Пока у вас есть мать, отец, брат, вы не сможете приблизиться ко мне.

Это было очень жестоко. Нельзя себе представить, чтобы такой человек, как Иисус, такой любящий человек, мог произнести такие слова:

У меня нет матери. Кто моя мать?

Мария застыла в потрясении. Иисус продолжал:

Вы называете эту женщину моей матерью? У меня нет матери. И помните, если у вас по-прежнему есть мать, вы не сможете приблизиться ко мне.

В чем тут дело? Фактически, волна, пытающаяся приблизиться, пытающаяся соединиться с другой волной, не сможет приблизиться к океану. Волны, фактически, соеди­няются друг с другом и создают организации, только чтобы избежать движения к океану. Оставаясь одна, волна больше боится, что может исчезнуть, что она действительно может исчезнуть. Но истина в том, что она всегда исчезает.

Все же несколько волн, собравшись вместе, чувствуют себя немного бодрее — создана некая организация; создана толпа. Именно поэтому человеку нравится жить в толпе; он боится оставаться один. В одиночестве волна полностью предоставлена себе самой — ускользая, падая, исчезая, близкая к исчезновению, чувствующая отчуждение с обеих сторон — с одной стороны от океана, с другой — от других волн. Поэтому она создает организацию, цепь.

Отец говорит: «Я исчезну, но это не страшно — останется мой сын». Волна говорит: «Я исчезну, но оставлю маленькую волну — она переживет меня, цепь продолжит­ся, мое имя сохранится». Вот почему отец чувствует себя несчастным, если у него нет сына — это значит, что он не смог достичь бессмертия. Конечно, его не станет, но он хочет создать другую волну, которая продолжилась бы после него, которая, по меньшей мере, указывала бы на волну, от которой произошла. Поэтому ничего, если исчез­нет волна-отец — она оставит за собой другую.

Может быть, вы не замечали, что люди, занимающиеся творческой деятельностью, — художник, музыкант, поэт, писатель — не так озабочены тем, чтобы иметь сыновей, просто потому, что они нашли заменитель. Выживут их картины, выживет их поэзия, выживут их скульптуры; они не хотят сына. Вот почему ученые, художники, скульпторы, писатели и поэты не слишком беспокоятся о том, чтобы иметь сыновей. Нет других причин кроме той, что они нашли сына иного рода. Они создали волну, которая сохранится после того, как их не станет. Фактически, они нашли сына, который проживет дольше, чем ваши дети, потому что, даже когда исчезнут ваши дети, книга писателя останется.

Писатель не очень озабочен тем, чтобы иметь сына, отпрыска. Это не значит, однако, что он беззаботен; это просто значит, что он нашел долгоиграющую волну; он прекращает беспокоиться о меньших волнах. Поэтому он не заинтересован в семье; он создал семью иного рода. Он тоже стремится к той же степени бессмертия. Поэтому он говорит: «Деньги будут потеряны, богатство будет потеряно, но моя работа, мое писание выживет» — и в точности этого он хочет.

Но исчезают и писания. Ни одно писание не остается навсегда, хотя его хватает на несколько более долгий срок. Кто знает, сколько писаний уже утрачено и сколько теряется каждый день? Утрачено будет все. Фактически, в мире волн не важно, до каких пределов продлит себя волна, в конце концов, все это будет потеряно. Быть волной — значит подлежать вымиранию, — продолжение себя ничего не меняет.

Поэтому если ты смотришь на себя как на волну, то захочешь избежать смерти — ты останешься испуганным, боящимся. Я говорю: смотри на смерть — не нужно ни избегать, ни бояться ее, ни бежать от нее. Смотри на нее. И, просто смотря на нее, ты найдешь что, то, что казалось с одной стороны смертью, если ты войдешь немного глубже, оказывается жизнью.

Тогда волна стала океаном; ее страх перед исчезновением исчез. Тогда она не хочет стать застывшим льдом. Тогда все отведенное ей время она танцует под небом, радуется лучам солнца, она счастлива. А когда она падает обратно в океан, она в равной мере счастлива в состоянии покоя. Таким образом, она счастлива в жизни, счастлива в смерти — потому что знает, что «то-что-есть» никогда не рождается и никогда не умирает. То, что есть, — есть; постоянно меняется только форма.

Мы — волны в океане сознания. Некоторые из нас превратились в лед — большинство из нас. Эго подобно льду, оно жестко, как камень. Как поразительно, что жидкость, подобная воде, может стать твердой, как лед или камень. Если в нас возникает желание замерзнуть, сознание — обычно такое простое и текучее — замерзает и стано­вится эго. Мы полны желания замерзать и применяем множество средств, чтобы позаботиться о том, чтобы мы были замороженными, уплотненными.

Есть законы, по которым вода превращается в лед, и также есть законы, которые вызывают формирование эго. Чтобы стать льдом, вода должна остыть, потерять тепло, стать холодной. Чем она холоднее, тем тверже она стано­вится. Человек, который хочет создать эго, тоже должен стать холодным; он должен потерять свое тепло. Вот почему мы говорим: «Теплое приветствие». Приветствие всегда теплое; холодное приветствие бессмысленно.

Любовь значит тепло; холодная любовь не имеет смысла. Любовь никогда не холодна, она содержит тепло. Фактически, жизнь поддерживается теплом; смерть холодна, ниже нуля. Вот почему солнце символизирует жизнь, тепло. Когда оно всходит утром, смерть уходит; все становится теплым и горячим. Цветы распускаются, и птицы начинают петь. Тепло — это символ жизни, холод — символ смерти. Поэтому человек, который хочет создать это, должен стать мертвым, а чтобы стать мертвым, он должен утратить все вещи, которые дают тепло. Он должен лишиться всего, что дает тепло его существу. Например, тепло дает любовь, ненависть приносит холод. Поэтому ради этого человек дол­жен отказаться от любви и начать цепляться за ненависть. Жалость и сочувствие приносят тепло; жестокость и безжалостность приносят холод.

В точности как есть законы о замерзании воды, есть законы и о замерзании человеческого сознания. Работает тот же закон: продолжай становиться холодным. Иногда мы говорим, что такой-то и такой-то человек очень холоден — в нем нет тепла; он становится жестким, как скала. И помни, чем теплее человек, тем он проще. Тогда в его жизни есть текучесть, которая позволяет ему течь в других и другим течь в него. Холодный человек становится жестким, закрытым со всех сторон и не может течь. Никто не может в него войти, не может ни в кого войти и он. Эго, подобно замерзшему льду, а любовь подобна воде, жидкой, текучей. Человек, который боится смерти, бежит от нее. Он будет продолжать замерзать, потому что страх, что он может умереть, исчезнуть, заставит его сжиматься — и его эго сохранится, становясь, все жестче, сильнее.

Я несколько дней был в гостях у одного друга. Он довольно богат, у него много собственности. Но меня озадачило одно: он никогда ни с кем не разговаривал по-хорошему; во всем остальном он был хорошим человеком. Я был очень озадачен, видя, что внутри он очень мягок, но снаружи очень тверд. Слуга дрожал перед ним, сын дрожал перед ним, жена боялась смотреть ему в лицо. Прежде чем к нему зайти, все люди должны были хорошо подумать. Даже подойдя к его дверям, они колебались, стоит ли звонить, раздумывая, заходить или нет. Прожив с ним некоторое время и узнав его поближе, я спросил, в чем же дело.

Я сказал:

Дата добавления: 2015-07-19