Повинуясь внезапному импульсу, Ким делает шаг к стеклянной двери, и створки ее сами собою раздвигаются, как бы приглашая его в этот уютный сеттельмент.

Как вы думаете, — чуть смущенно обращается он к непроницаемому блондину, тенью следующему за его правым плечом, — моя кредитная карточка… в этом магазине она действует?

Само собой. Хотите проверить — на месте ли ваши пятьдесят тысяч?

Нет-нет, что вы! — всплескивает руками профессор — Просто… я ведь никогда не дарил ей драгоценностей — у нас никогда не хватало… ну, вы понимаете… А тут — такой случай… немыслимые деньги… — Гм… Если хотите совета — лучше купите ТАМ: здешние ювелирные изделия и дороги, и никудышны по качеству… — Вы полагаете?..

— Я полагаю, — едва заметно улыбается блондин, — что вашей Ирине сейчас нужен один-единственный подарок: вы сами. Пойдемте, профессор… Под сводами зала, над владениями барона Юнгерна, где само время застыло в кристаллическую решетку, разносится вкрадчивый голос дикторши: «Внимание! Совершил посадку самолет, выполняющий рейс Караганда-Франкфурт. Этеншен, плиз!..»

Южная ночь. Сводный оркестр цикад и сверчков играет фортиссимо; рои насекомых, слетевшихся на голубоватый свет фонарей, смотрятся хлопьями рождественского снегопада. Мрачное пространство ночного аэродрома озаряют там и сям лампы световой разметки — будто искаженное отражение звездного неба в нефтяной луже. В дальнем углу летного поля, рядом с прогревающим двигатели Ту-154 цветов Тюркестанского флага, останавливается икарус. Автоматчики выводят из автобуса два десятка явно ничего не понимающих людей в наручниках и сноровисто выстраивают тех в шеренгу неподалеку от трапа, в свете автобусных фар; все они — в том числе и возвышающийся на правом фланге Витюша — смотрятся неважно: трехдневное ожидание исполнения в камере смертников никому не идет на пользу.

Внимание, осужденные! — выступает вперед МГБшный генерал; поднимаемый самолетными двигателями вихрь рвет из его рук бумагу с казенной печатью. — По случаю приближающегося юбилея выдающегося гуманиста …надцатого века Ибн-Сины, Его Высокопревосходительство Пожизненный Президент республики Тюркестан, Тюркбаши всех Тюрок объявил амнистию и повелел: заменить всем участникам заговора против его особы смертную казнь на пожизненное изгнание из страны. Этот самолет доставит вас в Россию. Смир-рна!! — рявкает он на разом сломавшуюся шеренгу. — Нале-во! Шагом марш на посадку!

Уже поднявшись на верхнюю ступеньку трапа, Витюша оборачивается — бросить через плечо прощальный взгляд на грандиозного неонового Тюркбаши, осеняющего здание аэровокзала: тот простер вперед могучую длань в новом национальном приветствии типа «Зиг хайль!», приобретя оттого комичное сходство с Полифемом, пытающимся на ощупь отыскать ускользающих от него спутников Одиссея.

Помещение, не несущее на себе отчетливых примет времени и места, но только это не «Шервуд» — за столом совершенно иной набор персон. На стенке, правда, нет сделавшегося по нынешнему времени неизбежным портрета царствующего Президента — но это лишь оттого, что тот наличествует тут в натуральном своем виде. По всему чувствуется, однако, что реальный «центр силы» за этим столом — вовсе не Его Президентское Величество, а худощавый невзрачный человек, столь похожий на своего американского коллегу — «эксперта по кризисным ситуациям», что его для простоты можно называть пыльнолицый-бис. Совещание идет явно уже не первый час:воздух — геологические напластования табачного дыма, повсюду полные пепельницы и пустые кофейные чашки.

Итак, господа, — бесцветным голосом констатирует пыльнолицый-бис, — дюжина отморозков средь бела дня похищает посла нашего стратегического союзника и обменивает его, через нашу голову, на тамошних заговорщиков. Все силовые структуры в очередной раз демонстрируют на весь мир свою полнейшую профнепригодность. Мы сидим в дерьме по самую нижнюю губу… — Престиж Державы нашей… — гневно воздымает перст многозвездный генерал с дальнего края стола.

— Держава — это и есть мы, генерал, — бесцеремонно обрывает того пыльнолицый. — Давайте к делу. Самолет из Тюркбашиабада уже на подлете, надо принимать решение. Лучше уж плохое решение, чем никакого… Его Президентское Величество, приняв, видно, призыв на свой счет, начинает речь в привычном своем стиле — плотная ткань неглупых (хотя и не блещущих никакой оригинальностью) мыслей, выраженных грамотным и абсолютно бесцветным языком, ткань, в которую тщательно запакована торричеллиева пустота общего смысла, — но тут у одного из собравшихся сдают нервы и он рявкает с интонациями Ии Савиной:

Дата добавления: 2015-07-16