I
Эта глава описывает особый окружающий мир социальных систем — людей и их отношения с этими системами. Мы пользуемся понятием «человек», включающим в себя психическую и органическую системы. В связи в этим мы в значительной степени избегаем использования понятия «личность», оставляя его для обозначения социальной идентификации комплекса ожиданий в адрес отдельного человека.
Тема человека и его отношения к социальному порядку имеет давнюю традицию, которую мы не можем здесь раскрыть исчерпывающе1. Она воплощается в «гуманистических» представлениях о нормах и ценностях. Поскольку мы хотим отмежеваться от нее, требуется точно определить точки расхождений. Ведь если традиция не может быть продолжена (а мы считаем, так всегда и бывает в случае радикального изменения структуры общества), необходимо выяснить различие, чтобы найти возможности перевода на иной язык.
Точкой расхождения выступает то, что согласно гуманистической традиции человек находился внутри, а не вне социального порядка. Он считался составной частью социального порядка, элементом самого общества. Если человек назывался «индивидуумом», то потому, что был для общества далее неразложимым предельным элементом. Невозможно было подумать о разделении его души и
1 Ср.: Luhmann N. Wie ist soziale Ordnung möglich? // Luhmann N. Gesellschaftsstruktur und Semantik: Studien zur Wissenssoziologie der modernen Gesellschaft. Bd 2. Frankfurt, 1981. S. 195—285.
тела и дальнейшем их отдельном анализе. Такая декомпозиция разрушала бы то, чем является человек в обществе и для него. Соответственно, считалось что человек не только зависит от социального порядка (с чем никто не станет спорить), но и предназначен для жизни в обществе. Форма его экзистенции могла осуществляться лишь здесь. На протяжении Средневековья политический (городской) характер общественного порядка сменился социальным; однако тем самым принцип не изменился, а лишь расширился. Из животного политического (zoon politikon) возникло животное социальное (animal sociale). В обоих случаях подразумевалось, что природа человека (способность к развитию, к реализации формы) определена нормативными требованиями социального порядка. Природой человека была его моралъ, его способность приобретать либо терять уважение в социальной жизни. В этом смысле его совершенство вкладывалось в социальную реализацию. Это не исключало, что оно могло и разбиться о всякого рода коррумпированность.
Семантика такого порядка должна была быть в строгом смысле «естественно-правовой». Она должна была понимать саму природу как нормирующую. Это имело не только правовые, но и онтологические аспекты. Невозможно было не использовать уровень реальности, который еще можно было понимать как «природное бытие». Отсюда человек понимался как предельный элемент природы, а общество — как совместная жизнь людей, сложившаяся в городе, как тело особого рода, состоящее из физически не связанных тел, и, далее, как совокупность людей, человечество. Общность основывалась на понятии жизни, которое могло включать в себя «хорошую жизнь» как признак. Такое изображение в свою очередь поддерживало импульсы нормативного характера вплоть до неогуманистического представления В. Гумбольдта: человек должен реализовать в себе человечество, насколько это возможно. Как же человек мог отрицать интерес к человечеству, отклонять столь высокие запросы?
Первый шаг семантической реконструкции обнаруживается в поздних естественно-правовых (рационалистических) теориях общественного договора. Они определенным образом фиксируют изменения общественных структур, требующие больше подвижности и ослабляющие предполагаемые связи (например, с ограниченной локальной домашней жизнью)2. Идея рассматривать общество как
2 В качестве весьма наглядного изложения см.: James M. Family, Lineage, and Civil Society: A Study of Society, Politics, and Mentality in the Durham Region. Oxford, 1974. Исходя из наших теоретических предпосылок, следует учитывать прежде всего роль книгопечатания в таком развитии.
Теория систем исходит из единства различия системы и окружающего мира. Окружающий мир есть конститутивный момент данного различия, таким образом, не менее важен для системы, чем она сама. Теоретическая установка данного уровня абстракции все еще вполне открыта разным оценкам. Окружающий мир может содержать гораздо более важное для системы (с любых точек зрения), нежели сами ее компоненты; но понятна и противоположная ситуация в теории. Однако при помощи различия системы и окружающего мира возникает возможность понимать человека как часть окружающего мира общества комплекснее и в то же время свободнее, нежели при его понимании как части общества; ибо окружающий мир по сравнению с системой как раз и является областью различения, обнаруживающей более высокую комплексность и меньшую упорядоченность. Так, допускается больше свободы человека в отношении его окружающего мира, особенно свободы неразумного и аморального поведения. Он уже не выступает мерилом общества. Данная гуманистическая идея не может быть продолжена, ибо никто не может обдуманно и всерьез утверждать, что общество можно создать подобно человеку, увенчав головой, и т. д.
II
Мы используем понятие «взаимопроникновение» для обозначения вклада особого рода в создание систем со стороны систем окружающего мира. Данную роль понятия в отношениях системы и окружающего мира следует определить очень точно — особенно из-за распространенного нечеткого понимания взаимопроникновения6.
Прежде всего отметим, что речь идет не об отношении системы и окружающего мира вообще, а о межсистемных отношениях си-
6 У Парсонса это понятие приобретает отчетливые контуры в общей архитектуре его теории, хотя и здесь многое спорно. Ср. в связи с этим: Jensen S. Interpenetration — Zum Verhältnis personaler und sozialer Systeme // Zeitschrift für Soziologie 7 (1978). S. 116—129; Luhmann N. Interpenetration bei Parsons // Zeitschrift für Soziologie 7 (1978). S. 299—302. В остальном оно остается неопределенным, когда им без дальнейших пояснений обозначают лишь взаимное пересечение систем. Ср., напр.: Breiger R. L. The Duality of Persons and Groups // Social Forces 53 (1974). P. 181—190; Münch R. 1) Über Parsons zu Weber: Von der Theorie der Rationalisierung zur Theorie der Interpenetration // Zeitschrift für Soziologie 9 (1980). S. 18—53; 2) Theorie des Handelns: Zur Rekonstruktion der Beitäge von T. Parsons, E. Durkheim und M. Weber. Frankfurt, 1982.
стем, выступающих друг для друга окружающим миром. В сфере межсистемных отношений понятием взаимопроникновения следует обозначать более узкое предметное содержание, которое должно отличаться прежде всего от отношений (вклада) входа и выхода7. Мы будем говорить о проникновении, если одна система предоставляет в распоряжение собственную комплексность (а вместе с тем неопределенность, контингентность и принуждение к отбору) для построения другой системы. Именно в этом смысле социальные системы предполагают «жизнь». Взаимопроникновение соответственно имеет место в том случае, когда такое положение вещей имеет место взаимно, таким образом, если обе системы содействуют друг другу благодаря тому, что всякий раз вносят свою собственную, уже конституировавшуюся, комплексность в другую. В случае проникновения можно наблюдать, что поведение проникающей системы со-определяется поведением принимающей (и, пожалуй, вне ее протекает ненаправленно и беспорядочно, как поведение муравья без муравейника). В случае взаимопроникновения принимающая система оказывает обратное воздействие и на образование структуры проникающих систем; таким образом, она вторгается в них дважды: извне и изнутри. В таком случае, вопреки (нет, благодаря!) такому усилению зависимостей, возникает возможность большей свободы. Это также означает, что в ходе эволюции взаимопроникновение сильнее, чем проникновение, индивидуализирует поведение.
Это положение имеет особую силу в отношении людей и социальных систем. Понятие взаимопроникновения дает ключ к его дальнейшему анализу. Оно заменяет не только естественно-правовые учения, но и попытки в социологии работать с основными понятиями ролевой теории, с понятийным аппаратом, касающимся потребностей, с понятиями теорий социализации. Как взаимопроникновение данное отношение может быть понято более фундаментально, нежели через перечисленные социологические концепции. Взаимопроникновение не исключает их, а включает в себя.
Напоминаем, что комплексность означает, что большое количество элементов, в данном случае — действий, может быть связано лишь избранным образом. Следовательно, комплексность означает необходимость отбора. Эта необходимость является в то же время свободой, а именно свободой по-разному обусловливать выбор. Отсюда определение действия обычно имеет разные источники, психические и социальные. Стабильность (= предсказуемость) действий определенного рода есть, следовательно, результат комбина-
7 Ср. гл. 5, VII.
нии, реализует в себе самой иную систему как ее различие системы и окружающего мира, не распадаясь при этом сама. Так, каждая система может осуществлять в отношении другой свое превосходство в комплексности, свои способы описания, свои редукции и на этой основе предоставлять в распоряжение другой свою комплексность.
Системный вклад взаимопроникающих система друг в друга состоит, таким образом, не в предоставлении ресурсов, энергии, информации. Конечно, и такое возможно. Например, человек что-то видит и рассказывает об этом, содействуя тем самым социальной системе информацией. Однако то, что мы называем взаимопроникновением, все-таки есть более глубинная связь, связь не вкладов, а конституций. Любая система стабилизирует свою комплексность. Она поддерживает стабильность, хотя и состоит из событийных элементов, таким образом, она вынуждена своей структурой к постоянной смене состояний. Так она одновременно производит сохранение и изменения, обусловленные структурно. Несколько обостряя, можно было бы сказать: любая система стабилизирует свою нестабильность. Тем самым она гарантирует непрерывную репродукцию еще неопределенных потенциалов. Их определение может быть обусловлено. Обусловливание всегда происходит самореферентно и, таким образом, всегда является моментом аутопойетической репродукции своих элементов; однако при этом оно, именно потому, что чистая самореференция была бы тавтологичной, постоянно воспринимает стимулы из окружающего мира. Поэтому самореферентные системы в состоянии поддерживать наготове наличный потенциал построения систем на эмерджентных уровнях реальности и настраиваться на созданный тем самым особый окружающий мир. Понятие взаимопроникновения, как видно, влечет за собой следствия из смены парадигмы в теории систем — переходу к парадигме система окружающий мир и к теории самореферентных систем. Оно предполагает смену теоретической позиции и в том отношении, что понимает автономию взаимопроникающих систем как усиление и отбор зависимостей от окружающего мира.
III
О взаимопроникновении речь должна идти лишь тогда, когда системы, предоставляющие свою комплексность, также являются аутопойетическими. Поэтому взаимопроникновение есть взаимоотношение аутопойетических систем. Такое ограничение поня-
тайной области обеспечивает возможность рассматривать классическую тему человека и общества под более широким углом зрения, который не сразу задан значением термина «взаимопроникновение».
Как саморепродукция социальных систем, запуская коммуникацию коммуникацией, протекает словно сама по себе, если не прекращается вообще, так существуют и виды воспроизводства, самореферентно замкнутые на человека, которые при грубом рассмотрении, достаточном здесь, можно различать как органические и психические. В одном случае средой и формой проявления12 является жизнь, в другом — сознание. Аутопойесис как жизни, так и сознания является предпосылкой образования социальных систем, что означает в том числе, что социальные системы могут осуществлять собственную репродукцию лишь в том случае, если гарантирована продолжительность жизни и сознания.
Это высказывание звучит тривиально. Оно никого не удивит. Тем не менее концепция аутопойесиса вносит в картину дополнительные перспективы. Как для жизни, так и для сознания саморепродукция возможна лишь в закрытых системах. Это дало возможность философии жизни и философии сознания называть свой предмет «субъектом». Несмотря на это, аутопойесис на обоих уровнях возможен лишь в экологических условиях, а к условиям окружающего мира саморепродукции человеческой жизни и сознания относится общество. Чтобы сформулировать такое понимание, следует, как уже неоднократно подчеркивалось, выразить закрытость и открытость систем не как противоположность, а как отношение условий. Социальная система, основанная на жизни и сознании, со своей стороны, обеспечивает аутопойесис данных условий тем, что способствует их постоянному обновлению в закрытой репродукционной связи. Жизни и даже сознанию не нужно «знать», что они так себя ведут. Однако они должны организовывать свой аутопойесис так, чтобы закрытость функционировала как базис открытости.
Взаимопроникновение предполагает способность включения различных видов аутопойесиса — в нашем случае органической жизни, сознания и коммуникации. Оно не превращает аутопойесис в аллопойесис, тем не менее создает отношения зависимости, имеющие свое эволюционное подтверждение в том, что они совместимы с аутопойесисом. Отсюда становится яснее, почему понятие смысла в отношении техники построения теории должно иметь столь высо-
12 Я дополнительно называю «форму проявления», чтобы указать на возможность наблюдения, возникающую в результате аутопойесиса.
ми и социальными системами. Понимание этой ситуации предполагает данное взаимодействие большинства различий. Теряя из; виду хотя бы одно из них, срываются обратно в старую и всегда бесплодную идеологическую дискуссию об отношении индивида и общества.
Принятые понятийные решения позволяют распрощаться с любыми мифами об общности — точнее, отослать их на уровень самоописания социальных систем. Если общность означает частичное сплавление личностных и социальных систем, то это прямо противоречит понятию взаимопроникновения. Чтобы выяснить этот вопрос, будем различать инклюзию и эксклюзию. Взаимопроникновение ведет к инклюзии постольку, поскольку комплексность вкладывающих систем используется принимающими на совместных началах. Однако оно приводит и к эксклюзии, поскольку большинство взаимопроникающих систем, чтобы обеспечивать взаимопроникновение, должны отличаться своим аутопойесисом. Говоря менее абстрактно, участие в социальной системе требует от человека личного вклада и приводит к тому, что люди отличаются друг от друга, действуют по отношению друг к другу эксклюзивно; ибо они должны сами вносить свой вклад, должны сами себя мотивировать. Как раз когда они кооперируются, вопреки любому природному сходству требуется выяснить, кто какой вклад вносит. Э. Дюркгейм сформулировал это как различие механической и органической солидарности; но речь идет не о разных формах взаимопроникновения, а о том, что более глубокое взаимопроникновение требует больше инклюзии и больше (взаимной) эксклюзии. Вытекающая отсюда проблема решается посредством «индивидуализации» личностей.
Выведение следствий для теории психических систем выходит за рамки данной главы. Однако мне кажется (это все-таки следует отметить), что в данном контексте вновь всплывают некоторые темы и даже амбиции философии сознания. Правда, мы отказываемся от утверждения, что сознание есть субъект. Оно является им лишь для самого себя. Несмотря на это, можно дополнить, что аутопойесис в среде сознания является одновременно закрытым и открытым. Каждой структурой, воспринимаемой, адаптируемой, изменяемой или отклоняемой им, он связан с социальными системами. Это справедливо для «распознавания образов», для языка и для всего остального. Несмотря на это сцепление, он поистине автономен, так как структурой может быть лишь то, что способно направлять и воспроизводить в себе аутопойесис сознания. Тем самым обнаруживается и доступ к потенциалу сознания, трансцендирующему любой соци-
альный опыт, и к такой типизации потребностей в смысле, которая гарантирует сознанию его аутопойесис при смене всех специфических смысловых структур. В связи с исследованием «интерпретаций жизни» Д. Г. Глюк рассматривал счастье и нужду как истолкования жизни, пронизывающие все сознание, не будучи выраженными и изменяемыми в смысловых формах14.
IV
Если исходить из данного вывода о том, что взаимопроникновение обеспечивает отношение автономного аутопойесиса и структурной стыковки, то в дальнейшем можно рассмотреть и уточнить понятие «связывания». Оно должно касаться отношения структуры и взаимопроникновения. Образование структуры невозможно ни в вакууме, ни лишь на основе аутопойесиса структурообразующей системы. Оно предполагает наличие «свободных», несвязанных материалов и энергии или, говоря абстрактнее, еще не вполне определенных возможностей взаимопроникающих систем. Связывание в таком случае есть определение смысла использования данных открытых возможностей посредством структуры эмерджентной системы. Можно вспомнить о связывании нейрофизиологических процессов запросами памяти, т. е. о накоплении информации. В нашем случае речь идет, конечно, о связывании психических возможностей социальными системами.
Тем самым можно объединить и унифицировать множество несогласованных употреблений похожих представлений. Чаще всего понятие вводится как обыденное (или как основное?) и употребляется без дальнейших комментариев. Часто используемая формулировка связывания по времени ("time-binding") принадлежит А. Коржибскому и обозначает прежде всего способность языка обеспечивать доступ к единому смыслу15. Т. Парсонс, тоже без дальнейших
14 См.: Glück D. H. Fluchtlinien: Philosophische Essays. Frankfurt, 1982. S. 11 ff.
15 Korzybski A. Science and Sanity: An Introduction to Non-aristotelian Systems and General Semantics. 1933; переиздано: 3 ed. Lakeville Conn., 1949. См. также трактовку связывания по времени ("time-binding") как «элементарного свойства нервной системы»: Pribram К. Н. Languages of the Brain. Englewood Cliffs, 1971. P. 26; кроме того, см. космологические генерализациипо поводу идеи связи пространства и времени: Jantsch E. The Self-Organizing Universe: Scientific and Human Implications of the Emerging Paradigm of Evolution. Oxford, 1980. P. 231 ff.
ваний в значительной степени случайно, т. е. не мотивировано преимуществами самого соединения. Однако если соответствующие отборы запущены, то они демонстрируют тенденцию к самоусилению, опирающуюся на необратимость времени. Затем это доводится до чистоты в форме чувств или оправдательных оценок. Можно утверждать, что избирательно реализованное соединение уже отсутствует. В таком случае силу связывания, как например в мифе о любви, можно прямо объяснить свободой выбора. Однако это лишь переводит парадоксальность избранного связывания, necessita cercata*, произвольной фатальности в семантику, которая хвалит то, что и так невозможно изменить.
V
Отношения взаимопроникновения и связываний существуют не только между человеком и социальной системой, но и между людьми. Комплексность одного человека будет иметь значение для другого, и наоборот. Если речь идет именно об этом, то мы будем говорить о межчеловеческом взаимопроникновении20, и нам следует учесть данное обстоятельство, прежде чем говорить о социализации.
Понятие взаимопроникновения при таком использовании не меняется. Отношение человека к человеку приводится тем самым к такому же пониманию, что и отношение человека к социальному порядку21. В таком случае именно в идентичном понятии обнаруживаются разные феномены в зависимости от того, к каким видам систем оно относится.
Само собой разумеется, что отношение человека к человеку остается социальным феноменом. Лишь как таковое оно интересует социологию. Это означает не только то, что условия и формы его осуществления являются социальными и зависят от дальнейших социальных условий. Помимо этого социальные условия и формы входят и в то, что люди предоставляют друг другу как свою комп-
20 О терминологии: отходя от прежнего словоупотребления, я не говорю здесь о межличностном взаимопроникновении, так как следует учитывать также телесное поведение и так как психическое не должно полагаться в социально конституированной форме персональности.
21 О семантической традиции, на которую намекает данная двойная постановка вопроса, ср.: Luhmann N. Wie ist soziale Ordnung möglich? // Luhmann N. Gesellschaftsstruktur und Semantik. Bd 2. Frankfurt, 1981. S. 195— 285.
* Избранной необходимости (итал.). — Прим. пер.
кабельное, тем самым и опыт некоммуникабельности. Alter приобретает важность для Ego в тех отношениях, которые Ego не может сообщить Alter. Дело не в отсутствии слов и не в нехватке времени на коммуникацию. Речь идет не просто об избавлении другого от непосильных коммуникаций. Коммуникация в качестве сообщения всегда может придать сообщению иной, не подразумевавшийся смысл; но это сразу же видно в интимных отношениях. То, что в таких случаях не срабатывает, — это принцип коммуникации, а именно различие информации и сообщения, придающее самому сообщению характер избирательного события, требующего реакции. В условиях интимности эта необходимость реакции еще более усиливается и антиципируется в таком качестве. Настолько хорошо знают друг друга, что не могут сделать ни шагу, чтобы не вызвать ответа. Дальнейшее — молчанье*.
Пожалуй, не случайно, что именно век Просвещения, когда все понятия социальных наук считались родственными понятию взаимодействия, занимался данной проблемой. Больше никогда не предлагали такой богатый набор уловок — от сознательно шутливого использования форм, создание парадоксов, иронию и цинизм вплоть до концентрации на сексуальности как на еще единственно твердом позитивном. При этом всегда речь шла о сбое в коммуникации, и вопрос заключался в том, в каких формах его можно сознательно допустить и опять-таки сознательно избежать. Это проблема известна со времен открытия интимных отношений, однако она, по-видимому, не поддается какой-либо эффективной формулировке. Социология, пожалуй, последняя из призванных давать советы безмолвной любви.
VI
Взаимопроникновение ставит участвующие системы перед задачами переработки информации, которые невозможно решить надлежащим образом. Это одинаково справедливо для социального и для межчеловеческого взаимопроникновения. Взаимопроникающие системы никогда не могут в полной мере использовать вариационные возможности комплексности соответствующей другой системы, т. е. никогда не могут целиком и полностью перевести их в свою систему. В этом смысле следует всегда помнить: нервная клет-
* "The rest is silence". — Фраза из трагедии В. Шекспира «Гамлет», означающая некую тайну, которую зрителю не дано узнать. — Прим. отв. ред.
ка не есть часть нервной системы, а человек не есть часть общества. Полагая это, мы должны уточнить, как в таком случае, несмотря на это, возможно использование комплексности соответствующей другой системы для построения собственной. Для области психических и социальных систем, т. е. для смысловых, ответ гласит: посредством бинарной схематизации.
Интеграция осуществляется не через присоединение комплексности к комплексности. Она заключается и не в строгом соответствии элементов различных систем по всем пунктам, где каждому событию в сознании соответствует социальное событие и наоборот. Таким путем ни одна система не могла бы использовать комплексность другой, в таком случае она должна была бы проявлять и соответствующую собственную комплексность. Вместо этого должен быть найден иной путь, «более экономный» в затратах элементов и связей, сознательного внимания и времени коммуникации.
Первый ответ (который мы в дальнейшем дезавуируем) может быть сформулирован на основе общей теории системы действия Т. Парсонса. Он исходит из структурных связей, гарантированных нормативно37. Отсюда следует, что любое взаимопроникновение приводится к схеме конформности — отклонения. Норма никогда не в состоянии реализовать свое видение реальности; поэтому она предстает в реальности как процесс расщепления, как различие соответствия и отклонения. Все факты в сфере нормативного регулирования сортируются в соответствии с тем, какую возможность они реализуют. И в зависимости от этого происходит выбор других присоединений.
Для случая взаимопроникновения человека и социальной системы это означает, что социальный смысл действия оценивается в первую очередь по его соответствию норме. Другие возможные смысловые отношения — например то, какой характер здесь проявляется, — постепенно ослабевают. Социальный порядок почти идентифицируется с правопорядком. На основе этой предварительной договоренности в Европе со времен Средневековья вплоть до раннего Нового времени распространялась концепция «естественного права». Она означает, что порядок сам по себе всегда уже есть данная
37 С точки зрения техники построения теории нормативная гарантия ее структуры используется как «вторая из лучших» форм теории; таким образом, она также предназначена для нового разложения. В этом смысле Парсонс говорил о «структурном функционализме». Необходимость довольствоваться следует из комплексности реальности, вынуждающей теоретика начинать с редукций и настоятельно советующей ему при этом опираться на (нормативные!) редукции, которые уже имеются в реальности.
взаимопроникновения: смысловая форма схематизируемого различия.
На фоне проблематики комплексности взаимопроникающих систем особенно очевидно общеизвестное техническое преимущество бинарной схематизации — при условии собственного определения схемы выбор между двумя возможностями можно оставить за другой системой. Комплексность другой системы принимается во внимание постольку, поскольку неизвестно, какую из двух возможностей она реализует; в то же время комплексность де-проблематизируется тем, что для каждой из двух возможностей имеется готовое присоединяющееся поведение. Последствия отказа от предварительного расчета минимизируются. Определение категории может быть сделано по-разному, а его оперативная функция не предполагает безусловного консенсуса. Одна система может схематизировать использование комплексности другой как дружественное/враждебное, верное/неверное, конформное/отклоняющееся, полезное/вредное, либо как бы то ни было еще. Схематизм сам вынуждает систему уповать на контингентность поведения и тем самым на автономию другой системы. Для этого система должна иметь готовую, пригодную, отвечающую автономии собственную комплексность. И одновременно схематизация открыта для второго усилия, канализированного тем самым — теперь можно попытаться выяснить, действует другая система скорее дружественно, нежели враждебно, скорее во благо, чем во вред, и в этом отношении можно формировать ожидания, способствующие кристаллизациям в своей системе42.
Не в последнюю очередь следует учесть, что бинарные схемы являются еще и предпосылкой возникновения фигуры, титулованной в новейшей философии как субъект. Необходимой предпосылкой тому является возможность иметь истинные и ложные суждения (а именно: чтобы они были бесспорны), равно как и возможность действовать правильно и неправильно, хорошо и плохо. Познание показывает, что проблема субъекта не может быть сведена лишь к проблеме свободы. Субъект индивидуализируется, скорее, историей жизни истинных и ложных суждений, правильных и неправильных действий, которая уникальна в своем роде в данной конкретной форме, в то время как в качестве лишь суммы адекватного отражения мира она была бы не более, чем просто адекватной. Таким образом, «субъект» является субъектом (если под смыслом понятия все еще всерьез понимают момент предельной представлен-
42 Понятие используется в: Stendhal. De l'amour; цит. по: Martineau H. Paris, 1959, см., напр., р. 8 ff., 17 ff.
ности) лишь для стечения обозначений и реализаций, неповторимого в истории жизни, оставляющего открытыми бинарные схематизации. Он обязан своей возможностью данной заданной величине, а не самому себе. И если учитывать это, то можно заметить, что субъектность есть не что иное, как формулировка результата взаимопроникновения. Уникальность и крайняя позиция, со своей стороны, не есть фигуры обоснования, а есть конечный продукт истории, выбросы и кристаллизации взаимопроникновения, которые затем вновь используются во взаимопроникновении.
VII
Предварительные теоретические разработки, учитываемые нами, позволяют сформулировать вопрос. Мы провели различие между социальным и межчеловеческим взаимопроникновением. Кроме того, основываясь на проблемах комплексности в отношениях взаимопроникновения, мы показали преимущества бинарных схематизаций. Вопрос звучит так: существует ли бинарная схематизация, обслуживающая одновременно оба типа взаимопроникновений и действующая в функциональном отношении достаточно диффузно, чтобы редуцировать комплексность как для социального, так и для межчеловеческого взаимопроникновения. Ответ гласит: да. Это есть особая функция морали.
Прежде чем развивать понятие морали (оно, разумеется, не может быть дедуцировано из функции), стоит кратко зафиксировать допущения, вытекающие из данной функциональной констелляции для всего того, в чем используются свойства морали. Будучи полифункциональной, мораль будет лимитировать возможности функциональной спецификации. В таком случае социальное взаимопроникновение не может быть выделено без учета межчеловеческих отношений. Там, где это происходит — следует вспомнить, например, сферу формально организованного труда, — возникает своя мораль. Точно так же невозможно углублять интимность между людьми, если она связана с общественной моралью. Так, если общество способствует большей интимности, то на место общеобязательной морали заступают своеобразные кодексы любовной страсти, ссылки на природу, эстетические высказывания. Такие тенденции, широко распространившиеся в Европе с XVIII в., подрывающие мир прежних общественных форм, оставляют впечатление, будто бы мораль, обладавшая общественно-интегративной функцией, уже не выполняет ее в полной мере. Однако такое понимание упускает из виду
не потому, что оно санкционирует правильное или неправильное поведение, а благодаря тому, что оно удается в качестве коммуникации63.
Следствия для теории воспитания здесь могут быть лишь намечены. Воспитание, и в этом заключается его отличие от социализации, является интенциональной и относимой к интенции деятельностью. Оно может достигать своей цели (отвлечемся от возможности косвенной, незаметной манипуляции) лишь через коммуникацию. В таком случае воспитание в качестве коммуникации также социализирует, но не столь однозначно, как придает целенаправленность. Тот, кому требуется воспитание, путем коммуникации с такой целью, скорее, приобретает свободу либо дистанцирования, либо вообще поиска и нахождения «иных возможностей». Прежде всего всякая конкретная педагогическая деятельность нагружена различиями. Например, она определяет направление успеха и обосновывает тем самым возможности неудач. Обучение и умение запоминать предусматривает и забывание, познаются границы своих возможностей в качестве невозможного. Кроме того, вместе со всеми конкретизациями повышается вероятность того, что воспитатель и воспитанник основываются на разных схемах различий, разных отнесениях, разных предпочтениях внутри схем различий. Приняв все это во внимание, едва ли еще можно считать воспитание эффективным действием. Гораздо лучше полагать, что на основе педагогически преднамеренных и разумных действий выделяется особая функциональная система, производящая свои эффекты социализации. В таком случае педагогическая деятельность и соответствующая коммуникация должны быть вновь внесены в данную систему в качестве вклада в самонаблюдение системы и как постоянная коррекция созданной ею действительности.
IX
Взаимопроникновение касается не только психической системы человека. Сюда вовлекается и тело. Разумеется, это происходит отнюдь не в полном объеме всех его физических, химических и органических систем и процессов. Поэтому Парсонс принял понятие
63 Как бы то ни было, следует обращать внимание на то, что «удается» включать и весьма негативные опыты: неудача еще раз подчеркивается коммуникацией, отклонение становится благодаря коммуникации окончательным, оскорбление провоцирует реакцию и т. п.
«бихевиоральной системы» (в отличие от «органической системы человека»), чтобы дедуцировать аспекты, значимые в отношении действия64. В соответствии с этим необходимо (всегда из перспективы системы действия!) делать различия между «внешним окружающим миром физических и биологических условий действия и внутренними окружающими мирами» (имеется в виду: бихевиоральной, личностной, социальной и культурной систем)65. Отсюда и человеческий организм в значительной мере остается окружающим миром системы действия; однако система действия совершает от-дифференциацию своих требований к организму, определенным образом соотносит их с подсистемами и тем самым может лучше приспособиться к физическим, химическим и органическим условиям жизни.
С совершенно иной перспективы необходимость такого различия следует и для теории социальных систем, представленной здесь. Так как мы в отличие от Парсонса все же не исходим лишь из аналитических систем, а должны доказать их образование конкретно и эмпирически, то нам не так-то просто найти решение данной проблемы различия. Во всяком случае, недостаточно постулировать особую «бихевиоральную систему» как один из четырех аспектов действия. Основной вопрос возникает в связи с понятием взаимопроникновения: в каком смысле в социальной системе используется комплексность телесного бытия и физического поведения для упорядочивания их связей? И как следует дисциплинировать тело в психическом плане, чтобы это было возможно?
Что есть человеческое тело само по себе — неизвестно66. То, что оно может быть обоснованным предметом научного исследования в биологии человека, выходит за пределы тематики наших исследований. Нас здесь интересует повседневное использование тела в социальных системах. С точки зрения теоретических требований социология телесного поведения находится еще в своего рода чрезвычайном положении, тем более что здесь ей как раз нечему по-
64 См.: Parsons Т. A Paradigm of the Human Condition // Parsons T. Action Theory and the Human Condition. New York, 1978. P. 361, 382 ff. Стимул к тому и термин происходят из: Lidz Ch. W., Lidz V. M. Piaget's Psychology of Intelligence and the Theory of Action // Explorations in General Theory in Social Science: Essays in Honor of Talcott Parsons / Ed. J. J. Loubser et al. New York, 1976. Vol. 1. P. 195—239 (в частности, р. 215 ff.). В немецком переводе: Allgemeine Handlungstheorie / Hrsg. J. J. Loubser u. a. Frankfurt, 1981. S. 202—327 (265 ff.).
65 Lidz Ch. W., Lidz V. M., a. a. O. P. 216.
66 Разумеется, это не мешает наблюдать, определять «жизнь», антиципировать поведение и т. п.
го, частично — различием пристойной и явно непристойной литературы89.
С исчезновением основного различия телесного и бестелесного выходят из употребления прежние семантические допущения. Однако в то же время смысл тела освобождается и для тех особых определений, которые мы развили на примере танца, спорта и механизмов симбиоза. Само тело отчасти становится точкой кристаллизации толкований, включающих в себя социальное; отчасти — разлагается на аспекты для использования в комбинаторных связях больших функциональных систем. Следовательно, семантика телесности со своим, пожалуй, бесспорным влиянием на ощущение и использование тела коррелирует с изменением форм, возникающим в ходе социокультурной эволюции. И это происходит потому, что человеческое тело не является ни голой субстанцией (в качестве носителя способностей), ни голым инструментом для социального использования, а включается во взаимопроникновение человека и социальной системы.
Как известно, ноги остаются ногами, а уши — ушами при любой социокультурной эволюции. В качестве окружающего мира тело предзадано обществу (что не исключает, а скорее как раз включает в себя то, что социокультурная эволюция оказывает влияние и на органическую эволюцию). Как высококомплексный и вследствие этого обусловливаемый агломерат систем, тело, напротив, имеет смысл, позволяющий комплексности появляться в распоряжении социальных систем: в таком случае совершенно естественно можно видеть, учитывать, ожидать, что оно поведет себя так или иначе. Однако данное единство комплексности и непосредственная ориентация с его помощью не есть само тело; они становятся единством и непосредственностью лишь в схеме различий, следующих из взаимопроникновения.
X
Отношения, объединенные под термином «взаимопроникновение», обладают комплексной структурой, которую можно обобщить разве что в предельно абстрактных формулировках. Мы разложили ее в ходе изложения на отдельные аспекты, которые, однако, тесно взаимодействуют друг с другом. В заключении следует еще раз подчеркнуть, что взаимопроникновение есть также и такое предметное
89 Различие, которое в таком случае вновь может стать предметом социологических исследований нестабильности. См. прежде всего: Pareto V. Der Tugendmylhos und die unmoralische Literatur. Neuwied, 1968.
содержание, которое исторически варьируется во всех затронутых отношениях, т. е. развивается и изменяется вместе с эволюцией общественной системы. Основой данного допущения является тезис о том, что отношения комплексности не допускают ни произвольного, ни независимого от них порядка. Если комплексность, предоставляемая друг другу взаимопроникающими системами, усиливается, если контингентность ее редукции становится различимой, если обостряется избирательность всех определений, то это меняет и формы взаимопроникновения, которые в таком случае еще могут быть оправданы.
Великолепный (поскольку ясно сформулирован) исходный пункт такого анализа предлагает герой греческой трагедии. Он не действует по четкой бинарной схематизации, история его судьбы подтверждает справедливость перехода в несправедливость, nómos ágraphos* наделяет его и противоположную позицию правотой и неправотой90. Таким образом, герой целиком и полностью отвечает за свои поступки. Без бинарной схематизации нет и никакого «исключенного третьего», никакого питомника для тела. Нет никакого спасения души, компенсирующего страдания, либо обеспеченного из милости. После преступления нет «права на пенсию». Поступки есть взаимопроникновение личности и закона, в котором не предусмотрено обоюдно свободного поведения (либо лишь в форме парадоксальных, безвыходных ситуаций). Величие в том, чтобы действовать.
То, что приводится в действие полисом, отделяется от этого и дифференцирует взаимопроникновения. Становится ясно (этика формулирует это с учетом логики), чем можно снискать уважение, а чем — нельзя. Правильные поступки уже не порицаются. Социальное и межчеловеческое взаимопроникновения начинают расходиться. Личностная солидарность (любовь, дружба), хотя и подвергается этической обработке с точки зрения полиса, уже не совпадает с хорошей жизнью в полисе и для него; она уже не имеет безусловно политической природы. В конце концов в ходе цивилизации возникает раздельная субстанциализация тела и души с разной судьбой, и в обоих случаях возможно присоединение разной восприимчивости и утончений — процесс разделения, который в конце концов низвергает даже преисподнюю «Просвещения»: уже не понятно, зачем там жарят тело.
Если требуемые дифференциации понимаются как коррелят социально-структурных усилений комплексности, то становится ясно,
90 См. интерпретации Софокла в: Wolf E. Griechisches Rechtsdenken. Bd II. Frankfurt, 1952. S. 198 ff.
* Неписаный закон (греч.). — Прим. пер.
проникновения с (непреднамеренными) эффектами социализации. На этом фоне «моральное воспитание» становится проблемой. На этом фоне — т. е. на основе опыта, показывающего, что общество не может контролироваться моралью, а социализация — воспитанием.
В заключение следует также учесть, что отношения взаимопроникновения есть отношения системы и окружающего мира, а именно отношения системы с особым окружающим миром взаимопроникающих систем. В каждом случае есть и другие области окружающего мира, и они также значимы для системы. Для социальных систем важны люди и вещи, окружающий мир познания и мотивов, а также окружающий мир ресурсов. Поэтому повышение комплексности имеет следствия и для отношения социальных систем с обоими этими окружающими мирами, а также для четкости, с которой они выделяются из социальной системы в качестве ее окружающего мира92. Репродукция предпосылок окружающего мира для потенциалов коммуникации и действия предъявляет в конечном итоге иные требования, нежели воспроизводство ресурсов природы; всегда речь идет о кругах взаимозависимостей, опосредованных иначе, и о все время разных источниках помех, а в таком случае и о все более разных цепочках последствий, которые запускает в обоих этих окружающих мирах сама социальная система. Когда это становится очевидным (в Европе данный процесс приобретает необратимость самое позднее в XVIII в.), человек уже не может традиционно рассматриваться по предметной схеме. Основное различие res corporales/res incorporales теряет свое центральное положение координатора множества семантических областей. Два окружающих мира не могут разделяться на основе понятия телесного воплощения. Человек становится субъектом, a «res»— материей, сколь бы поспешно и недостаточно оба этих традиционных понятия ни формулировали то, что следует высказать.
Все это в значительной степени сформулировано уже как теория общества, а не как общая теория социальных систем. Но это лишь подтверждает общее положение, что повышение комплексности социальных систем (а общество является самой комплексной системой, включающей в себя все остальные) меняет отношения взаимопроникновения, диверсифицирует их и более опосредованно связывает опять-таки с их собственным «естественным» ходом. В таком случае должны быть созданы формы и разграничения, которые со своей стороны не остаются без следствий.
92 Мы продолжаем здесь рассуждения (гл. 5, IV) о дифференциации окружающего мира.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав