Глава десятая.

– Ну, Сеймур.
– Что?
– Будь другом. Пожалуйста. Это вопрос жизни и смерти.
– Чьей? – хмыкнул Бэнкс, сидя в крутящемся кресле, прижимая к уху трубку домашнего телефона и время от времени отвлекаясь на то, чтобы ухватить из тарелки очередную порцию воздушной кукурузы.
Он ел их неторопливо, по одной, время от времени водя мышкой по коврику, надеясь, что звонивший в ближайшее время отцепится и можно будет вернуться к прерванному занятию. До безобразия примитивному, но в этот вечер отчаянно хотелось посмотреть какую-нибудь страшилку с литрами бутафорской крови, бессмысленными убийствами и плохой игрой актёров, чтобы в дальнейшем написать разгромную рецензию и получить некую долю профита, глядя, как восторженные поклонники возмущаются и начинают активно скандалить под постом-провокацией.
Было в этом что-то гадкое, но вместе с тем привлекательное, а ещё весёлое. Наблюдать за тем, как же просто вывести людей из состояния равновесия, напечатав лишь пару фраз, не совпадающих с их мнением. Интересно, почему они вообще так высоко котируют мнение другого человека, которого никогда в жизни не видели, имени настоящего не знают, понятия не имеют, чем он живёт, но всё равно старательно пытаются доказать, что он не прав, чмо необразованное и вообще не понимает шедевральности того или иного творения? Сеймур и к мнению окружающих не особо прислушивался, что уж говорить о далёких людях, сидящих за своими компьютерами на огромном расстоянии. Да даже если в соседнем доме. Разве он обязан любить то, что нравится соседке? Разве она обязана разделять его восторги и мечтания? Он любит одно, она совершенно другое.
– Моей. Моей жизни, – продолжал донимать Бэнкса голос из трубки. – Ты даже представить себе не можешь, что у меня произошло!
– Ты познакомился с очередной тёлкой?
– Ты экстрасенс? – голос стал подозрительным.
– Не в этой жизни. Просто ты идиот, Паджет.
Собеседник обиженно засопел, но, предвосхищая чужую реакцию и понимая, что за скандалом может последовать отказ в помощи, решил эмоции сдержать при себе, особо не выступая и высказывания Сеймура не критикуя. Так получилось, что в этот вечер помочь Паджету Шеннону мог только Бэнкс. Все остальные друзья в помощи отказали, поскольку у них имелись свои планы на вечер уик-энда. Сеймур же был одинок, не особо загружен делами, сам на подработку не устраивался, потому мог свободно оказать услугу товарищу, заслужив пару плюсов к карме, вечную благодарность Паджета и чаевые, при условии, что он их заработает.
Знакомство с Шенноном приходилось на мрачный период жизни Бэнкса, когда он всячески старался походить на представителя готической субкультуры, тогда и столкнулся с компанией таких же позеров, которые ничего в традициях готов не смыслили, но при этом искренне себя таковыми считали. Общение сложилось у Сеймура далеко не со всеми. Разве что с Паджетом и той девчонкой, с которой Шеннон встречался на тот момент. Поскольку он частенько их менял, девушка быстро из жизни Бэнкса исчезла, а вот Паджет остался и без особых проблем занял место приятеля, которое в то время стабильно пустовало. Наверное, вся прелесть этого человека заключалась в том, что он был сосредоточен больше на себе, нежели на ком-то другом, в дела Сеймура нос не совал, навязывать ему свои ценности не пытался, а, услышав о родителе, только продемонстрировал некое невежество, спросив, кто такой Трэнт Бэнкс? Он не знал ничего о надежде скрипичной музыки, потому и в бурный восторг, как это делали другие, не пришёл. Сеймур был рад, что есть на свете тот, с кем можно поболтать при случае, пусть даже Шеннон совсем не отвечает качествам идеального человека.
Паджет до сих пор красил волосы в чёрный цвет, да и в одежде предпочитал мрачные оттенки, при этом был несказанно жизнерадостен, слегка туповат и любвеобилен, заявляя, что в двадцать два ему хочется разнообразия, а не однозначного выбора. Он готов сделать исключение для истинной любви, если таковая найдётся, но пока ни одна из пассий не смогла зацепить настолько, чтобы рыбка не сорвалась с крючка.
– Почему идиот?
– Потому что ради новой тёлки готов горы свернуть, зная, что через некоторое время всё равно её бросишь. Вот сегодня ты готов рискнуть работой, притом, что сам говоришь постоянно, что деньги нужны.
– А кому они не нужны? – усмехнулся Шеннон. – Деньги лишними не бывают. Не пойду же я к предкам просить. Я – студент, а студенты всегда самые бедные.
– Тогда зачем ты назначаешь свидания в свои рабочие дни?
– В том-то и проблема! – с жаром выдал Паджет.
– Неужели? – с сарказмом произнёс Сеймур, понимавший по затянувшемуся разговору, что сегодня посмотреть фильм у него не получится, Шеннон его доломает.
По правде сказать, он и не сильно сопротивлялся, поскольку перспектива открывалась неплохая. Конечно, виртуальные плюсы к карме вкупе с вечным уважением, погоды не делали, а вот чаевые вполне вписывались в топ хороших вещей, случившихся на неделе. Бэнкс рассчитывал всё же их заработать, а не просто так потратить вечер на обслуживание клиентов.
Недолго думая, Сеймур захлопнул крышку ноутбука и отключил мышь. Киносеанс срывался.
– Да. Сегодня не моя смена, должен был работать мой напарник, но этот идиот... Вот, кстати, пример настоящего идиота, Бэнкс. Если ты узнаешь, что он сделал, ты сразу же перестанешь меня таковым считать.
– И что он сделал?
– Сиганул с моста в реку.
– На кой? – спросил Сеймур, поёжившись невольно.
Погода стояла на дворе преотвратная, начались дожди, а вместе с ними – резкое похолодание. Неудивительно, что и вода в реке тёплой быть не могла при таком раскладе. Прыгать с моста было чистым безумием, если, конечно, того не требовали морально-этические нормы. Мало ли, что в жизни бывает? Вдруг напарник Паджета ребёнка хотел спасти? Тогда другой разговор. Но, судя по недовольному тону Шеннона, ни о каком спасении утопающих речи не шло, это всё было лишь блажью со стороны сменщика.
– Поспорил.
– И какова была цена вопроса?
– Сотня, – хохотнул Паджет. – Нет, ты представляешь? Всего лишь одна несчастная сотня, которую он, конечно, выиграл, но теперь сидит дома с температурой, обвесившись соплями, и ноет несчастным тоном, что не может выйти на работу. А я должен из-за его дурости упустить такую возможность.
– Что, красивая возможность?
– Очень! У неё длинные ноги, и она носит чулки. А ещё корсеты. Не эти современные, на молниях, а те, которые нужно шнуровать. Она просто...
– Надеюсь, голову она моет шампунем, а не посыпает мукой, – хмыкнул Сеймур.
Шеннон, изливавший свои восторги, заткнулся моментально, чтобы уже через секунду снова начать болтать, но теперь направление его мыслей было иным. Паджет пытался донести до сведения Бэнкса мысли о том, насколько тот бесчувственный, раз может так запросто ломать чужие мечты и фантазии. Ответ Сеймура, что он просто вспоминает реалии прошлых веков, нисколько Шеннона не убедил, потому пришлось срочно менять направление его мыслей в иную сторону, заявив, что свиданию с мечтой сорваться не суждено. Так и быть, он согласится выйти на замену, а Паджет может лететь на крыльях любви к своей средневековой красотке. Шеннон обрадовался несказанно, рассыпался в благодарностях, обещая Бэнксу явление всех благ жизни за то, что спас друга, после чего, слегка усмирив эмоции, сказал, что заедет за Сеймуром, даст ему свою униформу и даже до места работы подкинет.
Бэнкс согласно покивал головой, позабыв, что собеседник его увидеть не способен, и пополз на кухню, чтобы выпить кофе и слегка взбодриться. На самом деле, не особо ему этот напиток помогал, но заливать в себя энергетик Сеймур не рискнул бы, понимая, что его нервной системе любая стимуляция на пользу не пойдёт. Ему бы выспаться хоть раз, нормально, без кошмаров и воспоминаний о прошлом, а не накачиваться энергетическими напитками, от которых потом чувствуешь себя дико работоспособным зомби. Сегодня ему предстояла ещё одна бессонная ночь, но радовало, что завтра выходной, потому есть шанс, что хотя бы днём получится выкроить время на сон.
Собравшись, он спустился вниз и, уже шнуруя ботинки, соизволил крикнуть, что уходит.
– Далеко? – поинтересовалась Дафна, высунувшись из гостиной.
Они с Кеннетом смотрели какое-то развлекательное шоу. Младший братец, кажется, решил развалить диван, потому что прыгал сейчас на нём, как слон. Сеймур с неудовольствием подумал, что, делай он такое, его бы давно сшибли с дивана и рявкнули, что надо сидеть тихо. Но это Трэнт... Мать такого не практиковала.
– Паджет попросил подменить. Сегодня буду работать вместо него.
– Значит, рано не ждать?
– Угу, – немногословно отозвался Сеймур. – Ближе к утру вернусь, скорее всего.
Обхлопав карманы, он убедился в том, что сигареты на месте, и вышел во двор. Противный мелкий дождь оседал на куртке, и Бэнкс предпочёл спрятаться под навесом, дожидаясь появления Шеннона. Чтобы хоть немного скрасить время ожидания, закурил.
С рестораном был затык. Одна большая-большая проблема. Он не имел возможности натянуть перчатки на руки, чтобы скрыть шрамы. Хотелось надеяться, что лицо отвлечёт внимание посетителей, и на его ладони никто внимания не обратит. В принципе, можно постараться, изловчиться и демонстрировать руки по минимуму, закрываясь меню или подносом. В общем, постараться, чтобы никто его руки не видел. Не факт, что они будут смущать посетителей, скорее, самого Сеймура их вид напрягал. Какой прекрасный подарок от любящего отца, что даже плакать хочется, умиляясь.
Дождь не думал заканчиваться, наоборот, припустил сильнее. Бэнкс поймал себя на мысли, что стоит вернуться в дом за зонтиком, но в тот же момент зажмурился, увидев чрезмерно яркий после кромешной темноты свет фар. Паджет, конечно, был тем ещё раздолбаем, но когда дело касалось его личных интересов, он становился поразительно пунктуальным и всё делал в срок. Если бы кто-то попросил самого Шеннона о подобной услуге, он бы долго отнекивался. В итоге согласился, но сделал бы это так, что окружающие сами поспешили отказаться от помощи. Но Сеймур с Паджетом особо не сближался, потому от его личностных качеств не особо страдал, а определённый профит в общении имелся; хотя бы знание, что он не совсем асоциальный тип.
– Готов ударно потрудиться? – преувеличенно радостным тоном спросил Шеннон.
Кажется, он был счастлив не столько факту своего свидания, сколько тому, что удалось избавиться от повинности, перекинув работу на другого человека. Впрочем, радость была вполне оправдана. Если бы кого-то заставили работать и за себя, и за того парня, восторга вряд ли дождались. Паджет при всей своей природной жадности, а вообще-то довольно рациональной, не выходящей за рамки обычного желания позволить себе что-то из вещей первой необходимости, за любую возможность заработать не хватался, довольствуясь тем, что у него было.
– Готов склеить очередную бабу? – в тон ему отозвался Сеймур.
– Всегда, – засмеялся Шеннон. – Но я вообще-то серьёзно спрашивал.
– Не волнуйся, я не подведу, – заверил Бэнкс, покосившись в сторону заднего сидения, где находилась затянутая в целлофановый чехол форма официанта.
Она состояла из классических брюк, рубашки, галстука-бабочки и чёрного фартука.
– Волосы придётся заколоть, – просвещал Паджет. – Если, конечно, рассчитываешь на вознаграждение и не хочешь заработать парочку косых взглядов в свой адрес.
– А что волосы? – не очень понял Сеймур.
– Ты знаешь, посетители там такие... По характеру полное дерьмо. Могут заявить, что у них в еде чужие волосы обнаружились, обхамить и вообще требовать компенсацию. У нас недавно так девчонку одну уволили. Ты бы видел, как она рыдала. Столько времени потратила, чтобы место себе выбить, а тут, всего один случай, и она в пролёте.
– На чаевые мне можно не рассчитывать, – ухмыльнулся Бэнкс. – Да?
– Всё зависит только от тебя. Я же как-то их зарабатываю, а характер у меня, сам знаешь, не ангельский.
– Это да, – охотно согласился Сеймур, постукивая пальцами по собственному бедру. – Я в школьном совете научился отлично контролировать собственные эмоции, так что, думаю, справлюсь с поставленной задачей.
– И кто только тебя назначил старостой? – покачал головой Шеннон.
– Единогласно, – засмеялся Бэнкс. – Ни одного голоса против, словно это не они меня пытались к школьному психологу запихнуть или экзорциста вызвать, на крайний случай.
– Парень, да тебя там никак пытали? – хмыкнул Паджет, вспоминая реакцию собственных родителей на готические наряды и такую же музыку.
Они приняли это без особого восторга, но и ужаса тоже не испытали. Равнодушно, скорее, нежели отрицательно. К психологу точно вести не планировали.
– Это директриса. Её мой имидж не устраивал, – поделился Сеймур. – Ну и другие учителя тоже. Теперь вон восхищаются работоспособностью и исполнительностью.
Он не удержался и снова усмехнулся. Всё же в должности президента школьного совета имелись свои плюсы, да и работа эта оказалась не такой уж сложной, даже с учётом того, что большинство заданий Бэнкс выполнял самостоятельно, не перекладывая их на плечи своих помощников или помощниц. В монотонной работе можно было отыскать успокоение и немного отвлечься от грустных мыслей, которые атаковали с завидным постоянством.
– Хэллоуин скоро, – решил сменить тему Шеннон. – Что планируешь делать?
Сеймур задумался. Откровенно говоря, особых планов у него не было.
Да и откуда бы им взяться, ведь Бэнкс всегда, неизменно, одинок? Если закрыть глаза на одну кратковременную интрижку, имевшую место быть пару лет назад, так и не встречался он никогда ни с кем. И досуг его всегда оставался одинаковым. Общение с семьёй, иногда вылазки с Паджетом. А в остальном... Скучная жизнь, как ни крути.
– Наймусь телохранителем к Кеннету, буду вместе с ним ходить и выбивать сладости у соседей, – произнёс после нескольких минут размышлений. – Больше и нечем-то заняться, если честно.
– Интересно, настанет ли тот день, когда компанию тебе будет составлять не Кенни?
Шеннон, произнося это, понимал, что задаётся, скорее всего, риторическим вопросом, на который не получит ответа. Тему своей личной жизни Сеймур поднимать не любил, оберегая её так же рьяно, как и тему отца. В его личном списке были три темы, с которых не стоит начинать разговор. Трэнт, скрипка, отношения любовного плана.
– Специально ради тебя загляну в секс-шоп, куплю там какое-нибудь страшилище, напишу у неё на лбу «Салли» и отправлюсь гулять с ней.
– С живыми людьми общаться не пробовал?
– Пробовал. Им не понравилось.
– Смотря как ты с ними разговаривал.
– Как обычно. И вообще, зачем в этот день живые люди? День всех святых, призраки по земле шатаются. Кукла – самое то, поскольку с духами общаться я ещё не научился. Ты к чему вообще этот разговор затеял? У тебя грандиозные планы, но снова гонят на работу, и ты хочешь попросить об услуге?
– Чисто дружеский интерес, – заверил его Паджет.
– Ну-ну.
– Ты мне не веришь?
– Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить.
– На самом деле, хотел тебя вытащить из дома, но ты, похоже, уже составил культурную программу на этот вечер.
– Конфетки! – радостно выпалил Сеймур, пытаясь спародировать голос младшего брата. – Кеннета нельзя выпускать в этот день в одиночестве, потому что за сладостями охотятся не только мелкотня, но и взрослые идиоты. Он и сверстникам отпор через раз может дать, а уж перед старшеклассниками вообще развоется, как идиот.
– А ты будешь отстаивать честь младшего брата?
– Что-то вроде того. Тем более что я сам не против поклянчить конфет, только возраст уже не позволяет, – засмеялся Бэнкс. – Так что в наличии младшего брата есть хоть какие-то преимущества. Жаль только, что этот плюс действует один раз в году.
Неловкость, спровоцированная вопросом о личной жизни, испарилась окончательно, поскольку разговор переметнулся на более благодатную тему. К месту работы Паджета они добрались в отличном настроении. Выслушав ещё один поток наставлений, Сеймур прихватил форму официанта и направился к зданию через вход, предназначенный исключительно для персонала. Поскольку заколоть волосы было нечем, пришлось заглянуть ещё в круглосуточный супермаркет и купить себе резинку. К счастью, там нашлись не только девчачьи с миленькими, но неуместными цветочками или пошлыми стразами, но и более-менее благородные, безо всяких украшений.
Похоже, что с официантами в ресторане была вечная проблема, потому что, увидев Бэнкса, менеджер только закатил глаза, пообещал поувольнять всех к чёртовой матери, а потом прикрикнул на Сеймура, чтобы тот шёл переодеваться. Сам же скрылся в зале. Бэнкс усмехнулся, но отправился выполнять чужие поручения.
Несмотря на четыре года разницы, разделявших Сеймура и Паджета, комплекция у них была схожая, оттого и форма сидела, как влитая. Даже немного давила в плечах, но Бэнкс решил, что это не смертельно, потому донимать менеджера вопросами о возможной замене рубашки не стал, смирившись с мыслью, что и так всё отлично. Забрав волосы в хвост, пряди по бокам он всё же оставил.
В борьбе удобства и красоты победила вторая.
С тех пор, как Сеймур подстригся, пытаясь уничтожить внешнее сходство с отцом, прошло немало времени, но в память прочно врезался тот образ. Разумеется, если бы Бэнкс укоротил волосы сейчас, он выглядел бы не столь жалко, как в свои двенадцать. Скорее облик приобрёл бы больше мужественности. Но Сеймур зарёкся экспериментировать с внешностью, оставаясь приверженцем классики. В вопросах внешности он теперь был консерватором.
Работа официанта оказалась совсем не таким ужасом, коим его расписывал Шеннон, когда жаловался на узурпаторов в лице начальства. Во всяком случае, Бэнкс ничего страшного в своём занятии не увидел. Может, причиной тому была привычка выполнять чужие поручения, потому бег с подносами и меню его нисколько не смущал, не вызывал желания провалиться сквозь землю от осознания того, что он сейчас выполняет работу довольно грязную, если разобраться. Странное дело, большинство школьников в своё время подрабатывали официантами, развозили газеты или же стояли за прилавком, но считают эту работу унизительной и упорно молчат, когда их спрашивают, чем же они занимаются в свободное время. Одна из девчонок, которая сейчас училась в старшей школе и была на год младше Сеймура, увидев его в магазине, старалась натянуть кепку на лицо и едва ли не пряталась под прилавок, хотя товары в том павильоне были совсем не стрёмными. Такое поведение было бы оправдано, торгуй девушка в секс-шопе и рекламируй средство для продления эрекции, но она отпускала строительные материалы. Всего-навсего.
Счастье продлилось недолго, потому что, буквально через пару часов после начала работы, Бэнкс на собственном опыте узнал, каково это – хотеть провалиться сквозь землю, только бы тебя не увидели. Закон подлости сыграл на все сто, а то и двести процентов, потому что в зале появился не кто-нибудь, а Кроули в сопровождении какой-то блондинки. Они устроились за столиком, и, надо же было такому случиться, что честь обслуживать новичка и его спутницу выпала не кому-то стороннему, а именно Бэнксу. Неужели нельзя было выбрать другой стол? Конечно, нет. Закон подлости на то и закон подлости, чтобы гадости были крупными.
Разумеется, Натаниэль всё понимал, с приветствиями к однокласснику не бросился, ничего с ним не обсуждал и вообще, судя по его настроению, желал, чтобы Сеймур поскорее свалил в неизвестность. Его спутница оказалась куда благожелательнее и приветливее. Бэнкс лишь позволил себе короткий смешок, когда отвернулся и отошёл от стола на приличное расстояние. У него неплохо получилось держать себя в руках, а вот Кроули занервничал. С чего бы?
Вариант здесь напрашивался сам собой, и он был не очень-то хорошим для репутации Натаниэля. Вместо того чтобы тусоваться со сверстниками, с тем же Райли или с товарищами из футбольного клуба, куда Хантер одноклассника всё же затащил на постоянной основе, он шатается по ресторанам с дамами, пусть не старыми, но всё же в возрасте. И о чём здесь можно подумать? О том, что решил сделать приятное одинокому человеку, подошедшему на улице и предложившему поужинать вместе с ним? Разумеется, нет. Здесь вариант напрашивается иной, и он довольно унизителен.
Будучи от природы не особенно любопытным, личное дело Кроули Бэнкс досконально не изучал, потому информацию о его родителях пропустил. Он помнил, что Натаниэль говорил, как его отца обсуждали родители. Именно родители, а не мать или отец. Из того разговора следовало сделать определённые выводы. Кроули живёт в полной семье. Если бы он пришёл ужинать вместе с семьёй, за столом сидели бы трое. Но там была только пара.
Сеймура такая постановка вопроса неожиданно повеселила.
А вот Натаниэлю было не до смеха. Когда Селина предложила его отправиться вместе на ужин, он с лёгкостью согласился, подумав, что это неплохая возможность отвлечься и не тухнуть в четырёх стенах. Теперь же его уверенность заметно пошатнулась. Стены были надёжнее, и в них точно не наблюдалось присутствия Бэнкса. Хорошее настроение съехало вниз, став, если не отвратительным, то очень плохим, однозначно. И аппетит как-то сам собой улетучился, оставив только странное чувство неудовлетворённости и опасения из серии страшилок об общепите. Сколько там известно историй об официантах, плюющих в чай своим клиентам? Почему-то создавалось впечатление, что в их с Сеймуром случае это актуально.
Благожелательная улыбка и не менее обманчивый сладкий голос официанта могли очаровать Селину, но уж точно не вводили в заблуждение самого Натаниэля. Со времён разговора, состоявшегося почти два месяца назад, он постоянно ловил себя на мысли, что в своём воображении староста успел его убить всеми возможными способами. А за сегодняшний вечер придумает ещё пару способов, которые даже самым известным маньякам неведомы.
Потому он не торопился прикасаться к еде и вообще, как только Бэнкс исчез с горизонта, предпочёл смыться в туалет, чтобы там подумать обо всём произошедшем за сегодняшний вечер. Смущение от встречи имело место быть не только у Сеймура, но и у Кроули тоже. Правда, его несколько напрягало не то, что он пришёл с матерью, не то, что Бэнкс обслуживал их столик, а то, что Селина и Сеймур ни о чём не догадывались. Мать не знала, что перед ней сейчас стоит сын Трэнта, а Бэнкс даже не подозревал, что видит перед собой первую любовь своего отца. Это знание было доступно только Натаниэлю, и он чувствовал себя дико, словно он виноват во всём. Впрочем, кажется, Сеймур ничего о романе отца, имевшем место быть до женитьбы на Дафне, не знал, потому радушно улыбался Селине. Это Натаниэлю доставались ядовитые ухмылки, без слов говорившие, что да-да, ему подадут отличное блюдо. И будет чудо, если он не подавится в процессе поедания.
Сбежав из зала, Кроули о своём решении пожалел. Надо было выйти на улицу, чтобы немного проветрить голову и отвлечься от своих тяжёлых мыслей, а он вместо этого стоит в клозете и размышляет о том, как бы отреагировал на их появление Сеймур, если бы знал больше о семейных тайнах, которыми они оказались связаны, сами того не желая.
И эти ноты, что хранила Селина...
Они не давали Натаниэлю покоя. Ему хотелось обсудить их с Бэнксом, но после первого провала ещё раз решиться на откровенный разговор оказалось гораздо сложнее, чем виделось в мыслях. Кроули предпочитал молчать, а Сеймур перестал бы быть собой, решись заговорить об отце, коего считал гениальным ублюдком и только. Да ещё и с Натаниэлем. Судя по всему, для него это стало бы диким унижением – вступить в диалог с человеком, которого он воспринимает без минимальной симпатии, старательно демонстрируя отторжение.
Пока Кроули размышлял о несправедливости жизни, появился и сам виновник торжества. Он заметил Натаниэля, многозначительно хмыкнул, но бросаться на стены и вылетать из помещения, вынося собой дверь, не стал, лишь подошёл к раковине и пустил воду. Тщательно вымыл руки, пригладил влажной ладонью волосы, чтобы отдельные прядки не торчали в разные стороны. Поправил бабочку, стараясь сделать так, чтобы форма сидела идеально, без единого изъяна.
– И от кого прячемся? – спросил, прилизав пряди, обрамляющие лицо. – Неужели от меня? Извини, что не уделяю вашему столику столько внимания, сколько хотелось бы, но работа есть работа. Персональным официантом стать не могу.
Кроули бросил в сторону одноклассника уничтожающий взгляд и поинтересовался ехидно:
– Что, отвёл душу? Нахаркал мне в кофе? Жизнь стала лучше?
– Мне страшно представить, где ты жил раньше, – отбрил Сеймур, перестав заниматься собственным внешним видом и переключив внимание на Натаниэля.
Вообще-то смотреть на него не хотелось, но крутиться перед зеркалом всё время, что длился разговор, было ещё тупее, нежели смотреть в глаза собеседнику.
– Охреней. В Вашингтоне, – ответил Кроули, на фоне своего расстройства не заметивший сарказма в словах Бэнкса.
– Печальная история.
– Это почему?
– Не думал, что там всё настолько отвратительно, что клиентам в ресторанах харкают в кофе. Спасибо, что предупредил. Никогда туда не поеду.
Натаниэль промолчал, потому как тупо не знал, что ещё сказать. Он и сюда-то уходил в надежде, что в ближайшее время не пересечётся с одноклассником, так нет же. Сеймура принесло именно туда, где его не ждали совершенно.
– Да подавись, – ответил через некоторое время. – Для друга ничего не жалко.
– Кстати, – Бэнкс улыбнулся ещё шире, чем прежде. – Не решился озвучить свои мысли в тот момент, когда мы находились в зале, поскольку это было бы просто неприлично. Но теперь могу высказаться. Отличный выбор, Кроули.
– Тебе никто не заказывал то, что заказал я? – усмехнулся Натаниэль.
– Чудная шутка, – отозвался Сеймур. – Но я не о гастрономических предпочтениях, а о той даме, которую ты сопровождаешь этим вечером. Прежде чем ты отколешь премилую шутку о моём способе заработка, пытаясь проехаться по не самой завидной должности, на себя посмотри. Думаю, поймёшь, что не в твоей компетенции надо мной смеяться.
– Бэнкс?
– Что?
– Ты ебанутый на всю голову, – сообщил Кроули, определившись с тем, как поступит в данной ситуации.
У него появилась уверенность, и он осознал, что сможет пройти с гордо поднятой головой мимо старосты, не прячась и не чувствуя себя ничтожным планктоном, плавающим под носом у оголодавшей рыбы.
– Время комплимента? – спросил Сеймур, удивившийся столь сдержанной реакции на своё заявление.
Он почему-то ждал бури и скандала.
– Время бесплатной справки, – ответил Натаниэль, засунув руки в карманы своих брюк. – Первое. Мне параллельно, где и на кого ты батрачишь в свободное от школы время. Сюда мы решили заглянуть совершенно случайно. То, что ты стесняешься своей работы – твои проблемы. Мог бы на заправку пойти, там точно круто. Чисто мужская работа. Машины, бензин, комбинезоны, заляпанные машинным маслом... Пункт второй. Его так и быть, засчитаю, как комплимент Селине. Значит, она, правда, выглядит отлично, если нас можно принять за любовников. Не знаю, насколько тебе это интересно, но всё же скажу. Селина – моя мать.
Прояснив ситуацию, Кроули прошёл к выходу и покинул помещение, искренне считая, что победа осталась за ним. Он даже не догадывался, насколько прав. Победа, да ещё такая сокрушительная, действительно оказалась в его руках, потому что услышанное не оставило Сеймура равнодушным. Всё закрутилось, завертелось, подхватило, как ураганом.
Родители, ноты, Селина...
Он никогда не видел ту, что стала любовью всей жизни для его отца, но сейчас даже мысли не возникло, что мать Натаниэля может оказаться просто тёзкой той женщины. Они приехали из Вашингтона, они знают Трэнта, они...
– Селина, – как заклинание повторил он чужое имя. – Та самая Селина.

Дата добавления: 2015-12-01