Лицом к лицу с реинкарнацией

Родители, услышав, как их ребенок говорит о прошлых жизнях, не могут не принять идею реинкарнаций.

Некоторым это доставляет неприятные переживания, так как слова ребенка противоречат их религиозным убеждениям, другие же, напротив, радуются, так как это является подтверждением того, о чем они давно подозревали. Но для всех родителей, с которыми мне приходилось говорить, сила детских воспоминаний брала верх над любой религиозной доктриной, которой их учили. Их внезапное понимание реинкарнаций как практической реальности расширило их старые представления о том, что возможно в жизни и во Вселенной. Все они отмечали то, что их убеждения изменились в корне после того, как их маленькие дети бесхитростно заговорили о своих переживаниях в глубоком прошлом.

Лайза признает, что именно ее дочь, Кортни, вывела ее из духовного неведения и заставила пересмотреть старую систему убеждений.

Я никогда не верила в реинкарнации до того, как Кортни не начала говорить мне об этих вещах Я выросла в семье, где исповедовалось лютеранство в стиле штата Миссури – только геена огненная и муки вечные, а каждое слово в Библии было неоспоримым. Мое детство прошло в строго религиозной среде.

Но Кортни произвела революцию во всей нашей семье. Во всем этом есть что-то очень реальное, хотя я еще не до конца разобралась. Мне казалось, что я смогу обдумать подобные вопросы, развалясь в кресле-качалке, когда мне будет за шестьдесят, и никак не ожидала того, что многие ответы мне подскажет двухлетний ребенок.

Иногда я чувствую себя словно отрезанный ломоть и не хочу заходить слишком далеко, боясь потерять дорогу назад. А Кортни тянет меня вперед. Это смешно, однако я стала получать удовольствие. Все произошло очень неожиданно. Я думала, что это должно случиться позже... она сделала так, что именно сейчас это стало необходимо.

Мэри Флеминг, мать детей-художников, рассказывает о том, как их заявления помогли ей расширить свой кругозор:

Чувствуешь себя как-то не по себе, когда маленькие дети начинают толковать о жизни и смерти, о реинкарнациях и Боге. Но это исходило от моих собственных детей, и я не могла отмести это в сторону. Я должна была произвести переоценку своих представлений и взглядов на жизнь и на то, почему мы находимся в этом мире.

Мои родители довольно ревностные католики, и я не знаю, что Церковь может сказать об этих идеях. Но я должна верить своим собственным детям, когда они говорят такие вещи.

Правда, заключенная в словах детей, инициирует цепную реакцию нового понимания. Понимания не только жизни и смерти, но и того незримого духовного мира, который движется вокруг и сквозь нас. Когда дети так невинно начинают говорить о смерти и возрождении – о тех тайнах, которые, как мы считаем, стоят выше их понимания, – мы чувствуем, что все это правда, так как она пульсирует сквозь наши тела. Когда истина доходит до нас через наших детей, что-то начинает шевелиться внутри нас. Мы пробуждаемся для иной реальности, начинаем замечать вещи, на которые никогда не смотрели раньше.

Это подобно тому, когда вдруг бросаешь взгляд на паутину, на которой дрожит роса в тот момент, когда солнце освещает ее под нужным углом. Мы сразу же начинаем видеть сложную сеть, объединяющую всех людей мира и все события нашей жизни. Мы начинаем понимать, что ничто не происходит случайно, совпадения обретают смысл. На мгновение нам удается различить тот пунктирный рисунок, в котором соединены все вещи наружного и внутреннего миров. Но мы могли бы оставить все это без внимания, если бы маленький ребенок не потянул нас за рукав и указал рукой на паутину.

Пат Кэрролл, мать Билли, так описывает эту перемену восприятия:

Мой опыт с Билли помог расширить мои горизонты. Сейчас я воспринимаю все вещи по-другому. Я была просто очень поверхностным человеком раньше. Воспоминание Билли помогло мне начать думать. Я чувствую, как стало расширяться мое мышление – никакая идея не кажется мне сейчас невозможной. Раньше я просто была закрыта для всех возможностей, которые предлагала мне жизнь.

Я многое чувствую сейчас. Я научилась прислушиваться к своей интуиции и осознавать мир. Я могу почувствовать, что происходит во мне, – и узнать, хорошо это или плохо. Я не должна получать мощных ударов по голове, чтобы расшифровать смысл скрытых посланий. Сейчас, открывшись для мира, я вижу чудеса повсюду! Это было бы невозможно, если бы не Билли.

Когда мы верим тому, что говорит наш ребенок, то открываем себя для идеи, что мы также жили раньше и будем жить еще. Мы чувствуем себя более живыми, осознавая, что самая глубокая часть нашего сознания никогда не умрет. Мы чувствуем, свою связь с великой силой – источником всей жизни и энергии. Наши сердца и наш разум расширяются для новых вибраций.

Филлис Элкинс после разговора с Натали приобрела новый взгляд на мир, полный надежды и значения.

Меня воспитывали как католичку. Но сейчас я не особо религиозный человек. Я верю в Бога так, как подсказывает мне моя душа. Мы никогда не говорили с Натали относительно религии. Говорили лишь, что верим в Бога. Мой муж также человек широких взглядов. Но когда мы впервые услышали это, было такое ощущение, словно нас вышвырнули за стену. Это все равно что произвести на свет ребенка – у вас тут же появляется иной взгляд на большую картину жизни. Вы меняете свои представления о том, что важно, а что нет.

Я думаю, очень утешительно считать, что после того, как умрешь, ты можешь возвратиться на землю опять и разобраться с незавершенными делами. Возможно, мы даже окажемся снова в своих семьях. Благодаря Натали я сейчас действительно считаю, что такое возможно.

Восприятие действительности, да и сама жизнь этих родителей изменились благодаря тому, что они поверили своим детям. При этом они не позволили своей формальной религии стать между собой и любовью к детям. Они либо отбросили религиозные доктрины, мешающие им смотреть на вещи открыто, либо расширили свою веру настолько, что в ней появилось место для идеи о реинкарнациях.

Но не всем это дается так просто. Когда я говорила с некоторыми родителями, они казались нервными и не знали, что и думать по поводу того, что говорит их ребенок. Они говорили мне шепотом: «Это может показаться очень странным, но...» или: «Пожалуйста, не подумайте, что я сумасшедшая, но...» Я убеждала их как могла, что они попали в хорошую компанию, так как они не единственные, кто слышит подобные вещи от своих детей. Они испытывали явное облегчение, найдя хоть кого-то, кто мог понять их. Они были благодарны возможности говорить открыто о вещах, волнующих их, не чувствуя себя при этом виноватыми или сумасшедшими. Они признавались мне, что не могли говорить об этих вещах в кругу своих семей или – упаси Бог – со своими священниками, раввинами или исповедниками. Они просто боялись этого. Они знали, что эти вещи не согласуются с их религиозными доктринами и их могут осмеять или подвергнуть остракизму за то, что они предпочли своей вере эту «вредную чепуху».

Я много думала об этом. Если эти родители, все же отважившиеся найти меня, проявляли такую нервозность, сколько же иных родителей скрывают от всего мира воспоминания своих детей о прошлых жизнях? Или, хуже того, сколько таких родителей, которые запрещают своим детям говорить о таких вещах и отрицают то, что они видели своими глазами или слышали своими ушами, из боязни подвергнуться критике со стороны соседей или церкви?

Эта боязнь и является наибольшей преградой в приятии детских воспоминаний о прошлых жизнях. Я решила провести самостоятельное расследование, чтобы понять этот вопрос получше. Меня интересовало, почему идея о реинкарнациях имеет столь дурную репутацию в культуре Запада. В мультяшках и в телевизионных программах реинкарнации высмеивают как глупый предрассудок. Для многих людей само слово «реинкарнация» ассоциируется с поклонением корове или представлением о том, что если вы сделаете что-то плохое в этой жизни, то возродитесь как слизняк. Иногда, когда я рассказываю людям о теме этой книги, они начинают напевать мотивчик из «Сумеречной зоны», вежливо намекая на то, что это по меньшей мере странно. Когда Ширли Мак-Лэйн[16] опубликовала рассказ о своем переживании реинкарнаций, ее имя стало синонимом шутки по поводу реинкарнаций.

Но все же здесь происходят интересные вещи, так как публичный имидж идеи реинкарнаций отнюдь не совпадает с тем, во что люди верят в глубине души. Согласно недавнему публичному опросу, 27 процентов взрослых американцев анонимно признались в то, что верят в реинкарнации. И хотя шутить по поводу откровений Ширли Мак-Лэйн считается хорошим тоном, миллионы людей купили и прочли ее книги о реинкарнации. Откуда взялся этот странный двойной стандарт? Откуда пришла эта боязнь?

Дата добавления: 2015-07-16