повара встретили с вытянутыми лицами. Судя по реакции, к присутствию врача на закладке работники пищеблока не привыкли.
Николай Иванович медленным шагом сделал круг по пищеблоку. Тут было грязновато, там мусору выше крыши. Замечания по чистоте он решил оставить на обед. Сейчас же решил ограничиться наблюдением за количеством и качеством закладываемых продуктов.
Повара сновали по помещениям, не обращая внимания на Николая Ивановича. Спрашивать их, когда начнётся закладка продуктов, он не стал. Когда-нибудь начнётся.
На раздатке лежала порционно нарезанная полукопчёная колбаса. "Предупреждали же вчера, что колбасу детям давать отварную! – рассердился Николай Иванович. – Малейшее нарушение в диете, и опять запоносят!"
- Где завпроизводством? – спросил Николай Иванович, подойдя к работнице у раздатки.
- Нету! – коротко ответила работница и отошла от Николая Ивановича, будто ей было неприятно стоять рядом.
Николай Иванович зашёл в помещение, где стояли холодильники. От нечего делать открыл один из них. Ничего себе! В глубине пустого холодильника стояло ведро со свежемороженой горбушей, которую, согласно меню, жарили вчера. Сегодня ни жареной, ни варёной рыбы в меню не было. Понятно, из вчерашнего для себя затарили.
Николай Иванович заглянул в следующий холодильник. На нижней полке лежал нераспакованный блок колбасы палок в десять.
- А это что за колбаса? – спросил Николай Иванович у вовремя подошедшей к нему работницы. И подумал, что, скорее всего, работница подошла, обеспокоившись рысканьем постороннего там, где ему нос совать не надо бы.
Кинув на врача огненный, с полным отсутствием любви, взгляд, работница молча подхватила колбасу и понесла на раздачу.
Пронаблюдав, как швырнула работница упаковку колбасы, насчёт рыбы Николай Иванович спрашивать поопасся. И без вопросов ясно, зачем она лежит в холодильнике. Дети не жаловались, что голодные, так что пусть… пока.
- Сколько колбасы положено на утро? – спросил он, подойдя к сердитой работнице, которая нервными движениями раскладывала кружочки резаной колбасы на тарелки.
- Не знаю… - огрызнулась она. – Посмотрите в меню.
Но, по-видимому, сообразив, что ляпнула глупость, занимаясь развеской и раскладкой колбасы, исправилась:
- Двадцать пять граммов.
- Это на человека, - заметил Николай Иванович, подумав, что, возможно, цифра сказана наугад. – Меня интересует, сколько колбасы положено на весь завтрак. Сколько килограммов.
- Вы что прицепились! – взорвалась работница. – Суёт нос везде…
- Дня не проработал, а уже… Уже перепоносились у него все! – поддержала возмущение соседка.
- У меня перепоносились?!
"Ну, наглые!" – возмутился Николай Иванович.
- Перепоносились. От недожаренных котлет, - усмехнулся он. – Ну вы, бабоньки, завернули!
- Меня Людмила зовут, между прочим! – оскорблено воскликнула повариха.
- Уважаемая Людмила, - подчёркнуто спокойно изрёк Николай Иванович. – Когда у детей случается понос от недожаренных котлет, в этом виноват не врач, а повара!
- Мы вообще не будем с вами работать! – возмутилась Людмила.
- Да! – присоединилась к "забастовщицам" ещё одна повариха. – Ходит, проверяет везде… Не спится ему! Да у нас такого никогда не было!
- Мы все уволимся!
- Не будем с вами работать!
- Что вы раскричались? – развёл руки в стороны Николай Иванович. – Из того, что я должен контролировать, я контролирую, дай бог, десять процентов. Следить за чистотой входит в мои обязанности. Проверять холодильники входит в мои обязанности. Я должен знать, сколько колбасы ушло на сегодняшний завтрак детям.
- Не знаем! – упрямо повторила Людмила.
- Хорошо, - согласился Николай Иванович. – Тогда давайте взвесим колбасу. Это тоже входит в мои обязанности – следить за количеством продуктов, закладываемых в котлы, и если возникают сомнения, перевешивать продукты.
- Не будем мы ничего перевешивать! – возмутилась Людмила.
- Мы сейчас вообще, бросим всё, и уйдём! – угрожающе добавила вторая.
- В общем, информации по закладке продуктов вы мне не дадите, взвешивать продукты не будете? – спросил Николай Иванович.
- Не будем, - упрямо подтвердила Людмила.
- Тогда я пишу докладную на имя директора лагеря, что повара отказали мне в предоставлении информации по закладке.
- Пишите что хотите! – воскликнула Людмила и отвернулась от Николая Ивановича, давая понять, что разговор окончен.

Фельдшера в медпункте занимались утренней уборкой.
- Как прошла закладка? – насмешливо спросила Лидия Петровна, предполагая, что нормально пройти она не могла.
- Повара устроили мне полную обструкцию! – Николай Иванович недоумевающе оглянулся вокруг, словно ожидая объяснений по поводу невероятного события.
- Это как, - не поняла термина Лидия Петровна, и насторожилась, ожидая чего-то нехорошего.
- Ну как… Отказались говорить, сколько продуктов положено на завтрак, отказались взвешивать продукты.
- Да вы что?! – ужаснулась Лидия Петровна, хлопнув себя по щекам. – Нет… Как же… Они же без разрешения врача не имеют права готовить пищу!
- Они сказали, что такого врача, который ходит и роет везде, у них ещё не было, - усмехнулся Николай Иванович.
- И что же теперь? – растерялась Лидия Петровна.
- Напишу докладную записку Королёвой, пусть решает сама. Но, судя по смелости поваров, вряд ли чего плохого для себя они ожидают.

Директриса внимательно прочла докладную, задумчиво взглянула на Николая Ивановича, и вяло пообещала:
- Хорошо, я разберусь.

Завтрак ещё на начался, а в медпункт потянулись дети и девушки-воспитатели с жалобами на понос, мучивший их всю ночь.
После расспросов выяснилось, что причиной поноса, скорее всего, послужили недожаренные куриные ножки.
- Они прямо с кровью были, - сморщилась воспитательница.
- Ну что же вы! Видите, что мясо недожаренное, и едите! – возмутилась Лидия Петровна.
- Набегаешься с ними, кушать хочется, - расстроено пожаловалась одна из девушек.
После многочисленных опросов и расспросов выяснилось, что вечером работники пищеблока, готовясь к отъезду домой, настолько затарились продуктами, что нескольким группам детей мяса не хватило. Пришлось вскрывать сумки, вытаскивать припасённое мясо, срочно дожаривать.
В половине девятого приехала вчерашняя бригада врачей.
- Ну, как у тебя дела? – по матерински заботливо спросила Николая Ивановича главврач.
- Ночью было поутихло… - начал Николай Иванович.
- Что значит поутихло?! – возмутилась Белякова.
- А утром – новая волна, - закончил Николай Иванович.
- Это что, продолжение вчерашних, что-ли? – расстроилась Белякова. – Температура, тошнота были? Неужели пищевая токсикоинфекция? Тогда нам крышка… - тяжело вздохнула главврач. - Начнётся разбирательство, санэпидстанция докопается, что понос начался сутки назад, а мы не известили их…
- Нет, это новая волна, - Николай Иванович виновато отвёл глаза в сторону.
- Как новая? – не поняла, но немного обрадовалась Белякова.
- Вчера вечером на пищеблоке детей накормили недожаренными куриными ножками.
- Да что же это творится на пищеблоке! – от возмущения Белякова встала с места и взмахнула руками. – Ты то куда смотришь? Ты пищеблок проверяешь? Пробу снимаешь? Сегодня на закладке продуктов был?
- Пробу снимаю. Вечером меня кормили нормальным ужином. Но нескольким группам не хватило мяса, и поварам пришлось срочно доваривать. Это мы уже сегодня узнали. А с пищеблоком у меня складываются странные отношения…
Николай Иванович рассказал о том, как он ходил на закладку, и как повара отказались с ним работать.
- Нет, это уже все границы переходит! – Белякова возбуждённо заходила по кабинету. – Ты Королёвой сказал?
- Написал докладную.
- А перед завтраком пробу снимал?
- Нет, они же отказались со мной работать. Говорят, уволимся.
- Значит, завтраком детей кормили без разрешения врача?! – возмутилась Белякова.
Николай Иванович пожал плечами.
В процедурку заглянули несколько детишек.
- Животы болят, - пожаловался за всех мальчишка. – И понос.
- Так, - сердито повернулась Белякова к коллегам. – Вы занимайтесь детьми, обойдите весь лагерь, пересмотрите всех. А я к Королёвой. Чёрт знает что творится!

Директора лагеря послали в город за лекарствами. Врачи ходили по дачкам, осматривали и опрашивали детей. Белякова устроила на пищеблоке страшный разгон поварам и начальнику производства.
При "досмотре" пищеблока выяснилось, что дверь одной духовки закрывается неплотно, поэтому те порции продуктов, которые расположены у дверцы, не прожариваются. Отсюда и мясо "с кровью". Духовками пользоваться запретили.
Через час из города приехала Королёва с лекарствами. Врачи и фельдшера пошли по дачкам раздавать детям адсорбенты и препараты, нормализующие кишечную флору и деятельность кишечника.
К обеду управились, собрались в медпункте.
- Много обращений было? – спросила Белякова у Николая Ивановича, который оставался в медпункте для оказания неотложной помощи. – Я имею в виду с животами.
- С утра человек восемнадцать. Перед обедом прекратились, - доложил Николай Иванович.
- Надеюсь, ты их не в общий журнал записывал? – Белякова испытывающее взглянула на Николая Ивановича.
- Нет, я тетрадочку завёл особую, - Николай Иванович показал "спецтетрадь". – Только фамилии записывал и номер отрядов, чтобы повторно осмотреть детей.
- Ну и хорошо, - успокоилась Белякова. – Сам понимаешь…
Вошла Королёва. Лицо её было на удивление растерянным.
- Санэпидстанция приехала… - упавшим голосом сообщила она и беспомощно оглянулась на врачей.
- Кто сообщил?! – возмутилась Белякова. – Где они?
- Одна… Доценко приехала, - как бы пожаловалась Королёва. – На кухне она. Говорит, с плановой проверкой.
- Да… - чуть успокоившись, согласилась Белякова. – У них на самом деле на этой неделе плановые проверки лагерей. Если бы по поводу… - Белякова не осмелилась произнести вслух название проблемы, которой она боялась. - Если бы по наводке, они бы бригадой приехали. В общем, так, - деловито провела короткий инструктаж главврач. – В лагере зафиксированы несколько случаев диспепсии по причине погрешностей в диете. На данный момент ситуация под контролем, распространения процесса нет. Дети чувствуют себя хорошо… Кстати, Галия Павлиновна, что там за проблемы в отношениях пищеблока и нашего врача?
- А что за проблемы?
- Повара игнорируют требования врача. Сегодня отказались проводить закладку продуктов в его присутствии.
- Кто сказал, что отказались? – неподдельно удивилась Королёва.
- Ну как же! – поразился Николай Иванович. – Я вам утром написал докладную. И про то, что отказались, и про колбасу в холодильнике, и про неучтённую рыбы…
- Какую рыбу? – снова удивилась Королёва. – Никакой рыбы не было. Когда я пришла на пищеблок, никакой рыбы не было. А колбаса… Это они не успели порезать.
- Вчера говорили, что колбаса должна быть варёная, а повара резали её неварёную, - обиженно добавил Николай Иванович.
- А вот за этим вы и должны были проследить! – укорила Николая Ивановича Королёва. – Это как раз входит в ваши обязанности. А уж если говорить об отношениях, то вы сами не сахар! – пошла она в наступление на врача. – Я долго налаживала отношения с персоналом, а вы так легко всё рушите. Грубите женщинам.
- Я грублю?! – поразился Николай Иванович.
- Да, бабами их назвали!
В коридоре послышались шаги, Королёва замолкла, оглянулась на дверь. Вошла немолодая женщина в светлом брючном костюме. По её осанке и лицу было видно, что она привыкла распоряжаться. Николай Иванович сразу понял, что это та самая Доценко.
- А вот и Валерия Павловна, - подчёркнуто радостно объявила Белякова. – Здравствуйте, Валерия Павловна, - улыбнулась она и раскрыла руки, словно собиралась обнять женщину.
- Здравствуйте, - зная свой вес, сдержанно поздоровалась Доценко. – Что это у вас здесь творится?
- А что у нас творится? – сильно удивилась Белякова.
- Поносят все, - укорила Доценко.
- Кто сказал? – ещё сильнее удивилась Белякова.
- Дети сказали, - усмехнулась Доценко.
- Ну! Дети! – Белякова всем видом и интонацией показала, что детская информация – несерьёзная информация. – Были погрешности в диете. Было расстройство стула у нескольких детей. О токсикоинфекции, а тем более, о других инфекциях и речи не может быть. Едва мы узнали о… нештатной ситуации, приехали на помощь Николаю Ивановичу целой бригадой. Пересмотрели всех до единого ребёнка. Шесть сотен человек. В общем, поводов для паники нет. Надеюсь… - Белякова пожестикулировала без слов и вопросительно посмотрела на Доценко.
- Да нет, мне самой лишних хлопот не надо, - успокоила Белякову Доценко. – Пока вы мне официального извещения не напишите, я шум поднимать не буду.
- Вот и хорошо, - удовлетворённо проговорила Белякова.
- Я на пищеблоке была, - начала Доценко.
- Что, какие-то нарушения? – забеспокоилась Белякова.
- Не более чем всегда, - снисходительно, с каплей укоризны проговорила Доценко. – Там гороховая каша сегодня. Учитывая, что у ребятишек дисфункция кишечника…
- Да-да-да, совершенно с вами согласна, - подхватила мысль санэпидврача Белякова, - Николай Иванович, тебе всё равно пробу снимать. Распорядись там, чтобы гороховую кашу убрали. Процессы брожения и прочее – тяжело для кишечника. Чем можно заменить кашу? – спросила Белякова, повернувшись к Королёвой.
- Да хоть вермишелью, - радостно предложила Королёва. – И по времени недолго.
- Распорядитесь на пищеблоке, чтобы гороховую кашу заменили вермишелью.
Белякова легонько подтолкнула Николая Ивановича к выходу.
- А я распоряжусь, чтобы бригаду докторов накормили, - многообещающе сообщила Королёва и вышла вслед за Николаем Ивановичем.
У входа Николай Иванович и Королёва столкнулись с Лидией Петровной.
- Галия Павлиновна! – окликнула фельдшер Королёву. – У нас ставка санитарки свободна. – Работы много, можно мы разделим её между фельдшерами?
- Да, конечно, - согласилась Королёва.

- Ну что, поздравляю вас! – насмешливо оглядел работниц пищеблока Николай Иванович, войдя в варочный цех. – Лагерь накрыла вторая поносная волна.
Поварихи хмуро глянули на врача. Никак не отреагировав на "поздравление", хлопотали над плитами и кастрюлями.
- Там в меню гороховая каша, - миролюбиво продолжил Николай Иванович. – Горох – продукт тяжёлый для больных желудков, так что кашу придётся отменить и вместо гороха отварить вермишель.
- Щас! – как с цепи сорвалась и крикнула не хуже скандальной торговки на базаре Людмила. – Сварили уже!
- Это не моя придумка, - пожал плечами Николай Иванович. Постоянные скандалы на кухне ему уже надоели. – Это распоряжение главврачи и директора лагеря.
- Вот когда Королёва нам скажет, тогда и заменим! – добавила женщина постарше.
- Дело ваше. Я так и доложу начальству, что заменить гороховую кашу вермишелью повара отказались.
- Так и доложи! – язвительным голосом разрешила Людмила.
Не пообедав, Николай Иванович вернулся в медпункт. В кабинете было непривычно тихо.
- Где начальство? – спросил Николай Иванович фельдшеров.
- Королёва повела всех обедать, - сообщила Татьяна.
- На пищеблок?
- Кто же начальство кормит на пищеблоке? – укорила врача Лидия Петровна. – К себе повела. Там кормёжка по ресторанному меню. С водочкой. Выпьют, закусят, раздобреют, все шероховатости сотрутся, проблемы утрясутся.
- Доценко подозрительно быстро уехала, - заметила Светлана Степановна. – Ей с пищеблока пакет принесли, а передавать уже некому. Не к добру это.
- Быстрый отъезд не к добру? – с улыбкой уточнил Николай Иванович.
- Нет, то что без пакета уехала. Пойдёмте, пообедаем, Николай Иванович, - предложила Светлана Степановна.
- Не хочется мне туда идти, - вздохнул и покачал головой Николай Иванович.
- Вы же и не завтракали!
- Принесите мне второе, если не трудно. Здесь закушу. Поперёк души мне на пищеблок ходить.
- Опять скандал?
- Не то, чтобы скандал… Замените, говорю, гороховую кашу вермишелью. Щас, говорят.
- Совсем повара охамели!

Увидев через окно процедурной идущих по дорожке прогулочным шагом коллег и директора лагеря, Николай Иванович тоже вышел на улицу. Слегка затуманенные глаза у руководства сыто и довольно блестели, настроение было благожелательным в отношении всех прошлых, настоящих и будущих проблем.
- Как там на пищеблоке? – снисходительно спросила Николая Ивановича Белякова.
- Гороховую кашу убирать из меню отказались, - пожал плечами Николай Иванович.
- Как это? – через силу удивилась Белякова, и было видно, что данный вопрос уже отошёл в историю и ей совершенно не интересен.
- Нет, ну… - тут же среагировала Королёва. – Те, кто жаловались, кашу не ели. А здоровым гороховая каша не помеха.
На том проблема и закрылась. Тем более что по дорожке к медпункту торопилась взволнованная сотрудница лагеря.
- Галия Павлиновна! – издали перепугано закричала сотрудница. – Санэпидстанция приехала! С Деревниным, главврачом!
Что Деревнин главврач санэпидстанции, все знали и без напоминания.
- И госпотребнадзор!
Врачи встрепенулись. Королёва сердито взглянула на Белякову. Белякова ответила тем же. У каждой мелькнула одна и та же мысль: "Заложила!" Но тут же обе стороны отвергли напрочь глупую мысль – никому такая "радость" не выгодна.
Зачем приехал главврач санэпидстанции? Даже когда Деревнин со свитой в тихое время приезжал – его приезд вызывал переполох в любой организации. А если уж он приехал, когда в лагере случился понос, значит, приехал целенаправленно и явно с карательными целями.
Королёва с Беляковой, а следом и остальные сотрудники заторопились к центральной улице лагеря, где остановились машины санэпидстанции. Николай Иванович шёл последним.
- Здра-а-авствуйте! – услышал Николай Иванович елейный голос Беляковой. Ей басисто вторила Королёва. – Какими судьбами в наши края?
Встретились "заклятые друзья"…
Тут же начался разговор-спор. Деревнин произнёс что-то насчёт поноса.
- Кто сказал? – удивлённо, будто впервые слышит, возразила Белякова. – Все дети здоровы. Были мелкие расстройства, мы с ними справились. Для этого и приехали. Пересмотрели весь лагерь поголовно, больных нет.
Спор в полголоса продолжался довольно долго. Наконец, Деревнин, Белякова и Королёва пришли к какому-то решению. Сотрудники лаборатории, приехавшие с Деревниным, пошли на пищеблок брать пробы. Ещё одна женщина из свиты Деревнина распорядилась принести суточные пробы. Белякова тут же перепоручила задание Николаю Ивановичу.
Когда Николай Иванович вернулся с ведёрным пластмассовым контейнером, в котором были заложены суточные пробы трёх прошедших суток, начальство уже дружило, обнималось и чмокалось в щёки на прощание.
- Ну, слава богу, умотали, - прощально помахивая рукой и мило улыбаясь вслед отъезжающей неприятной комиссии проговорила Белякова. – Будем молиться, чтобы из суточных проб и с пищеблока ничего не насеяли.
- Ну, после такой нервной встряски надо принять дополнительное лекарство, - заговорщицки подмигнула Беляковой Королёва.
- Да уж… - согласилась Белякова. – Снять стресс, адреналин нейтрализовать…

Дата добавления: 2015-07-16