Старший лейтенант Подрезов

Старший лейтенант Подрезов был старше Славина на три года. Он был среднего роста, крепко сбитый, круглолицый, с большим мясистым носом и тяжелым квадратным подбородком. Смотрел он на собеседника карими глазами прямо и доброжелательно, время от времени поправляя густые вьющиеся черные волосы. В кабинете они сидели со Славиным вдвоем, ближе узнали друг друга, подружились. Подрезов был женат и любил рассказывать о своей дочери, которой недавно исполнился год.

Обстановка в зоне его обслуживания была очень сложной. Подрезов никак не мог зацепиться за нужную ниточку и раскрыть хотя бы одно убийство из двух, которые, как он сам угрюмо ворчал, «повисли на его шее».

Славину тоже было нелегко. Правда, убийств у него не было, однако его очень беспокоило нераскрытое преступление. Неизвестный напал на девушку на окраине города за день до приезда Славина в Минск. Это дело поручили ему. Прошло уже много времени, а приблизиться к раскрытию преступления лейтенант пока не смог.

Жители близлежащей деревни рассказывали, что они видели в лесу недалеко от того места, где была позже обнаружена Лазаркевич, парня и девушку. Приметы девушки и потерпевшей совпадают. Лазаркевич все еще находилась в тяжелом состоянии и разговаривать не могла. Было ясно, что девушка знает преступника. Об этом говорит и то, что преступник явно хотел ее убить и считал, что достиг своей цели. Девушка была прикрыта ветвями. И если бы не два офицера, которые случайно проходили в том месте и заметили ногу, торчавшую из-под ветвей, то наверняка она бы погибла.

Сейчас Славин ждал подругу Лазаркевич — Лебедко Анну, которая до этого целый месяц была в отпуске. Девушка явилась в точно назначенное время. Красная от смущения, она показала повестку и, глядя то на Славина, то на Подрезова, сказала:

— Я Лебедко Анна, меня вызвали вот по этой повестке.

Славин взял повестку и предложил девушке стул.

— Аня, вы слышали, что случилось с Ирой Лазаркевич?

— Да, мне вчера, когда я приехала в общежитие, девочки рассказали. Ужас какой-то. Я сразу же хотела в больницу к ней бежать, но меня предупредили, что она все еще без сознания. Скажите, жить-то она будет?

— Врачи говорят, что да. Но без глаза останется.

— Боже мой, бедняжка! А кто же ее так изуродовал?

— Пока не нашли. Но обязательно найдем. Думаю, что и вы поможете нам в этом.

— Я? Чем я могу помочь?

— Во-первых, я хочу, чтобы вы рассказали нам о ее знакомых — и ребятах и девушках.

— О ком я знаю, не утаю.

— Ну вот и хорошо. — И лейтенант принялся заполнять протокол допроса.

Допрос длился более двух часов.

Подрезов успел за это время допросить какого-то мужчину, а затем съездить на Болотную станцию, где ночью угнали грузовик, груженный молодой картошкой. А Славин не торопясь, подробно записывал все, что имело отношение к потерпевшей. Он старался как можно больше узнать о Лазаркевич, обращая внимание на приметы ребят. Его особенно заинтересовало то, что незадолго до случившегося Ирина несколько раз ходила на танцы в клуб строителей. Сама Лебедко туда не ходила, но утверждала, что Ирина была с двумя подружками — Томой Марушко и Леной Бородько. Владимир спросил:

— Аня, а замуж она не собиралась выходить?

Девушка улыбнулась и, снова покраснев, ответила:

— Все мы, девушки, замуж собираемся выходить, главное только — за кого? Насколько я знаю, у Иры никого на примете не было.

Наконец допрос был окончен. Славин дал прочитать протокол допроса, показал, в каких местах надо подписать, и отпустил девушку. Она вышла, а Владимир продолжал задумчиво смотреть на протокол.

Подрезов весело спросил:

— О чем, казак, зажурился? Не отчаивайся, будешь работать — раскроешь. Кстати, я вижу, у тебя талант сыщика от рождения, так что развивай его. У меня два «мокрых» дела, но все равно я их распутаю.

— Понимаешь, только что я узнал, что потерпевшая незадолго до нападения вместе с Бородько и Марушко ходила на танцы в клуб строителей. А когда я допрашивал Марушко, она мне об этом почему-то ничего не сказала.

— Может, ты не спрашивал об этом?

— Как не спрашивал? Можешь посмотреть, вот дело, здесь протокол ее допроса. Она там прямо заявляет, что никуда вечерами вместе с Лазаркевич не ходила, а на самом деле получается, что ходила, и не один раз. Придется встретиться с этими девчатами еще.

— Ну давай. А я пока картофельными делами займусь. Кстати, тебе не хочется вареной картошечки, молоденькой, с укропчиком?

— Иди ты! — Славин проглотил слюну, представив себе дымящийся молодой картофель на столе.

Вскоре Владимир вышел из отделения милиции и посмотрел на часы: шестнадцать двадцать. Он решил отыскать Марушко и разобраться: во-первых, почему она скрывала от него то, что она ходила с Лазаркевич на танцы, а во-вторых, выяснить, знакомилась ли там Ирина с кем-либо из парней.

Девушку он нашел на работе. Лейтенант ничего у нее не стал спрашивать, а предложил отпроситься и поехать с ним в отделение.

В кабинете он снова задал ей несколько вопросов о Лазаркевич, а затем сказал:

— Тамара, среди девчат ходят разговоры, что Лазаркевич несколько раз ходила куда-то на танцы. Вы не знаете, куда она ходила и с кем?

Славин специально так спросил. Ему было необходимо знать, насколько искренна была с ним эта белокурая, одетая в яркое, цветное платье девушка.

Марушко покраснела.

— Нет, не знаю и даже не слышала об этом.

— Странно, а мне сказали, что вы вместе с ней несколько раз были в клубе строителей.

Эти слова Владимир произнес неуверенно, вроде и сам сомневался в сказанном.

— Я никогда и никуда с ней не ходила и не знаю, кто вам это сказал.

— Значит, обманывают?

— Конечно, — пожала плечами девушка.

Ее поведение насторожило Славина. Несмотря на свой небольшой опыт, он уже знал, что бывает такое, когда человек скрывает не из злого умысла какое-либо обстоятельство, а потому что оно показывает его в невыгодном свете, или просто считает, что к делу не относится, но когда ему напоминают, то он сразу же говорит правду. А тут сидящая напротив девушка все отрицает. Что здесь? Ошибка Лебедко? Но девушка говорила искренне, в этом Славин не сомневался. Он понимал, что откладывать проверку на завтра нельзя, и, сделав вид, что у него сейчас есть какое-то неотложное дело, попросил Марушко подождать в отделении, а когда он освободится, то они продолжат беседу. Чтобы девушка не скучала, лейтенант предложил ей несколько старых журналов и пошутил:

— Товарищ старший лейтенант обязан следить, чтобы вы не скучали.

Подрезов улыбнулся:

— С удовольствием.

Славин вышел на улицу и поспешил к трамваю. Для него в эту минуту было самым главным найти Бородько, которая, по словам Лебедко, тоже вместе с Ириной и Тамарой ходила на танцы.

К счастью, девушка оказалась дома. Она удивилась, узнав, что к ней пришел работник милиции, но не спорила, когда он пригласил ее в отделение. По дороге они молчали. У входа Славин попросил Бородько немного подождать, а сам заглянул в свой кабинет, извинился перед Марушко, пообещав скоро вернуться, и многозначительно взглянул на Подрезова, что означало: «Посиди с ней».

Владимир быстро отыскал свободный кабинет и пригласил туда Бородько.

— Скажите, Елена Петровна, вы сколько раз вместе с Ириной Лазаркевич и Марушко Тамарой ходили на танцы в клуб строителей?

Вопрос был поставлен в лоб. Девушка смутилась, но ответила сразу же:

— Раза четыре, а может, и пять.

— Танцевали?

— Да.

— А Лазаркевич?

— Конечно. Мы же для этого и ходили.

— Вас ребята провожали домой?

— Да, последние три вечера.

Славин задумался, а затем сказал:

— Лена, вы посидите здесь немного, я пришлю к вам сотрудника, и он запишет ваши показания, а потом мы еще с вами побеседуем.

Владимир вызвал в коридор Подрезова. Вполголоса сообщил ему ситуацию и попросил подробно допросить Бородько. Сам же зашел в свой кабинет, сел за стол, положил перед собой бланк протокола допроса, спросил:

— Скажите, Тамара Ивановна, вы действительно ничего не путаете, заявляя, что ни разу с Лазаркевич не ходили в клуб строителей на танцы?

— Конечно, не ходила. Да я же вам об этом уже говорила.

— А вы знаете об ответственности свидетеля за дачу ложных показаний?

— Да, вы меня в прошлый раз, когда допрашивали, об этом предупреждали.

— Так вот, я вас и сейчас об этом предупреждаю.

Славин внес в бланк протокола допроса биографические данные девушки. Дал ей внизу расписаться, что она предупреждена об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, положил ручку на стол и официально спросил:

— Гражданка Марушко, следствие располагает данными, что вы вместе с Лазаркевич Ириной Владимировной, Бородько Еленой Петровной неоднократно бывали в клубе строителей на танцах. Что вы можете пояснить по этому поводу?

Задав этот вопрос, оперативник тут же записал его в протокол допроса и выжидательно посмотрел на девушку, та покраснела, но ответила твердо:

— Нет, я никогда не была в клубе строителей на танцах и ни разу не ходила туда ни с Лазаркевич, ни с Бородько.

Этот ответ озадачил Славина. Почему девушка так упорно отрицает это? А может, она что-то знает о преступлении?

В кабинет заглянул Подрезов, он дал Владимиру записку сразу же и ушел. Славин развернул ее и прочитал: «Имей в виду, Марушко просила Бородько не говорить о том, что они вместе с потерпевшей ходили в клуб строителей».

«Да, дела... — подумал Славин, — с этой девушкой придется повозиться. Но, наверное, смысл есть».

— Здесь в отделении находится Елена Бородько, которая подтверждает, что она вместе с вами и Лазаркевич неоднократно бывала в клубе строителей. Что вы можете пояснить по этому вопросу?

Записав этот вопрос в протокол, Славин громко и четко зачитал его и посмотрел на девушку.

— Что вы теперь скажете? Вы видели, что сюда только что заходил наш сотрудник. Это он допрашивает сейчас Бородько. Непонятно, на что вы надеетесь. На то, что Ирина умрет и не скажет, кто напал на нее? Должен вам сообщить, что девушка будет жить и вот-вот заговорит. Как вы посмотрите ей в глаза? Хотя... теперь у нее остался один глаз, потому что преступник, о котором вы не хотите сказать, выбил ей второй.

Девушка не реагировала на эти слова. Значит, она или не поняла их смысла, или же... Она действительно знает его. Славин продолжал:

— Мы вам сегодня устроим очную ставку и с Бородько, и с Лебедко, которые опровергнут вашу ложь, что вы тогда скажете?

Дверь в кабинет открылась, и Владимир сердито посмотрел туда: «Кто может мешать в такой момент?» Увидев, что это Горчаков, поднялся. Майор жестом руки показал, чтобы он сидел, и спросил:

— Ты скоро освободишься?

Лейтенант посмотрел на девушку:

— Тамара Ивановна, посидите, пожалуйста, в коридоре и заодно подумайте спокойно о том, что я вам только что сказал.

Марушко ничего не ответила, встала и вышла. Славин коротко доложил обо всем Горчакову. Начальник с большим интересом выслушал его, а затем сказал:

— Ясно. Значит, есть хоть над чем работать. А я хотел как раз побеседовать с тобой об этом деле. Что думаешь сейчас предпринять?

— Устрою очную ставку между Марушко и Бородько.

— Это-то так, — задумчиво потеребил ус Горчаков, — но ты лучше постарайся расположить девушку и уговорить ее сказать правду. Если она сама расскажет все, что знает, то считай, что у тебя есть хороший помощник. Если же ты с помощью очных ставок и заставишь ее говорить, то все равно рассчитывать на ее помощь нельзя. Она будет вынуждена признать, что ходила в клуб, и больше ничего не пояснит.

— Спасибо, Семен Антонович, я постараюсь сделать так, как вы советуете.

Горчаков вышел из кабинета. Славин выглянул за дверь и пригласил Марушко.

— Ну как, Тамара Ивановна, вы подумали?

Было видно, что девушка на распутье. Это обнадежило Владимира. Он тихо спросил:

— Может, вы боитесь кого-нибудь?

Девушка молча кивнула и опустила голову.

— Вам угрожали?

По щекам девушки покатились слезы. Славин не торопил ее с ответом. Он взял свой стул, обошел вокруг стола и сел рядом с Марушко.

— Тамара, давайте сделаем так: сначала вы мне все без утайки расскажете, а потом мы вместе подумаем, что предпринять для вашей безопасности. Договорились?

Девушка подняла голову и посмотрела большими, полными слез глазами на лейтенанта.

— Вы, наверное, думаете, что мне Иринку не жалко? Мне ее очень, очень жалко! Мне сказали, что она не выживет, и пригрозили, что со мной случится то же, что и с Ирой, если я хоть что-нибудь скажу в милиции.

— Тамара, поверьте мне, с вами ничего не случится, это я вам официально гарантирую. На такие угрозы способны трусливые и подлые люди, которые сами всего и всех боятся. Тем более, вы же сами видите, что не только вы знаете о клубе. Более того, и узнали же мы об этом, в конце концов, не от вас. Все будет хорошо: и Ира жить будет, и виновные ответят за преступление. Не позволим им на другую девушку руку поднять.

Дверь опять скрипнула, и в кабинет вошел Подрезов. В руках он держал протокол допроса.

— Допросил, что дальше? Очную ставку делать будем?

Славин, глядя на девушку, ответил:

— Я думаю, что очную ставку делать не стоит. Как вы считаете, Тамара?

— Да. Я сама все расскажу.

— Ясно, — сказал Подрезов и вышел из кабинета, а Славин улыбнулся его слову «ясно».

Девушка неожиданно попросила:

— Товарищ Славин, а можно мы без посторонних... ну только вдвоем поговорим?

— Конечно, можно, Тамара. Вот предупредим моего товарища об этом и начнем разговор.

А Подрезов вошел в кабинет и по-хозяйски направился к своему столу, но Славин его остановил:

— Алексей Станиславович! Мы с Тамарой Ивановной посоветовались и решили, что нам будет удобнее поговорить наедине. Я, конечно, прошу прощения...

Подрезов понял, в чем дело, и, сделав серьезное лицо, сказал:

— Сговорились? Хотите меня из собственного кабинета выгнать? Хотите, чтобы я пошел на улицу? Прямо сейчас?

Марушко растерялась и смотрела то на Славина, то на Подрезова, а последний неожиданно весело закончил:

— С удовольствием! — И, засмеявшись, добавил: — Зря вы считаете, дорогие товарищи, что я не найду, чем заняться в такую прекрасную погоду. — И подмигнул девушке: — Пойду-ка навещу жену и ребенка...

Они остались одни. Марушко сразу же начала свой рассказ:

— Это было еще в мае. Я случайно попала в клуб строителей, и мне там понравилось. В следующий раз я пригласила с собой подружек Иру и Лену. Им там тоже понравилось, и мы решили вечерами ходить туда. Вскоре познакомились с ребятами. Они всегда ждали нас у клуба уже с билетами, а после танцев провожали домой. За Ирой все время ухаживал парень по имени Леня, но в последний вечер они поссорились и вместе уже не танцевали. Ира танцевала с каким-то высоким парнем. Он был одет очень модно и со вкусом. Наши знакомые шутили, что Жора, так звали в клубе Ириного высокого парня, поразил ее модной одеждой. Так получилось, что мы после того вечера сходили в этот клуб еще раз и его закрыли на ремонт. Я и Лена ходили с нашими знакомыми на танцы в парк Горького. Ира же с нами туда не пошла и шутила: «Что мне с вами там делать? У меня теперь есть более интересное занятие, для души».

Я считала, что она встречается с Жорой. И вот однажды она пропала, потом мы узнали, что она в больнице. Как-то вечером, когда я пришла домой, у самой калитки меня встретил Жора и спросил, знаю ли я, что случилось с Ирой. Я ответила, что не только я, но и все девчонки знают об этом. Тогда Жора достал финку и сделал вид, что чистит ногти, а сам говорит мне: «Детка, если где-нибудь когда-нибудь или кому-нибудь ты скажешь хоть словечко, с того момента отсчитывай последние часы своей короткой юной жизни». Я, конечно, испугалась и говорю: «Что я, Ира же сама все скажет». А он мне с такой злостью прошипел: «Не беспокойся, не скажет, ей уже никогда не очухаться. Но если в милиции что-либо узнают, так это сорвется только с твоих красивых губ. Поэтому, Томочка, — он взял меня за подбородок, — не стремись к участи Ирки».

И он ушел. Я всю ночь не спала, лежала в постели и дрожала. Так что не думайте, что по какому-нибудь злому умыслу не говорила, мне страшно, очень страшно...

Девушка заплакала, закрыв лицо руками. Сквозь рыдания она проговорила:

— Я поэтому и Лене сказала — не говорить, что мы ходили в клуб строителей.

Славин налил ей воды.

— Тамара, а с ребятами, с которыми в клубе познакомились, вы теперь встречаетесь?

— Что вы, нет! Мы все вечера дома сидим. Хорошо, что с Леной рядом живем.

— Скажите, а эти ребята знают Жору?

— С их слов я поняла, что они его знают как посетителя танцев.

— Фамилии ребят вы знаете?

— Нет, только имена. Но я знаю, что они работают на стройке, а живут в общежитии по улице Пугачевской. Мы как-то с моим знакомым Петей шли мимо длинного одноэтажного барака, и он сказал, что здесь они живут.

— Расскажите мне, пожалуйста, как выглядит Жора.

Девушка задумалась, потом, медленно выговаривая слова, вслух начала вспоминать его приметы:

— На вид ему года двадцать четыре. Рост выше среднего, приблизительно такой, как ваш.

— Значит, сто восемьдесят сантиметров. А волосы?

— Волосы длинные, темно-русые с каштановым оттенком.

— Глаза какие у него?

— Карие. Густые брови и длинные ресницы.

— А лоб какой, подбородок?

— Лоб... такой высокий... прямой, подбородок... круглый. Да, у него нет верхнего переднего зуба. Отпустил маленькие светлые усики. И еще... у него руки большие, кожа красная, пальцы толстые с очень короткими ногтями.

— Не заметили на лице родинок или на руках татуировок?

— Нет, хотя... постойте, у него справа под правым глазом есть чуть заметный вертикальный шрам. И еще у него, наверное, все время мерзнут руки. Он там в клубе, и даже тогда, когда меня у дома подкараулил, руки все время в рукавах прятал.

— Как он был одет?

— Пиджак светло-коричневый, чуть приталенный, брюки ярко-синего цвета, книзу расклешенные, туфли коричневые с тупыми носами. Мне показалось, что он немного сутулится.

— В разговоре его не заметили каких-либо характерных особенностей? Может, картавит?

— Нет, говорит он чисто по-русски, любит возвышенный слог.

— Не рассказывал о себе что-нибудь: о профессии, роде занятий, месте работы, месте жительства?

— Нет, может, Ире что-нибудь и говорил, а мне с Леной — ничего.

— Спасибо вам, Тамара. За себя не беспокойтесь, никто вас и пальцем не тронет. Возможно, мне еще придется побеспокоить вас.

— Ничего... я же понимаю.

— Да, кстати, вам же идти домой мимо улицы Пугачевской?

— Да, мимо.

— Тогда я вас провожу, а заодно вы мне барак покажете, где ваши знакомые живут. Один из них Леонид?

— Да, с ним Ира в первые вечера танцевала.

— Второй — Петя, а третьего как звать?

— Вася. Да о нем-то наверняка Лена сказала.

— Я же протокол допроса не читал.

Они вышли из отделения. На дворе уже было темно. Ветер приятно освежал лицо. Было тихо, только изредка доносились сигналы автомашин, проносившихся по центральным улицам города. Чтобы сократить путь, Славин повел девушку напрямик через болото. Лето было сухое, и он уже много раз ходил этой дорогой. Во дворе одного из домов горел костер, оттуда доносились звуки гармошки. Владимир подумал: «Жаль, что сейчас нет рядом со мной Риты. Интересно, что она ответит на мое письмо?»

Вскоре они пришли на Пугачевскую улицу. Барак, о котором рассказывала девушка, был третьим с краю, и Славин осветил его номер фонариком, а затем предложил:

— Ну что, пошли дальше?

Девушка смутилась:

— Я здесь уже и сама дойду, вы можете не провожать.

Славин шутя возмутился:

— Вы считаете меня плохим кавалером? Да я такого не потерплю! Вперед!

Марушко рассмеялась, и они пошли дальше.

Дата добавления: 2015-07-19